Yowapeda-сборник

В сообщении от Мидосуджи всего одно короткое слово. Красивое, гордое, невероятно важное — слово, которое сам Ишигаки так хотел однажды произнести и ощутить его значение каждой клеточкой измотанного на трассе тела. Одно слово. «Победа». Печально, конечно, что Мидосуджи не позвонил, а написал, впрочем, Ишигаки знает его достаточно хорошо и поэтому всё понимает. И его дикую усталость, и торжественное молчание, и бесконечное искреннее счастье, которое он никогда никому не покажет. Ишигаки очень хотел бы сейчас быть с ним рядом — касаться разогретых плеч, целовать в переносицу, хвалить и благодарить за спринт, — и тем тоскливее ему в Токио, тем обиднее, что Мидосуджи напрочь запретил ему приезжать. Конечно, Ишигаки мог бы наплевать на его запрет. Конечно, мог бы взять и поехать, упрямо сказать, что он больше не в клубе и может наблюдать за гонкой, как обычный человек, но в том-то и проблема, что лично для Мидосуджи Ишигаки таким давно не является. Ишигаки его по-своему приручил; Ишигаки отыскал его в кромешной темноте одиночества и протянул ладонь, за которую Мидосуджи до сих пор по каким-то причинам держится — Ишигаки добился его расположения таким трудом, что теперь заявиться на межшкольные вопреки его приказу (просьбе, вообще-то, замаскированной под приказ) будет всё равно что безвозвратно откатиться к самому началу. К тем первым дням после знакомства, когда в клубной комнате они оба задыхались — от жара, раздражения, недопонимания — и оба не знали, как себя вести. Их велосипеды тогда со стрёкотом дрожали на роллерах, пока они наматывали километр за километром под стук дождя по окнам, а напряжение висело в воздухе постоянной густой тишиной. Мидосуджи почти не разговаривал, смотрел не моргая в стену, и всё, что ощущал в его присутствии Ишигаки — иррациональное желание убежать или вжать голову в плечи. Ишигаки такого больше не допустит. Теперь всё по-другому, и он просто смакует главное слово на экране телефона и в красках воображает, как Мидосуджи пересекает финишную черту. Как на последних сантиметрах он рывком вытягивается вперёд, точно стрела, как открыто улыбается сам себе, уже зная, что стал первым. Все его мышцы запредельно ноют, он весь напряжён — вот-вот свалится на асфальт и распластается на нём, тяжело дыша, закрыв глаза, остывая под палящим солнцем, — но всё равно находит силы вскинуть руки и заслуженно возвыситься над соперниками, молча едущими позади. Мидосуджи в эти секунды настолько живой, что его замечают. Мидосуджи-победитель вообще возникает в сознании Ишигаки таким ярким и реальным, что у него по коже пробегают крупные мурашки, а низ живота начинает в нетерпении тянуть. Убедившись, что дверь в его комнате заперта, Ишигаки сноровисто расстёгивает пуговицу на джинсах и подбрасывает бёдра, хотя знает, что и близко не получит такого удовольствия, какое должен бы. Для настоящего, пронизывающего до кончиков пальцев, ему необходим Мидосуджи — прямо сейчас, над ним, мокрый и возбуждённый после гонки, как никогда довольный собой. Ишигаки жмурится и представляет, как Мидосуджи без прелюдий берёт его в палатке, не снимая формы, как заставляет сжимать драгоценный цветной номерок на его спине и почти рвать его на лоскутки ногтями, ведь теперь, завоёванный, он потерял свою ценность. Ишигаки мог бы даже вгрызаться в него, топя стоны, или влажно целоваться через него с Мидосуджи, как некогда через маску — и это было бы чертовски правильно в их общем понимании правильности. Почти на людях. Почти на финише. Почти без стыда, ведь с Мидосуджи напрочь размывается само его понятие, оно подменяется и представляется совсем иным. Стыдно — полностью выложиться и проиграть, приехать вторым и обрадоваться этому, показать противникам свою слабину и не сделать выводов из собственных глупых ошибок. Не стыдно — еле сдерживать крики и хрипло просить быть жёстче, оставлять глубокие царапины и крупные красные следы, кусать чужое предплечье от накатывающего удовольствия и остро возбуждаться заново от мысли, что их кто-то может застукать. От последней мысли Ишигаки вслух называет себя омерзительным и кончает в кулак, содрогнувшись. Оргазм на несколько секунд оплетает его ватным шумом в ушах и приятной расслабленностью, из-за чего Ишигаки не сразу слышит звонок телефона. Отдышавшись, он тянется к нему чистой рукой и смотрит на экран. — Совсем чуть-чуть опоздал, — бормочет он, ухмыльнувшись, и нажимает «Ответить».