***
– Исак, я на сегодня всё, могу я пойти домой? – тихо спросила его медсестра. – Конечно, Мари. Я закончу заполнять истории болезни и тоже пойду. Хорошего вечера. Она ушла, Исак остался. На работе становилось легче. Здесь кипела борьба за жизнь и смерть, но доктор Вальтерсен уже привык к такой рутине. На место благоговейного трепета перед всей этой больничной суетой пришел опыт. Ему повезло найти дело жизни. И повезло найти любовь. Возможно, эта зияющая дыра в груди — расплата за такое везение? Телефон на столе зазвонил, но Исак решил его проигнорировать: или его попросят дежурить за кого-то сегодня ночью, или кто-то навязчивый и забыл о законченном рабочем дне. Но на седьмом гудке, он все же снял трубку. – Исак?... – до боли знакомый хриплый голос, выцветший, уставший, но такой родной. – Эвен? – Да... Прости, мне так много нужно тебе рассказать. А еще мне так хочется тебя увидеть. Но я не знаю, могу ли появиться в твоей жизни, после того, что случилось. Прости. Я пойму, если ты сейчас бросишь трубку. Но я прошу о шансе. Самом крохотном. Просто все объяснить, – он говорил, сбиваясь, торопясь. – Как ты себя чувствуешь? – спрашивает Исак. – Что? Хорошо, – осторожно отвечает Эвен. – Я очень рад. Я переживал, что тебе плохо. Или ты заболел. Или страдаешь от бессонницы, – вполголоса продолжает Вальтерсен. – Я очень люблю тебя, Исак. Очень. И скучаю, – тихо, почти шепотом, выдает Насхайм. – Завтра утром. Приди в центральное отделение полиции, в 9 утра. Прошу тебя, Исак. – Хорошо. – Люблю тебя. – И я. Они еще несколько минут слушают тишину, пока Эвен первым не прерывает разговор, положив трубку. Исак так и не решается идти домой, понимая, что не сможет уснуть в их квартире после такого неожиданного разговора. Заполненные истории болезни, выписанные рецепты, даже уборка в шкафу — Мари будет гордиться, а еще немного волноваться.***
В 8.30 Исак уже у здания полицейского отделения – большого здания из красного кирпича, построенного еще в начале прошлого века. – Исак, верно? – раздается мужской голос позади него. Обернувшись, Вальтерсен видит перед собой крепкого мужчину за сорок, в форме и с добродушным лицом. Такой хороший полицейский, как из детского мультфильма. – Да, это я, – отвечает Исак. – Мое имя Ларс. Когда-то я был у вас дома – оставлял записку от господина Насхайма на кровати, – весело рассказывает новый знакомый. – Ой, что это я. Пойдемте скорее, тут ветрено — у вас уже губы посинели. Исак ничего не в состоянии ответить. Этот мужчина оставил записку, которую Исак хранил под подушкой три месяца? Он знал где его Эвен? Вальтерсен безропотно отдает свой паспорт и ждет, когда ему выпишут пропуск. Он так же без лишних вопросов ждет, пока Ларс поздоровается с коллегами, уладит свои утренние вопросы и наконец ему расскажут, что происходит и где его Эвен. Но все вопросы отпадают сами собой, когда тот выходит из одного из кабинетов. Тогда Исак осознает, что три месяца не мог использовать свои легкие в полную силу. Эвен чертовски прекрасен, а его объятья — это чертовы небеса, он это знает, он эксперт во всем, что касается Насхайма. Они обнимаются вечность — у Исака льются слезы по щекам, а Эвен успокаивает его, поглаживая скулы большими пальцами. Его Эвен рядом, можно коснуться рукой. Исхудавший, уставший, но живой. Настоящий. Если ему позволят забрать Эвена домой прямо сейчас, он даже вопросов задавать не будет. Он закроет свое любопытство на замок — только отдайте Эвена, скорее. Исак накормит его вкусным омлетом с ложечкой сметаны. Исак будет обнимать его несколько суток. Исак сделает все, что не мог делать три ужасно долгих месяца. – Господин Насхайм, думаю, на сегодня Вы свободны. Встретимся в суде, – улыбается им добродушный Ларс. – Спасибо огромное, – Эвен жмет пухлую руку Ларса, а затем обращается к Исаку, с которым так и не разжал объятий. – Идем домой, мой принц? Я рад, что ты спас меня.***
Исак старается вести машину аккуратно, крепко держит руки на руле, но не может перестать улыбаться и бросать жадные взгляды на сидящего рядом Эвена. – Почему ты ничего не спрашиваешь? – спрашивает Насхайм, перебирая локоны Вальтерсена. – Я не знаю с чего начать. И я просто нереально счастлив, что ты тут. Просто пиздец, – выдает Исак. – Ха! Я думал, первым делом ты меня покалечишь. – Эвен, я три месяца боялся, что тебя сбила машина и твой труп лежит в канаве, – с болезненной гримасой говорит Исак. – Прости. Мне запретили с тобой связываться, – виновато отвечает Эвен. – Но знаешь, что? Я был так счастлив, что мы с тобой не женаты. И все три месяца хотел, чтобы первым делом после всего этого мы поженились. – Что? – сконфуженно спрашивает Исак, внимательно глядя на дорогу. – Я расскажу все дома. Очень хочу в душ и есть.***
Дома они целовались, как подростки, обнимались и готовили омлет. Эвен сходил в душ и надел домашнюю одежду Исака, просто потому что мог. Оказалось, что три месяца назад Инга – одна из подчиненных Эвена — принесла ему статью, разоблачающую крупную сеть наркоторговли. Ее брат попался отцу с травкой, а любопытная дочь начала независимое расследование. Эвен сразу же отправил ее в полицию, но тем же вечером Ингу и ее семью застрелили в собственном доме, а ночью обокрали редакцию. Насхайм, как единственный кто видел статью, моментально стал свидетелем, поэтому в тот же день его экстренно перевели в программу по защите, отправив в Лиллехаммер без связи с родными. Эвен и Исак не были женаты, поэтому за Вальтерсеном просто присматривали, не подвергая его опасности. После поимки виновников прошло целых три месяца, наполненных разлукой и одиночеством. – Спасибо, что дождался меня, милый, – проговорил Эвен в светлую макушку. – Я бы не смог иначе. Я бы мог ждать тебя и три года. Или тридцать лет. – Или пятьдесят, – промурлыкал Насхайм. – О, нет, через пятьдесят я бы уже нашел себе горячего парня, прости. Смех Эвена наполнил комнату и Исак почувствовал, что их дом снова оживает. Завтра они в мэрии подадут заявление на брак. Потом оформят документы на усыновление. Да, придется еще потерпеть суды, но стоит ли переживать, раз они снова вместе?