За 15 минут до этого…
Лучи вечернего солнца слабо освещают кабинет босса Портовой мафии, подобно ему самому, находящийся на вершине многоэтажного здания. Уставшие глаза человека, сидящего за столом и по совместительству являющемуся врачом, бегло осмотрели рабочее место, приметив небольшой «творческий» беспорядок, с которым его зачинщик пообещал себе разобраться чуть позже. Мужчина медленно, плавно, с некой грацией, присущей лишь ему, перевёл свой взгляд на часы. Они показывали 6:25 вечера. Потёр большим и указательным пальцами переносицу и потянулся к микрофону, чтобы отдать приказ. В это время на первом этаже штаба мафии… Молодой исполнитель, только что прибывший с задания, стоял и разговаривал с небольшой группой людей. Ее возглавлял один из старейших людей мафии — Рюро Хиротсу. Пожилой мужчина, на 10 лет старше своего босса. Не зная его рода деятельности, можно было бы предположить, что это обычный старик, что вечерами сидит на лавочке, судачит о минувших годах или идет в аптеку за лекарствами. Вот только тот, кто с ним когда-либо работал, прекрасно знал на что способен старик. Хиротсу работал в мафии ещё при предшественике, что так «внезапно» умер в своей постели. Работал честно и давно и, скорее из уважения, Мори Огай назначил его руководить отрядом убийц под названием «Чёрные ящерицы». Именно с ними сейчас преемник босса и обговаривал выполненную миссию, задача которой состояла в том, чтобы найти наркодиллеров, забрать партию товара и убрать всех подчистую. Вот только, если бы цель была так проста, стал бы Мори просить Осаму пойти с ними? Наверное нет. Именно так думал Дазай, когда подбирался к чужому логову, вместе с «чёрными ящерицами». Осаму не знал всех деталей плана и в глубине своей тёмной души боялся, что упустит важное, они провалят миссию, а значит он подведёт босса. Дазай и сам не понимал почему боится этого. Разве у него есть чувство страха? Честно, он и сам хотел бы знать ответ, к счастью у него не было времени разбираться в себе, а значит и переживать по пустякам. «Сейчас мне нужен холодный расчёт и безжалостность» — вбивал себе в голову Дазай на протяжении всего пути до пункта назначения. Шатен обещал себе, что не подведёт Мори-сана, и не подвёл. В разгар обсуждения последствий миссии, из громкоговорителей, висевших на стенах под потолком, внезапно раздался голос босса Портовой мафии. — Хиротсу, зайди ко мне, пожалуйста, — на этом сообщение закончилось. — Дазай-сан, извините, мне нужно идти, — быстро извинился Рюро и в некоторой спешке ушёл в направлении лифта. Хоть Дазай давно работает в мафии, ему всегда становится неуютно, когда настолько взрослый человек, обращается к нему, используя именной суффикс — сан. Осаму знал, что таким образом выражают уважение не только к нему самому, но и к выбору босса, сделавшего Дазая своей правой рукой. Однако привыкнуть всё равно не мог. Из этих раздумий его вырвал голос одного из членов группы «чёрные ящерицы» — Тачихары: — Д-дазай-сан, мы можем идти? — А, да конечно. Вы свободны, — ответил им исполнитель, не поворачивая голову и пытаясь понять, зачем Мори-сан вызвал Хиротсу к себе в кабинет.В кабинете главы мафии
После сообщения Мори Огай, как и обещал самому себе, привёл в порядок своё рабочее место. Он сложил нужные для подписи документы на край стола, остальные убрал в шкаф, подобрал «растёкшийся» внешний вид и, конечно же, мысли. Спустя 3 минуты в дверь кабинета постучали и хриплым от сигарет голосом спросили: — Босс, это Хиротсу, можно войти? — Входите, — услышал по ту сторону двери старик и лёгким движением открыл кажущуюся такой тяжёлой дверь. Пройдя внутрь просторного кабинета, Хиротсу спросил: — Вызывали? — Вызывал, — ответил босс. Незамысловато начав разговор, они плавно двигались к сути дела. — Хиротсу, ты уже много лет работаешь на мафию и преданно ей служишь, выполняя миссию за миссией, — Мори сделал небольшую паузу и продолжил, — Я доверяю тебе, как никому другому, поэтому прошу об этом именно тебя. Мори склонил голову вперёд, скрывая маленькую ухмылку, и замолчал. — Босс, правильно ли я вас понимаю, Вы хотите поручить мне важную миссию? — Не совсем так, Хиротсу, — ответил Огай, подняв на названного взгляд алых глаз, цвета крови. — Я хочу попросить тебя об одолжении… —, пауза, — не мог бы ты сообщить Дазай-куну, что я хотел бы его видеть. Срочно. В глазах Рюро появилось непонимание, и он задал интересующий его вопрос: — Босс, разве вы не можете сами пригласить его? — Боюсь что нет, Хиротсу. Я бы хотел, чтобы ты передал ему мои слова, я могу на тебя рассчитывать? — Конечно, босс, — мгновенно отозвался эспер, склонив голову в почтительном жесте, — Я могу идти? — Да. Не подведи меня, Хиротсу. После этих слов, Рюро вышел за дверь и, размышляя о помыслах своего босса, направился в комнату преемника Огая. Он наверняка уже там. Логика не подвела его, и Дазай действительно нашёлся у себя в комнате за чисткой оружия. — Дазай-сан, Мори-сан попросил меня передать вам, что он хочет, чтобы вы зашли к нему, как можно скорее, — сказал старик, не меняясь в лице. — Я тебя понял. Что-то ещё? — Нет. — Хорошо, можешь идти, я зайду к нему как только закончу. — Спасибо, — старик поклонился и ушёл. Дазай на это лишь хмыкнул. «Чего же вы хотите на самом деле, Мори-сан?»***
Дазай-кун пришёл в кабинет Мори лишь спустя 5 минут. На часах было 6:40. Он постучал в дверь и, не дождавшись ответа, сразу же вошел внутрь. Вид парня был не самым лучшим: расстегнутый чёрный пиджак с редкими каплями крови, слегка взъерошенные волосы, торчащий свободный ворот, некогда белоснежной рубашки, что в дополнение к образу заядлого трудоголика, местами выглядывала из-под ремня. Осаму был погружён в свои мысли, из которых человек, стоящий напротив, не спешил его вырывать. Подросток просто смотрел вперёд своим стеклянным взглядом. Нет, его взгляд и раньше был пустым, но сейчас это выглядело и ощущалось сильнее, чем обычно. Возможно, он пришёл на ковёр к боссу на автопилоте, как какой-то механизм, не полностью осознавая, где и с кем он сейчас находится. Будь в кабинете кто-то кроме них двоих, Огай бы несомненно вернул Дазая с «небес» на землю, но сейчас они были наедине. Огай даже отозвал Элис, ведь разговор был не из лёгких, по крайней мере, для него. Глава мафии абсолютно не знал как отреагирует Дазай на его заявление, но понимал, что подростку это вряд ли понравится. Однако Огаю не безразлично здоровье и будущее Дазай-куна, а значит начать разговор нужно было обязательно, чем он, собственно, и занялся. — Дазай-кун, у меня к тебе серьёзный разговор. — Я догадывался, Мори-сан. Иначе, стали бы вы просить Хиротсу сообщить о том, что ждёте меня? Босс мафии на это лишь тихо фыркнул и продолжил. — Всё верно, Дазай-кун. Я знал, что ты всё поймёшь, — слабая улыбка для разряжения накалившейся атмосферы была натянута на губы Мори. — Тебе уже шестнадцать, Дазай-кун, ты так быстро вырос… Помнишь, ты как-то сказал, что хочешь пойти в школу? Жить школьной жизнью? Обычной жизнью подростка? Я знаю, что ты имел в виду немного другое, но я решил дать тебе возможность почувствовать себя школьником. Осаму недоверчиво посмотрел на босса Портовой мафии, что с немного ядовитой улыбкой глядел в окно. — В твоём возрасте подростки чаще всего учатся в девятых классах. Тебе уже как четыре месяца шестнадцать, поэтому я подумал что, было бы неплохо дать насладиться жизнью десятиклассника. В школу ты ходить, конечно, не будешь, но вот все мероприятия я тебе организую. Ну так что думаешь? — Мори-сан, с чего всё это? Школа? Условное обучение и мероприятия? Конечно, я хотел бы быть обычным школьником, но разве вы сами не объясняли мне, что я особенный, что в обыкновенной школе мне будет некомфортно? Я ведь уже смирился, забыл, а вы, видимо, решили поиздеваться надо мной и напомнить, что я другой? Что я мафиози? — в голосе Осаму слышались неподдельные сожаление, горечь, обида и гнев. Осаму столько привыкал к тому, что он особенный, что выделяется — носит бинты, решает сложнейшие задачи в уме… И для чего всё это, чтобы придя на ковёр к боссу, снова почувствовать себя никчёмным брошенным мальчишкой? Да, он мафиози, а у них, как правило, нет чувств, поэтому и у Дазая их быть не должно. Он холодный и чёрствый на людях, и лишь дома он становится более открытым, ведь врать самому себе нет смысла. — Дазай-кун, ты неправильно меня понял. Я просто пытаюсь сказать, что не имеет значения ходишь ты в школу или нет, ты всегда остаёшься собой, но это не отменяет некоторых моментов, которые ты должен… Нет, обязан соблюдать. Я позвал тебя сюда не для того, чтобы обсудить твоё обучение. Все школьники, даже те, что находятся на домашнем обучении, в девятом классе проходят медосмотр. А так как ты попадаешь под этот параметр, ты тоже обязан будешь его пройти, — Мори сам не заметил как напрягся под конец своей речи и достаточно сильно повысил голос. Дазай стоял и смотрел с обидой и чем-то ещё, непонятным самому Огаю. — Я понял вас, Мори-сан. Что-то ещё? — он вновь надел на лицо маску безразличия. — Осаму, прости, я не хотел повышать на тебя голос. Просто мне нужно обсудить с тобой нескольких врачей, поэтому я волнуюсь. — Не переживайте, босс. Я вас слушаю, продолжайте. Мори выдохнул с неким облегчением, возможно, он не успокоил Дазая до конца, зато теперь он хотя бы выслушает его. — Дазай-кун, у меня есть список врачей, которых тебе нужно пройти… Это и педиатр, и ортопед и многие другие, но они не первые. К сожалению, я не могу поменять порядок, — Мори немного виновато опустил взгляд, чем удивил Дазая, — Первый врач в списке это… Уролог. В кабинете повисла гробовая тишина, нарушаемая лишь тихим тиканьем настенных часов, да немного прерывистым дыханием Осаму, что был удивлён, если не шокирован таким поворотом событий. Он жил и работал в мафии рядом с самим боссом, который, был врачом. Было бы глупо со стороны Осаму, не знать названий и область занятий докторов. Именно поэтому он моментально догадался о чем сейчас пойдёт речь. Честно, он считал, что никогда не пойдёт к этому доктору. Его осматривал сам Мори-сан, за исключением редких случаев, когда был занят, или Дазая после задания увозили в госпиталь при Портовой мафии, где первично осматривали на наличие травм. Пока Дазай находился в неком ступоре, Огай подготовился к следующей части разговора, именно от неё зависел вечер босса Портовой мафии. Собравшись, он продолжил. — Дазай-кун, я понимаю тебя и то, что ты чувствуешь. Я знаю каково это… Ходить к врачам… Тем более таким… Но это необходимо сделать, — он говорил, в упор смотря на Осаму, который прятал глаза за густой чёлкой и опускал взгляд в пол, — К сожалению, есть ещё один момент. Врачей нужно пройти как можно скорее, я договорюсь с некоторыми из них, но ты пойми, моих связей на всех не хватит, именно поэтому я предлагаю тебе альтернативу: я сам осмотрю тебя, так мы потеряем меньше времени, результаты будут совершенно точными и тебе не придётся стоять в очередях, — высказал своё предложение Огай, делая между фразами небольшие паузы. — А… А уролог? — тихо, на грани шёпота, спросил Осаму, поднимая жалостливый взгляд на доктора. — Осаму, скажу тебе это ещё раз, я не могу отменить ни одного из этих врачей, — устало потёр переносицу Огай, — Это самый лучший и оптимальный по времени вариант. Твои анализы мне нужны до того, как ты уедешь в командировку, то есть до следующего четверга, а учитывая, что сегодня воскресенье, времени почти не остаётся. — Н-но… Мори-сан… Может быть… — Нет, Осаму. Либо тебя осматриваю я, либо ты ходишь по больницам, выполняешь задания и пишешь отчёты сам, а не подговаривая Чую или сваливая на него всю работу, — нервы Мори порядком подустали, всё-таки эта тема важна и нужна, но обсуждать её с Дазаем очень сложно. — И так? Что ты выбираешь? Тебя осматриваю либо я, либо другие люди. Выбирай, — сказал Огай строго, на одну тональность повысив голос, чем заставил Дазая встрепенуться и забегать глазами по кабинету в поисках ответа на заданный вопрос. — Я… я бы хотел осмотреться у других врачей, но раз вы сказали, что так быстрее и лучше, то… Я выбираю осмотр у вас, — ответил еле слышно Осаму, смотря куда-то в район груди босса мафии. — Отлично, — произнёс на выдохе Огай, — я рад, что ты сделал правильный выбор, Дазай-кун. — Ага, — послышалось невнятное бормотание со стороны подростка. — Значит, чтобы не терять время зря, начнём прямо сейчас! — достаточно весёлым голосом проговорил доктор, пытаясь разрядить обстановку, что у него, собственно говоря, неплохо получилось. Осаму расслабил плечи и едва слышно выдохнул. Разговор уже позади, а вот сам процесс ещё только предстоит. Мори направился прочь из кабинета, кивая головой охранникам на входе, Дазай, естественно, пошёл следом за ним, нагоняя своего босса в пару-тройку шагов. Они двинулись по широкому, но относительно короткому коридору, доходя до лифта в тишине, мало ли кто мог подслушать их разговоры… Везде есть предатели, даже в мафии. Как только Осаму переступил порог лифта, дверь резко закрылась, как показалось Дазаю, что всё ещё находился в прострации. Огай нажал на единственную сенсорную кнопку, что была ниже всех и, предположительно, вела на цокольный этаж. Юноша никогда ранее не был так «низко», поэтому испытывал двойственные чувства — боялся неизвестности, но в то же время она его манила, звала и протягивала свои тёмные руки, зазывая пройти внутрь неё, что, собственно, и сделали двое находившихся в лифте людей. Они вышли из него и взору Осаму, что был здесь впервые, открылся коридор. Он отличался от коридоров Портовой мафии — пол был выложен красивой, возможно, мраморной тёмно-синей плиткой, схожей по цвету с обсидианом. Стены этого коридора были покрашены в тёмно-красный цвет. Они и без того были достаточно близко расположены друг к другу, делая коридор более узким, чем известный до сего момента Дазаю, так они ещё и, словно в ловушке, сдвигались и давили на организм. Конечно, всё это происходит лишь в голове Осаму, а, следовательно, и стены давят не на организм, а на разум, запертый в клетке правил и условий, которые ему добродушно поставил его босс. Задумавшись каждый о своем, Дазай и Огай шли дальше. Коридор был длинным, но в конце виднелась дверь. Осаму различил рядом с ней двух персон, что, скорее всего, являлись простыми охранниками…или непростыми… Как только гости подошли к двери на семь метров, двое громил, а они были именно ими — широкие плечи, лицо — камень, чёрный костюм, того же цвета очки и автомат в руках — не приняли их с распростёртыми объятиями. Они стояли по стойке «скала» и не двигались, лишь когда люди подошли к ним ближе, и между ними оставалось не более двух метров, громилы неожиданно опустили оружие и отошли в разные стороны, продолжив стоять на местах, как титаны. Теперь-то подросток смог рассмотреть небольшую дверь с кодовым замком, камерами видеонаблюдения и датчиком отпечатка пальца. Даже кабинет главы Портовой мафии так не охранялся, как эта дверь… Неужели за ней находится нечто ценное? Возможно, опасное? Ответы на эти вопросы Дазай, пока, дать себе не мог. Он снова погрузился в раздумья, не заметил даже когда дверь со скрипом, естественным для такой старушки, открылась и рука в белой перчатке потянула его внутрь комнаты, в так давно зовущую его неизвестность… На самом деле ничего страшного и опасного в ней не было. Комната была похожа на обычный медицинский кабинет: она была небольшой, имела прямоугольную вытянутую вперёд форму, пол — покрытый красной дорожкой, такой же прямоугольной, как и сама комната, коврами. Старые, кое-где пострескавшиеся и окрашенные в бело-серый цвет, стены. На отбеленном потолке располагалось четыре квадратных офисных лампы, освещающие помещение ярким, но таким холодным белым светом, что за время, пока Осаму отмечал детали, включил Мори. Теперь было видно и оборудование — справа, у стены, стоял книжный шкаф в четыре яруса из чёрного дерева, рядом с ним находился белый шкафчик с лекарствами, предположительно, из лёгкого металла — алюминия, в дальней трети комнаты стояла кушетка и железный столик со шприцами, пузырьками и бинтами. Кроме столика и кушетки, там располагалась ширма белого цвета с голубым отливом, за ней, судя по очертаниям, находилось какое-то кресло… Как только Осаму заметил его, сразу же поумерил свой интерес и прикинулся призраком. Он определённо не хотел там находиться, ведь уже представлял как садится в это кресло и… Из очередных мыслей его похабно вырвали, дернув за рукав чёрного пиджака. — Дазай-кун, проходи к кушетке и садись на неё, — пропел мягким голосом Огай, на что Осаму кивнул на автомате и осторожными шагами пошёл к кушетке, стараясь не зацикливаться на том, что, возможно, справа от него находится его персональное место пыток — гинекологическое кресло. Юноша присел на середину белоснежной и явно недавно помытой кушетки и стал ждать, пока босс Портовой мафии найдёт нужное ему в белом шкафчике и подойдёт к нему. Доктор подошёл к подчинённому спустя 40 секунд, держа в руках, одетых в прозрачные медицинские перчатки, баночку с белой маленькой палочкой для забора анализов. Он дружелюбно улыбнулся и посмотрел на косившего взгляд вправо подростка, так как Мори был не глуп, он сразу догадался в чём тут дело… — Не переживай, Дазай-кун. Это всего лишь стоматологическое кресло, а не то, что ты успел себе напридумывать, — и снова добродушная улыбка была растянуть по губам доктора, — Расслабься, я просто осмотрю тебя. Ничего странного делать не буду. Хорошо? — Да… — Отлично, тогда раздевайся до нижнего белья и ложись на спину, — после этих слов Осаму стал снимать пиджак, рубашку, брюки и обувь. — Мори-сан, а бинты? — Бинты можешь оставить, Дазай-кун. — Ладно. Подросток лёг на спину и выдохнул, соприкоснувшись разгорячённым от волнения телом с ледяной, до сего момента пустующей, кушеткой. К этому времени Огай протёр перчатки спиртом и подошёл к своей правой руке. — Сейчас я буду надавливать на нижнюю часть твоего живота, поэтому, если будет больно — говори. Понятно? — Да, босс. — Хм, — Огай нажал двумя пальцами рук в нижний правый угол живота, — Больно? — Нет, всё хорошо. — Ага, — кивнул головой доктор сам себе и повторил процесс ещё три раза, услышав на все вопросы о боли отрицательный ответ, что не могло не радовать начальника. — Что ж, с этим мы закончили, всё в порядке. Теперь мне нужно осмотреть тебя ниже пояса, поэтому снимай бельё и садись, — сказав это, доктор отвернулся и не увидел опущенной вниз головы и блеклого румянца, но всё же догадался и добавил, — Если стесняешься, то можешь раздеться за ширмой. — Угу, — ответил подросток и встал с кушетки. Осаму хотел уже было пойти за ширму, как вдруг передумал, он в любом случае будет без одежды, поэтому лучше уж стоять голым на месте, чем ходить по комнате, «сверкая» задом. За то время, что Дазай решался, Мори успел снова продезинфицировать перчатки и взять баночку с лопаткой для анализов. Он не хотел торопить Осаму, но время поджимало. — Дазай-кун…— от голоса Мори Осаму будто очнулся, зрачки немного расширились, ему мгновенно стало жарко, он дёрганными в хаотичных движениях пальцами добрался до резинки боксёров и собирался стянуть их, как его остановили тёплые руки человека напротив. Огай подошёл, посмотрел в глаза с нежностью и пониманием и, подтолкнув обратно к кушетке, усадил на неё. — Осаму, — ласково позвал он своего нервного подопечного, — Я не буду насмехаться над тобой и твоим телом, можешь верить мне. Я такой же как и ты, тебе нечего бояться или стесняться… Давай на счёт три… Один… Два… Три. Ткань боксёров поддалась ловким и уверенным движения и с тихим шорохом начала опускаться вниз, обнажая своего хозяина, что сидел с тёмно-розовым от стыда лицом и смотрел на своего босса и врача по совместительству. Тем временем ткань была снята и отложена в сторону за «временной» ненадобностью. Огай посмотрел в глаза Осаму, спрашивая немого разрешения, и опустил взгляд на пока ещё не вставший член подростка. — М-Мори-сан.? — Всё хорошо, Осаму, — ответил доктор на незаданный вслух вопрос, — Давай продолжим. Врач взял в руку находящийся в спокойном положении пенис и начал медленно водить конечностью по всей четырнадцати сантиметровой длине. Осаму смущался и зажимался, чувствовал огромный стыд: его босс стоит перед ним на коленях и делает непонятные, но приятные для организма движения. Даже несмотря на то, что он знает врачей, он остаётся тем же подростком-мафиози с переходным возрастом, который, благодаря блокировке высшего уровня, так любезно поставленной Огаем, не может зайти в интернет и узнать о своём теле чуть больше. Поэтому он не понимает как должен реагировать на ускорение движений рукой, приятное, тёплое покалывающее ощущение, разливающееся внизу живота, и на неожиданное поднятие своего же полового члена. Он смотрит на Мори, что улыбается своей маленькой победе и поднимается с колен, садясь на кушетку. — Что ж, Дазай-кун, неплохо-неплохо, — говорит он, ухмыляясь, от чего подростку становится ещё более стыдно и он опускает голову вниз, лишь бы не видеть довольное лицо босса, что продолжает говорить, — Теперь ложись на спину и раздвигай ноги. Осаму смотрит на него испуганно, с недоумением, но всё равно выполняет просьбу и ложится на кушетку, пока не спеша раздвигать ноги. Доктор видит колебания своего ученика, потому кладёт руки на его колени и медленно, осторожно раздвигает их в стороны, попутно посматривая на подчинённого, закрывшего красное до ушей лицо руками. Длинные худые ноги плавно раскрываются, позволяя Мори лучше увидеть эрекцию подростка. Осаму обладает большим членом для своего возраста, обычно в 16 лет пенис имеет длину около 15 сантиметров в эрегированном состоянии, у Дазая он достигает примерно 15,5 сантиметра, что не может не удивлять. — Дазай-кун, у тебя очень внушительный размер пениса… И волосы на лобке имеются, — сказал Огай, странно лыбясь и смотря на ровный прямой ствол и немного набухшую розовую головку достоинства юноши, проводя рукой по небольшой, но густой дорожке тёмных волос на лобке, — Я даже не ожидал… — Мори-сан, пожалуйста, прекратите, — сказал лежащий на кушетке исполнитель, — Мне очень стыдно лежать так перед вами, — чуть не всхлипнул Осаму, — Ещё и слушать всё это, мне правда неудобно… — Хорошо, извини, не каждый день вижу тебя без одежды настолько близко, что даже могу прикоснуться, — зачарованным голосом произнёс доктор, — Ладно, продолжим. После этих слов босс Портовой мафии с помощью двух пальцев: указательного и большого прощупал весь фаллос парня и, удовлетворившись тем, что всё прекрасно, взял баночку, открутил красную круглую крышку и достал палочку для того, чтобы взять анализ. — Дазай-кун, сейчас, возможно, будет неприятно, но это быстро, — и пока Осаму пытался понять значение фразы, доктор аккуратно отодвинул крайнюю плоть, коснувшись эрегированного члена, и мазнул внутри кармашка между головкой и плотью палочкой, после чего быстро вернул её на место, в баночку, и поставил на столик рядом, — Вот и всё, — и вновь улыбка, — Ну что? Сильно неприятно? — спросил Мори, открывая до этого момента зажмуренные от удовлетворённости глаза и понимая, что Дазай потерялся в ощущениях. Подросток лежал на кушетке весь красный с раздвинутыми ногами, растрепавшимися каштаново-коричневыми волосами, сжимающий руки, расположенные вдоль тела в кулаки, и пытаясь выровнять дыхание, всё время зажмуривая от возбуждения глаза. От такой чувственной картины Огай стал постепенно возбуждаться, что происходило с ним крайне редко, сами понимаете, работа отнимает все силы и время, да и возраст уже не тот, вот только всё это уходит на второй план с видом, который открылся перед ним и словами, произнесёнными Осаму, словно в бреду: — Мори-с-сан, по-помогите мне… От такого возбуждённого голоса, член Огая окончательно окреп и он, не совсем понимая что делает, провёл рукой по эрекции подчинённого, тот рвано всхлипнул, показывая свою степень возбуждения не только действиями, но и вздувшимися венками на аккуратном, совсем молодом члене. За последние девять лет лишь этому парню удалось завести Огая одним своим видом. Осаму не уйдёт отсюда так просто в любом случае. Даже если Мори и сдержится, то Дазай будет страдать, он совершенно неопытный и ждёт помощи, Огай ему её обеспечит… Внезапно, в сознании, объятом неизвестно откуда взявшимся густым туманом, резко промелькнула мысль. Она, словно импульс, идущий от нервных окончаний, дошла до пункта назначения — мозга — и глубоко обосновалась там, застилая разум Огая собой и заставляя думать лишь о возбуждённом до предела мальчишке, лежащем на кушетке. Она настойчиво твердила: «Помоги ему. Он не справится сам. Ты нужен ему, Мори. Нужен очень сильно. Неужели ты не видишь как он страдает? Он хочет избавиться от этого ощущения, ощущения открытости перед тобой, ощущения вызываемой жалости, ощущения беспомощности…» На что Огай ответил: «Дазай достаточно закрыт, не вызывает ни капли жалости, лишь животный страх, и он ни к коем случае не беспомощный. Я докажу, что ты ошибаешься». После небольшой беседы со своим сознанием, врач в один шаг преодолел расстояние до кушетки и взглянул на Осаму. Он действительно был рядом, это не какая-то шутка своего же больного воображения. Вот Огай, быстрым движением снимая медицинские перчатки, мягко касается правой коленки, ведёт руку с немного грубоватой кожей чуть ниже, не заходя на внутреннюю часть бедра, и останавливается около бедренной косточки, переведя взгляд на худой и плоский живот, наблюдая за частым дыханием своего подчинённого, что с чуть ли не немой мольбой смотрит на него и рвано шмыгает носом, создавая звуки больше напоминающие всхлипы.***
Меня одолевают смешанные чувства: ужасный, просто невыносимой стыд и такая уязвимая открытость, но в то же время я чувствую жар, моё тело ниже живота будто облили горячей водой, ошпарив и остатив после себя приятное разливающееся по телу волнами тепло, кажется, это называют возбуждением. Эта открытость обнажает меня не столько физически, сколько духовно — открывает меня таким, каким я бы не хотел выглядеть, только не в глазах Мори-сана… Кстати о нём, босс уже около двух минут стоит в шаге от меня и смотрит в стену так, будто там есть что-то очень интересное. Его лицо пустое и сосредоточенное, хотя, если внимательно наблюдать, можно заметить отголоски проскальзывающих на лице доктора эмоций. Одни из них различимы, другие представляют собой микс чувств и душевных терзаний, которые босс Портовой мафии никому и никогда не показывал. Возможно, я настолько открыто пялился на лицо (своего) босса, что он заметил это и, бросив на меня взгляд алых глаз, в которых, как мне показалось, плясали черти, преодолел расстояние между нами и без каких-либо слов или объяснений огладил мою ногу, начиная от коленной чашечки и заканчивая выпирающей на моём худом теле тазобедренной костью. Это ввело меня в небольшой ступор, можно сказать: на секунду я потерял остатки самоконтроля и ощутил лёгкий шок, чего со мной раньше никогда не случалось. В моей голове бились мысли: «Зачем Мори-сан это сделал? Почему именно это? Неужели мои анализы настолько плохи, что босс пытается утешить меня? Да нет, бред какой-то, он же не проводил никаких исследований, поэтому не мог определить результат… Хотя, если речь идёт о боссе Портовой мафии, то утверждать точно нельзя. Хотя, даже если это так, зачем успокаивать меня таким странным способом.? Да и вообще, я умею держать эмоции под контролем и Мори-сан это прекрасно знает, иначе стал бы я преемником на его место. Странно это всё»***
«Кожа Осаму такая мягкая и бархатная, пока не тронутая шрамами и ранениями, ощущалась под моей ладонью с грубой, в отличие от Дазая, кожей, очень приятно. Так ощущается кожа ребёнка. Хах, если я скажу об этом ему, то он, вероятно, будет злиться. Осаму уже давно не ребёнок, если вспомнить, он пережил то, чего никогда не переживают многие взрослые люди, видел то, от чего сходят с ума, впадают в депрессию или идут на самоубийства. Он производит в своей голове такие расчёты, что позавидуют даже учёные, и строит планы убийств без единого допуска на ошибку. К сожалению, каким бы умным он ни был, всё это оставляет свои следы — все попытки самоубийства, которые окружающие воспринимают всерьёз, ему кажутся развлечением, он прекрасно осознаёт все риски, поэтому устанавливает границы: умереть без боли, вряд ли это возможно сделать многими способами, именно поэтому Дазай пытается умереть безболезненно, следуя установленным собой же правилам.» Выбрасывая из головы дурацкие идеи, я веду рукой вдоль правого бока Осаму, лишние мысли мне сейчас ни к чему, дохожу до локтя и кладу руку на самую верхнюю, граничащую с низом грудной клетки, часть живота. Выше находятся плотно обмотанные вокруг груди бинты, под край которых я просовываю два пальца и поднимаю взгляд на лицо лежащего подо мной Осаму, замирая на несколько секунд, всматриваясь в красноватое лицо и глубокие карие глаза убийцы. «Ах, сколько раз я тонул в этих прекрасных стеклянных глазах, что манили своей пустотой, сейчас они были полны едва видимыми каплями слёз, что обволокли их, создавая влажную пелену, но не позволяя слезам собраться в уголках этих омутов и сорваться вниз, оставляя после себя мокрые дорожки.» На мой неозвученный вслух вопрос Осаму слабо кивнул головой и его уголки губ немного приподнялись, образуя не то полуулыбку, не то ухмылку, которая в любом случае давала мне разрешение на последующие действия. Я, стоявший до этого впритык к кушетке, сел на неё, развернувшись правым боком к Осаму. Моя правая рука перешла назад, на нижнюю часть спины — талию, приподнимая подростка, который слегка прогнулся, оперевшись на голову с копной, наверняка, уже спутавшихся волос, и немного расслабил согнутые до этого момента колени, которые теперь больше напоминали не прямой угол, а небольшой выступ на ровной кушетке. В это время левой рукой, ранее свободно лежащей рядом, я на ощупь отыскал на боку крепление бинтов и без особых усилий расстегнул его, из-за чего плотно обмотанные бинты ослабли и не так сильно сдавливали грудную клетку. Осторожными движениями я расширил расстояние между бинтами и самим телом и потянул за один из концов влево, но, так как бинты были обмотаны вокруг, то, соответственно, когда я потянул их, чтобы снять, они затянулись лишь сильнее, при этом неприятно натирая кожу. Я взял лежащий рядом скальпель в правую руку и, немного наклонившись и поддев пальцами бинты чтобы не нанести раны, разрезал их быстрым движением острого лезвия, тем самым решив возникшую проблему. Куски бинтов лентами спускались на кушетку и, будучи убранными мной из-под тела своего носителя, спадали на пол рядом, переплетаясь и образуя причудливые узоры, словно маленькие змейки выползали из своей норы для охоты. Змеевидные ленты, секунду назад обвивавшие своего хозяина и скрывавшие его секреты, спали, словно оковы, и открыли вид на паутину множества шрамов. Большинство находились рядом с плечами. Некоторые из них были получены не так давно, они имели слабый розовый оттенок и неаккуратными линиями спускались ниже, к животу, другие были более старыми, эти шрамы витиеватыми узорами распологались чуть ниже шеи и были либо почти незаметны на светло-молочной коже, либо полностью сливались с ней. Я вытащил свою руку из-под талии Осаму, позволив ему опустить спину и полностью выпрямить ноги, и огладил ею сеть старых шрамов под плечом, поднимаясь чуть выше и задевая пальцем незаметную уже почти зажившую впадинку от пулевого ранения, которое Осаму получил, если мне не изменяет память, на своём втором задании, когда ослабил бдительность и пропустил одного эспера… я ему тогда долго мозг вправлял… Под нахлынувшими воспоминаниями я посмотрел на Дазай-куна, будто он прочитал мои мысли и поддержит нить существующего лишь в моей голове разговора. Осаму выглядел хуже чем был несколько минут назад: его красное от жара лицо окутала гримаса боли от перевозбуждения, он очень часто дышал и редко открывал зажмуренные глаза, было видно, что ему нужна помощь, а я расселся и поддался воспоминаниям в такой момент. Это нужно было срочно исправить, поэтому я придвинулся чуть ближе, немного раздвигая стройные ноги Осаму, и, положив правую руку на его лицо, огладив ею мягкую кожу щеки, тихо прошептал: — Сейчас я помогу тебе, Осаму, — лёгкое подавание вперёд и соприкосновение губ. В этот момент я старался даже не дышать, я просто остановился на мгновение, возможно, я ждал проявления инициативы со стороны, но, судя по её отсутствию, этот поцелуй у Осаму первый, а значит я сделаю его незабываемым. Я аккуратно, чтобы не напугать, нахожу руки Дазая и, беря их за запястья в свои, поднимаю на уровень его головы, прижимая к кушетке и немного наваливаясь сверху. Медленно касаюсь языком его тёплых, малость потрескавшихся сухих губ, отчего Осаму пробивает слабая дрожь похожая на удар тока минимальной силы. Пока он не до конца понимает, что происходит, я стараюсь углубить поцелуй, прикасаясь к влажному и сладкому, скорее всего от конфет, съеденных ранее, языку и переплетая его в танце со своим, одновременно с этим захватывая тонкие губы в плен своего горячего рта. Наши языки танцуют самбу, а губы сминают друг друга в нежном, немного горячем поцелуе. Воздуха становится мало и возбуждение уже болезненное, поэтому я провожу языком по нижнему ряду зубов Осаму и отстраняюсь от него с тихим «чпок», давая время, чтобы отойти от произошедшего, а сам рукой убираю взмокшие прядки волос, что лезут в глаза, закрывая обзор.***
— Я помогу тебе, Осаму, — последнее, что мой затуманенный разум смог разобрать во всём этом шуме. Моя голова немного кружилась от перевозбуждения и переизбытка хлынувшей к мозгу крови, она настолько быстро текла по сосудам, что создавалось ощущение, будто у меня в голове протекает горная река со множественными препятствиями о которые воды этой самой реки разбиваются, создавая всплеск, что отдаётся в висках учащёнными ударами пульса, они, словно набатом, оглушают и дезоринтируют, создавая собой тот самый шум, что не даёт услышать окружающие меня звуки. Моё сознание теперь застелено не лёгкой дымкой, а скорее густым туманом. Никогда мне не было так болезненно хорошо: огромное возбуждение, не имеющее шанса выйти наружу, но постоянно подгоняемое приливающей к члену кровью, стало настолько болезненным, что я начал царапать мягкую поверхность кушетки из кожзама, кажется, даже немного сдирая покрытие, и слегка хныкать, сопровождая всё это движениями, которые являются нелепым способом избавиться от боли. С другой стороны, мой напряжённый до предела фаллос стоял как солдат на параде, и при малейшем прикосновении или дуновении слегка дёргался, посылая заряд тока, проходящий через всю длину и быстрыми микроволнами расходящийся по телу, доставляя возбуждение к расслабленным ранее соскам, создавая в купе со всем блаженную эйфорию, которая накрывает с головой, заставляя позабыть о боли. Где-то ниже Мори-сан пальцами обводит мои шрамы, цепляя кожу на месте выстрела. Не помню чтобы разрешал ему снять с меня бинты, по крайней мере я точно не говорил ему это словами, но вот неосознанно кивнуть головой, вполне мог. Не успеваю я додумать мысль о бинтах, как ощущаю слабое прикосновение к своим губам, будто кто-то случайно ткнулся в них, правда всего через мгновение я чувствую как язык босса медленно приоткрывает мой рот, видимо боясь спугнуть меня, и вводит в него свой тёплый язык, с которым я сталкиваюсь, и который дарит мне уносящие последние капли разума ощущения, уводя в страстном танце с собой. Я отпускаю последние нити здравого смысла, за которые держался последние пять минут, и полностью отдаюсь эйфории, растворяясь в сладостных ощущениях. К сожалению, они продлились не так долго, но и этого мне пока хватило. Огай мягко отстранился и как-то нежно, почти по-отцовски убрал пряди волос с моего взмокшего лба. «Понятия не имею зачем ему это нужно, и для чего он делает это со мной, мне плевать, сил и желания думать об этом сейчас абсолютно нет, поэтому сейчас я хочу лишь одного — чтобы он не останавливался…»***
После поцелуя прошло около двух минут. Всё это время я наблюдал за Осаму. Его дыхание постепенно возвращалось в норму, хотя всё ещё было сбивчивым и достаточно частым, лицо своим цветом уже не так сильно походило на любимый морепродукт Осаму — крабов, он медленно успокаивался. Я решил, что дал ему достаточно времени, поэтому продолжил: проведя ладонями по груди и дойдя до впалого живота, я медленно, пытаясь растянуть удовольствие, провёл пальцами обеих рук по рёбрами снизу вверх, цепляя взглядом их очертания под плёнкой кожи. Дазай слегка выгнулся, попытался дёрнуться в попытке уйти от щекотных ощущений и тихо, еле слышно выдохнул, создавая подобие стона, когда я несильно надавил на первые рёбра сверху, царапая краем срезанных ногтей аккуратную, тёмную на светлой коже бусину правого соска. Реакция меня позабавила: Осаму пристыженно закусил верхнюю губу, покрылся слабым румянцем, отвернул голову и отвёл взгляд в котором читалось желание и нетерпение. К его сожалению, я успел заметить перемену и, не долго думая, к моему удивлению, я до сих пор могу размышлять и думать, я вернулся к начатому. Решив всё-таки снять с себя одежду, что ужасно давила и мешала, я потянулся к лицу моего преемника, предварительно протянув левую руку и развернув его к себе, я впился в такие желанные мною губы, сминая и посасывая их, я только собирался сплести наши языки, как вдруг ощутил руки, обвивающие меня за шею и робкое прикосновение языка. Осаму, ресницы которого подрагивали, а волосы лезли в прикрытые глаза, попытался, скорее всего не ведая, что творит, взять инициативу на себя, уже более уверенно проталкивая свой язык в мой рот и посасывая его, начиная затягивать меня в танец. Я поддался и с улыбкой на губах начал снимать с себя одежду, перед этим перенеся вес на колени, чтобы случайно не упасть. Первым на пол спал плащ и яркий красный шарф, в другой ситуации я бы руки оторвал за такое обращение с вещами, но сейчас меня это не волновало, вслед полетели тёмная портупея, сшитая на заказ в ателье, тёмно-фиолетовый галстук и рубашка с дорогим кожанным ремнём. Мои руки уже потянулись к пуговице на брюках, как вдруг Осаму, разорвав долгий поцелуй, опёрся локтями о кушетку, приподнимаясь, и, посмотрев расфокусированным и явно затуманенным взглядом, произнёс: — Мори-сан, можно мне? Не успел я ответить, как уже оказался лежащим голой спиной на кушетке, прохлада которой заставила меня слегка поёжиться, а Дазай-кун уже стягивал с меня брюки, случайно задевая край боксёров, обнажая часть моего бедра. Брюки оказались на полу, растекаясь лужицей напоминающей человека с поднятым вверх руками, спустя примерно 20 секунд, они зацепились за туфли, поэтому Осаму пришлось немного сымпровизировать. Последним, что всё ещё оставалось на мне, были боксёры, но тонкие и длинные пальцы, словно специально созданные для музыки, быстро расправились с глупой преградой, что пала рядом с кушеткой бесформенным пятном и полностью открывая меня для Осаму.***
Я плохо понимаю происходящее, здравый смысл кричит на подкорке сознания о неправильности, но эти сладкие прикосновения, подаренные мне боссом… Я готов захлебнуться в них, настолько они чудесны и просты: вот Мори-сан оглаживает мой живот и «проходится» по рёбрами, задевая верхние ногтями, доставляя неописуемое удовольствие, а вот мы уже сливаемся в жарком постепенно углубляющемся поцелуе и тут меня словно переклинивает, я осторожно пытаюсь перенять инициативу на себя и, о да, у меня получается. Всё последующее время, когда я занимался изучением жутко мягкой и зовущей вдаль полости рта, Огай начал снимать с себя одежду, что я заметил только спустя несколько секунд, да и то краем глаза. Не знаю, что на меня нашло, но я тихим голосом, практически шёпотом, чуть приподнимаясь на локтях, проговорил: — Мори-сан, можно мне? После этого жутко смущающего вопроса я, как можно быстрее, опрокинул босса, СВОЕГО БОССА на спину и, видимо, кушетка с другой стороны оказалась не такой температуры как мне сначала показалось, либо кожа Мори-сана более чувствительная. Если последняя догадка верна, то я просто обязан её проверить… Быстро соглашаюсь сам с собой и мгновенно принимаюсь стягивать с Мори-сана брюки. Они поддаются не сразу, но кто я такой чтобы сдаваться?! В скором времени я расправляюсь с ними и, откидывая их куда-то в сторону, приближаюсь к последнему рубежу, стене, стоящей между нами… Не желая долго ждать, я снимаю боксёры Мори-сана, на них уже виднеется белёсое пятно и крупный выпирающий бугор, они плавно скользят по гладким бёдрами, опадая где-то в направлении брюк. Мори-сан самую малость раздвигает свои ноги и я, не упуская возможности, вклиниваюсь между них, подгибая под себя колени и опираясь на вытянутые руки, сейчас я похож на египетского раба, остаётся только голову склонить в дополнение картины. Мне открывается волшебный вид: слегка подкачанная грудь с темновато-розовыми крупными сосками, кожа которых чуть темнее моей, небольшой животик с видными под ним очертаниями пресса, и, о боже, стоящий, просто каменный член босса, с бестыдно текущей тёмно-бордовой, скорее всего, от притока крови, головкой от которой вниз тянется не маленького размера гладкий на вид ствол, заканчивающийся дорожкой волос цвета пера ворона, растущей вверх к животу, но не доходящей до него, и вниз, проводя растительность к налившимся спермой яичкам. Я сижу и с ужасным любопытством разглядываю неизведанные мною места, будто сам первый раз вижу половой член. От этой мысли становится смешно и уголки моих губ, подрагивая, растягиваются в небольшой улыбке, но видимо Мори-сан воспринимает её как ухмылку, поэтому тихо хмыкает, продолжая смотреть на меня, и тут я понимаю, что пора бы действовать. Мой «любимый» рыжий напарник — Чуя, часто бывающий в благородном доме своей наставницы — Кое, как-то сказал мне: — С такой внешностью тебе только сосать, на большее ведь не сгодишься, — выплюнул он тогда с ядом в голосе, уж не думал, что его советы мне пригодятся… Ну, гнома вспомнили, теперь можно и приступать. Я тянусь правой рукой к фаллосу и охватываю его у основания, делая весьма комичное лицо, на котором застывает удивление и неверие в происходящее. Член босса ощущается не так как свой — он более крупный и длинный, мои пальцы едва соприкасаются друг с другом, к тому же, он более увесистый, в отличии от моего. Я медленно, будто на пробу, провожу рукой по стволу вверх, кожа слегка собирается, образуя множественные складки прямо под головкой, что уже в следующее мгновение обволакивают её, пряча от моих глаз, и опускаю вниз, рукой случайно касаясь яичек и возвращая всё на свои места. Мозгом особо не вникая, моё тело само подаётся вперёд, рот открывается и уже почти накрывает собой головку, как вдруг я вспоминаю о чувствительности члена, в особенности головки, и прячу зубы, погружая её в жар своего рта и прикрывая глаза, пытаясь сосредоточиться. Обвожу языком края пульсирующей плоти, ощущая сладковато-солоноватую вязкую субстанцию на языке, и делаю глотательное движение, перед этим заглотив часть ствола пениса, понимаю, что всё сделал правильно, ведь сверху слышится томный выдох расслабления, как после долгого рабочего дня. Я пытаюсь заглотить чуть больше плоти, расслабляя горло и подавляя свой слабый рвотный рефлекс, одновременно с этим правой рукой провожу вверх, а левой захватывают в плен яички, обхватив их снизу и сжав, перебирая по очереди. На эти манипуляции я слышу самый тихий в мире стон, который возможно таким и являлся бы, если бы мы не находились в пустом помещении с отличным эхо. Я беру в рот настолько глубоко, что носом упираюсь в немного колючие лобковые волосы, пахнущие гелем для душа с ароматом мяты, и чувствую уже в своей шевелюре руку босса, настойчиво пытающуюся насадить меня на член сильнее, за что я резко сжимаю левую руку и выпускаю зубы, царапая нежную кожу, естественно, я получаю шиканье и подзатыльник, зато, теперь я сам расслабляю горло и беру до конца, делая частые глотательное движения и посасывания, доставляя Мори-сану неописуемое удовольствие.***
Я, уже будучи абсолютно нагим, наблюдаю за Осаму, чьи губы расплываются в ухмылке, нагло пялясь на мой орган, я оцениваю это как насмешку и хмыкаю, напоминая, что нужно бы продолжить. Дазай-кун размышляет пару мгновений, после чего касается моего члена рукой и с удивлением на лице делает пару фрикций, внимательно наблюдая за процессом. Он открывает рот и уже собирается накрывать им мой фаллос, как одёргивает себя, убирая зубы и, захватывая в плен мои яички, берёт член в рот, начиная обводить головку и дрочить в такт своим движениями, попутно массируя мои яйца и пытаясь заглотить до конца. Я не могу сдержать тихого стона, надеюсь, он не услышит. Ощущения полностью поглощают меня, я запрокидываю назад голову, желая большего, кладу руку во вьющиеся каштановые волосы и пытаюсь помочь Осаму, за что получаю ответ в виде сжатия яичек, он никогда не любил быть подчинённым, но я не остаюсь в долгу и даю лёгкий подзатыльник, который обеспечивает некий стимул и Осаму заглатывает на всю длину, давая головке фаллоса упереться в глотку, и практически доводит меня до оргазма, однако, не всё так сразу. Я быстро хватаю его за волосы и, слушая болезненное шипение, оттягиваю от своего готового к разрядке члена, смотря прямо в глаза, в которых читается явное разочарование и желание большего. Что ж, Осаму доставил удовольствие мне, теперь моя очередь доставить его ему.***
Мори-сан резко хватает меня за волосы и оттягивает от так полюбившегося мне члена, не обращая внимания на моё тихое шипение, лишь смотря мне в глаза с лихорадочным блеском, обещающим все запретные удовольствия рая. Собственный член уже изнывает от боли и ожидания, и я ведусь, ведусь на поводу своих желаний, совершенно не думая о последствиях, просто отдаваясь в надёжные, по-моему мнению, руки, что открыто приглашают меня к себе.***
Я подхватил слабо соображающего из-за предыдущих событий Осаму под руки, поднимая его с колен, на которых он сидел, развернул спиной к себе, и, оттолкнувшись левой ногой, свисающей с кушетки, подгибая правое колено и перенося на него весь вес, мягко подтолкнул его вперёд за плечи, так, что он снова лёг, только в этот раз на живот. Судя по тихому «ой», он неудачно поздоровался с кушеткой подбородком, возможно, даже прикусил язык. Я не хотел причинять любимому Осаму, да, именно любимому, боль, но всё равно не обратил на это большого внимания, только погладил по копне волос на голове и со смешком добавил: — Аккуратнее, Осаму, — на это он лишь тихо фыркнул, попытался фыркнуть, но из-за шмыганья получился скорее всхлип, жалостливый всхлип. Я продолжил. Просунув руку под живот любимого, приподняв его зад и расставив ноги немного в стороны, я слабо надавил на лопатки заставляя прижаться грудью к белой поверхности и, вытянув вперёд руки, положить на них, предварительно развёрнутую влево, голову, в добавок шмыгнув носом. Поза была чудесной, я прекрасно видел каждый уголок тела своего преемника от головы до пят. Особенно в глаза бросались напряжённые, как мне показалось изменившие свой оттенок, соски и член с истекающей выделениями из уретры. Я не смог удержаться и не прикоснуться к одному из сосков. На это, казалось бы, невинное действие я услышал не шмыганье, не всхлип, а стон, довольно громкий, но короткий стон. Этого мне вполне хватило и я, навалившись на спину Осаму, принялся по очереди играть с его сосками: сначала просто массируя их по ореолу, потом, хватая у основания бусины и оттягивая её, принося немного болезненные, но в тоже время неимоверно приятные ощущения. Пока моя правая рука занималась сосками подростка, вторая конечность ухватилась за крепко стоящий фаллос, вырывая из уст всё новые, более громкие стоны и обрывки фраз: — Хаах… хааа хааа, Мори-сан, е-ещёёёоое ахх, — стонал подо мной Осаму, выпячивая зад, который упирается в мой отказывающийся дальше ждать член. «Прямо так, как я представлял, все те «мокрые» сны с его участием, не верится в происходящее сейчас, может это сон и я просто сплю? Хах, нет, это ощущение трения кожи о кожу, тепло и влажность тела снизу, всё это реальность и блаженные стоны с мольбами — тоже. А раз это реальность, а не моё воспалённое воображение, то Осаму сейчас очень хорошо, но этого недостаточно, должно стать ещё лучше» — с этими мыслями я убираю руки от сосков и члена, слыша снизу вздох облегчения и разочарования, и перемещаю их на бёдра. «Ох, сколько идей у меня есть для этих прекрасных бёдер с выпирающими косточками… но это позже.» Сейчас я подтягиваю аппетитную никем не тронутую попку ближе к себе и, наклоняясь к ней, обдаю частым горячим дыханием правую половинку, мимолётно целуя и проводя по ней языком вверх. Доходя до копчика и продолжая держать руки на бёдрах, я провожу языком по линии позвоночника, захватывая губами и посасывая кожу на шее, оставляя ярко-красный засос, который в будущем, возможно, станет синяком, заставляя дрожь проскочить по телу подростка, что стоит, опираясь на локти и дыша, как загнанная лошадь, в нашем случае — конь. Я мягко провожу ладонями вверх по рёбрами, будто случайно задевая соски, и возвращаю их обратно, вниз, одновременно с этим выцеловывая каждый позвонок вплоть до самого последнего. Далее мои руки перемещаются на округлые полушария ягодиц, звонко ударяя о каждое и осторожно, словно боясь, что они исчезнут, раздвигают их, а губы, уже успевшие спуститься ниже, обдают дыханием вмиг сжавшуюся дырочку ануса, на что я расплываюсь в дьявольски довольной усмешке, а язык уже начинает своё дело.***
«Видимо, пока я витал в облаках, снова, Мори-сан успел развернуть меня спиной к себе и поставить в удобную для него позу с расставленными ногами и выпяченной задницей. В таком положении я просто буквально сгораю со стыда, но в нём есть и свои плюсы — босс не видит моего, наверняка красного, как у краба, лица, а значит, что всё в порядке, он ведь сам меня так поставил, значит ему всё нравится и…» Не успел я додумать мысль до конца, как почувствовал прикосновение к своему соску, оно было на столько приятным, что я, не уследив за эмоциями, позволил стону вырваться из моих уст, к счастью, Мори-сану это понравилось, поэтому на последующие действия с моей грудью я стонал более открыто, но окончательно я перестал себя сдерживать, когда тёплая ладонь с шелушащейся кожей коснулась моего напряжённого фаллоса и начала медленно дрочить, доставляя мучительное удовольствие. Я чуть ли не извивался, чувствуя то, что никогда раньше не ощущал и думая, что это и есть апогей, но ошибся, и понял я это в тот момент, когда ощутил, как босс Портовой мафии присасывается к моей шее, слегка покусывая её, и возвращается к моей попке, звонко ударяя по ней обеими руками, подготавливая меня к чему-то большему… Неожиданно я чувствую вязкую субстанцию, растекающуюся между моих ягодиц и охлаждающую их, появившуюся с характерным для плевка звуком. До меня не быстро доходит, что Мори-сан просто плюнул мне на анус, а когда я понимаю, слёзы уже скапливаются в уголках глаз: «Я ему противен, он ненавидит меня настолько, что даже плюнул на меня и мою похабную позу» Моя голова опускается вниз, а губы сжимаются в тонкую линию, как вдруг, я ощущаю у своего входа что-то небольшое и овальное, оно давит на анус, пытаясь войти, и меня охватывает паника, я начинаю метаться и жалобно всхлипывать, когда это вторгается внутрь, боли я не чувствую, просто непривычно, но все эти мысли прерывает босс — он гладит меня по спине и, добавляя второй, как я понял по руке, упирающейся мне в попу, палец, говорит: — Тише, Осаму, тише. Всё хорошо, потерпи немного, и боль пройдёт. Осталось чуть-чуть, тебе понравится, — я заметно успокоился, но не понимал о какой боли идёт речь, до тех пор, пока Мори-сан не добавил третий палец, начиная разводить их в разные стороны, доставляя этим дискомфорт и слабую тупую боль. Я замычал, сначала тихо, потом, с подключением четвёртого и последнего пальца, стало больно, это была не та слабая тупая боль, эта боль была режущей, но терпимой, правда продлилась вся эта пытка недолго. Вскоре пальцы были вынуты из моего тела, за что я был благодарен и зол, всё-таки я привык к ним… но долго грустить не пришлось, к сожалению, пальцы заменило кое-что похуже…***
Мой язык собирается проникнуть в такое желанное мной нутро, но останавливается, слабо прикасаясь к месту, находящемуся чуть ниже анального отверстия, и начиная вылизывать перегородку, постепенно спускаясь к мошонке и налившимся спермой яичкам, поочерёдно захватывая каждое в рот и слабо посасывая. Пальцы моей левой руки, осторожно, придерживая половинку попы, пробираются к непроизвольно сжимающейся дырочке и указательный палец давит на неё, ощущая сопротивление суховатой кожи, я знаю, что без смазки доставлю много боли, но, к сожалению, я не предполагал такого исхода, потому не брал её, а входить на сухую, даже просто пальцами, крайне неразумно. Нужно срочно решить эту проблему, смазав чем-нибудь вход, только чем? На ум приходит только одно… вряд ли это понравится Осаму, но других вариантов я не вижу. Я сильнее раздвигаю половинчатые полушария и, поднимая попу Осаму чуть выше, придвигая её ближе к лицу, просто плюю на его анус. Слюна стекает по перегородке ниже, смазывая собой маленькое, но такое притягательное колечко мышц, и я одним мягким толчком ввожу первый палец в горячее нутро, смотря за реакцией Осаму, что начинает метаться подо мной и всхлипывать. Я успокаивающе глажу его по спине и повторяю: — Тише, Осаму, тише. Всё хорошо, потерпи немного и боль пройдёт. Осталось чуть-чуть, тебе понравится, — после этого я поочерёдно добавляю ещё три пальца, разводя их на манер ножниц, и слышу сначала слабое, потом более громкое мычание, понимая, что уже достаточно подготовил Осаму, я вынимаю влажные пальцы из горячего нутра, снизу слышится вздох. Я мягко провожу руками по спине моего мальчика и слегка ударяю по аппетитной попке, как бы говоря, что назад пути нет, хватаясь за бёдра, подтягиваю Осаму чуть ближе: — Расслабься, Осаму. Если будет больно, можешь кричать, звукоизоляция здесь хорошая, — о боли я сказал не зря, ведь смазки у меня, как и презерватива, нет, а пытаться смазать фаллос слюной — бессмысленно, всё равно не попаду, поэтому, проникновение будет болезненным, надеюсь хоть слюны на отверстии хватит, чтобы протиснуть хотя-бы головку… Перед входом, я несколько раз бью своим членом по попке Осаму и пристраиваюсь сзади, одной рукой плавно направляя орган к девственной дырочке, а второй придерживая бедро, на случай если Осаму попытается уйти. Я берусь руками за таз любимого и делаю первое короткое плавное движение вперёд, преодолевая несильное сопротивление мышц, всё-таки он послушал мой совет, и погружая головку на треть, и повторяю действие ещё два раза, полностью проникая головкой моего пульсирующего члена в Осаму. Тело подо мной содрогается в лёгкой дрожи и громко стонет, когда я делаю более быстрое движение, погружая фаллос наполовину, и даю несколько секунд чтобы привыкнуть к ощущениям не только Осаму, но и мне. «Я так давно не испытывал таких ощущений. Дазай-кун даже в сравнение не идёт со всеми моими предыдущими партнёрами: внутри него настолько горячо и влажно, что создаётся впечатление, будто я сейчас растаю, гладкие стенки очень плотно охватывают мой готовый взорваться струёй спермы член, создавая постоянное трение, а часто сжимающийся вход делает своеобразный массаж, то сжимая мой фаллос, вставленный уже до упора, у основания, то немного расслабляясь, позволяя двигаться более быстро и легко, вызывая пошлые глухие шлепки моих яиц о нежную кожу уже не девственной попки Осаму, на бёдрах которой наверняка останутся пара-тройка синяков от моих пальцев, крепко сжимающих их.» Я, наваливаясь на любимого, уже не жалея его и совершенно забывая о возможной боли, начинаю двигаться в бешенном ритме под разными углами в попытке найти чувствительный комок нервов — простату. Осаму стонет, да так, что позавидовала бы самая элитная шлюха благородного дома Кое. Эти непрекращающиеся стоны, частые шлепки и прерывистое дыхание — музыка для моих ушей, а влажные от частого облизывания губы — произведение искусства. А искусство, как правило, нужно ценить, вот и я ценю Осаму, оттягивая его взлохмаченную голову назад и впиваясь в такие желанные уста страстным, горячим поцелуем, наши языки борются за право власти, а зубы буквально вгрызаются в чужие губы. Именно в этот момент, как специально, я делаю особенно глубокий толчок под определённым углом и попадаю прямо по простате. Дазай-куна сильно встряхивает на кушетке, его кожа на спине становится «гусиной» и он вскрикивает от накрывших его ощущений: — Ещё, Мори, ещё! — практически требует он, а я, улыбаясь выполнению придуманной мною миссии, подчиняюсь, набирая максимальную скорость в направлении простаты подростка. — Ааах… ххааа… хаах, М-Мори, я… я… аххаа, — я кусаю МОЕГО Осаму за шею, и изливаюсь внутрь, до отказа заполняя любимого своим семенем, он, кстати, тоже не отстаёт, а кончает следом, извергающаяся порциями сперма пачкает его руки, часть живота и кушетку, на которую он падает, поворачивая голову влево, и пытается отдышаться. В это время я, опираясь на руки, сажусь на правый край кушетки, мой член выпадает из отверстия, и я чувствую высшую степень удовлетворённости рядом с Осаму. Моим Осаму. Мы оба тяжело дышим, я поворачиваю голову вправо и вижу лицо любимого с закрытыми глазами и улыбкой удовольствия на губах, что шепчут: — Мне понравилось, — после этого подросток проваливается в сон, а я, думая, что неплохо было бы повторить наш осмотр, подхватываю своего преемника на руки, предварительно натянув на него боксёры и закутав в халат, и выхожу из-за двери, хранящей наши с Осаму тайны.Завтра наступит новый день. Осаму уйдёт на новую миссию. А я снова буду волноваться за любимого, прячась за маской безразличия.