***
В своей номере он застал Франциску. Она почти уснула, но встрепенулась, увидев Симона. Этот взгляд, которым она его одарила, был хорошо ему знаком; теплый и искренне-радушный. Она поправила пшеничные волосы и улыбнулась. — Ничего, что я тут? Денис смотрела шоу по телевизору, а я хотела поспать. — Я тебя разбудил? — он разулся и снял куртку, невольно поежившись. В номере было достаточно прохладно. — Все в порядке, — сказала девушка и приподняла край пледа, — Иди ко мне. — Я сначала хотел в душ, — покачал головой Симон и в противовес своим словам неосознанно сделал пару шагов к кровати. — Я замерзну без тебя, — жалобно протянула Франциска. Симон рассмеялся и лег рядом. Пройс тут же прильнула к нему, а спустя пару минут уже крепко дремала. Как же ему с ней повезло, подумал мужчина, разглядывая ее молочное лицо. Когда она только начала тренироваться с основной сборной, то Шемп даже не сразу заметил новенькую. Возможно, они бы так и не познакомились ближе, если бы не тот случай, когда девушка заблудилась на пробежке, а он первым это заметил. Симон поклялся себе, что никогда не забудет ту реакцию, когда он нашел ее. Искаженное от страха и нервного напряжения лицо Франциски мгновенно просияло, а затем она виновато поджала губы и вытерла слезы. Пройс попросила не считать ее беспомощной и начала было оправдываться, но замолкла, поняв, насколько глупо звучит. Однако Симону она показалась очаровательной. Он улыбнулся воспоминанию. Когда она была рядом с ним, то даже забывалось, что они не соулмейты. Еще пару лет назад Симон пытался найти вторую половинку, предначертанную ему судьбой. Беспечно менял партнеров и всякий раз ему казалось, что вот сейчас это точно что-то особенное, но ничего не менялось. Признавать, что родственной души на свете не существует, не хотелось. Это казалось чем-то несправедливым и обидным? Но Франциска Пройс заставила его повзрослеть. С ней ему было хорошо. Она умела быть заботливой и ненавязчивой одновременно, а еще всегда была рядом, когда это было действительно нужным. Горло неприятно защипало. В этот раз еще сильнее, чем вчера или до гонки. Симон встал, быстрым шагом направился в ванную и зашелся кашлем. Дрожащие руки соскребли с неба несколько желтых лепестков и тут ему становится все понятно. Франциска действительно его соулмейт! Радость захлестнула его, но резко оборвалась. Он вдруг усомнился в этом, ведь она чувствовала себя отменно и на здоровье не жаловалась.***
Симон с Арндом сидели в кафетерии. — Значит Франци твой соулмейт? — спросил Пайффер, отпивая чай. — Наверное, но я наблюдаю за ней уже пару дней и с ней все хорошо. Совсем не кашляет, а из меня эти лепестки постоянно сыпятся, — посетовал Симон и вдруг нахмурился, — Хотя, возможно, я просто переоценил ее чувства ко мне. — Брось, она от тебя без ума. — Я тоже так думал. — У моих родителей это тоже развивалось с разной скоростью. Мать разглядела в отце родственную душу раньше, — Арнд приободряюще улыбнулся. Симон взглянул на друга и тоже попытался улыбнуться, но ощущал, что получается не слишком убедительно. Зеленые глаза напротив казались сочувствующими. Некоторое время они сидели в мрачном молчании, но тут одновременно в окне заметили фигуру Долля, который забавно покачивал головой, очевидно слушая что-то в наушниках. — Интересно может ли его макушка задерживаться в статичном положении? Он и на трассе ей болтает, — усмехнулся Шемп и пару раз встряхнул головой для демонстрации. — Да? А я как-то не замечал, — Арнд равнодушно пожал плечами. — Меня раньше это раздражало, но я уже смирился. Пайффер усмехнулся. — Расскажешь, что за цветы? — Лютики. — Стой, ядовитые? — мужчина удивленно вскинул брови. — Нет, иначе я бы уже умер? — Хорошо, что не розы или кактусы. Я знал девушку, которая умерла из-за проткнутого шипами легкого. — Ты умеешь подбодрить. Тишину кафетерия разрезал дружеский смех. Симон действительно не прогадал, когда решил рассказать обо всем Арнду.***
Когда на следующее утро Симону стало только хуже, его это напугало, но от соблюдения тренировочного плана не отвернуло. Он встал, игнорируя головокружение, подобрал целлофановый пакетик с лютиками, стоявший у кровати, и смыл цветы в унитаз. Алгоритм действий, ставший утренней рутиной. С этим надо было что-то решать. Возможно, уведомить тренерский штаб и договориться о медикаментозном лечении, а следовательно о терапевтическом исключении. Как же это все было не вовремя. На пробежке он чувствовал, как легкие накаляются от нагрузок. Качать воздух, когда внутри прорастают паразитические растения, было действительно сложно. Погружённый в собственные страдания, Симон даже не сразу заметил, что кто-то впереди упал. Через пару метров он различил в бедолаге Бенедикта Долля. — Что с тобой? Голубые глаза испуганно таращились то на него, то на собственные ноги. Он уже успел сесть и Симон заметил струйку багровой крови из носа. — Кажется, пробежки на пустой желудок — не мой вариант, — ответил Бенедикт с улыбкой. — У тебя кровь пошла, — сказал Симон и достал из кармана бумажные платочки, которые надежно поселились там еще неделю назад. — Нет! — неожиданно возразил парень, отстранился и начал елозить по лицу рукавом спортивного костюма, пачкая светло-серую ткань. Эти действия почему-то не на шутку разозлили Шемпа. — Не веди себя как ребенок, иначе к врачу поведу. Симон скрипнул зубами и ухватил сопротивляющегося сокомандника за подбородок, а тот при упоминании врачей неожиданно успокоился. С легким нажимом он провел платком под носом, чуть задевая галочку верхней губы. Что-то в нем дрогнуло. — Спасибо, — произнес Долль с виноватым видом. Точно нашкодивший щенок, подумал Симон, стараясь заглянуть ему в глаза, но парень упорно их отводил. Он улыбнулся и встал, подав руку Бенедикту. Тот принял ее и не без усилия поднялся. — Будешь бежать завтрашнюю гонку? — А ты? — вопросом на вопрос ответил Бенедикт. — Наверное, мне уже получше, — солгал Симон и прищурился от утренних лучей солнца, — Смотря, что скажет тренерский штаб. Какое-то время они шли молча. Симон задумчиво глядел на Бенедикта, который казался не на шутку чем-то обеспокоенным. Вдруг ему подумалось, что он редко видит его таким серьезным. Долль без улыбки едва ли Долль. Даже когда журналисты спрашивали, о самом шумном и веселом члене сборной, он, не долго думая, назвал его. В какой-то степени ему симпатизировал этот безусловный оптимизм, который Бенедикт выплескивал своим присутствием. Казалось, что он воспринимал события иначе, всем естеством и каждой клеточкой души. Жизнь не ожесточила его, а даже наоборот — научила быть благодарным за каждое мгновение. Этому у него хотелось научиться.***
Франциска меряла номер быстрыми, длинными шагами, иногда бормоча себе под нос отборные ругательства. Он второй раз в жизни видел ее такой печальной. — Я так и знала, что все этим и закончится, — голос ее дрожал от подступивших слез. — Я же не бросаю тебя. — Это пока. Симон посмотрел на взволнованную девушку и ощутил горькое сожаление. — Я думаю лечиться и выбить себе терапевтическое исключение. В межсезонье оперироваться и тогда все наладится. — И будешь вечно несчастным, — воспротивилась Франциска, — Я не хочу тебя насильно к себе привязывать. — Это мое решение, Франци, — ответил он, встав перед ней. — Но почему? Симон помолчал. — Я не хочу вверять свою судьбу нелепому рудименту. Никто не должен диктовать мне, с кем я должен быть. Плевать на соулмейтов. Раздраженно произнес он и почувствовал, как подгибаются колени. Франциска удержала его и помогла дойти до кровати. Жестом Симон указал на бутылку воды у тумбочки, хватая ртом воздух. Цветы просились наружу. Садовые лютики янтарного цвета. Он провел по ярким лепесткам подушечками пальцев, очищая их от крови. Франциска села рядом и крепко обняла его дрожащими руками за плечи. Он знал, что она снова плачет. От этого ему становилось еще хуже. Франциска Пройс не заслужила мучаться с ним. — Я хочу остаться с тобой. — Не хочешь, — она поцеловала его в щеку эфемерно и потрепала по темно-русым волосам. Она была уже в дверях, когда спросила: — Я знаю этого человека? — Да. — Это кто-то из нашей сборной? Симон взглянул на нее надломленно и пожал плечами. — Спокойной ночи, Франци.