Терминатор. Технофобия

      Пока один Джон Коннор вспоминал свою умершую мать, другая Сара Коннор, живая и молодая, шла по улице города и впервые по-настоящему задумалась о собственном безумии. Раньше Сара считала всех психиатров глупцами, не желающими видеть жестокую правду и мешающими ей спасать мир от злых роботов, а теперь Сара перестала понимать, что такое правда вообще, перестала различать реальность и пугающие картины своего воображения. Сара перестала понимать, где ее мир, а где нет. Она видела трещины в реальности, из которых вылезали злые роботы. Иногда даже не металлические, а нефтяные. Сара боролась с роботами и побеждала их, но с трещинами справиться не могла. Кончалось все тем, что она проваливалась в эти трещины и попадала в другие миры и в другое время. Она видела других Джонов и других Сар. Они тоже боролись с роботами и тоже проваливались в какие-то трещины реальности. В какой-то момент Сара не кинулась на очередного робота с криком ярости, а села на ближайшую горизонтальную поверхность и призадумалась. Что-то определенно было не так. Сара чувствовала какой-то подвох. Пока она дралась с роботами, миру угрожало разрушение вовсе не из-за них. Или все-таки из-за них? Сара вцепилась в свои волосы пальцами и застонала от бессилия. Она не знала, что ей надо делать дальше. Продолжать бороться с механической угрозой или... или что? Сдаться? Сдаваться Сара не планировала, но и победить в этой битве с роботами по-настоящему не могла. Был ли какой-то смысл в сокрушении роботов, если им на смену всегда приходили другие? Сара уже начинала сомневаться в способности человечества выжить в этой войне. Ситуация принимала совсем скверный оборот. Сара Коннор переставала верить в шанс заполучить светлое будущее.       Однако самым страшным было не это. Не сомнения в возможности заполучить желанное светлое будущее. Самым страшным было то, что Сара Коннор, так рвавшаяся сохранить жизнь всему человечеству, стала черстветь сердцем и часто оказывалась глуха к слезам и крикам. Даже детским. Она шла по мирам, по городам и по улицам, видела очередного плачущего ребенка и чувствовала не желание его утешить и как-то помочь, а злость. Сару Коннор раздражала чужая слабость. Да и своя собственная, впрочем, тоже. Сара воспитывала своего сына Джона в презрении к слабостям, делала из него бойца даже против его воли. Сара сама превращалась в машину-убийцу. Она была окружена и пропитана смертью, она разучилась любить и понимать жизнь. Сара видела другие свои версии, видела себя со стороны, ужасалась этой картине, но не могла ничего изменить. Сара Коннор была отравлена ненавистью к роботам, это стало ее идеей-фикс и единственным смыслом ее деятельности. Сара посвящала все время или подготовке к битве с роботами, или самой битве, прерываясь на короткий отдых и тревожный сон. Окружающие Сару люди ничего не осознавали или делали вид, что не осознают. Им было проще обвинить в безумии Сару, чем попытаться понять ее мотивы. Все так запуталось. Люди не доверяли Саре, а Сара не доверяла самой себе. Весь мир тонул в тотальном хаосе и безумии.       А потом Сара Коннор дошла до ручки. Она в каждом прохожем, который не одобрял ее агрессивного поведения, начинала видеть замаскированного робота, принявшего облик человека, издевающегося над ней. Сара невольно думала о том, что, возможно, роботы уже заполонили планету и бороться с ними бесполезно. Роботы могли уже так успешно заменить большинство людей, что война с ними оказывалась абсолютно безнадежной. Сара Коннор тонула в собственном отчаянии, отчаяние сменял лютый гнев. Сара опять рвалась в бой с роботами, бессмысленный и беспощадный. Она хотела или победить, или умереть. Сара Коннор была не приспособлена к мирной жизни, забыла, что это такое. Забыла, что она хотела защищать ценой всех этих стараний и лишений.       Сара Коннор была не одинока в своем отчаянии и лютом гневе. У нее во всех мирах обнаруживались единомышленники, которые автоматами и бомбами тщетно пытались остановить технический прогресс. Со стороны это выглядело даже комично, но самой Саре и ее единомышленникам из Сопротивления было не до смеха. Ломая очередного злого робота, они подтверждали ценность своих жизней и получали удовольствие. Со стороны это выглядело как коллективное помешательство или даже секта технофобов, но сами бойцы Сопротивления искренне верили в свою победу, в победу человеческого духа над машинами. Однако все они как и Сара проходили мимо плачущих детей.       Сейчас Сара Коннор была на улице без подкрепления, но оно пока и не требовалось. Угрозы не наблюдалось. Люди спешили по своим делам. Какая-то девушка ругалась со своими родителями. "Безобразная сцена", - мимолетно подумала Сара Коннор и не стала вникать в чужой скандал. Она не могла тратить время на помощь в выяснении отношений, когда на кону было само существование человечества. Девушка отошла от своих разгневанных родителей и побежала прочь. Родители еще долго ругались на нее, а потом ушли в другую сторону. Сара потеряла девушку в толпе, но она и не особо хотела следить за ней. Чужая драма ее не касалась.       Девушка все бежала и бежала сквозь толпу прохожих, пока в кого-то не врезалась. Это столкновение немного отрезвило ее. Девушка посмотрела на того, в кого врезалась, а молодой мексиканец мило улыбнулся ей в ответ.       - Извините, - пробормотала девушка, вытирая горячие слезы. - Я вас чуть не сшибла.       - Это не так просто сделать, - ответил мексиканец, - но признаю, ты сильная. Если бы ты еще не тратила свою жизнь на глупые переживания, а тренировалась, то смогла бы не терпеть обидчиков, а сразу давать им отпор.       - Что? - смутилась девушка.       - Почему ты терпела упреки этих людей и убежала от них? - пояснил мексиканец.       Девушка стыдливо отвела взгляд. Ей было противно от осознания того, что толпа народа наблюдала ее ссору и ее бегство в слезах.       - Вы все видели? - прошептала она. - Это были мои родители. Если бы я ударила их прилюдно, меня бы в полицейский участок отвели. Увы, насилием не всегда можно решить проблему.       - Но тебе хочется решать проблемы именно с его помощью? - поинтересовался улыбчивый мексиканец, склонив голову набок.       Девушка невольно сжала и разжала свой кулак.       - Иногда очень хочется, - призналась она мексиканцу, - но потом я думаю о том, что родители мне и так детство испортили. Не хочу из-за них еще и взрослую жизнь портить.       - Но они по-прежнему унижают тебя, - не унимался мексиканец. - Ты бежишь от проблемы, а не решаешь ее. Так не пойдет.       Девушка вытерла слезы, размазав их по лицу, и внимательно посмотрела на собеседника.       - Я скоро уеду из города и больше не буду поддерживать с родителями связь, - сказала девушка.       - Это все еще бегство, - сказал мексиканец, продолжая мило улыбаться.       Только сейчас девушка заметила, что ее собеседник ведет себя несколько странновато. Его улыбка была милой, но вещи он говорил циничные, хоть и правильные. Он производил непередаваемое впечатление.       - Кто вы такой и что вы мне предлагаете взамен бегства? - не выдержала девушка.       - Наконец-то ты задаешь правильные вопросы, - просиял мексиканец, а потом по его лицу пробежала тень замешательства. - Я кое-кого ищу, но могу уделить тебе немного времени. Поиски пока не дают результата.       - Кого вы ищете? - спросила девушка, сбитая с толку. - Кто вы?       - Я ищу Дани Рамос и ее друзей, но вряд ли ты их знаешь, так что не думай об этом, - пояснил мексиканец, возвращая на свое лицо милую улыбку.       - Верно, я ее не знаю, - кивнула девушка. - У меня вообще мало знакомых людей, я максимум с кем-то в Интернете иногда общаюсь. А зачем вы эту Дани ищете? Она хочет вам навредить?       Мексиканец мягко взял девушку под локоть и они пошли вдвоем по улице. Девушка опешила от такого поворота событий. Сегодня был определенно самый безумный день в ее жизни.       - Да, эта Дани хочет мне навредить, а я должен ей помешать это сделать, - отозвался мексиканец, наклоняясь прямо к уху собеседницы. - Так как мы будем решать твою проблему? Как мне к тебе обращаться?       - Я Линда Грейс, - тихо представилась девушка, - и я не понимаю, как вы можете мне помочь с родителями. В смысле, помочь без криминала, - добавила девушка, вздрогнув. - Вы же не какой-нибудь маньяк? - ляпнула она, глядя на улыбающегося собеседника.       - Я не маньяк, я кое-что похуже, - ответил мексиканец, оглядывая толпу людей и подмечая любую мелочь.       Линда не стала комментировать неуместное слово "что", применимое к живому человеку, отвлекшись на странное ощущение. Ее рука будто вляпалась в какое-то масло. Линда поерзала и посмотрела на свою руку, которой соприкасалась с улыбающимся мексиканцем. Ее рука была перемазана в нефти. Странности дня продолжались.       - Вы ходили на какой-то завод? - совсем тихо спросила Линда у собеседника, теряясь в предположениях о происхождении этого загрязнения. - У вас рубашка в нефти испачкана.       - Разве? - отрешенно произнес мексиканец и посмотрел на Линду. - А это проблема?       Линда не выдержала, улыбнулась сама и другой рукой почесала свою переносицу.       - Не проблема, - сказала Линда. - Мне все равно, в чем пачкаться, я и без того плохо себя чувствую. Та ссора с родителями, которую вы видели, стала последней каплей. Они никогда не любили меня, понимаете? Они сводили меня с ума все мое детство, это страшно. Страшно быть нежеланным ребенком и тяготить своих родителей, постоянно пытаться подстроиться под их ожидания и выполнять их приказы, - Линда нервно дернула головой. - Я не знаю, как еще можно решить мою проблему, если не покиданием этого города навсегда. Я уже собрала все вещи, съехала от родителей в съемную квартиру, все уже готово. Это был последний наш скандал, я не допущу повторения этого позора, - девушка вздохнула и немного помолчала. - Я могу вам помочь в поисках Дани Рамос? Я хочу путешествовать, хочу увидеть мир. Мне надоело сдерживать свои желания. Хочу действий, приключений.       - Даже так? - усмехнулся мексиканец, прижимая к себе Линду покрепче. - Будь осторожна в своих желаниях, иногда они могут исполниться. Получишь ты свои приключения.       - Будем кого-то преследовать на нефтяных заводах? - заинтригованно шепнула Линда мексиканцу.       - Может быть, - просиял он.