Закон бумеранга

      Мураду редко снились кошмары. Редко, но метко… Заставляя просыпаться с гримасой ужаса на лице и со слезами на глазах. Мальчик ненавидел такие моменты, но и высказаться другим не мог: «Мужчине не подобает показывать слабость» — слышал он со всех сторон и именно это его останавливало от действий, он вытирал рукавом слезы и вновь засыпал.       Но в эту ночь кошмар был особенно страшным — Мурад видел окровавленные тела своих братьев. Их глаза, которые не выражали никаких эмоций, были настолько реалистичными, что можно было подумать о том, что все происходит на самом деле. А Мурада спасла неведомая сила, вытолкнувшая его из сонного состояния и возвратившая в реальность. Мальчик стал тяжело дышать, жадно хватая ртом воздух; его глаза были широко открыты, а на лице читался ужас. Он медленно поднялся с постели, осторожно открыл дверь в покои матери и вошел. Она спокойно спала.       «Плевать как это выглядит, я не могу больше молчать, — нахмурился Мурад».       — Матушка, пожалуйста, проснитесь, — мальчик залез на кровать к Элмас Айшель и легонько потрепал за плечо.       Светловолосая медленно открыла глаза, а затем немного поморгала, отгоняя сонливость. Она с удивлением посмотрела на сына.       — Мурад, ты почему не спишь? — тихо спросила обладательница темно-голубых глаз.       — М-мне… — неуверенно начал говорить мальчик, а затем взял себя в руки и продолжил: — …мне приснился кошмар. Все братики, они… Они были мертвы. Я видел много крови, а их глаза… Глаза были неживыми… — сбивчиво рассказывал он со слезами на глазах. Он в порыве эмоций обнял мать, а затем прошептал: — Мне страшно…       — Не волнуйся, мой львенок, Мирак и Осман не умрут, я не позволю этому случиться, — сказала Элмас Айшель, обнимая сына в ответ.       — А что насчет Мустафы, Ибрагима, Мехмеда, Селима и Баязида? — с беспокойством спросил Мурад.       — О них позаботятся Махидевран Султан и Хюррем Султан, — хоть Элмас Айшель и сказала это ласково, на деле лишь усугубило состояние младшего шехзаде.       — То есть… То есть, когда придет время, то Вы сделаете все для того, чтобы они умерли? — поникшим голосом переспросил Мурад.       Элмас Айшель немного помолчала.       — Когда придет время я сделаю все для того, чтобы ты, Мирак и Осман были живы, — расплывчато ответила светловолосая.       — Понятно… — вздохнул шехзаде. — Можно мне поспать с тобой? — сменил тему он.       — Да, — Элмас Айшель кивнула, а когда сын лег и погрузился в сон, подумала:       «Прости, Мурад, но я хочу, чтобы вы, мои дети, мои самые дорогие сокровища, были живы, а для этого нужно идти на жертвы. Я стану для вас непробиваемым щитом, спасающим от всяких невзгод, и острым мечом, который будет безжалостно уничтожать всех врагов, которые посмеют предпринять попытки покалечить или даже убить вас… Потом. Пока что можно спокойно спать и набирать силы, чтобы достойно встретить медленно, но верно приближающиеся темные кровавые времена, — женщина прижала мальчика к груди и стала засыпать»…

***

      Минуты сменялись часами, часы — днями, дни — неделями и недели, соответственно, — месяцами. А пока Махидевран Султан и Хюррем Султан нервничали из-за завидного положения Чичек-(пока что?)-хатун, Элмас Айшель понемногу узнавала информацию о том, как проводит свои дни соперница от Годже. Были и обыденные вещи, и достаточно… Интересные. Чем больше светловолосая султанша узнавала о Чичек, тем более уверенной та была в своих догадках, но рассказывать о них Валиде и, тем более, султану не спешила — ей нужно было выждать момент и собрать больше доказательств, чтобы ударить всего один раз и прямо в сердце беременной наложнице.       Девять месяцев прошло, настал день «Х».       — Госпожа, — в покои Элмас Айшель вошла Годже и поспешно поклонилась, — Чичек-хатун рожает.       Султанша усмехнулась.       — Замечательно, — спокойно сказала она и взяла со столика стакан с шербетом. — Дай Аллах у нее родится здоровый ребенок, — женщина сделала глоток напитка.       — А-аминь… — неуверенно сказала служанка…

***

      Тем временем дворец содрогался от криков наложницы-фаворитки, которая хоть и знала, что рожать очень больно, но не знала насколько. До этого момента. Она даже зауважала султанских жен, потому что каждая подарила падишаху не одного ребенка. Потом, конечно, мысленно отругала себя за «бредовые» думы и решила сосредоточиться на родах, чтобы ее шехзаде (Чичек была уверена, что за адские боли Аллах должен ее вознаградить) был здоровым.       Наконец все услышали крики младенца. Молодая мама устало выдохнула и уже хотела взять его на руки, но малыша унесли, не позволив Чичек даже одним глазком посмотреть на ребенка.       — Кто у меня родился, Нигяр-калфа? — спросила англичанка у женщины.       — Султанша, — с улыбкой ответила калфа.       — Что?! — с возмущением переспросила Чичек. — Ты ведь шутишь, да?..       — Стала бы я с таким шутить, — хмыкнула женщина, которую немного оскорбили эти слова. — Аллах распорядился так, чтобы у тебя родилась дочь.       — Жестокий Аллах, — недовольно пробурчала новоиспеченная мама и скрестила руки на груди.       Нигяр-калфа лишь закатила глаза…

***

— Тебя зовут Нулефер. Тебя зовут Нулефер. Тебя зовут Нулефер…

***

      Со дня рождения дочери Чичек прошло несколько дней. Во дворце было все настолько спокойно, что наложница подумала о том, что надвигается буря. Тревожное чувство не отпускало ее и… Не зря, ведь через неделю после родов та получила письмо от Эмре-аги, который просил встречи.       Честно говоря, Чичек очень не хотела идти, но любопытство все же взяло вверх и она после приведения себя в надлежащий вид пошла на место встречи.       — Здравствуй, моя певчая птичка, — улыбнулся охранник девушке.       Она вздохнула и решила сразу перейти к делу:       — Что тебе нужно, Эмре-ага? Ты выполнил свою часть плана и получил желаемое. Нас больше ничего не связывает и я искренне верю в то, что не будет.       — Я хочу увидеть ребенка, — вдруг стал серьезным мужчина.       — Нет, — отрицательно помотала головой Чичек. — Это опасно.       — Пожалуйста, всего один раз, — взмолился Эмре-ага, с надеждой посмотрев в глаза девушки. — Разве отец не имеет права видеться с собственным ребенком?       Девушка немного поколебалась, а затем кивнула.       — Ладно, хорошо. Сегодня вечером я принесу Нулефер. И запомни — всего один раз!..

***

      — Все как я и думала, Годже, — ухмыльнулась Элмас Айшель, которой расчесывала волосы Элиф. — Птичка наконец попала в клетку. Осталось поломать ей крылышки и отправить в самую пучину Ада, чтобы она могла поплатиться за измену султану, повелителю мира с каким-то рабом… Это наверняка заденет самолюбие Сулеймана и, более того, сильно подорвет его доверие, — позлорадствовала светловолосая султанша.       — Вы очень внимательны, госпожа, — усмехнулась Годже. — С самого начала полагали о том, что Чичек-хатун изменила повелителю и ребенок не его.       — Это было достаточно просто, — спокойно сказала Элмас Айшель.       — Госпожа, — подала голос до этого молчавшая Элиф, — от Вас зависит будущее сразу трех людей, один из которых — ребенок. Если повелитель узнает, то наверняка казнит всех. Что Вы чувствуете от мыслей об этом?       — Облегчение, — недолго думая, ответила госпожа. — Я устраню соперницу, а Нулефер будет жива — за нее можешь не беспокоиться. Она не виновата в грехе матери…