Главное, чтобы костюмчик сидел.

      Пришёл в себя в просторном светлом помещении. Голова раскалывается. Чувствую какое-то напряжение в правой руке. Капельница. Пытаюсь прокашляться, во рту сухо как в Сахаре. В углу комнаты кто-то тут же пришёл в движение. Джей. Брат взволнованно, но с долей облегчения смотрел на меня.       — Эй, Ше, как ты?       — Дай воды. — Хриплю. Джаред тут же кинулся куда-то вправо, попутно нажимая кнопку вызова персонала в изголовье моей койки. Первый глоток дался с трудом, но к приходу врача я смог опустошить весь стакан. Парень в белом халате поздоровался и начал проводить диагностику, противно посветив мне фонариком в глаза. Боль в затылке, появившаяся при этом несла в себе мало приятного.       — Ну что ж, вы почти в норме. Полежите ещё день и послезавтра мы вас выпишем. У вас сотрясение мозга средней тяжести, поэтому некоторое время нужно вести себя осторожнее, чтобы удалось быстрее купировать последствия. Избегайте нагрузок, от вашей профессиональной деятельности тоже лучше на время воздержаться. — Джей облегчённо вздохнул рядом.       — Док, что с моими пассажирами? Там была девушка и ребёнок. Что с ними? — Датчик на каком-то медицинском приборе позади меня запищал. Да я и сам почувствовал, как кровь прилила к лицу. Я не прощу себе, если с ними… Если они… Я неотрывно смотрел на доктора, который вздохнул.       — Пожалуйста, сохраняйте спокойствие. Вам нельзя сейчас волноваться. Мальчик в порядке, почти не пострадал — отделался парой ссадин. Даже осколки стекла не долетели, но гитара, к сожалению, пришла в негодность. — Я вздохнул с немалой долей облегчения. — Девушка находится в палате интенсивной терапии. Так как основной удар пришелся на её половину, она получила сильное сотрясение мозга и находится без сознания. Из-за повышенного внутричерепного давления восстановление идёт сложнее, но в её случае — в нормальном режиме. Мы прогнозируем, что она придет в сознание через два — три дня. — Чёрт, бедная моя девочка. Как я мог так подвести. Нужно только дождаться её возвращения, но искупать свою вину я могу начать уже сейчас. И это самый минимум, что я мог бы сделать.       — Где Майк? Её сын.       — Он в палате, вместе с матерью. Мальчик спит, ему тоже нужно восстановиться. — Бог ты мой, он там, один, рядом с ней. Что может прийти ребенку в голову, когда он будет звать маму, а она не ответит?       — Док, мне нужно к нему. Отведите меня. Он может испугаться. — Врач только покачал головой, призывая меня улечься обратно на подушку.       — Я загляну к ним. — Это Джей вызвался помочь. — Доктор, какая палата?       — Дверь напротив — 307. — Брат кивнул и отправился на выход, а врач обратился ко мне. — Шеннон, будьте благоразумны. Вам необходимо немного отлежаться, иначе последствия в виде мигрени могут стать постоянным явлением в вашей жизни. Родственникам мисс Максимовой мы сообщили, контакты нашлись в её личных вещах. О мальчике позаботятся. — Умом я понимал, что док прав, что мы с Майки едва знакомы, и я не могу нести пальму первенства в желании позаботиться о нём, но я чувствовал ответственность за него и свою вину. Джей вернулся буквально через пару минут.       — Они спят, Ше. Выглядят здоровыми. — Я только кивнул, выражая благодарность. Отвратительное чувство беспокойства и вины начало съедать меня изнутри.       На следующий день, ближе к обеду, меня освободили от капельницы и даже разрешили немного пройтись. Как только я вышел из палаты — сразу услышал какой-то шум за дверью напротив. Кто-то был в палате Нины и Майка, и эти люди, очевидно, переругивались сдавленным шепотом. Я осторожно открыл дверь и вошел в помещение. Внутри оказались Грэм и Марк, тот самый бармен — отец Майкла. Именно они ругались между собой, но при виде меня замолчали.       — Здравствуй, Шеннон. — Первым опомнился Грэм. — Как ты себя чувствуешь? — Он поспешно подошёл, протягивая ладонь для рукопожатия. Я ответил на приветствие.       — Спасибо, неплохо. — На этих словах Марк громко фыркнул. Его лицо выражало такую злость, что глаза буквально горели.       — Ты ещё спрашиваешь у него?! Грэм, серьёзно? Это же всё из-за него! Он был за рулём, мой сын мог серьёзно пострадать! — Он совершенно забылся и в приступе ярости начал почти кричать во весь голос, тем самым разбудив Майки. Я не успел ничего сказать, да и не требовалось моего ответа. Все мы тут же обратили внимание на мальчика, которого я ещё ни разу не видел после аварии. Он действительно выглядел здоровым, не считая царапины на переносице. Парень потёр глаза кулачками, поморщился, когда случайно задел нос, и уставился на нас огромными тёмными глазами. Несколько секунд ребёнок просто смотрел, очевидно, просыпаясь до конца, а потом воскликнул:       — Грэм! — Кто бы мог подумать, что из троих знакомых ему мужчин он выберет не своего отца. Лично я был немало удивлён этим фактом, а вот Грэм, похоже, нет. Он буквально кинулся к мальчику, сжимая его в объятиях, а Майки в свою очередь мертвой хваткой вцепился в его пиджак, утыкаясь лицом в грудь мужчины. Я украдкой взглянул на Марка. Тот явно был недоволен, но не похоже, что удивлён. Что, черт возьми, тут происходит? Нина говорила, что Майки хорошо ладит со своим отцом, но, похоже, это было далеко от реальности. Тем временем Майк отлепился от Бернарда и обратил внимание на отца. Марк сделал попытку наладить контакт.       — Майки, как ты себя чувствуешь? — Мальчик быстро-быстро заморгал и снова спрятал лицо на груди Грэма. Тот в свою очередь сердито взглянул на Марка. Это мне уже совсем не понравилось. Что-то тут не чисто. Марк с каким-то сожалением взглянул на сына и вышел из палаты. Я поспешил за ним.       — Что это сейчас было, Марк? — Этот вопрос я выкрикнул уже ему в спину. Парень словно окаменел и медленно повернулся. На его лице снова была эта гримаса злобы. Он быстро приблизился ко мне.       — Не суй нос не в своё дело. Если ты трахаешься с моей бывшей женой, то это вовсе не значит, что ты стал членом семьи. — Он отступил на шаг, развернулся и чуть ли не бегом покинул коридор. Я решил вернуться в палату и выведать всё у Грэма. Вся эта история мне очень не понравилась.       В палате снова стало тихо. Майк спокойно посапывал на руках у Грэма, который слегка укачивал его, напевая незамысловатую мелодию. Увидев меня, Бернард аккуратно переместил мальчика на кровать и накрыл одеялом. Мы, не сговариваясь, вышли из палаты.       — Я пойму, если ты скажешь мне, что это не моё дело. Но объясни, какого хрена там произошло, почему Майк испугался собственного отца? — Грэм тяжело вздохнул и растёр лицо ладонями, а затем устало взглянул на меня.       — Ты хороший парень Шеннон, я вижу, что ты хорошо относишься к ним, но пожалуй — я не имею права рассказать. Могу сказать только то, что никакого вреда Марк сыну не нанёс. Он никогда бы ничего не сделал мальчику, но случай распорядился вот так. Майки был сильно напуган и боится до сих пор. — Я кивнул, принимая такое объяснение. Только одно мне осталось не ясно: почему Нина сказала неправду?       — Что будет с парнем? — Грэм покачал головой.       — Я заберу его к себе домой и постараюсь устроить его жизнь на время отсутствия Нины как можно привычнее. Майк очень разумный ребёнок. Он всё поймёт, и не будет паниковать. — С этим не поспоришь.       — Завтра меня выписывают. Я хочу видеться с ним, хоть как-то загладить вину, мне не безразлична его судьба. — Грэм махнул на меня рукой, сделав «страшные» глаза.       — Брось Шеннон, неужели ты надумал воспринимать слова Марка серьёзно. Ты не виноват. Это случай, который к тому же не повлёк за собой ужасных последствий. Скоро Нина очнётся, а Майки в полном порядке. И я думаю, она бы не была против того, чтоб ты виделся с мальчиком.       — Спасибо, Грэм. Я буду звонить тебе.       Вскоре появилась медсестра и возмущённо загнала меня в палату. Оставшуюся часть дня я провел, щёлкая каналы на небольшом телевизоре. Утром за мной приехал Джей. Он привез вещи и оформлял выписку, пока я собирался и получал рецепт на лекарства от мигрени. Перед отъездом зашел в палату напротив. Майка уже не было — должно быть Грэм забрал его. И тогда я, наконец, смог подойти к Нине. Она лежала неподвижно, и часть лица её оказалась скрыта кислородной маской. Но открытый лоб и правую щёку, так же как и руки до локтей, покрывали мелкие царапины. На плече, в вороте больничной рубашки, виднелся длинный ужасный фиолетовый синяк от ремня безопасности. Дыхания заметно не было, лицо совершенно спокойное и неподвижное, длинные волосы в беспорядке свисают на правую сторону кровати. Я аккуратно сжал расслабленную приоткрытую ладонь девушки. Изящные длинные пальчики как всегда были прохладными. Тихо пообещал ей вернуться завтра.