Таблетка от неразделенной любви

Осень 1991 года.

      Время было около семи вечера, когда раздался звонок в дверь.       Я выбралась из-под теплого пледа, отложила недочитанный журнал и направилась открывать. Так поздно я никого не жду, кроме него. Сердце в груди даже не забилось, а запрыгало от волнения. Я застыла у двери после того, как посмотрела в глазок. Я не ошиблась…       Не знаю, для чего, но я невольно бросила взгляд на свое отражение в зеркале, поправила волосы и воротник свитера. Мне снова стало холодно, тело покрылось мелкими мурашками. Когда уже там дадут отопление, чтоб их?       Поворачиваю замок, открываю дверь. Он успел позвонить ещё раз, пока я пыталась представить, что ко мне пришел только мой мужчина. Но, увы, он был совсем даже не мой… Нет, он не был чужим. Он скорее был ничей…       Пчёлкин, не поздоровавшись, переступил порог моей квартиры, словно он был здесь хозяин, а я всего-навсего съемщица, которая не уплатила вовремя за проживание. Закрыв дверь, я скромно встала, облокотившись о стену. Он разулся, а затем, приблизившись, сухо поцеловал меня в губы. — Чаем угостишь?       Я отчетливо учуяла запах алкоголя. Вместе с ним в нос ворвался запах и его одеколона. Моего любимого. Этот аромат казался мне постоянным. Им пахло везде, даже там, где Пчёлкина ни разу не было.       Я вошла в кухню следом за ним, не решаясь сказать хоть слово. Он почему-то не снял свой плащ, и это натолкнуло меня на мысль, что он не задержится, не останется. Я должна буду показать, как я рада этому.       Чайник на газу. Кружка с заваркой перед ним. Остатки конфет, которые он подарил мне пару дней назад, лежат в вазе. — Что-то… случилось? — наконец подаю я голос, усаживаясь напротив него, но отводя взгляд в сторону. — Нет. Просто соскучился, решил приехать. День был тяжелым… А ты как? Меня удивило, что он поинтересовался об этом. — Ничего, вроде…       Он смотрел на меня, прижавшись затылком к стене, а я пыталась убедить себя, что мне ужасно интересен безвкусный узор на ковре. — Скажи, а ты бы рискнула спеть на сцене ресторана? — Этот странный вопрос заставил меня повернуться к нему. — Ты это к чему спросил? — Да Белый сегодня Олю застукал за этим занятием. Пела на сцене, никого не стесняясь, даже с каким-то вызовом, как мне показалось.       Оля… Он всегда так нежно называл её по имени. Странно, что я знаю об Оле гораздо больше положенного, в то время как она вообще не в курсе, что я существую. — Рисковая девушка. Я не такая. — В очередной раз даю ему понять, что он промахнулся.       Чтобы не искал её во мне, чтобы не сравнивал, чтобы не заставлял себя полюбить меня только потому, что увидел во мне что-то похожее на Белову. — Не знаю, как бы я поступил на месте Сани, — вздыхает он с усмешкой. Ему явно доставляет удовольствие, что друг поссорился с женой. — Такая ирония… Он был рад показать всем её фотографию, а когда она вышла на сцену, такая блистательная, очаровательная, когда все её увидели в живую и оценили по достоинству, он выскочил за кулисы, как ошпаренный, чтобы вставить ей по первое число. Разве она не сделала то, что он хотел? Не показала себя во всей красе?       Он рассуждал вслух, а я молча слушала его, не зная, что ответить. — А песня-то хоть понравилась? — брякнула я, и он словно вернулся в реальность. Я схватила его кружку, чтобы налить кипятка. — Нерусская была, — бросил он ровно. Он подошел ко мне сзади, опустил ладони на мои плечи, и я поспешила поставить кружку с кипятком на стол, чтобы не уронить её. Я замерла, ощущая, как он мягко гладит мои плечи, опускаясь по рукам все ниже, перемещаясь на мою талию. Он целует меня в макушку, и я закрываю глаза, сжимаю руки в кулаки и поворачиваюсь к нему. — Вить, чай готов… — говорю я, и мой голос дрожит. Он нагибается, чтобы поцеловать меня. Но я не размыкаю губ. Я стойко переношу эту сладкую пытку. Я не хочу больше быть утешением, снятием стресса, антидепрессантом, обезболивающим, таблеткой от неразделенной любви. — Иди ко мне, — прошептал он ласково, собираясь обнять меня, но я выбралась из его объятий. — Нет. Вить… Этого больше не будет. Ты ведь сам не со мной. Ты любишь её. А я… я просто не понимаю, зачем тебе я?       Он впервые не знает, что мне ответить. Эта тема мучит его изо дня в день. Он бы и сам рад избавиться от этого дурацкого, безответного и в какой-то степени даже глупого чувства. Он бы рад был даже полюбить меня, а не просто спать со мной. Но все его труды и старания насмарку, как только он видит Белову. — Что ты мне прикажешь делать? — спрашивает он, и тон его неожиданно становится холодным, таким холодным, что даже горячий чай не разогреет. — Я не буду приказывать. Я просто попрошу тебя больше не появляться в моей жизни. Ты мучаешься сам, мучаешь меня. Так больше не может продолжаться.       Он уперся руками в стол, задумчиво опустил голову и тяжело вздохнул. Прямо ему в лицо поднимался густой пар из кружки. — Я не знаю… Я запутался… Что-то надо делать, но я просто без сил. — Я не могу тебе помочь, — бросаю я безжалостно, и он смотрит на меня умоляющим взглядом, подавленным и отчаянным. Он безмолвно зовет меня к себе, находя во мне спасение. — Кто, если не ты?       Я не отвечаю, я отворачиваюсь, смахивая слезы. — Быть может, ты права… Я просто самовлюбленная скотина, эгоист последний. Ты прости меня, ладно?       Молчу. Слезы бегут ручьем и падают, разбиваясь об пол. — Прощай…       Слушая его шаги, я ощущала, что он топчет меня сейчас. Через минуту хлопнула входная дверь. Сквозь мокрое окно я увидела, как вспыхнули две автомобильные фары, медленно скользя по стеклу и в конце концов удаляясь.