Гримерка. Закулисье. Все вроде привычно, но волнение не покидает ребят. Серговна крутится перед зеркалом, старательно стирая со щеки след от красной помады, что была нанесена второпях, Аня Смирнова поправляет норовящий выпасть из венка цветок, втыкая в конструкцию все больше и больше шпилек. В подвешенном состоянии пребывают не только девочки. Вадик наворачивает десятый круг, описывая шагами комнату, Кикир и Альтаир бурно обсуждают музыкальное сопровождение одной из песен. Юра, как бедный родственник, молча сидит среди всего этого хаоса. Он хмурит брови и почти не моргает. Глядя на такого человека, можно решить, что он очень сосредоточен на чем-то, поэтому серьезный и неразговорчивый. Но это был не тот случай. Как бы Музыченко не хотел сконцентрироваться на музыке, словах, в голове перекати поле. Мысль появляется и тут же ускользает. Из памяти почему-то вылетают отрывки давно заученных и миллион раз спетых песен, некоторые партии вспоминаются с трудом. Заметив тревожность скрипача, Паша подходит к нему и устраивается рядом на подлокотнике дивана.
− Ты чего? Все в порядке?
− Да так, какое-то волнение тупое, − отшучивается Музыченко.
Паша роняет руку на юрино плечо и крепко сжимает его.
− Не о чем беспокоиться, благодаря тебе мы все здесь и готовы выходить. Обещаю, если снова захочу сбежать, ты узнаешь об этом первым, − Паша выдавливает неловкий смешок, и тут же осекается, − но я больше не сбегу, правда... прости, − теперь и Личадеева затягивает в какое-то болото грусти, воспоминаний и навязчивых мыслей. Надо срочно выбираться.
− Юр, все будет заебись. Хоть когда-то было по-другому?
− Да бывало пару раз, − Юра смеется, вспоминая, как после распитой бутылки приходилось удерживаться на ногах в течение двух часов и еще как-то контролировать голос и руки, чтобы не слажать, хотя это редко удавалось.
− Ну сегодня то мы трезвые, − хмыкает Личадеев, ехидно улыбаясь, − или нет?
В ответ Юра лишь невинно хлопает глазами и отводит голову в сторону. Паша с азартом хватает скрипача за подбородок, разворачивая к себе, и взглядом врезается в глаза напротив. Расстояние между лицами сокращается все быстрее, и Юра начинает немного жалеть, что затянул с игрой. Они сейчас оба на эмоциях, и если Личадеев в порыве своих мыслей и всего того, что произошло за последние дни засосет его при всех, вряд ли кто-то будет в восторге. Юра, конечно, опасается, но не препятствует происходящему. В конечном счете, Паша останавливается в нескольких сантиметрах от губ Музыченко и шумно вдыхает ноздрями воздух.
− Да не пил ты, че ты заливаешь? − подытоживает Пашка, отстраняясь, − пошли.
Ладно-ладно, Пашенька, я тебе на сцене это припомню...
Личадеев с Музыченко встают, и Юра собирает остальных ребят вокруг.
− Сейчас начнем. Раз, два, три... Чтобы не было беды...
Все начинают танцевать, а Личадеев вдобавок решает спеть.
***
Разминка с инструментами − последние штрихи перед появлением на сцене.
До выхода остается совсем немного. Паша готовится подниматься следующим. Он ловит ритм, качает головой в такт барабанам, настраивается под настроение. Внезапно с камерой к нему подходит Юра.
− Паша, − интригующая пауза Юрца. − Самара наша? − весело заканчивает Музыченко и смеется. Смех Паши в ответ − все, что нужно сейчас.
Пашка выбегает к людям, зал взрывается, приветствуя аккордеониста. Следом идет Юра.
***
Знаете, в последнее время Музыченко все чаще стал задумывается о том, что ждет его в будущем. Он не раз прокручивал одни и те же вопросы у себя в голове, и хотя в интервью и в разговоре с другими он обычно заверяет, что не парится по таким вещам, на самом деле, он парится и еще как. Невозможно не думать о том, что будет дальше, как сложиться его судьба, судьба группы. Невозможно не бояться, не мечтать о чем-то, невозможно жить только здесь и сейчас. В конкретный момент он стоит перед залом, от и до заполненным зрителями. Людьми, для которых творчество ребят - нечто большее чем просто набор звуков, для кого-то − это смысл всей жизни. Потому Музыченко ощущает огромную ответственность, ведь он хочет и дальше дарить публике музыку, заниматься любимым делом и получать настоящий кайф от всего этого, но он живет в моменте, и как можно полагаться на то, что от тебя мало зависит? Как побороть в себе эти страхи? Как действовать, чтобы в дальнейшем не допустить ошибок? Есть ли ответ на эти нескончаемые вопросы? Может быть, да только никто их не знает. Жизнь настолько непредсказуема, что невозможно знать наперед, как там сложится и что будет. Лишь в одном Юра сейчас точно уверен. Оглядываюсь назад, он может с гордостью сказать, что все, что было сделано, все, что было сказано - оно того стоило. Вот и все.
