Тихий-тихий Шерлок

Два дня Джон думал. Прикидывал и так и эдак. Оценивал свои чувства, хотя что тут оценивать… Ему нравился Шерлок Холмс, это же понятно. Нравилось, как тот говорил, как смотрел, Ватсон просто обожал, когда его сосед смеялся. И Джон не мастурбировал во время постельных утех Шерлока. Он просто лежал в постели и изо всех сил вслушивался, надеясь уловить хоть один звук этого необыкновенного человека. Ни-че-го. Абсолютная тишина. Любовники детектива стонали, кричали, умоляли, сыщик хранил гробовое молчание. Как будто его вообще там не было. Ватсон уже понял, что вкусы Холмса допускают любое разнообразие. Он спокойно укладывал в свою постель худых и толстых, высоких и низких, даже возрастной диапазон не был ограничен ничем, кроме закона. Джон уже не удивлялся, обнаруживая утром на кухне как юнца, едва-едва вступившего в необходимый возраст, так и импозантного старика с тростью. — Шерлок — супер! — выдавал юнец, ставя перед Джоном тарелку с чем-то экзотическим, но явно вкусным, — он мой первый… и едва ли кто его затмит. Угощайтесь, это моей мамы рецепт, все друзья обожают. — Мистер Холмс это что-то удивительное, не правда ли, сер? — сообщал старичок, уверенными движениями разливая по чашкам кофе. — Уникальная личность. Восхитительный ум. А грация, а понимание людей. — Вздох и перед Джоном поставили тарелку… манной каши. — Отведайте, уважаемый. Она сварена на топлёном молоке, на дне толчёные орехи и сладкий соус. — Спасибо, — Джон, последний раз евший это блюдо в детском саду, не проронил ни звука и не остановился, пока не показалось дно тарелки. — Волшебно. Ватсон поднял голову и понял, что старичка уже нет. Как и все любовники Холмса он приготовил завтрак, но сам есть его не остался. Джон рванулся в коридор, и, о чудо, еще застал мастера по варке каш в коридоре. В силу возраста тот одевался медленно и только-только повязал шарф. — Спасибо, было очень вкусно! — поблагодарил Джон. — Рад угодить, — улыбнулся старичок. — Всего наилучшего. — Подождите! Позвольте вопрос? — Да? — Почему? Ну, в смысле, почему вы готовили? Это условие Шерлока? — Да, он предупредил, что встанет поздно, и просил обеспечить своего соседа вкусным завтраком. — А почему вы не ели сами? — Тоже условие. Не смущать вас. — Ох… а, ммм, где вы встретили его и почему…  — Простите, молодой человек, но это личное. Такое я не обсуждаю. Всего наилучшего, — приподнял шляпу, прощаясь, и исчез за дверью. Джон некоторое время стоял, размышляя. А потом посмотрел на лестницу, ведущую наверх. Никогда прежде он не беспокоил соседа после ночи любви, уходил из дома прежде, чем тот выходил из спальни, не стоило, наверное, сегодня нарушать ритуал… но Джон нарушил. Медленно, и, как он надеялся, бесшумно, поднялся по лестнице, некоторое время постоял у двери, прислушиваясь. Уже привычная тишина. Ватсон мысленно отругал себя. Попенял, что не стоит лезть, что он может всё испортить. Разве ему недостаточно дружбы Шерлока? И сам себе ответил — недостаточно. Дверь осторожно открылась — без малейшего скрипа, это же дверь Шерлока! — и Джон заглянул в спальню. Ох, лучше бы не заглядывал. Разметавшийся на постели Холмс был самым прекрасным и самым сексуальным, что Ватсон видел в жизни. Светло-серое бельё, с жемчужным отливом. На его фоне белоснежная кожа сыщика приобрела такой оттенок, какой наверно, можно было бы увидеть у ангелов, что живут среди облаков. Ареолы нежно-розовые, а соски просто зернышки граната. Холмс лежал на боку, только ниже пояса прикрытый одеялом. Встав у самой кровати, Ватсон заметил, что спящий чуть дрожит. Джон осторожно потянул одеяло, пытаясь укрыть Шерлока. От этого движения обнажились ступни. Укутав соседа и чуть подоткнув одеяло под его плечи, Ватсон подошёл к ногам. И засмотрелся. Подошвы сыщика тоже оказались нежно-розовые. Джон никогда не подозревал у себя фут-фетиша, но тут едва сдержался, чтобы не присесть рядом, и не расцеловать там всё. Как же он красив. Каждой своей частью, просто идеален. И не только внешне… Джон вздохнул, укутывая ноги Шерлока. — Ты заслуживаешь всей любви, — тихо-тихо сказал Ватсон. — Заслуживаешь быть единственным. С кем-то… кто примет эту твою особенность. Примет, что ты не только его. Я… я смог бы… Ох, а точно смог бы? Я безумно за тебя боюсь. Вдруг ты на кого опасного нарвёшься, вдруг заразишься чем? И я люблю тебя… глупо это отрицать, люблю. Но не хочу потерять. Любовники надоедают. То же тело, те же позы… как скоро я надоем тебе, как сосед? Те же дела, те же разговоры… Что же я буду делать, когда ты велишь мне уходить, Шерлок? Опечаленный и расстроенный, Джон на цыпочках вышел из комнаты. Ехать на работу совершенно не хотелось. Шерлок спал.