Отголоски

- Мистер Трести, мы рассмотрели вашу кандидатуру и хотим сообщить, что… - “Что нам нужен сотрудник с большим опытом в данной сфере, а также обеспеченный хотя бы несколькими рекомендациями”. Слышал я это уже шестнадцать раз за последние два месяца, не удивите. Спасибо, что уделили время. У меня смена. - Нет-нет, постойте, мистер Трести, компания собиралась вам предложить должность. - Что? - Да-да, предложить должность. Руководство кадрового отдела выделило ваши навыки и ваши социальные льготы, отчего выбрало именно вашу кандидатуру на роль стажера в маркетинговый отдел. - Стажер? Это оплачиваемая стажировка? - Первый год - неоплачиваемая, по результатам года вам будет выделено место в одном из филиалов, конечно, если вы справитесь с этим и вам дадут рекомендации в конце стажировки. Гибкий график по шесть часов в сутки по будням, можете выбирать свою смену сами. - Вы издеваетесь надо мной? Нет, вы точно надо мной смеетесь. Год по тридцать часов в неделю горбатить за бесплатно даже без гарантии, что меня допустят к работе! Целый, мать его, год! - Мистер Трести, попрошу вас следить за своей речью, не каждому достается такая возможность… - Какой процент работающих стажеров по всей компании? - Я сразу и не скажу, нужно проверить множество баз данных. - Вы, мать вашу, рекрутер. Какой процент работающих стажеров?! - Пятнадцать. - Всего доброго.       Арчибальд Трести был неплох собой. Был, когда пришел на первый курс колледжа. Стипендия для спортсменов покрывала какую-то часть расходов, однако, три курса обучения Арчи провел за мытьем посуды в кафетерии кампуса до и после пар, а сразу после этого его ждали тренировки, которые должны были обеспечить ему беззаботное будущее, но не обеспечили. Получив серьезные повреждения позвоночника во время не самой проблемной схватки на турнире, Арчи ждала прекрасная участь - стипендию отозвали, страховка покрыла лишь часть лечения, родители были вынуждены выложить последние сбережения и влезть в долги ради того, чтобы у паренька был шанс на восстановление из-за недостатка физической активности, а всё будущее пошло под откос. Стройный моложавый боец с оскалом зверя, копной пшеничных волос, простотой рабочего и несгибаемой волей стал тенью самого себя, когда закончил курс реабилитации. Сейчас ему лишь оставалось быть тусклым бликом из своей прошлой жизни, и с такими картами на руках должен был входить в жизнь взрослую: с уверенностью калеки, мудростью незаконченного бакалавра, силой брошенного спортсмена, предначертанием бремени на шее родителей, плохим примером для представителей его поколения.. Уже семнадцатая попытка провалилась. Ну, хоть с должности подрядчика его хоть никто не попрет. - В смысле вы отдаете моё место?! Кому, сука, кому вы его отдаете? - Прости, сынок, закон вышел новый. Нужно обеспечивать места приезжим. - Ну мистер Эйсен, может, это может как-то повременить? - Прости, Арчи, мы выслали тебе предупреждение на электронку еще две недели назад. - Какая к черту электронка, мистер Эйсен, я же просто сраный подрядчик, почему мне в живую не сказали?! - Я сам только узнал, сынок. - Просто зашибись… - Слушай, давай договоримся так - я обзвоню своих знакомых и спрошу, не нужен ли им работник. Такого быка как ты стоит еще поискать, работенку могут подогнать не только профсоюзные дельцы. Если ты не против рискнуть - а я знаю, что ты не против - то сто процентов что-то сыщется. Идёт? - Спасибо вам, мистер Эйсен. - Тебе спасибо, что поработал со мной. Я хотел тебя повысить, а с тем и на курсы повышения квалификации отправить. Держись, ты главное держись, понял? - Понял.       Арчи пришёл в свою конуру голодный, побитый и злой. Он откладывал деньги как только мог, надеясь восстановиться в колледже, но пока всё шло против него. Он взглянул на часы. Семь вечера. Арчибальд чувствовал, что его больная шея тянется сама собой в петлю. Он давно не набирал Старине Солдату и заикнулся больше не набирать, но этот момент настал. - Эй, мужик, тут такое дело… У тебя будет что? - Не-не, Эр Ти, ничего не осталось. - Что, совсем ничего? - Из того, что ты предпочитаешь - ничего. Есть новый подгон от дизайнерской студии. - Тащи, плевать на цену.       Спустя полчаса раздался стук в дверь. Прерывистый, три удара, два хлопка, три удара. Старина пришел и уже вовсю корчил рожи в дверной глазок. Они были знакомы с школьной парты и было сложно сказать, кто из них достиг успеха, а кто - нет. Скорее, они находились в разных шкалах оценивания, но сейчас Арчибальд проиграл бы в любой. - Есть такая песенка, Эр Ти, и она про тебя! - Входи уже, торчок. - Этому кораблику не уплыть далеко, этот кораблик идет на дно!       То, что он выложил на стол, Арчибальд действительно не видел. Пурпурные кристаллы, отдающие на свету просветами радуги, а на запах - как ваниль. - Что это за дрянь, Солдат? Я хоть не откинусь? - Ой, Эр Ти, не переживай ты так, я вот весь день под этими ништячками, и всё хорошо! - Просто дизайнерские штучки, дешевые и чудесные. А пахнут как вкусно! - Точно? Ты же знаешь, со мной шутки плохи. И сколько оно прет? - Около получаса. Попробуй, сам мне потом расхваливать будешь, дружок!       Как только кристалл был раздроблен, дорожка расчерчена, купюра свернута, а улыбка Старины Солдата достигла своего пика, Арчибальд решил больше не думать о том, что его сегодня ждет. Резкий вдох, глушь в ушах, блеск и сияние. - Мистер Трести, мы рассмотрели вашу кандидатуру и хотим сообщить, что…       Помещение офиса компании было точно таким же, как и утром. Арчи судорожно осматривался по сторонам, пытаясь понять, что с ним происходит. Мысли были настолько ясными и чистыми, что он будто мог моментально сопоставить то, что видел раньше и то, что видит сейчас в мельчайших деталях. Разница была одна - он не был в костюме, как с утра. Он был в рабочей одежде, в которую переоделся для смены. - Простите, мы ведь уже говорили сегодня… - Вы о чем, мистер Трести ? - Ну, сегодня, в девять утра… - Сейчас девять утра. С вами точно всё в порядке? - Девять утра?       Часы сзади. Часы на его руке. Часы на её руке. Часы на смартфоне. Ничто не могло врать. “Я убью этого засранца, когда выйду из трипа, клянусь небом, убью!” - думал Арчи про себя. - Мистер Трести, вы точно в порядке? Хотите воды? - Нет-нет, спасибо, я просто немного болен, вчера только перестало лихорадить. Так что вы говорите насчет работы? - Да, конечно. Руководство кадрового отдела выделило ваши навыки и ваши социальные льготы, отчего выбрало именно вашу кандидатуру на роль стажера в маркетинговый отдел. Простите, мне что-то нездоровится…       “Не может быть, это невероятно! Теперь точно, черт его дери, точно! Как такое может быть? Так не бывает, нет, такого не бывает…” - продолжал бормотать он себе под нос, выходя из кабинета шатающейся походкой. В его вспотевшей ладони был сжат пакетик с пурпурными кристаллами. Или сознание играет с ним в злую шутку, или всё действительно так, как происходит. Он тут же решил проверить - сперва проверил почту, на которой не было никакого письма о сокращении, а после набрал главному инженеру-строителю. - Простите, мистер Эйсен, это правда насчет моего сокращения? - Трести, что за… Ох, да, сынок, ты всё таки прочитал это письмо? Я надеялся, что это неправда, до последнего думал, что этот законопроект отзовут, но вот видишь как получается… - Хорош заливать, сраный мистер Эйсен, и до свидания!       Арчибальд сиял от счастья. Он не мог поверить в то, что сбылась его старая мечта - наконец он мог вернуться в те времена, когда его жизнь пошла под откос. Если он правильно всё понимал. Однако, это стоило проверить более надежным способом. Заскочив в уборную первого попавшегося фастфуда, Арчи разбил небольшой кристалл на экране телефона и повторил процедуру, задумавшись о том самом турнире. Резкий вдох, глушь в ушах, блеск и сияние. - Трести, почему ты еще не переоделся, тебе выходить на ринг через десять минут, мать твою! А ну быстро побежал, болван!       Он слышал этот голос словно еще вчера, когда его отключили с одного удара. А до этого слышал в течении трёх лет колледжа. Голос тренера не перепутаешь ни с чьим другим. Арчибальд тут же ощутил ноющую острую боль по всей шее, как только взглянул на стоящего в противоположной стороне зала оппонента, и в тот миг он понимал, что на ринг он снова ни за что больше не выйдет. - Да, конечно. Сейчас только в раздевалку смотаюсь… - Быстрее, черт тебя дери!       Арчибальд вышел из зала, прошел мимо раздевалок, поздоровался с миссис Шепард, пожилой уборщицей, и вышел на улицу, в самый разгар той прекрасной весны, теплой и солнечной, как его жизнь до этого турнира. “Всё изменится, - говорил он себе, отсчитывая минуты до истечения получаса действия вещества, - всё изменится, я знаю”. Две, полторы, двадцать секунд. Он готов. Резкий вдох, глушь в ушах, блеск и сияние.       Он был в своей конуре. Всё еще там. Старины Солдата там не оказалось, хотя и своровать ничего не умудрился. Арчибальд смотрел в покрытый потеками потолок около получаса и сквозь сжатые зубы молился, чтобы это была ошибка. Чтобы он достиг успеха, чтобы колледж был за плечами, чтобы не было этой проклятой боли в шее. Арчибальд повернул головой влево, а затем вправо, корчась от острых раскатов по всему позвоночнику. - Даже если так, то что… Нет-нет, не может быть, ни в коем случае, не может такого быть! Я должен был всё изменить в лучшую сторону, я же вернулся, черт побери! Я же изменил тот момент! Нет! Нет! Нет! Я должен был хоть что-то изменить, проклятье! Хоть что-нибудь, хотя бы не в этой сраной халупе же мне жить, ну прошу! Его рука сразу же потянулась к телефону. С дрожью и судорогами, он кое-как вытряс еще один кристалл на экран, разбил его в крошки, свернул купюру. Родители. Он уговорит их не влезать в долги, обойдется без этого. Резкий вдох, глушь в ушах, блеск и сияние. - Арчи? Сына, ты меня слушаешь? - Что?       Мама была еще совсем чудесной, такой радостной, сияющей. Даже в те моменты, когда Арчибальд был в ужасном состоянии, она сохраняла силы ради него. Как жаль, что он тогда остался лечиться по их наставлениям и тратам. Сейчас он повторит этой ошибки, сейчас он будет сильным ради них. Ведь сильным нужно быть всего полчаса, а после всё будет в порядке. - Сынок, мы нашли деньги на твою реабилитацию, слышишь? - Нет-нет, не нужно, она всё равно не поможет.... - Как это не поможет? Ты же слышал, что сказал доктор, она очень эффективна. - Нет, мама, я справлюсь сам. Страховка покроет стандартные процедуры восстановления, я продолжу заниматься и смогу стать в строй. Я не могу провести в койке еще полгода, клянусь, мне нужно возвращаться к тренировкам и работать, понемногу работать, и тогда я точно стану… - Что ты такое несешь, Арчибальд? Мы с матерью ночами не спим, лишь бы ты остался здоров, а тут ты предлагаешь нам тебя угробить полностью! Добровольно, Боже! - отец как всегда корчил трагедию из всего, хотя эта ситуация действительно сходила на неё. - Не смейте лезть в ту сраную программу реабилитации, она экспериментальная и касается только повреждений грудного отдела, насчёт шейного исследований не проводилось. Ни за что. Она безумно дорогая и, клянусь, бесполезная в моем случае. Мне просто стоит стать на ноги как можно раньше. - Арчибальд, откуда ты это узнал? - Да так, Себастьян рассказал. Он пишет дипломную в этой сфере. - Ох уж этот Себастьян, всё он знает. Только вчера к нам заходил и ни слова не сказал, бессовестный. - Да, в курсе. Я попросил его не заводить эту тему, вам и так тяжело. Просто… Просто прислушайтесь ко мне, хорошо? Врач ведь не говорил “эффективна”, он сказал “эффективна в некоторых случаях”. Я не хочу потерять стипендию, я не хочу тащить вас в долги, я не хочу превращать рядовую травму в дело всей моей жизни, и вам не советую. Идёт? - Ох, Арчи… - Сынок, с таким не шутят. - Мистер и миссис Трести, простите, время посещения окончилось, у вашего сына сейчас процедуры. Приходите завтра.       Родители молча взглянули на Арчибальда, оставляя его с чудесами терапии. Ни ему, ни им сказать было нечего. Он молча откинулся на подушку и сосредоточил взгляд на белоснежном потолке. Сам себе не мог ответить на вопрос, что его ждет, как пройдет еще полчаса, но закрыл глаза и дождался, чтобы не думать о том, что повторится прошлый опыт. - Верное решение, - неожиданно сказала медсестра, новенькая, которую он в тот момент видел впервые. - Вы о чем? - О том, что вы отговорили родителей. - Вы так думаете? - Я знаю. Просто очередная экспериментальная система реабилитации. Развод. - Оказывается, не так я и врал им. - Постойте, вы не знали, и все равно отговаривали их от шанса на качественное выздоровление? - Ну да. Люблю рисковать. Как вас зовут, девушка? - он знал ответ, но хотел испытать это чувство снова, так, как он его обыгрывал раз за разом. - Шарлотта. - А меня Арчибальд. - Я знаю, у меня в руках ваша медкарта, - сказала она с улыбкой.       Резкий вдох, глушь в ушах, блеск и сияние.       Конура. Проклятая им самим конура. Разводы на потолке остались такими же уродливыми, какими он их покидал всего полчаса назад. На часах - ровно семь вечера. В кармане на три сотни меньше, чем было до встречи с этим дерьмом. А в руках его сияли кристаллы, переливаясь всеми цветами радуги, такой непостижимой и такой чарующей одновременно. Арчибальд подбросил пакет, перехватил на лету, скорчился от резкой боли в шее и снова взглянул на кристаллы застывшим взглядом. Он вертел их в руке, по деталям вспоминая три прошлых раза. Он не запомнил ничего, потому что думал лишь о том, как исправить настоящее, и больше всего Арчибальда мучила эта навязчивая, безумная, призрачная возможность, в которую он так легко поверил. Трести смотрел на эти клочки чистых воспоминаний, как на ключ к прошлому себе, хотя это были лишь эмпатогенные фотокарточки. Снова, и снова, и снова. Они разыгрывались пламенем былого и несбыточными видениями лучшего будущего, эти сгустки чувств, мыслей и извращенных жизнью истин его существования. Такая огромная сила, такая чудесная возможность в его руке одновременно сжималась до состояния наркотического бреда, который был его судорожной попыткой убежать. Но он выбирал бежать дальше.       Арчибальд привстал, пошатываясь от последействия и ощущая скрежет собственных зубов, который прекратить он никак не мог. Такое в последний раз он испытывал после передозировки, что заставила его надолго отвернуться от такого способа очищения мыслей, но ведь и вправду тогда помогло - в пустоте последействия нельзя найти места ни себе, ни своей воле, ни своим истинным мыслям. Открыв банку “Странника”, дешевого пива, которое он мог спокойно позволить на свою мизерную зарплату, Арчи сделал несколько глотков, но пойло не задержалось в нём - пару секунд спустя он уже стоял над раковиной, скрючившись в порывах рвоты, а после едва-едва дошел до дивана и вновь припал на нем, остановив свой взгляд на кристаллах. Он не убежит никуда от них, как бы ему не хотелось, а ему даже не хотелось.       Резкий вдох, глушь в ушах, блеск и сияние.       Залитые тенью акаций и мощеные брусчаткой аллейки вернули его на одну из улиц старой части города, в которую Арчибальда всегда вело непреодолимое желание разговора с мистером Тристаном Рочески, преподавателем литературы из его школы. Единственный, кто верил в Арчибальда вне его спортивных заслуг, единственный, кто просил его меньше слушать окружающих и больше прислушиваться к самому себе. Возвращался раз за разом Арчибальд не из желания получить очередную похвалу или пророчество его великого будущего, как зачастую он это слышал от большинства своего круга общения, вовсе нет. К мистеру Рочески его вело чувство, что он должен разделить опыт этого медленно угасающего человека с невероятной историей, что доживал свою жизнь в глубоком отречении и одиночестве. Арчибальд даже здесь был с бумажным пакетом, набитым закусками, и паком “Странника”. Именно мистер Рочески привил у него любовь к литературе, историям простых людей и этому дешевому пиву, которое стало после смерти учителя лучшим напитком для Арчибальда в сравнении с чем угодно. Он не смог приехать к мистеру Рочески, чтобы попрощаться, когда тот был уже в больнице. Очередной турнир оказался важнее. - Вот уж неожиданно ты ко мне заглянул, сорванец, - Рочески выглядел намного хуже, чем запомнил его Арчибальд в последний разговор, который занял всего-то минут пять, потому как парень спешил на поезд в соседний штат, где проходил очередной турнир. - Проходи, я как раз заказал тако себе на ужин. Решил побаловать ребенка внутри себя.       Квартира Рочески была как всегда захламлена кучами записных книг, бумаг, коллекциями разных авторов и сотнями творений его учеников, что скопились за десятилетия работы в школе. Её можно было назвать берлогой старого холостяка, особенно смотря на завалы пивных паков в углу, однако, такое повелось уже после того, как Рочески овдовел. Миссис Беата всецело разделяла любовь мужа к литературе и людям, которых он воспитал, однако, не давала беспорядку в доме стать причиной беспорядка в голове своего мужа. Потеряв её, он сразу же оборвал все связи с миром, кроме редкого общения с троечником Арчибальдом Трести. - Вы бы прибрались здесь, что ли... - Арчибальд с трудом пробирался внутрь, не наступая на одинокие книги на полу, а вот хозяин дома, несмотря на старость, пробирался с ловкостью ребенка, который пытается не наступать на линии мощеного плиткой пола. - Черт тут ногу сломит, мистер Рочески, а я то и подавно. - Ты, Арчибальд, тот еще чертенок, но поверь, делаю я это не из пакости или лени. Просто так я знаю, что каждая книга на своем месте, там, где я её оставил или там, откуда их забирала Беата. Ты что-то выпить принес, как я вижу? - Думаю, “Странник” вас не удивит. - Ох, “Странник”. Я думаю о разбитых людях, когда пью его, Арчибальд, - Рочески упал на красивую пыльную тахту посреди гостинной, подняв клубы пыли. - Присаживайся и давай угощайся, а то совсем понуро выглядишь. Твоему разуму нужна пища и кроме грызущих мыслей, сорванец. - Почему сорванец? - Потому что я был таким же, как и ты, так что сколько рожицу в пай-мальчика не корчи - меня не проведешь, Трести. Бери тако, а я возьму рыбу, которую ты принёс. Смотреть уже не могу на этот мексиканский ужас для желудка, чего я вообще вздумал их заказать... - Мистер Рочески, у меня немного времени… - Не поверишь, Арчибальд, но у меня тоже. Я же от этого не прекращаю пить пиво? - Что врач говорит? - Да к чертям этого врача, я не в том состоянии, чтобы слушать его советы насчет оставшихся мне дней. Дышать день ото дня становится вся тяжелее, а желания вставать с постели всё меньше и меньше. Зато вчера по газону прошелся. Видел, насколько аккуратный теперь дворик? Вот и все пусть видят, что у старика Рочески всё хорошо, так проще. Важно ведь не то, насколько дорогая на тебе шляпа, если в голове сущий беспорядок, верно? - Что случилось, мистер Рочески? - Жизнь со мной случилась, Арчибальд. Долгая, прекрасная, настоящая жизнь, такая, какой и создал я её сам. Жаль только Беата не слышит моих слов. Ничего, когда встречусь с ней в Париже, в “Шекспире и компании”, тогда она и услышит их от меня. Наверняка будет рада, что я хоть когда-то набрал ума в свою голову. - В Париже? Не понимаю, мистер Рочески, разве миссис Беата не умерла тем летом? - В Париже, сорванец, в Париже 20-х годов, в месте, где сходились величайшие творцы прошедшей эпохи. Она боготворила Хемингуэя, хоть он всегда казался мне заносчивым быком, оттого в “Шекспире и компании”. Мы договорились с ней в её последние минуты. - Это чудесно, - едва слышно сказал Арчибальд, наклонив голову. - Выпьем же, мой ненаглядный троечник, за прекрасное горе, что лучше всех чудес, ибо есть их родителем. - Вы о чем? Я о жизни. Небо, так и не научил тебя анализировать метафоры, сколько не старался. Ты пишешь хоть что-то? - Нет. Мне кажется, что это бесполезно. - В этом есть твоя суть, которая отличает тебя от миллиардов других живущих. Делай это не для того, чтобы выделиться, Арчибальд, а для того, чтобы быть самим собой. - Почему вы всегда были добры ко мне, мистер Рочески? - Кто добр? Я - добр к тебе?! Убавь пыл, юноша, мой предмет был единственным у тебя на тройку, а я был единственным здравомыслящим человеком в коллективе учителей, который не ставил тебе оценки за то, что ты профессионально лупишь других идиотов на ринге. - Но я не видел у вас дома Синдию Керолайн или Айвана Лебовски, хотя те назубок знали всё, что вы задаете. - В тебе горит свет, Арчибальд. Твои глаза, когда я вручил тебе сборник Керуака и рассказал, что там про таких же гульвес, как и ты… Они пылали огнем чистой, ясной и верной жизни человека, который не стал бы изощряться ради собственной выгоды. Ты был правдив, даже в самых своих дурных проявлениях. Это редкость.       Когда Арчибальд шагал от двери Рочески по узенькой тропке из дикого камня, что была мостом в зеленом океане подстриженного газона, что-то заставляло его не оборачиваться. - Арчибальд! Постой. - Оставьте вы это пиво и закуски себе, не возьму я их обратно, лень тащить. - Да постой ты, сорванец! - Стою, мистер Рочески, стою прямо и не двигаюсь. - Дом и сбережения останутся тебе. К чертям этих племяшей, братьев и сестер, вечно были мишурой под ногами. - Вы шутите. - Я тебе что, на Вуди Аллена похож, чтобы шутить? Я серьезно, Арчи. Делай с этим что хочешь, лучше всего - приведи сюда свою девчонку, не помню, как её, включи то, что вы там сейчас слушаете, да и отдохни. А потом что хочешь. - Я не знаю, что и сказать... - Только одно условие - не дай этим тварям на похоронах рассказывать, каким благодетелем я был, хорошо? Ты-то знаешь, что я такой же сорванец, как и ты. - Обязательно, мистер Рочески. - Беата всегда говорила, что хотела бы такого сына, как ты. Ступай. - До свидания, мистер Рочески. Еще увидимся! - Обязательно увидимся, Арчибальд. Заезжай в Париж, погостишь.       Резкий вдох, глушь в ушах, блеск и сияние.       Конура. Арчибальд не мог встать, его ноги то и дело сводило судорогой, а при взгляде на стрелки часов казалось, что они не просто стоят на месте, на семи ноль ноль, как все предыдущие разы приема, а теперь медленно отходят назад. Взгляд его был затуманен и если бы он сейчас мог взглянуть на себя в зеркало, то увидел бы крайне побледневшего парня с массивным помутнением в глазу от лопнувшего капилляра, который не может устоять на месте от невероятного тремора. Он понимал, что уже получил передозировку, и по-доброму следовало бы немедленно двигаться в больницу или хотя бы вывести активные психостимуляторы из крови чем-то, что не убьет его окончательно. Конечно, вариант пролежать в приступах судорог тоже присутствовал, но Арчибальда ничего из этого не устраивало, пока в его голове горела одна оставшаяся мысль, а на столе лежал последний кристалл. Попытавшись наклониться за ним, он неожиданно для себя заметил, что капает кровью из носу на пол. Видимо, в этот раз придется использовать вторую ноздрю. Арчибальда ни на мгновение не посетила мысль прекратить и выбросить эту дрянь. Он знал, чем это закончится, и шел к этому с готовностью. Когда остается один единственный шанс гарантированно вернуться к прошлому - каждый из нас знает, какой это будет момент. Каждый из нас.       Экран. Кристалл. Крошка. Купюра. Вдох. Глушь. Блеск. Сияние. - Ну же, дурашка, догоняй! Чего встал, как вкопанный?!       Он молча и резко отдернул её с проезжей части, где мгновение спустя промчался кабриолет. Шарлотта стояла перед ним такой, какой он ее запомнил в тот самый момент, запомнил на всю жизнь. Видения ее покореженного тела на дороге, целой горы бинтов и трубок из реанимации, закрытый гроб - ничто из этого не впечаталось в его память так, как едкая ухмылка, тонкое льняное платье с отделкой из бисера, блестящие от влюбленности глаза и тонкие, изящные пальцы, которыми она играла на фортепиано, когда он заходил после тренировок и был рядом с ней. Она осталась в его памяти именно такой, только радужным сиянием от резкого солнечного блика. Арчибальд чувствовал, как весь окружающий его мир начинает плыть и расходиться волнами, что времени у него здесь еще меньше, чем было в прошлых видениях, но его это тревожило. Он думал лишь о ней одной. -Ого, так это ты, получается, спас меня? Ну прямо герой! Медаль или что-то другое? - Ты смеешься, а он мог тебя сбить. - Ну нет, бравый солдат Арчибальд, пока я с тобой - со мной ничего не произойдет.       Он молча глядел на неё, не отпуская руки из своих ладоней. Молча смотрел и знал, что она сейчас рядом. Действительно рядом. - Что-то случилось, Арчи? Чего ты так смотришь? - Да много всякого, но я бы лучше мороженного поел. Там и расскажу. - У Лолы! - Да, мороженного у Лолы. Именно об этом мечтал. И ты об этом мечтала. - Молодой человек, вы знаете путь к сердцу дамы. Я даже закрою после этого глаза на твою грустную мину, с которой ты ходишь весь день. Но правда - что случилось? - У меня такое чувство, будто вижу тебя впервые. Не хочу это терять. - Ну нет, при первой встрече ты был такой побитый, измученный. Не то чтобы мне не нравилось проводить обходы у такого красавца, но выглядел ты тогда паршиво, Арч. - А ты выглядела как всегда прекрасно. - Ой, хватит уже врать, Трести, ты мне только недавно говорил, что в форме медсестры я как девушка с рекламы частных клиник, фальшиво-улыбчивая. Хочешь вернуться к тому разговору? - Ты ведь в итоге согласилась. - Но тебе я улыбалась по-настоящему. Всегда. Даже когда ты отпускал свои ужасные шутки про спортсменов.       Он не желал смотреть на часы. Всё равно прошло уже больше, чем он думал, а время вспять не вернешь, как не крути. Арчи просто поцеловал ее, сжал изящную ладонь в своей и шел навстречу вечернему бризу, который так мягко стелился со стороны моря и давал новый цвет закату. Не было в том моменте ничего невероятного, в нем была лишь обыденная красота, которую каждый может видеть во всем или в редких случайностях. Арчибальд более не верил в то, что его судьба скована тремя моментами трагедий, девятью историями личной драмы и семнадцатью отказами в приеме на работу. Он не верил ни во что. Ни в призраков прошлого, ни в иллюзии будущего, ни в таинства Вселенной или чудодейственные препараты. Он верил лишь в себя. В того себя, которого трижды за последние полчаса увидел: в деле, с родными и с ней. Того себя, которого он судорожно пытался вернуть, возвращать не было смысла. Тот самый Арчибальд всегда был на месте. - Ох, Арчи, она сегодня закрылась раньше обычного! Я давно не ела клубничное. - Ну и что? Черт с ним, с этим мороженным. - Да? Давно ты стал безразличен к своим любимым пристрастиям? - Давно. С того самого момента, как тебя с дороги одернул. - И чего же это? - Не хочу думать о мороженном, когда рядом есть ты.       Они присели на пустой скамье, откуда открывалась панорама на картину заката. Арчибальд всё острее ощущал, как реальность начинает смываться, когда солнце застыло на одном моменте, оставшись в вечных объятиях океана, а её рука слабела и становилась призрачной в его хватке. Шарлотта смотрела на него так, будто всё понимала. - Ты боишься, что потеряешь это всё? Закаты, бриз, пляж, мороженное, родителей, книги, будущее? Меня? - Боюсь, что уже потерял всё, Шарлотта, кроме тебя. Не отпускай мою руку.       Резкий вдох, глушь в ушах, блеск и сияние. Он продолжал чувствовать её руку сквозь путь.       В восемь двадцать четыре утра раздался стук в дверь, а после зазвучала та самая песенка: - Эй, Эр Ти! ЭР ТИ! Этому кораблику не уплыть далеко, этот кораблик идет на дно! Ну Эр Ти, открывай, твою же, я тебе поправос от вчерашнего принес!       Дверь проломилась под натиском Старины Солдата, отчего он резко ввалился внутрь. Арчибальд с вечера, Старина слишком быстро понял всю картину, однако, одна деталь заставила его замереть над бездыханным телом, прежде чем он замел все следы своего пребывания в квартире и побежал оттуда прочь - голубые глаза, которые сохранили невероятную ясность, теперь стали мелко усеяны кровью черного, алого, пурпурного и красного оттенков. Глаза Арчибальда были как те пурпурные кристаллы, отдающие всеми цветами радуги, такой невероятной и такой недостижимой.