До нескорого, она же

К месту шабаша я подошла, опоздав на три минуты. Но так просто влететь в особнячок на полных скоростях я не смогла — всегда входила в него медленно и почтительно. Очень уж он на меня действовал. Это вам не школа с облезлыми стенами. Настоящее поместье! Двухэтажное здание, вытянутое вширь, построенное из черного камня. Среди серых домов оно казалось вороном среди голубей, а, как известно, вороны — птицы гораздо более умные и гордые. Изящная крыша, широкая главная лестница с витиеватыми перилами, аккуратные балкончики на втором этаже, арочные окна на первом — и желтый свет, проникающий через них и падающий на дорожки парка. Да, тут ещё и парк был. За особняком. С этой стороны его трудно разглядеть, но через заднюю дверь в парк я попадала с легкостью. В общем-то, там я и проводила почти все время, которое просиживала на шабашах. Я откинула волосы назад и подошла к лестнице. Не так уверенно, как хотелось бы — каблуки, что уж… Но не успела я дойти до входной двери, как она распахнулась самостоятельно, и оттуда выглянула, как ни прискорбно, та самая моя приятельница, Вика. Вика, изо всех сил косящаяся под стереотипное представление ведьм. Не наших, исконно черных не только душой, но и внешними чертами, а современных, перекачавших в мышление людей из фантастических романов. Летом Вика кардинально изменила образ: она обрезала волосы — как говорила Вика нашей однокласснице, «каре на ножке» — и перекрасила их в темно-рыжий. Глаза у нее от природы зелено-карие, но Вика — я видела это даже отсюда — намазала вокруг что-то изумрудное, чтобы подчеркнуть зеленый оттенок. Ладно, ладно, я сделала примерно то же самое, но то я! Я же не надевала малахитовое платье, тяжелое, будто сшитое из бархата, с длинными рукавами, присборенными у манжетов. Хотя, если бы оно у меня имелось… — Яна! — улыбнулась она. — Мы все так тебя заждались. Я тяжело вздохнула. Всевышняя, дай мне терпения! Но прошла целая секунда, а терпение так и не пришло. Поэтому я нервно поднялась ещё на пару ступенек и поинтересовалась: — Зачем же вам ждать меня, Вика? — Сама не знаю, — она пожала узкими плечами, — но твоя уважаемая тетя почему-то все ещё молчит. Вот я и подумала: может, дожидается опаздывающую племянницу?.. И решила посмотреть, где же ты идешь. Ты заходи, не бойся, дорогая. Такая гениальная идея пришла в голову одной только мне. Улыбка Вики стала ещё шире. Я чуть скривила уголки губ — и все-таки поднялась, что мне ещё оставалось! Подняться по этой чертовой лестнице и было моей первоначальной задачей. Но Вика радовалась так, будто я, как глупая мышка, добровольно приближалась к ловушке. Хлоп — и нет. Нервировала она меня жутко, и этим все сказано. И это ее милое лицо, и надменный взгляд из-под густых ресниц (наверняка наклеенные, но выглядят жутко похожими на свои). И тонкая талия, и длинные острые ногти, которые я сама никак не могу отрастить, и кожа без каких бы то ни было дефектов. Ещё и прическа эта дурацкая — волосок к волоску против моего гнезда. И туфли на тонких высоченных каблуках — сантиметров пятнадцать, не меньше — на которых Вика стоит так легко и непринужденно, будто обута в тапочки. Зато я, как назло, на последней ступеньке споткнулась. Вика порхнула ко мне — дверь за ее спиной громко захлопнулась, — и придержала за локоть. Я взглянула на нее, не скрывая своих чувств, и заметила: — Вообще-то падать я не собиралась. — Да?.. — отозвалась она. — Прости, но в последний раз, когда ты поднималась по этой лестнице, то чуть не подвернула ногу. Я решила помочь, чтобы это уж точно не повторилось. — Как ты добра. — Только по отношению к тебе, — она опустила глаза. — Можешь не стараться, — я освободилась от ее цепкой руки и распрямила плечи. Незаметно для Вики посгибала стопу, проверяя, действительно ли с ней все в порядке. — Если Влад ещё не пришел, то уже и не появится. Он всегда приходит вовремя. — Ох, Влад?.. А при чем здесь он?.. Вика пару раз хлопнула глазами, но я-то знала, что все она отлично понимает. Я опустила взгляд и первая шагнула внутрь поместья. Этот раунд остался за мной. Можно было, наверное, даже порадоваться… Но времени на радость уже не осталось. Я оказалась в затемненной прихожей, но уже через две секунды шагнула в нашу главную залу. Стены здесь были черные, украшенные лепниной; над головой, у идеально белого потолка, летали фиолетовые искры. Но и люстры светили: массивные, переливающиеся горным хрусталем, оставляющим на стенах блики. Ещё здесь стояли столики с фруктами и миниатюрными пирожными, но столов для ужина не было. Экономят. Внутри толпились колдуны и ведьмы, чаще всего группами по три-пять человек. Все женщины оделись в темные платья, мужчины — в строгие костюмы. Изредка угадывалось свечение души, но у тех черных, что помладше. Я свою на шабаше скрывала, начиная с пятнадцати лет. А Влад и того раньше. Я его с открытой душой вообще никогда не видела. Или почти никогда… Голоса, голоса, голоса. Здесь находились не все собравшиеся: многие разбрелись по комнатам, которых в особнячке было предостаточно. И тетю я тоже не увидела. Может, она как раз пряталась в одном из укромных уголков этого здания. Оживления, которое у многих ассоциируется с шабашем, не наблюдалось. И правда… Это раньше, во времена моих прабабушек (ни одну из которых я не знаю), на шабашах было весело. Ведьмы бегали голышом по росистой траве, жгли костры и пели песни… А сейчас они (мы?) позаимствовали всякие штучки от белых магов, и шабаш у нас проходит цивилизованно — в строгих одеждах и закрытых помещениях. Не то чтобы я хочу голышом поноситься по земле, тем более, в октябре, но факт остается фактом. Наследие черных постепенно уходит в небытие. Когда-нибудь и от нас самих ничего не останется. Вика встала по правую сторону от меня и заметила: — Многие пришли на шабаш, не правда ли?.. Ты не собираешься снять плащ? — Пальто, — поправила ее я. — Собираюсь. — Гардероб левее, вон та дверь… — Спасибо, я знаю. — Я покосилась на Вику. — Между прочим, я бываю здесь даже чаще, чем ты. — Ах! — она качнула головой. — Ты абсолютно права. Снова. Но у меня ведь нет тети, которая организовывает шабаши — зачем мне появляться на них часто? Я не стала ничего говорить: развернулась и ушла снимать пальто. Сдала его в гардероб, где орудовала светловолосая девчонка лет четырнадцати. Принимая его, она взглянула на меня так заинтересованно, что я почувствовала себя неловко. Звезда. Местного разлива. Куда деваться. Вика не стала дожидаться моего возвращения: не могла подолгу оставаться без внимания. И сейчас она стояла с двумя черными колдунами — один краше другого. Оба молодые и глупые. Я бы к ним ни за что не подошла. Но Вика, зоркий глаз и изощренный мозг, махнула рукой и крикнула: — Яна! Заболоцкая! Особенно здорово это выглядело, если учесть, что я находилась в одном конце залы, а Вика в другом. И что все это отлично услышали. Я стала пробираться через толпу, здороваясь с встречающимися на пути черными, и таки пришла к Вике по первому зову, как преданная собачка. — Привет, — поздоровался со мной один из колдунов. Кажется, Артем. — Привет, — отозвалась я. Со вторым, Ильей, у которого была проколота бровь, мы просто обменялись взглядами. А потом я посмотрела на Вику, взглядом интересуясь, зачем же я здесь нужна. Не демон ведь я, в конце концов, чтобы меня призывать. И не нечисть. И не комбо. — Я оказалась неправа. Ты уже тут, а шабаш все ещё не начался, — произнесла Вика. Я изогнула бровь: — Это все, что ты хотела мне сообщить? Илья коснулся моего плеча, задержав на нем руку слишком долго, и я плавно отклонилась, чтобы освободиться. Он хмыкнул. Спросил: — Ты знаешь, о чем она хочет рассказать? — Она? — Твоя тетя. Я чуть склонила голову, намекая, что не принимаю такое панибратское обращение. Вернее, не принимаю ни от кого, кроме Вики — потому что Вика просто неизлечима. Илья все понял, поспешил исправиться: — Наталья Андреевна Заболоцкая. Зачем мы здесь сегодня собрались, можешь сказать? Знаешь? — И пробормотал уже тише: — Зануда. Чтобы меня занудой обзывали — такого не случалось уже давно. Обычно я сама это обзывательство использовала, по отношению к Владу. Поэтому я, конечно, опешила. Но себя постаралась не выдать, улыбнулась и ответила: — В общих чертах — знаю, умник. — В общих чертах нам и на приглашении написали, — заметил Артем. Вика рассмеялась, переводя взгляд то на меня, то на парней. — Хотелось бы услышать больше информации из первых рук. — Тогда единственное, что вам остается — ждать официальной речи моей тети. Тогда информация точно будет достоверной. Как считаешь, Артем? — Считаю, что Илья прав, и что-то от зануды в тебе действительно есть, — он покосился на друга, а потом вдруг обхватил Вику за пояс. Она смеяться прекратила и со всей вежливостью сняла руку с пояса. Снова пацану не удалось подкатить. Он ведь подкатывал ко мне, да? Я могу собой гордиться?.. Мыслями я вернулась к Яру, которого встретила до шабаша. Насколько я помнила, летом он больше думал об учебе и геройстве, чем о девушках. Но с тех пор все могло измениться. Откуда мне знать, чем он живет сейчас? Это воспоминание тут же сменило другое. Кирилл. Парень с той стороны дороги, неожиданно пришедший мне на помощь. В душе зажглась теплая искра (благо, уже через мгновение она погасла), и я заметила уверенно: — Яна. Меня зовут Яной. Необязательно называть занудой того, чье имя вылетело из головы. — Оно у тебя не настолько сложное, чтобы его забывать, — просветила меня Вика. — А ты мне нравишься, Яна, — заметил Артем. Выражение радости на лице Вики после этой фразы поблекло. — Увы, но имя мне твое знакомо, при том, что чужда мне душа. Как звучит? — Поэт, что ли? — я фыркнула. Артем кивнул, Илья закатил глаза, и я заметила: — Знаю я одного поэта, из ваших современных, и, скажем честно… — Лучше? — Лучше, ага. Он лучше. А душа у меня самая обычная. Тетя прервала нашу бессмысленную беседу. Она появилась в зале через одну из невзрачных дверей, и о ее появлении оповестил затихающий гул и усилившееся сияние ламп. Я обернулась. Тетя шла плавно, величественно, высоко подняв голову. На ней было черное платье с открытыми плечами, но длинными рукавами, обтягивающее до талии, а после — юбкой-солнцем укрывающее ноги. Темные кудри лежали совсем непривычно, стали чуть более крупными. Глаза затемнила подводка, губы посветлели благодаря нюдовой помаде. Я и не сразу узнала ее. Привыкла к совсем другой тете, теплой, домашней. Ведь даже после того, как к тете вернулась память, она оставалась с нами заботливой. Время не стоит на месте — оно постоянно приносит нам все новые и новые изменения. Но я надеялась, что внутри тетя осталась прежней. Тетя прошла в центр зала, словила мой взгляд и улыбнулась уголками губ. Она огляделась вокруг — свет вокруг померк, сосредоточившись вокруг нее. Тетя была королевой этого бала. Настоящей черной ведьмой. Несокрушимой. Сломленной когда-то давно, но сумевшей восстановиться. А такое не каждому дано. Я-то знаю. Она начала говорить, и голос крыльями воронов поднимался наверх, к высокому потолку. Микрофон не требовался — тетя и без того говорила четко, уверенно, а никто и не собирался мешать этому рассказу, прерывать его шепотками. Тетя немного рассказала о том, что случилось прежде — не дрогнул ни один мускул на ее лице, — а потом сообщила, что собирается равноправно вернуться. Но, так как из-за ее опустошенного резерва толку от тети как от ведьмы мало, она хочет передать свои знания другим. Тетя объявила себя наставницей, а в магическом мире это если не редкое, то не слишком частое явление. Колдуны если и берут себе учеников, то так, по одному-два. Об этом общественности не объявляют, договариваются лично. Так отец Владом обзавелся, например. По просьбе дедушки Влада. У Влада вообще семейство интересное: родители у него не являются колдунами, зато колдуют бабушка по отцовской линии и отец — по материнской. И эти бабушка с дедушкой относятся к издавна соперничающим семьям. Поэтому бабушке всегда было очень завидно, что Влад проводят время с дедушкой. А дедушке — что с бабушкой. И он отдал внучка нейтральной стороне. Влад мне как-то на это жаловался, лет пять назад. Говорил, что у него от бабушек-дедушек уже голова идет кругом. Ну, что взять с тринадцатилетнего ребенка. У кого-то к такому времени вообще ни бабушки, ни дедушки не осталось. И если с моими бабушкой и дедушкой по материнской линии все понятно — их для меня как будто не существует, — то вот с родителями моего отца и тети все сложнее. Их отец, известный в те времена колдун, исчез около двадцати лет назад, да так и не вернулся. Официальная версия такова: во время ритуала он затребовал слишком много энергии — ее не хватило, и сердце остановилось, не смев существовать без души. Бабушка Мирослава ушла семь лет спустя, когда мне было четыре. У нее тоже остановилось сердце, да только не из-за колдовства — из-за старости. Я ее почти совсем не помнила. Знала, что она жила далеко, была такой же талантливой, как тетя, и такой же упорной, как отец. Что у нее были наши с отцом глаза. И что я ей очень нравилась — но маленькая Яна за три встречи этого как-то не осознала. До одиннадцати лет бабушкой и дедушкой служили мне мамины родители. Все каникулы я проводила у бабушки Кати и дедушки Пети. Кроме мамы детей у них не было, поэтому вниманием меня не обделяли. Своим одиннадцатым летом я уехала от них, так толком и не распрощавшись — знала, что через пару месяцев случится новая встреча. Встреча не случилась, ну да что мне сейчас об этом жалеть? Я и без того слишком отвлеклась на воспоминания и потеряла нить повествования. Тем более, что в зале стало так тихо… И все почему-то внимательно смотрят на меня. И тетя в том числе. Я бросила на нее непонимающий взгляд. — Да, Яна, — подтвердила тетя, — ты станешь моей первой ученицей. Я расскажу тебе все, что знаю сама. — Я? — уточнила на всякий случай. По-моему, я прослушала ну о-о-очень многое. — Первой ученицей?.. — Да, — тетя величественно кивнула. — Нужно же мне узнать, как работать с современной молодежью. — Кто-то в зале улыбнулся. — Через пару месяцев к тебе присоединятся другие ученики. Думаю, мне есть, чем поделиться с тобой и твоими ровесниками. — Такая честь… — пробормотала я. Абсолютно растерялась: что вообще говорят в таких ситуациях? Покраснела. Опустила глаза. Протянула: — Наверное, это было бы неплохо. Тетя по-доброму усмехнулась. На этом прецедент был исчерпан. Шабаш вновь потек своим ходом, все снова разошлись по группкам, а я, чтобы не быть втянутой в очередной бестолковый разговор, поднялась на второй этаж — там было тихо, темно и безлюдно, и вышла на балкон подышать свежим воздухом. Закат погас, на безоблачном небе проявлялись звезды — брызги краски на темно-синем полотне, подсвеченном красноватым ореолом городских огней. Похолодало — платье из паутины явно не предназначалось для подобных вечеров. Я обняла себя за плечи, но с балкона не ушла. Подумать только! Я стану ученицей тети. Теперь мне придется усиленно учить биологию, математику, русский язык и магию одновременно. Отличное сочетание… Особенно если учесть, что отец от меня как от ученицы не отказывается. А у него иногда бывают приступы обучения, когда хочется завалить родную дочку кучей всякого материала, чтобы она выгребалась, как могла. Так всегда происходит. То пусто, что аж делать нечего и хочется демонов вызывать, то густо, что не знаешь, куда прятаться. Я спряталась на балкон. И стояла там, разглядывая звездное небо. Не скажу, что в полной тишине — с первого этажа доносились людские голоса и звон бокалов. Но, если ты умеешь абстрагироваться от постороннего шума, это не слишком тебе мешает. Мое абстрагирование закончилось, когда взгляд, сползший с неба и пробежавший по бусам золотых огней, зацепился за силуэт, сидящий на лавочке у ближайшего к нашему особняку подъезда. Нагнулась вперед, сощурилась. Я ещё не пила, чтобы видеть глюки. И витамин А принимаю, так что куриной слепотой не страдаю. Может, конечно, от учебы зрения скоро лишусь, а пока… — Яр, — прошептала я. Сама еле расслышала, что уж говорить о силуэте в сером пальто, с кудрями русых волос?.. — Яр, — повторила чуть громче. За спиной послышались шаги, я обернулась, но никого там не обнаружила. Нет, так продолжаться не может. Так и крыша съедет, не попрощавшись. Я сбежала на первый этаж, промчалась сквозь толпу колдунов, словив удивленный Викин взгляд, забежала в гардеробную. Запыхавшаяся, отдала номерок девчонке-гардеробщице и уже через несколько секунд держала в руках пальто. Выходя, столкнулась с тетей и пообещала, что скоро приду обратно. Она кивнула. Возникло дежавю: кажется, подобные обещания я ей уже давала, и с возвращением тети памяти ничего не поменилось. Но не могла же я сказать ей, что иду к Яру?.. Даже так — к гипотетическому Яру. Хотя тетя его, конечно, помнит. Должна помнить ещё с деревни. Но разве тогда она знала, что он белый маг? Зато я — знала. Всегда знала, с первой встречи, что он дурачок, каких поискать. Я накинула пальто на платье и сумку, не став его застегивать, и выскочила на улицу. Нет, и правда! Если задуматься: какой белый маг, находящийся в здравом уме, будет сидеть рядом со скоплением черных так ненапряженно и открыто? Причем я ещё при своей нелюбви к белым — абсолютный адекват. А есть среди нас такие, кто готов их разорвать на лоскутки и продать в качестве сувениров. И я сейчас не шучу. Встречаются на свете психи. Поэтому, конечно, в стороне остаться я не могла. Чувствовала какую-то ответственность, что ли. Яр заметил меня, когда я покинула территорию особняка и вышла за кованую черную ограду. Он поднялся, флегмантично глядя на меня. Я нахмурилась. Но приблизилась. — И снова здрасьти, — пробурчала, не поднимая головы, чтобы не встретиться с его взглядом. — Просто сказать. Совсем рядом, буквально в ста метрах, проходит шабаш черных, и я бы тебе не советовала тут тусоваться. Найди себе лавочку подальше. — Привет, — отозвался он. — Спасибо. Яна? — Яр замолчал, и мне пришлось поднять голову — и сразу же закатить глаза, чтобы показать всю степень своего недовольства. — Так вот. Я пока что не могу воспользоваться твоим советом. — Это ещё почему? — Потому что я жду тебя. А где тот свой вихрастый дружок? — Какой ещё вихрастый дружок? — не поняла я. — У тебя жаргон похлеще моего. То черные, то вихрастые — и все дружки. И с чего это ты меня ждешь? — Поговорить. — Опять? — я улыбнулась. Получилось нерадостно. — Никакая нечисть в округе не бушует. Ну а если и бушует, то это уже не моих рук дело и не моего ума забота. Так что же тебе нужно? — Ведьма, — произнес Яр, заглядывая в мои глаза. — Что произошло? — А что должно было? — Если меня не обманывает память, мы расставались если не друзьями, то хорошими приятелями. Но сейчас ты вновь общаешься со мной, как с недостойным внимания. В глазах Ярослава отразились огни, но не уличных фонарей и окон — огни его затрепетавшей души. — Потому что ты действительно не достоин моего внимания, — пробормотала я. Яр расслышал, уточнил: — Честно? Слишком обидно звучит. — Куда честнее, белый! — взмахнула рукой. — В общем, я тебя предупредила, и теперь делай с этими предупреждениями, что хочешь. А мне пора. Обратно. И не нужно меня ждать, — я взглянула на него. — Наши пути разошлись ещё летом, и если сам ты этого не понял, то вот — подсказываю. Яр сложил руки на груди и спросил: — Что на этот раз? Я опешила, но уже в следующее мгновение взяла себя в руки: — Все хорошо. Ровно до того момента, пока не появляешься ты. — Ещё скажи, ведьма, что и та нечисть — моих рук дело. — А вот теперь обижаться пора мне!.. Ярослав рассмеялся, но я на провокации не поддалась, даже не улыбнулась. Уже собралась развернуться и уйти, как Яр произнес: — Между прочим, я пытался написать тебе ВКонтакте, Яна Заболоцкая. — Доступ только для друзей, Ярослав Синицын, — отозвалась я. — Друзья — только черные и обыкновенные люди. Ты ни к тем, ни к другим не относишься. Особенный. А потому… И я сделала несколько шагов по направлению к особняку. — У тебя пальто съехало с левого плеча, — прозвучало за спиной. Я, все-таки поправив пальто, обернулась и уточнила: — Тебе что, совсем нечем заняться?.. Яр, как доблестный капитан пиратского корабля, стоял у лавочки, будто у штурвала, и смотрел вдаль. «Вдалью» являлась я. Поднявшийся ветер встрепал русые волны на его голове. Темнота подчеркивала правильные черты лица, а серое пальто добавляло глазам глубину. Красивый, что уж! Но глупый, как пробка. Конечно, родиться и красивым, и умным не каждому удается. Мне вот не удалось ни то, ни другое… Возвращаться в особняк я не стала. Осторожно прошла около забора, своим любимым потайным путем, в парк. Подышать свежим воздухом. Да-да, просто подышать. К тому же, я не одна была такая дурочка. По парку гуляло ещё несколько черных. Кто-то сидел на лавочках, кто-то задумчиво обходил кусты, будто решал важнейшие вопросы мироздания. Быть или не быть? Верить или не верить? Чувствовать или осознавать? Было темно и грустно ровно до того момента, пока я не заметила кудри тети за одним из желтых высоких кустов, ещё удерживающих непослушные листья на ветвях. Я почти приблизилась к ней, но потом замерла: тетя стояла там не одна. Кустик, кустик, помоги и сбереги! Я сжалась и замерла. И вот так всегда: вляпаться, значит, не боюсь, а вот спастись трушу… Пришлось стоять и подслушивать. Очень некрасиво, но что мне оставалось? Нельзя же просто так взять и уйти, извинившись. Сквозь тьму и листья тетин собеседник различался плохо, но я смогла разглядеть короткие волосы, явно светлые, и темную, под цвет окружающей среды, куртку. Он был намного выше тети, где-то с Влада. И смотрел на тетю внимательно и сосредоточенно, будто боялся, что упустит хотя бы звук, хотя бы взгляд. — Ты обещал мне умереть, — вдруг произнесла тетя с горечью в голосе. — Почему же ты все ещё здесь? — Обещал. Но не обещал не воскресать. Теперь, когда ты все вспомнила, я должен быть рядом. Понимаешь, Наташа? И было в этой Наташе что-то такое… Что-то такое, заставляющее сжаться даже окаменевшее от боли сердце. Наташа. Три слога, но чувств — сколько?.. — Теперь, когда я все вспомнила, ты точно не должен быть здесь, — заметила тетя тихо. — Потому что правда может выплыть наружу. Что ты будешь делать тогда? Мужчина несколько секунд молчал, потом ответил: — Я придумаю. — Как глупо… — Точно. Очень глупо. Глупо было тогда тебя оставлять, смирившись с этой утратой. Глупо было сдаться и не заняться твоим поиском. Время… — на мгновение он замолчал. — Как песок сквозь пальцы. И я не могу позволить себе упустить ещё больше. — Как видишь, я научилась справляться со всем сама. — И с сыном?.. — Но ведь… Последние слова прозвучали, будто в тумане. И показались бессмысленными, как вся наша жизнь. Запретный разговор, до того настолько волновавший меня, вдруг перестал иметь всякое значение. Я почувствовала всплеск магии совсем рядом, близко-близко, около души, и закрутила головой, пытаясь увидеть его причину. Вокруг ничего заметного не оказалось, но душа, не желающая успокоиться, сама потянула меня навстречу этой магии. И я направилась за ней. Я вышла из-за кустов — кажется, какая-то противная ветка злостно хрустнула, разоблачив меня, но мне было без разницы — и побежала в направлении магического всплеска. И я даже не удивилась, когда рядом возник Яр, целый и невредимый, если не считать застрявшего в волосах резного листочка рябины. Хотя нет. Ярослав затормозил меня на целую секунду. Я спросила у него: — И что ты тут делаешь? — и заметила следом: — Впрочем, можешь не отвечать. А потом продолжила путь. Яр пошел за мной. Источник магии я обнаружила: им оказалась сияющая чернильно-черная бездна, раскинувшаяся на плитках одной из площадок парка. Диаметром бездна была не больше метра, но сколько силы несла в себе!... Чернота центростремительно сгущалась, точно смерч, и манила, манила, манила… Я шагнула к ней навстречу и осмелилась бы ее коснуться, позволила бы себя поглотить, но Яр взял меня за запястье, пробормотал: — Ничего, говорит. Яна? Я его не слушала. У меня была бездна, и, как уважающая себя черная ведьма, выбирающая между белым магом и черной магией, предпочтение я отдала последней. Ещё мгновение, и я бы, резко дернувшись, в нее шагнула. Кажется, давления не выдержало даже мое пальто — все-таки упало с плеч. Бездна закручивалась, и вместе с ней все больше путались мои и без того глупые мысли. Тьма, вечная тьма, ни капли света, ничего… Но за спиной прозвучало: — Заболоцкая! С кем ты там? Я обернулась. К бездне мчалась Вика, уже не настолько идеальная, как в начале вечера — чуть размазалась помада в левом уголке губ. Только этот уголок губ меня тогда и смутил — ничего более. — Не знаю, — отозвалась я. Обернулась к Яру, флегматично взглянула на его ладонь, обвивающую мое запястье, и полюбопытствовала: — Ты кто? Яр закатил глаза, но ответил: — Врач, дорогая. Прямо перед нами поджидала жертву бездна, но внимание теперь было сосредоточено не на ней. Этот Яриков дурацкий ответ и его же дурацкая ладонь не остались для Вики незамеченными. Она совсем близко подошла к нам и посмотрела на меня широко распахнутыми глазами. Заметила: — Ну ты и даешь. Кого ты привела к нам на… собрание? Как он умудрился сюда попасть? И зачем? — Я жду, — заметил вместо меня Яр. — Жду, пока ваше собрание завершится, чтобы уйти с него вместе с Яной. — Что?.. Бездна управляла воздушным потоками — они носились возле наших ног и трепали полы одежды. С каждой потерянной секундой — и вправду песок — мне казалось, что бездна бушует все сильнее, и сильнее, и сильнее. Я вдруг рассмеялась, и Яр с Викой посмотрели на меня. Ведьма уточнила: — Ну и в чем причина твоего веселья? Я опустила взгляд, но ничего не ответила. Уже в следующее мгновение бездна, обидевшись на невнимание, расширилась настолько, что смогла поглотить нас троих.