***
Сегодня в моей голове какое-то подобие штиля, а ведь обычно вместо него там находится буря. Снова сижу рядом с тобой в этой полупустой кофейне и вспоминаю нас. Нас, которых уже давно и нет совсем… Ты был моей единственной любовью, кажется всю жизнь, с нашего знакомства. Твои платиновые волосы и глаза цвета ртути не могли затмить ни Чжоу Чанг, ни тем более Джинни Уизли. И я ещё не оставлял попыток стереть тебя этим чёртовым огневиски. Глупо? Нет, не думаю. Скорее жалко. В тот день ты выходил из зала суда таким взрослым, цели на жизнь уже давным давно поставлены, прописана карьера. Хах, даже сам Тёмный Лорд не смог сломать твоего отца, и Люциус Малфой сохранил для тебя всё, что смог, отправляясь в Азкабан. Но даже имея за своей спиной такой важный бизнес, большие деньги и с таким трепетом восстановленный мной авторитет семьи Малфоев, ты не вывез. Просто сломался… Твоя жизнь прямым текстом говорила тебе, что гладко и просто больше никогда не будет. Жестоко и совершенно несправедливо было поступить так с её стороны. Честно? Я бы тоже не выдержал, именно поэтому и помог тебе подняться. Казалось, что только я продолжал видеть в то время в тебе маленького ребёнка, который просто потерялся среди всех дорог лабиринта, в который его завели. Ты прогнал меня тогда в порыве истерики. Назвал ничтожеством, сказал, что в одиночку я ни на что не способен, только всё портить… Ты был прав, ведь если бы рядом стояла Гермиона, то она без раздумий крикнула бы мне: «Гарри Джеймс Поттер! Какого чёрта? И ты собираешься сейчас уйти от него? Ты даже не попытаешься поговорить? Гарри, ну ты же знаешь его, Малфою нужна твоя помощь, пусть он никогда и не признается в этом тебе.» И тогда я бы подошёл к тебе, обнял и сказал, что мы всё сможем, мы со всем справимся… Но я не подошёл. А сбежал, как последняя крыса с тонущего корабля. Сейчас я сижу рядом с тобой так близко, что чувствую тепло твоего тела, но дотронуться до тебя всё равно не имею полномочий. Да, я знаю, что у тебя сейчас ещё больше проблем, чем тогда, когда я ушёл от тебя. Тогда я бы помог тебе, но сейчас я морально закончился, просто убит, меня сначала убил ты, а затем и друзья и репортёры со своими лекциями на тему «Ты должен был помочь ему», да должен, но прошедшего не вернёшь. У меня осталось всего полчаса с тобой. Полчаса до закрытия кафе. Полчаса твоей внешности в моей жизни. Полчаса иллюзии покоя. Полчаса иллюзии покоя. Полчаса возможностей. Полчаса прошлого. Полчаса счастья. Полчаса тебя.***
— Драко, — говорю я хриплым от долгого молчания голосом, — не хочешь прогуляться со мной по ночному Лондону? — почему-то говорить с тобой легко, я сам удивлён, но это так. — Хочу, — одно слово и всё, что я выстраивал месяцами вокруг себя рушится, — Гарри — ещё одно и я готов умереть. Внутренности делают кувырок, а сердце замирает. Глупо? Нет, не думаю. Скорее жалко. Выходим на улицу и разговор начинается сам. — Ну и как твои отношения с Вудом? Или газеты пишут неправду по поводу личной жизни знаменитого Гарри Поттера? — снова язвишь, а я совсем не удивлён. Хотя, признаюсь честно, больше похоже на ревность. — Я просто переспал с ним один раз, прости, но всё что ты слышал обо мне это наглая правда. — Вуд настолько плох в постели, что оказался хуже грязного Пожирателя смерти? А насчёт… — Бывшего Пожирателя смерти, Драко, — перебиваю его и исправляю уже на автомате, — Извини, продолжай. — Так вот, насчёт правды в газетах… Я слышал, что после нашего… Кхм, так скажем, расставания… Ты месяц не выходил из собственного дома и если бы не Грейнджер, то… — на этом месте он замолчал, да оно и понятно. Малфой хоть и был тем ещё высокомерным снобом, тоже чувствовал себя виновато. — Это правда. — И ты всё так же прячешься от вспышек камер и избегаешь фанатов? — Да, просто это всё глупо, — да кому ты врёшь? Глупо? Нет, не думаю. Скорее жалко, –Они липнут ко мне, хотят меня во всех смыслах этого словосочетания, а мои мысли заняты… В общем, заняты другим человеком… — И кем же? — спрашивает робко. Где тот высокомерный Драко Люциус Малфой, которого я привык видеть перед собой? — Хах, хотел было сказать сейчас «Неважно», но это важно. Чертовски важно… Потому что… — замолкаю, но долго молчать уже нет сил, поэтому не задумываясь продолжаю, — Тобой, Драко. Всегда только тобой, с самых одиннадцати лет… Тишина. Боюсь поднимать на него взгляд, ведь страшно увидеть жалость в глазах. Чувствую на своём подбородке прикосновение родных холодных пальцев. Они поднимают мою голову вверх, и не успев ничего понять, я чувствую на своих губах другие. Такие же мягкие и податливые, как когда-то. И кажется всё ещё мои. Закусываешь мою нижнюю губу, как всегда делал это ранее и тихо стонешь в поцелуй, так привычно, так по-родному. Я счастлив, кажется впервые за эти долгие одиннадцать месяцев, почти год. Кладу свою руку тебе на талию и прижимаю тебя ближе к моему телу. Ты отрываешься от моих губ, прячешь своё лицо в изгиб моей шеи. Обнимаю тебя, утыкаюсь своим носом в такую родную макушку с платиновыми волосами, улыбаюсь и кожей чувствую твою улыбку. — Знаешь, Драко, я хотел бы не знать тебя, серьёзно. Ты весь такой важный из себя в обществе других людей, а я, как ты выразился в нашу последнюю встречу «просто ничтожество». Быть с тобой очень сложно, очень. Но в нашем случае быть друг без друга просто противопоказано. Ведь если бы не ты, то не было бы меня, того меня, который сейчас стоит с тобой под ночным небом Лондона, понимаешь? — в качестве ответа я получил объятия, в которых меня сжали и мокрую от его слёз шею. — Мерлин, Гарри, я каждую ночь буквально умирал от мыслей о тебе. Ты въелся в мой мозг и вывести тебя не получалось. Я пробовал и алкоголь и многочисленных любовников и любовниц, но никто и ничто не способно заменить тебя, — слышу тихий жалкий всхлип и он снова продолжает говорить, — Мне было очень стыдно из-за того, что я наговорил тебе тогда. Когда в газетах писали о том, что ты целый месяц не появлялся на важных мероприятиях, работе, да и на улице, то я стал переживать, в один день даже чётко решил зайти к тебе, извиниться и поговорить, но подойдя к твоему дому, увидел толпу журналистов и тебя, выходящего из входной двери под руку с Грейнджер. Ты выглядел очень плохо, а я испугался, что это всё моя вина и сбежал. Просто сбежал… Я трус и всегда был им… Глупо? Нет, не думаю. Скорее жалко. Я отстранился от него, приподнял его голову, мягко вытер набежавшие слёзы под такими прекрасными и впился в его губы поцелуем. На этот раз уже не таким успокаивающим, а скорее жёстким и отрезвляющим. Он был похож на битву, в которой ни одному из нас никогда не одержать победу. Когда воздух в лёгких начал заканчиваться мы отстранились друг от друга, я посмотрел на него и сказал: — Ты не трус, и никогда им не был, — Драко открыл было рот, но я прислонил указательный палец к его губам, прося хоть сейчас помолчать, — Ты лучший из всех людей, кого я знаю. Я тоже пытался забыть тебя, тоже всеми возможными способами и тоже не смог. В конечном итоге я пришёл к выводу, что такие люди, как ты проходят навылет, задевая жизненно важные органы. И ты прошёл прямо через моё сердце, не оставляя шансов выжить после твоего ухода… — замолкаю, а он смотрит на меня, словно жертва. Словно это не он пустил в меня пулю в тот день, а я. И опять целует меня так нежно, но в тоже самое время жёстко, как умеет только он. Во время поцелуев мысли у меня в голове почему-то всегда собирались, а Малфой каждый раз умело пользовался этим. Вот и на этот раз я решил для себя одну очень важную вещь.***
У меня есть правило: У каждого человека в моей жизни есть только один шанс, и если человек не дорожит этим шансом и уходит, то второго я ему уже никогда не дам. Но я готов дать нам ещё один шанс. Драко всегда был для меня исключением из правил, но в любом случае сейчас наше будущее будет зависеть только от его решения. — Детка, ты сможешь дать нам ещё один шанс? — почему-то вспоминаю это прозвище и спрашиваю осторожно, потому что знаю о том, что у него есть такое же правило, как и у меня. Он вновь улыбается, обнимает меня, смотрит в глаза и шепчет прямо в губы: — Ты же знаешь, для тебя у меня всегда ответ «Да».