Тихий-тихий Шерлок

Тишина. Шерлок чувствовал дыхание Джона у своего плеча. Но вот тот выпрямился, легонько поцеловал друга в щёку, и приготовился слушать. Практически тут же запись пошла дальше. — Ты меня слышишь? — Да. — А почему молчишь? — А вы говорите со мной? — Конечно. — Тогда почему вы называете меня Шерлоком? — А как же тебя зовут? Снова молчание. — Тебе четыре. Где ты сейчас? — Дома. В кровати. — Тебя наказали? — Нет. Я жду. — Чего ждешь? — Жду пока придут они. — Кто? — Чаще всего Чарли. Он хороший. Он не делает мне больно. Только гладит. — Как гладит? — Ну обычно. Руками гладит. — По голове? — Нет, по всему телу. — На тебе есть одежда когда он тебя гладит? — Сначала да, потом он её снимает. — Боже… — прошептал Шерлок. Стемфорд остановил запись. Ватсон чуточку погладил ладонь Холмса. — Можем сделать паузу, если вы… — Не нужно. Продолжайте. — А если не Чарли, то кто? — Иногда Джонни. Его я не люблю. Он сует мне в рот… мне трудно дышать. Я плачу и прошу перестать, но он суёт и суёт. — Что суёт? Тишина. — Ладно, а кто ещё? — Джефф. Или Билл. Они… они тоже суют. Но не в рот, а в попу. Это больнее всего. Но их папа любит больше всех. Говорит, они очень полезны для его работы. Они приносят мне шоколадки. Я ненавижу шоколад. Я люблю пирожные. Мне их приносит Чарли. Чарли часто ругается с папой. Иногда они дерутся. Чарли хочет забрать меня. Зовёт папу «мудаком». «Мудак» плохое слово, так нельзя говорить. Но Джефф и Билл — мудаки. Мне от них так больно… так больно, что я не могу плакать. Я не могу… Я не хочу этого, но папа говорит, что все хорошие мальчики помогают родителям. Сначала помогала мама, но она умерла, и теперь должен я. Что мне нужно просто отключиться и не чувствовать. Просто… не чувствовать… И не кричать. Кричать нельзя. И не плакать. И вообще не шуметь. Тогда они не будут пихать моё лицо в подушку. Гипнотизёр снова остановил запись. — Вот эта точка, Шерлок. Выключение чувственности. Запрет любых звуков. — Думаете, я не понял? — Холмс очень хотел посмотреть на Джона, но не мог решиться это сделать. Неужели Ватсон сутки жил с этим знанием, утешал, целовал, любил… — Давайте дальше, док. Снова тишина. — Шерлок? Ты там? — Да, я там. Я сижу на кровати и жду их. Я хочу, чтобы это был Чарли, но Чарли больше не придёт. — Почему? — Они снова подрались с папой. Чарли хотел меня увести, но папа ударил и Чарли упал. Он долго не вставал и по полу что-то текло. Что-то красное. Много красного. Папа стал кричать, чтобы я уходил. Я плакал и звал Чарли. Я держал его за руку. Я хотел чтобы он меня забрал. Папа ударил меня, отвёл в комнату и сказал, что Чарли больше не придёт. — Ясно. Но ты сказал, что тебя зовут не Шерлок. Как же тебя зовут, скажи мне. Тишина. — Пожалуйста. Я хочу тебе помочь, но для этого мне нужно знать твоё имя. — А вы не будете мне пихать? — Нет. Обещаю. — Д… Доктор остановил запись. — Думаю, пока этого достаточно. Суть вы уяснили. — И как же его звали? — спросил Шерлок. — Это врачебная тайна. — От меня?! — Особенно от вас. Я поискал информацию по своим каналам. За убийство Чарли Б. отец этого ребёнка вскоре был арестован. В процессе расследования выяснилось, что он использовал своего сына в роли… — Проститутки, — Холмс закрыл глаза. — Мальчика положили в больницу. Дело могло выйти довольно громкое, потому что клиентами были не просто забулдыги какие, а весьма высокопоставленные люди. Как и отец ребёнка, они работали там же, где сейчас ваш брат, Майкрофт Холмс. В больнице ребёнок впал в буйство, ничего не мог рассказать ни полиции, ни социальным службам. Есть версия, что его пытались убрать, как свидетеля, ввели некое психотропное вещество. Малыша пришлось привязывать к постели, чтобы он не покалечил себя и других. — Бинты, — сказал Шерлок. — Потом ему лечили руки. — Да. После периода буйства мальчик впал в кому. — И должен был тихо умереть. — Возможно. Но он выжил. Вот только никаких показаний получить не удалось. При малейших попытках заговорить об этом, у ребёнка начинались припадки ярости, когда он крушил всё вокруг, сменявшиеся периодами полнейшей апатии, и врачи запретили его допрашивать. Его отец сел только за убийство. Ваши с Майкрофтом родители лично курировали расследование, слишком важные фамилии там всплывали, но до обвинений дело не дошло. — Ну разумеется. — Холмсы-старшие приглядывали за малышом, как за единственным свидетелем. Сначала взяли опеку, потом решили усыновить. — Приглядывали, не начну ли болтать? — с горечью выдохнул Холмс. — Сначала, возможно. Но судя по вашим описаниям дальнейшей жизни — потом они искренне полюбили вас. — Но они мне врали! — Шерлок вскочил. — Заставили поверить, что я их ребёнок, брат Мая… — он снова рухнул на стул. — В то время как я — даже не я. Шерлока Холмса не существует. Я какой-то ноунейм, чей папаша гниёт в тюрьме… Просто чудесно, — Холмс откинул голову назад. — Шерлок, ты существуешь, — рискнул заговорить Джон. — Сейчас ты — это ты. Стал тем, кем стал. Ты не виноват в этом всём. Я… Я очень тебя люблю. И Майкрофт любит. И ваши родители — уверен — тоже. — Ваш разум заблокировал воспоминания, и это было к лучшему для всех. Самостоятельно ли, с помощью препаратов — сейчас уже не выяснить, но это дало вам возможность жить. Родителям не было резона говорить вам правду, — сказал Стемфорд. Джон смотрел на Шерлока, опасаясь его реакции. Что если Холмс его возненавидит, выгонит? — Шерлок? — тихо спросил он, глядя на их всё ещё сомкнутые ладони. Холмс обернулся. — Вот так ищешь всю жизнь интересные загадки, а в итоге, самая невероятная загадка — ты сам. Всё в порядке, Джон. Не бойся, — Шерлок встал и притянул друга к себе. — Не дрожи так. Это и не твоя вина тоже. — Я… — Ты хотел мне помочь, я знаю. И ценю. Не выпуская Джона, Шерлок повернулся к гипнотизёру. — Что дальше, док? — Дальше я дам вам направление к очень хорошему психотерапевту. — Спасибо, не нужно. — Но… — Дайте мне лучше копию записи. Полную версию. — Шерлок, это совершенно исключено. Едва ли вы даёте улики… — Майк, я не учу вас делать вашу работу, но тут особый случай. — Каждый случай особый. А тут ещё замешаны очень важные люди. Я вам говорил, всё что произошло в этой комнате, в ней же и останется. — Ладно, я сыщик в конце концов. — И вы подписали бумаги. Никаких расследований со ссылкой на мои данные. — Конечно. Я просто посижу в своих Чертогах и подумаю. — Шерлок, я бы очень не хотел, чтобы наша следующая встреча произошла в суде. — Не волнуйтесь, никаких проблем у вас не будет. — Не уверен. — Да хотя бы за давностью лет! Все эти старпёры уже в могилах наверняка. — Я вас предупредил. Никаких расследований. Направьте свои силы в позитивное русло. Настоятельно рекомендую сеансы терапии. Лет пять, и вы… — Ладно, ладно, я вас понял. Идём, Джон, — Холмс выхватил из рук Стемфорда визитку и потянул Ватсона к выходу. — Всего наилучшего. Уже на улице Шерлок притянул Джона к себе и поцеловал. — Ох, Холмс… Мне так тебя жаль… — Меня-то с чего? Вот того парнишку, которым я был… — губы сыщика чуть дрогнули, — вот его жаль. А мне всё же придётся подумать. И поговорить с Майкрофтом. — Неугомонный, — Ватсон так и стоял, обнимая и чуть поглаживая. Шерлока ли, того ребёнка, что они разбудили. — А как насчёт психолога? — Хватит с меня пока мозгоправов. — Но ты хоть подумаешь? — А ты подумаешь, чтобы мы всё же попробовали постель? — Шерлок… — Не сразу, я все анализы сдам, и, конечно, предохраняясь, но ты хоть подумаешь об этом? — Если ты подумаешь о психологе. — Это шантаж! — Нет, — поцелуй, — это забота. Тяжёлый-тяжёлый вздох. — Ладно. Ещё немного тишины. — Джон, ты же всё слышал. Скажи как меня звали в той, до Шерлоковой жизни. — Послушай… — Это не для расследования. Я просто хочу знать, как звали того ребёнка, что плачет где-то в глубине моей души. — Это… запрещённый приём. — Мне нужно его как-то утешить, но как позвать? Ватсон молчал до самого дома. Холмс его не торопил. Уже на пороге они остановились и в привычном полумраке лестницы легендарной Бейкер Стрит раздалось: — Мальчик сказал, что его зовут Джон.