Капельки

Кровь, слёзы, холодный пот. Вино из разбитого бокала. Капельки дерзко блестят на гладкой поверхности. Он протягивает руку, чтобы коснуться её лица, но на полпути останавливается. Ей хочется прижаться к его груди щекой, вдохнуть его запах и не шевелиться, пока все эти капли не высохнут. Пока земля под ними не перестанет сотрясаться. Но — нельзя. Не так просто.  — Думаешь, они с Лорел сидят где-то на пляже? — Возможно. Они шутят. Что ещё остаётся делать брошенным внезапно, без прощаний и слёз, без единого слова? Прошлое всегда дышало им в спину, но теперь оно совсем близко — наступает на пятки, несётся как машина без тормозов, как поезд, не имеющий конечной точки. А она есть. И это их гибель. Разве они не знали? Разве не видели, на что стал похож их карточный домик? Он покосился давным-давно, с первой вытянутой карточкой — покосился, но не рухнул. И после второй — накренился сильнее, но остался стоять. Это не могло длиться вечно. Может, если больше никто не умрёт… Поздно. Ловушка схлопывается, лишая возможности маневрировать как раньше. Теперь за счастье почитаешь возможность не захлебнуться, барахтаясь. А что дальше? Полагаются на удачу. Делят одно зёрнышко надежды на двоих. Капли сердито сверкают, требуя внимания. Микроскопическая поверхность жидкого шара способна отразить всё зло, что тянется за ними невидимым чёрным шлейфом. Но они не смотрят. Они всегда были одиноки, разве что иногда чувствовали иное, переплетя свои пальцы или обнявшись. Они были сами по себе. А теперь должны спасать. Они, что всегда считали: никто. никому. ничего. Аннализ тоже считала так, и всё равно продолжала спасать. Но всему есть предел. Наверное. Они своего ещё не достигли. К сожалению или к счастью. Эти заблудшие, слишком умные на свою беду дети — уже совсем не дети, но всё же… поодиночке каждый из них беспомощен. Настолько, что не пройти мимо. Как когда-то Аннализ не смогла пройти мимо них. Им под силу стереть эти капли, но не забыть о них. Впрочем, если они справятся с первым… Больше никто не пострадает, не должен. Тогда они смогут позволить себе по-настоящему принадлежать друг другу. Тогда у них будет весь мир.