The Ultimate Mask

Идти было на удивление легко, раны хорошо заживали и уже почти не болели. Даже посох вновь весело клубился призрачно-зелеными комьями – паутина затвердела, точно мрамор, за все то время, что скрепляла поврежденные части, и даже послужила прекрасным проводником магической энергии, отчего посох работал ничуть не хуже, чем до поломки. Рубик остановился лишь тогда, когда совсем стемнело. Луны за пышными кронами видно не было, да и где-то неподалеку завыли волки, и решение было принято само собой. Запалил небольшой изумрудный костерок у себя под огромным поваленным дубом, наелся малины с куста неподалеку и лег, завернувшись в свой плащ. Он промок за дождь, но ночь была теплой, да и огонь помог быстро обсушиться. Под дубом было сухо и безветренно, и ночь должна была пройти спокойно. Думал ли он вернуться? Думал. И не раз. Но все равно шел вперед. Целитель сказал, что еще вчера они послали в лагерь ворона, так что их спасут. Да и он решил твердо и решил, что так будет лучше им обоим. И грустная улыбка сменилась на вечную каверзную ухмылку. Ведь, к тому же, может быть, все это не так уж и серьезно. А какая проверка может быть лучше разлуки? Да еще такой, когда не знаешь, встретитесь ли вы вновь? Ха! Влюбиться! Ему, Великому Магу! Какое неслыханное, неожиданное событие в его жизни! Какие еще сюрпризы готовит госпожа судьба? Ух, он весь дрожит! - Снова в путь? Рубик улыбнулся. Его разум порой вытворял такие штуки, что он взял себе за привычку не удивляться каким-либо из его проявлений. Это же – галлюцинация Аганима – появилось лет десять спустя после исчезновения его отца. И появлялось с тех пор только во снах Великого Мага. - Да, - ответил он. – Вернусь домой. Уборку сделаю, может быть, наконец. Перезимую – и снова в путь. - Решать тебе. - А кому еще. Сидящий на коленях рядом Аганим пожал плечами. Высокий, статный, ему было не дать больше пятидесяти. Идеальная осанка, парадная, с иголочки, мантия цвета ночного неба, волны длинных черных с приличной примесью серебра волос, бороды и усов стелются по груди, плечам и спине. Руки с длинными пальцами были сложены на коленях, а синие, словно ясное небо, глаза глядели из-за небольших очков, надежно держащихся золотой клипсой на переносице. - Приятно снова тебя увидеть, - поделился Рубик. Раньше он пытался коснуться видения, обнять, но Аганим, точно отражение в воде, просто расплывался под руками. – Хоть ты и… - Хоть я и - что? Так и скажи: призрак, морок, мираж. - Тебя нет, - тихо сказал Рубик. – Тебя больше нет, и я это прекрасно знаю. - Это, как раз, неправда. Я все еще существую. – Маг поднял взгляд, почуяв знакомый запах. В руках Аганима было несколько душистых листиков смородины. – В памяти тех, кто меня знал. В трудах, что я создал… в сыне, которому дал жизнь. Аганим теперь смотрел прямо в глаза Рубика. Тот и прежде не мог держать взгляд отца, и сейчас болезненно зажмурился. - Чего ты хочешь. - Я хочу, чтобы ты жил. - Пока не сдох. - Ты существуешь. Ты не живешь. Что есть жизнь, если ее не с кем разделить? Рубик засопел гневно, приподнялся на руках. - Это слишком грязный прием. Даже для тебя. Аганим усмехнулся. - Да нет, в самый раз. Я рад, что у меня в скором времени появится компания. - Что ты мелешь… - Ты никогда не задумывался, почему ты меня видишь? Или не меня, а мой образ? - Я понял, чего ты хочешь. Ты пришел в очередной раз доколупывать меня нравоучениями. - Так почему? - Не знаю, отстань. - Знаешь. Поэтому я здесь. Поэтому скоро тут будет кое-кто еще. - Я сказал, отстань. - Разумеется. Сразу, как ты проснешься. - Утром проснусь. - Сейчас, Рубик. - Нет… - Рубик, просыпайся. - Я… - РУБИК! Колдун чуть не подскочил, просыпаясь в реальном мире. Магический зеленый огонь потух, еще когда он уснул, и Рубик осторожно отодвинулся подальше под поваленный дуб, пытаясь собраться с мыслями. Что это было? Зачем призрак его разбудил? Что он должен был услы… Пальцы на мху внезапно захрустели цепким инеем, и маг, покрепче закутавшись в свой плащ, замер. Холодно. Очень холодно. Знакомо холодно. Он слышал взмахи тяжелых кожистых крыльев, слышал грузный шаг и фырканье крупной лошади, мерзкое хлюпанье змеистого тела по земле, топот множества паучьих лап, дробный стук панциря скарабея. Они шли, ползли, летели, бежали, причем целенаправленно. Они направлялись в битву. Туда, откуда он ушел. Аганим говорил, что к нему кто-то присоединится. Не скоро, ох, не скоро. Паучью орду первой заметила Лиралей, чьи лучники совершали импровизированный патруль вокруг деревеньки, пока остальной лагерь пытался немного поспать. Громко выругавшись, лучница ветра отправила в мерцающую лапами, жвалами и глазами тьму мощную золотистую стрелу, мгновенно разделившую море пауков, и, сунув пальцы в рот, оглушительно засвистела на всю округу, в то же время рукой с луком указывая своему отряду бежать в деревню. Сама же, подхваченная матерью-ветром, рванула за ними: плотоядно шипящий хаос снова сомкнулся и устремился на нее. Но ночь скрывала в себе не только паучью реку. Мгновение, и Лиралей пришлось уворачиваться от ядовито-зеленого кома какой-то кислотной мерзости. Ком ударился об стену полусгнившей сторожки, ломая ее и разжижая, словно она была из сахара. Лиралей этого уже не видела, не видела и ударившиеся в землю у ее пяток куски льда и какой-то мерцающим алым энергии, она мчалась в деревню, снова сунув пальцы в рот и свистя что было мочи, чтобы товарищи проснулись, подняли тревогу и готовились к бою. Времени на все про все было плачевно мало. В деревушке, впрочем, ее услышали. Стоящие на часах Тресдин и Рейгор обернулись в сторону отчаянного свиста, и Землетряс, помогая себе могучими руками, точно огромная горилла, помчался навстречу, а командующая Легионом сорвала со своего пояса отливающий бронзой горн и затрубила во всю мощь своих легких. Чистый, мощный зов горна эхом разнесся вокруг, пронзая стены домов и деревьев, поднимая спящих и вселяя в их сердца внимание и доблесть. Близилась битва! И она закипела, заревела, завыла и зарычала, словно многоголовое, многоголосое хтоническое чудовище, по сравнению с которым даже свирепые мо’рокай казались домашними котятами. Паучья лавина ударила в самый центр несчастной деревушки, возглавляемая своей гигантской матерью Арахнией, безымянным ассасином Никс, рыцарем Хаоса Нессажем, зимней виверной Аурот и Веномантом Лесайлом Смертоносцем. Но атака не застала защитников Света врасплох, нет. С львиным ревом рванул в самую гущу кишащей мерзости со своим огромным мечом покрасневший от ярости и переполнявшей его мощи Свен. Непроницаемым шаром из твердых, как сталь, пластин вбился в пауков, с громким хрустом вминая в землю и шипящего служителя Никс, Донте. Отчаянно визжала, направляя отхаркивающего комья раскаленной лавы Мортимера на расплевывающегося крошечными ядовитыми змейками Лесайла, растрепанная Беатрикс. Тресдин, как и Свен, кидающаяся в драку, как в объятия родной матери, разрывала поле битвы возгласами горна Бронзового Легиона, кричала приказы Траксекс, Лиралей и ее лучникам, поливавшим паучьи волны стрелами, и успевала при всем этом парировать удары шипастой дубины Нессажа. Рейгор прорывался к Арахнии, ударами своего тотема давил ее жалобно пищащее потомство и вздымал шкуру своей сестрицы-земли по своему велению, обваливая ее тут и там или вскидывая противников и роняя их на острые камни. Неустанный Зин бил четко, резко и быстро, сжигал нечисть своим духовным пламенем. Бесстрашная Рилай расшвыривала тут и там ледяные взрывы, покрывая и без того изуродованную боем землю снегом и инеем, и они тут же таяли и смешивались с грязью. Ланайя прошивала своими псионическими клинками ряды рычащих от жажды крови гадов, и Юрнеро врубался в хлюпающую, скрипящую, скрежещущую их бездну. Лишь Аурот не выбрала себе противников и кружила призрачно-голубым призраком над полем брани с ироничной, как это было возможно для драконицы, улыбкой на длинной крокодильей морде. О ней, казалось бы, и вовсе забыли в жестокой сече, но на самом деле паучье войско было так велико, что у лучников не было на нее времени и стрел. Огонь Зина и пылающая битва заставляли ее участников чуть ли не изнемогать от жары, но, хоть темп сражения ни на секунду не замедлился, по земле заскользил кусачий мороз. А когда грянуло ее заклинание, сковавшее льдом замершую в странной позе, словно играла в «море волнуется раз», Тресдин, сердца защитников Света наконец тронул страх. Командующая Легионом лишь успела прокричать «бегите!», как ее накрыла паучья гора, и начался хаос. Обезглавленный, с подорванной моралью отряд был вынужден распасться по одному-двое по деревне и близлежащему лесу. Так повышались шансы исполнить последний приказ Тресдин и спастись: врагам пришлось также разделиться на группы, чтобы преследовать все свои жертвы. А расправившись с выделенной персонально тебе группой, можно было отправиться помочь товарищу. В суматохе, крови, паучьей слизи, поту и влажно-ледяных хлопьях снега, вызванного безмятежно парящей в ночном небе Аурот, никто и не заметил, что к прислужникам Тьмы подоспело подкрепление. Так, Ланайю отрезали еще один всадник, на этот раз на могильно-сизой лошади, источавший ледяной туман, и не то бык, не то обезьяна с огромным цепом в руке, один удар которого отшвырнул храмовницу в деревья, но она встала и, облекая себя в прозрачную вуаль отражающего щита, ринулась на новых врагов. Юрнеро же обнаружил, что за ним скачет, быстро перебирая кривыми ногами, сгорбленная безглазая тварь с острыми клинками-полумесяцами, обращенными назад. А компанию ей составляло странное крылатое существо с черной, с изумрудными прожилками шкурой и шестью лапами, верхняя пара которых крепилась на гуманоидном торсе и держала длинный посох, которым посылала в Джаггернаута слепяще-белые сферы. И мало того, что в пылу боя самурай заработал неглубокий, но очень болезненный порез под ребром, так он еще и начал уставать. И было лишь вопросом времени, когда он наконец выбьется из сил, запнется, угодит под режущий глаза шар зловредной энергии Предвестника, отчего в голове случится крошечный взрыв, и обессиленный ронин рухнет наземь. - Он твой, - пророкотал крылатый вестник смерти, но гончий Бескожих Близнецов Стригвир набросился на свою жертву, так давно манившую его запахом крови, с радостным воем и без напоминаний. Стиснув зубы за маской, Юрнеро с трудом поднялся и, обернувшись к ищущему кровь с верным клинком, секанул его по груди. Стригвир взвыл и отскочил, а Предвестник мрачно рассмеялся, предпочитая оставить гончей его работу. Джаггернаут же вовсе не собирался облегчать ее им. Умирать – так крепко стоя на ногах, а не пресмыкаясь. Этому он был научен с младых ногтей. Одурманенный запахом чужой крови Стригвир снова напал первым. Его удары, казалось, были хаотичны и излишне резки, но парировать изнуренному самураю их было сложно, и десятый или одиннадцатый удар все-таки соскользнул. Кривое, зазубренное лезвие гончей нетерпеливо вонзилось под ребром, там же, где был порез, но на этот раз проткнуло, поддело под костью, словно крюк мясника. Юрнеро закричал от боли, сжал руки на чужом клинке, ищущий крови зарычал довольно и навалился на противника, загоняя сталь дальше в чужую плоть. Блеснула зеленая дымка, и Стригвира, словно марионетку на ниточках, подняла невидимая рука. Юрнеро упал на землю, но успел увидеть, как обескураженный ищущий, гневно воя, барахтается в воздухе, а Предвестник быстро озирается вокруг в попытке увидеть заклинателя. - Кто ты? – прохрипел он. – Покажись, колдун! Гончая заорал, сжимаемый незримыми тисками, задергался, дрыгая кривыми лапами. И наконец, как надоевшая игрушка, он камнем полетел куда-то назад, громко, с влажным, неприятным хрустом ударился о ствол старого клена и мешком рухнул на узловатые корни. Зеленая дымка охватила и Предвестника, разжала ему руки, заставляя выронить посох, поставила крылья торчком, словно тянула за концы пытаясь тем самым вырвать их из тела. Зашуршали кусты, и оттуда вышел, не опуская колдующей руки, Рубик. Глаза его полыхали малахитово-зеленым пламенем, губы искривила широкая ухмылка. Все выдавало факт, что Великий Маг был абсолютно не в духе. - Этого в твоих пророчествах не было? – прошипел чародей, стискивая скрюченные пальцы в кулак, как хищная птица лапу. Предвестник хрипло зарычал. Несколько сильных ударов об стволы деревьев и о землю, и лишь когда крылатый уродец точно потерял сознание, Рубик вышвырнул его вслед за Стригвиром подальше, а также поднял с земли его посох и не без отвращения сломал о колено с громким треском. - Поднимайся, найдем еще кого-нибудь и… - Не могу. Обернувшись, маг закусил губу. Да так, что по небритому подбородку скользнула ярко-алая капелька крови. Привалившийся к стволу трухлявой ивы спиной Юрнеро был совершенно непригоден ни для битвы, ни для мало-мальского самостоятельного перемещения куда бы то ни было. Рубик присел рядом, осторожно отвел окровавленную руку, вцепившуюся в рану. Рана была плохая, кровь текла и текла. На свою беду, Великий Маг умел целительствовать, лишь подглядев чужое врачевание. Магией, а не бинтом и перекисью. Но ни того, ни другого, ни третьего под рукой не было, а действовать было нужно прямо сейчас. Джаггернаут уже дышал сипло и тихо. Стянув с пояса Юрнеро его вард, Рубик решительно воткнул его в землю рядом, вставил в подставку для благовоний несколько раскрошенных от неаккуратного обращения травяных палочек и щелчком пальцев поджег, чтобы успокаивающий аромат распространился по воздуху. Чародей порылся в округе в поисках паутины, нашел несколько приличных комков, заткнул ими раны, нашел несколько широких листов огневика и, изорвав их, отправил к паутине, а после притянул полу своего верного плаща и безжалостно оторвал ее, хорошенько обвязывая оторванной полосой торс Джаггернаута. - Не молчи, - негромко позвал он, похлопывая вымазанной в чужой крови рукой по плечу Юрнеро, пока второй нащупывал за его спиной конец продетого куска плаща. – Пожалуйста, не молчи. Все ведь не так плохо. - Ты вернулся. - Да, я вернулся. Я их увидел! Я увидел, что они сюда идут, я понял, что они не в карты играть прутся, и бегом, как мог, прискакал обратно. Я не мог уйти, я не мог, понимаешь? Рубик вздрогнул от неожиданного касания к руке – Джаггернаут сжал ее, наверное, чтобы было легче терпеть боль от самой раны и от огневика, чей сок должен был прижечь рану. Не самый цивилизованный способ, но до аптеки не близко. - Ты плачешь. - Что?.. – Маг не замечал, как из глаз катилась влага, и сейчас, поняв, что их еще и кому-то видно, он поспешно попытался их стереть, но только размазал слезы, кровь и грязь по лицу наподобие жуткой боевой раскраски. – Это так, неважно. - Важно. Ты ведь поэтому вернулся. - Важно то, что нужно как-то выбираться отсюда, важно то, что ты ранен, важно то, что у меня дико болит голова из-за телекинеза, и я пока не могу больше его использовать, или у меня взорвется мозг! - Скопируй мои заклинания, ты и раньше это делал. Ярость Клинка, к примеру… - Не сработает, у меня и маны не осталось. Юрнеро покачал головой. Рубик виновато опустил голову и закрыл лицо руками, мотая хвостом на затылке из стороны в сторону, словно начал сходить с ума. - А что насчет этого? Маг убрал руки от лица. Джаггернаут держал в руке свой верный клинок. - Я не могу сражаться, но ты можешь. - Плохая идея, - вздохнул колдун. – Я могу обороняться кинжалом, но мечом биться я никогда не учился. Как-то не пришлось… - Тебе и не нужно. Ты ведь пользуешься телепатией? Что, если ты просто скопируешь мои знания, мои навыки? Да, это надолго не удержится в памяти, но что нам терять? Рубик зажмурился, снова прикусил припухшую от его же зубов губу. - Я… могу попробовать. Но это не совсем телепатия. Так я скопирую известную тебе теорию, но практика? – взглянул он на свои руки. - Что для этого нужно? - Я не знаю. Я думаю, нужно тактильное ощущение, прикосновение. - Я весь твой. - Юрнеро, я… - обернулся к внезапному скрежету сзади Рубик. - Рубик, посмотри на меня. С трудом, но маг заставил себя поднять взгляд и посмотреть только в линзы темно-серой в полумраке маски Юрнеро. - Я полностью тебе доверяю и уверен, что все получится. Главная сейчас проблема – твои нервы, твой страх. Вдохни и выдохни. - Ты до утра можешь не протянуть! - Чтоб меня убить, нужно немножко побольше, чем тычок железякой. Мне казалось, ты это знаешь. Рубик снова всхлипнул, роняя голову на грудь. Джаггернаут протянул руку, вытирая его лицо. Он тоже не шибко-то почистил, но этого было достаточно – маг, шмыгнув носом, наклонился и крепко обнял его, прижимая к себе. Юрнеро ответил на это объятие – не так деревянно, как когда обнимал Ланайю, но тепло и уютно, словно делал это каждый раз перед зарядкой. - Ты готов? - Я готов. Сосредоточься на тех воспоминаниях, когда ты учился… быть собой. Юрнеро кивнул, и Рубик, закрыв глаза, сжал его руки своими. Словно цветные пятна, вокруг мелькали чьи-то лица, краски, какие-то здания, места, канонада запахов, звуков, голосов обрушилась на не привыкшего к такому чародея, но не зря он был Великим Магом. Он заслужил этот титул в битве, а в битве всегда нужно было слушать, слышать, запоминать и думать. И все это быстро, очень быстро. И поток чужих воспоминаний внезапно перестал быть бурлящей смутной рекой. Четкие лица, четкие звуки и, наконец, ощущения. Те же самые ощущения, что были тогда. Синяки, растяжения, мгновенное исцеление за протекавшее где-то там, в их объединенном сознании время, тысячи ошибок и верный выпад, неудачи и триумф, боль и приятная немота. Собственное тело наливалось ими, словно в него впрыснули неведомое науке зелье, и тут же адаптировалось, впитывало его, как сухая земля – влагу. Юрнеро – нет, уже не Юрнеро, сам Рубик – на экзамене, в руках – тот самый меч. Противник велик, но он – не абы кто. Он – Джаггернаут. Танец клинков, пляска горячей крови, смертельная грация на самом краю пропасти! В руках – клинок. Кто его держит? Кто он? Он – страж, судьбой согбенный. Рубик открыл глаза, тут же упираясь в глаза Юрнеро за линзами его маски. Он знал, что Джаггернаут смотрит на него, потому что в самый последний свой момент их связи он видел себя ими. И знал, что он это знает. Знает, что все получилось. - Джаггернаут славен своим клинком, - сказал Юрнеро, - и своей маской. Ты помнишь те слова из Песни Четвертой Волны? Кровавый отблеск лунной стали… - Он – страж, судьбой согбенный, - повторил те слова, лижущие в последнее время губы холодным клинком, Рубик. – Не прочитаешь ни детали… - …Под этой маской совершенной, - кивнул Джаггернаут и, отстранив мага от себя, положил руки по бокам своей маски. – Но так как твоя маска разбита и где-то утеряна… Щелчок, еще щелчок. Рубик распахнул глаза, не в силах отвести взгляд. Неужели… Гладкая кость маски плавно отошла от закрытого от всего мира лица, и с него на замершего, точно каменное изваяние, Великого Мага взглянуло из-под кустистых черных бровей два янтарно-желтых в ночном мраке глаза, принадлежавших Джаггернауту. Широкий, почти плоский от долгих лет в маске нос, коротко стриженные черные макушка, усы и бородка, длинные, похожие чем-то на эльфские, уши. Это лицо – невероятно! – улыбалось. Рубик пораженно прикрыл рот рукой, не отрывая глаз. - Что же – совершенная маска, Рубик? – спросил Юрнеро, все так же ухмыляясь. Должно быть, он знал, какое впечатление производит, зараза такая. Скрежет сзади повторился, стал сильнее и злее. Маг как будто очнулся и взял в руки протянутую ему маску. Перевернул, наклонил голову, двумя точными движениями закрепил ее на лице намертво, вдруг находя, что маска очень даже удобна. Только нос пострадает. - Что есть совершенная маска? – повторил Джаггернаут, скрывая лицо стянутой с плеч накидкой из меха. - Знание, - глухо произнес Рубик, беря в руки меч Юрнеро и свой посох, и обернулся к выступающему из-за деревьев Нессажу на своем огненном скакуне.