Kill Them All

Мне было неловко оставлять Матрикс на попечение Фреда и его жены, но я действительно не знала, как можно утешить человека, страдающего от душевной боли из-за романтических чувств. Если бы у меня были хоть какие-то отношения до того, как я получила свои силы, то можно было бы использовать эти воспоминания в качестве примера, но я ни с кем не встречалась. Хуже того, из-за Разума Игрока я была эмоционально затупленной, и мне было трудно осознавать, что некоторые люди могли испытывать столько эмоций, что сходили от этого коктейля с ума. Гнев я хотя бы могла понять, но утешить после гнева?.. Я не могла утешить даже саму себя, и просто двигалась вперёд, не оглядываясь на прошлое. Наверное, я была похожа на трудоголика, погружавшегося в работу, только бы не решать проблемы, которые я не могла решить. Я должна была сосредоточиться на том, что я могла сделать, а не на том, что я чувствовала, и это, вероятно, было лучшим вариантом действий для меня. В любом случае, я хотела проверить, как там была лаборатория, которую разрушила Супергёрл. Она не видела в клонах ничего, кроме пощёчины, доказательства того, что Лекс относился к ней как к инструменту, но я сделала всё, что было в моих силах, чтобы дать им шанс на жизнь. Я хотела проверить, смогу ли я хоть что-нибудь спасти. Осмотревшись на месте, я была удивлена тем, насколько тщательно Матрикс подошла к разрушению лаборатории. Пол был покрыт питательной жидкостью и осколками оргстекла. Я видела, где она использовала своё тепловое зрение, чтобы расплавить проводку в стенах, и где она обрушила крышу. Несмотря на это, я всё же обнаружила признаки жизни в четырёх капсулах, которых защитили от гнева Супергёрл падающие осколки. Лютер предусмотрительно дал капсулам независимые источники питания на случай перебоев подачи электричества, но их работа не была рассчитана на длительный срок. Секунду я колебалась в принятии решения. Для поддержания в них жизни потребовалось бы периодическое вливание питательных и других веществ в бульон, в котором они росли, а ещё за ними требовалось следить. Хуже того — виртуальные воспоминания, загружаемые им в мозг, перестали передаваться, когда компьютеры лаборатории уничтожили. Воспоминания записывались в тысячекратном увеличении скорости — один день для них был равен получению почти что трёхлетнего опыта. Поэтому прямо сейчас они находились в состоянии сенсорной депривации вот уже сорок дней по их ощущениям, что, вероятно, могло вызвать галлюцинации и психоз. По сути, произошёл скачок напряжения, к которому вся эта система была не готова. Она перезаписала некоторые воспоминания и личности, и оставила их чистыми листами. Мне бы пришлось начинать всё сначала, а я не была уверена, что способна запрограммировать для них целую жизнь до момента, когда они уже вырастут и их больше не будет требоваться держать в пробирках. Отсоединив их от систем жизнеобеспечения, я переместила выживших на свою астероидную базу. Мне удалось обеспечить базу необходимыми мощностями, для чего я трансмутировала внешнюю поверхность астероидов в солнечные батареи, поэтому почти сразу устроила клонов у себя, присоединив к капсулам все нужные трубки. Я могла бы легко преобразовать все необходимые питательные вещества, но передо мной всё ещё висела проблема их слабеющего разума. У меня не было программ, способных создать в их головах целый мир, а без этой программы они бы остались на уровне умственного развития шестилеток. Шестилетка, способная поднять более ста тонн веса, причём она такая не одна, это явно звучало как верный рецепт катастрофы. Единственное, что я могла придумать, это дать им мои собственные воспоминания. [1] Я поделилась с ними своими воспоминаниями о времени, проведённом вместе с Эммой. В этих воспоминаниях я затёрла её лицо, но оставила всё то, что она заставила меня почувствовать. Воспоминания о том, как я прыгала на кровати и мечтала о том, чтобы стать Александрией и летать по небу. Мама в детстве читала мне истории о рыцарях и драконах, о людях, что противостояли злу. Воспоминания о том, как папа позволял мне кататься на его спине, и как он брал меня на работу, знакомил со своими коллегами-докерами. До моих одиннадцати лет воспоминания были хорошими для личности героя. Делиться с ними воспоминаниями об издевательствах, предательстве и убийствах было уже глупо. Я усыпила их, чтобы дать время обработать полученные воспоминания, которые должны были заполнить пробелы, вызванные скачком напряжения. Мне нужны были ещё хорошие воспоминания, но у меня таких больше не было. Зато я знала человека, с которым я могла бы поговорить на эту тему. Мысль о том, чтобы использовать воспоминания Супермена или Фреда приходила мне в голову, но у Фреда было довольно одинокое детство, и, к тому же, использовать чужие воспоминания без согласия их носителей было нехорошо. Хотя существовал один человек, которого, думаю, у меня бы получилось уговорить на это. Преимущество моего плана состояло в схожести воспоминаний, которые смогут додать клонам то, чего не было в детстве у меня, и в фрагментарности их записи, что позволило бы заполнить все образовавшиеся пробелы. — Тейлор, — прозвучал мой голос в голове девушки. В это время Тейлор сидела в школе на уроке, и услышав мой голос, быстро подняла взгляд. — Никто больше не может меня видеть, — сказала я. — Это иллюзия. Я хотела бы поговорить с тобой вне школы, и, может, мы могли бы поболтать в открытом космосе. Тейлор огляделась вокруг. Она не могла дать ответ без того, чтобы другие ученики её услышали. — Тебе не обязательно говорить вслух, — добавила я. — Я слышу твои мысли. — Даже те, которые о… — начала было она, но я её прервала. — Ага. У меня тоже такие были, до того, как я получила свои силы, — призналась я. Она покраснела, и мысль о том, что кто-то другой, возможно, видел румянец на её щеках, заставила покраснеть ещё сильнее. Она опустила голову, надеясь, что никто на неё не смотрит. — Обычно тебя кто-нибудь подвозит домой, — сказала я. — Просто скажи им, что тебя в этот раз отвезёт домой родственник. Я услышала в её мыслях смущённое согласие. Я хотела дать клонам представление о хорошо живущей, более счастливой версии меня, особенно с учётом того начала, которое в них уже было запрограммировано. Чтобы они дорожили счастьем семей, жизнью в сельской местности, людьми, которые о них заботились. Социальная наука Федерации изучала феномен людей-героев, которые рисковали жизнями, чтобы спасти своих собратьев. Обычного сочувствия было недостаточно, чтобы стать героем — человек должен был верить в то, что у него есть способность что-то изменить. Такие люди обычно также имели необычайно широкие взгляды на человечество в целом, и ценили жизни всех людей, какой бы они ни были веры или происхождения. Фред был точно таким же человеком, как и Кларк Кент, президент Уитмор и Стив Роджерс. Меня беспокоило только то, что этого чувства не было у меня. Я была довольно мелочной, и хотя я спасала людей, чувствуя, что поступаю правильно, я не была уверена, что делаю это, потому что забочусь о них. Я знала, что отношусь к этому не так, как Фред или Кларк Кент. Можно ли вообще такому научиться? Как бы меня ни раздражали Кэрол и Вики Даллон, они разделяли со мной одну черту характера. Я не считала жизни преступников столь же ценными, как жизни других людей. Появление у меня телепатии помогло мне несколько изменить свой подход, но увидев в Даллонах свои же черты характера, я почувствовала себя хуже. В конце концов, себя ты всегда мог оправдать, а к другим людям обычно относишься менее снисходительно. Остаток дня я провела за работой над сенсорными темпоральными устройствами. Если я почувствую рябь ткани времени из-за какого-то события, стоит полагать, что это событие будет достаточно мощным, чтобы повлиять на время. И возможность отыскать эпицентр этого события помогла бы мне справиться с решением проблемы, даже если я всё ещё не могла путешествовать во времени. Для работы сенсоров мне требовалось разместить в космосе более дюжины спутников, используя которые я смогла бы вычислить вероятное место происходящего события. Однако было вполне вероятно, что на самом деле событие произошло не на Земле. В этом случае мне следовало бы распределить спутники по галактике и использовать их для того, чтобы понять, из какой части Вселенной происходит влияние. Моей лучшей догадкой было предположение о том, что кто-то пытается сделать что-то вроде того, что устроил Мастер — каким-то образом переписать время, стерев то, что уже произошло. Это был вполне осуществимый план. Если бы я вернулась в прошлое и остановила падение астероида, уничтожившего динозавров, вселенная, из которой я переместилась в прошлое, осталась бы прежней, в то время как новая версия мира превратилась бы во вселенную с высокоразвитой расой динозавров. А если мне когда-нибудь наскучит спасать вселенную, я всегда могла начать создавать новые временные линии для собственного развлечения, наступая на бабочек в прошлом, чтобы поглядеть, как в будущем дино-Джона Кеннеди убивает какой-нибудь Меха-Гитлер. [2] Рябь, которую я чувствовала сейчас, появлялась только в том случае, когда кто-то или что-то, что её вызывало, пыталось закрепить изменения в этой временной линии. У меня не было догадок на тему того, чего этот кто-то добивался. Могло статься так, что закрепление этого таймлайна было единственным нужным ему действием. Но даже если так, я всё равно должна была проверить, кто и зачем это делал. Если бы динозавры знали о падении астероида и имели возможности остановить его падение до того, как тот их уничтожил, они бы это сделали. Конец учебного дня наступил быстрее, чем я ожидала, и я ждала Тейлор у выхода школы в образе отца. — Привет, малышка, — сказала я. — Ты готова проехаться? Она уставилась на меня, и я послала ей мысленное сообщение о том, что это была я. — Кажется, сегодня дядюшка не смог прийти, — сказала она своей компании. Быстрый взгляд в их мысли показал, что все они и в самом деле были её друзьями — никто чрезмерно не обижался на неё и не завидовал, хотя одна из девушек боялась, что парень, который ей нравился, предпочтёт Тейлор. Они все помахали мне с улыбками на лицах. Мы прошлись до иллюзии машины её отца. Компания друзей Тейлор выходила через задний двор школы, потому что какой-то парень из их компании, опоздавший сегодня на занятия, был вынужден припарковаться на приличном расстоянии. Это означало, что иллюзию нужно было поддерживать на глазах не такого уж и большого количества человек. — Ты одолжила папину машину? — удивилась Тейлор, когда увидела иллюзию. Я не могла не ощутить щепотку зависти. Мой папа не мог себе позволить такую хорошую машину — внедорожник с пробегом всего в три года. — Это просто иллюзия. На самом деле улица пустая. — Поэтому ты так похожа на папу? — Я просто сменила внешность, — помотала я головой. — Знаешь, как Марсианский Охотник. Зачем я красовалась перед Тейлор? Может, всё потому, что я немного завидовала её жизни? У неё были живы оба родителя. У её семьи были деньги. Её друзья были верными друзьями, и у неё их было много. Она даже жила в мире, где Губители не были чем-то из ряда вон выходящим, и, несмотря на периодические инопланетные вторжения, местные герои, казалось, всегда побеждали, а потери среди населения всегда были маленькими. Казалось, что её жизнь была полна приятных вещей, в то время как моя… не особо полна. Мои способности были единственной хорошей вещью в моей жизни, поэтому я могла похвастаться только ими. Прикоснувшись к Тейлор, я промерцала вместе с ней на мою базу в помещение с гигантским панорамным окном из алюминия. Тейлор тут же уставилась на открывшийся перед ней вид, и, казалось, едва ли замечала оформление оставшейся части комнаты. А её я украсила зелёными плитками, которые подсвечивались под лучами солнца. Это позволяло месту слегка светиться, и дарить ощущение, что комната, скорее, находилась под водой, чем в космосе. — Мы действительно в космосе? — спросила Тейлор. Её голос звучал с тихим благоговением, как будто она была потрясена увиденным. Когда я впервые оказалась в космосе, меня вечно отвлекали то одна, то другая травма. Кажется, в первый раз я побывала в космосе в той битве со Жнецами? Не могу вспомнить точно. Удивление в чужих глазах… это было одной из тех причин, по которой Доктор путешествовал с компаньонами? Неужели он не мог оценить то, насколько чудесен космос, просто потому что для него это было… обыденным? — Да, — ответила я. — Мы находимся на геосинхронной орбите над Канзас-сити. Я вроде как пообещала одолжить или, может, вообще отдать эту базу Лиге Справедливости, когда буду собираться уходить отсюда, так что, возможно, именно по этой причине правительство США пока не жаловалось на неё. — Или, может, они просто не знают, где находится база? — предположила Тейлор, отчего я только пожала плечами. — А что они могут мне сделать, кроме как сбить базу? У меня нет никаких счетов, которые можно заморозить, или домов, на которые можно наложить арест. Они не могут отправить меня в тюрьму, а если отправят за мной кого-то достаточно сильного, чтобы тот избил меня, то я просто сбегу. Тейлор перевела взгляд на меня. — То есть, хочешь сказать, что у тебя нет ничего важного для тебя? — спросила она. Это что, осуждение в её голосе? То, что им нечем было надавить на меня, означало лишь то, что у меня ничего не было. — Ну, может, только вы, — сказала я, и моё лицо исказилось. — Но если они попытаются надавить на вас, клянусь, я заставлю их об этом пожалеть. — Ты ведь герой, — сказала Тейлор встревоженно. — Не доставляй им такого удовольствия. — Оу-у, я бы не стала убивать их, ну, в зависимости от обстоятельств, — поправила я себя. — Если бы вы всё ещё были живы и невредимы, я бы просто выдала все их секреты врагам, и позаботилась о том, чтобы произошла череда несчастных случаев, которые финансово их разорят. — Например какие? — Повреждение термитами подделать легко, — сказала я. — Плюс, я могу загнать самих термитов в стены их домов. Так что если половина их жилища развалится сразу после того, как срок их страховки истечёт… ну что ж… — А если бы мы правда умерли? — Я действительно человек старой закалки. И библейское Око за Око очень хорошо выражает мою позицию. Предки верили в то, что возмездие должно быть несоразмерным. Лишить человека двух глаз и руки вместо потерянного глаза, что-то типа того. [3] — Иногда ты меня пугаешь, — сказала Тейлор, и опустила взгляд вниз. — Ты кажешься немного злой… только иногда, но всё равно. — Я и есть такая, — признала я. — Я в большей степени злая, чем показываю другим. — Тебя что-то беспокоит… Если в тебе есть это, значит, и во мне тоже оно есть? — Терпи издевательства со стороны лучшего друга в течение двух лет и смотри, как твой мир погибает каждый день, и ты либо умрёшь, либо превратишься в кого-то вроде меня, — сказала я. — Но ты — это не я. Мы больше похожи на близнецов, воспитанных разными людьми, чем на одного и того же человека. Наши тела более-менее одинаковы, но на этом вся наша схожесть заканчивается. — Часть твоей личности заложена в генетике, — сказала Тейлор. — Двадцать пять процентов или около того, — кивнула я. — Это значит, что три четверти того, кто ты есть, это твоё воспитание и выбор, который ты делаешь на протяжении жизни. Я выбираю быть злой, потому что это забавляет меня [4], и потому что во мне кипит много ярости. Говорить людям гадости лучше, чем бить их, а бить их лучше, чем убивать. — Зачем я понадобилась тебе здесь? — спросила Тейлор. — Ну, — протянула я. — У меня тут возникла небольшая проблема. Я подвела её к трём цилиндрическим капсулам. Лютер выращивал клонов намного медленнее, чем Кадмус — он надеялся, что более медленный процесс роста продлит срок их службы. Прямо сейчас они всё ещё выглядели как нечто угрожающее, хотя походили скорее на старомодные лавовые лампы, чем на что-то живое. — Тебе нужен совет насчёт лавовых ламп? — ровно спросила она. — Если добавить немного цвета, это оживит атмосферу. — Это клоны, — сказала я. — Клоны Супергёрл. Я спасла их из логова суперзлодея и перепрограммировала их. Им нужна личность, и я посчитала, что будет вредно давать им для её построения мои воспоминания. Честно говоря, я всё-таки планировала поделиться с клонами частью своих воспоминаний — о том, как я спасала людей от Жнецов, как я помогала людям. Каждое хорошее воспоминание, которое у меня было, я готова была отдать клонам, но я хотела, чтобы они были лучшими людьми, чем была я, тем более, что у них не будет Разума Игрока, который позволит снизить моральный ущерб от моих воспоминаний. С моим-то везением, проделав всю работу с передачей своих воспоминаний клонам я в итоге обнаружу, что их можно только отдать в психушку, где они будут лежать, свернувшись клубочком, не в силах смириться со всеми смертями и разрушениями, с которыми я столкнулась. Тейлор потребовалась секунда, чтобы понять, что я от неё хочу. — Ты хочешь наделить их разумом? — потрясённо спросила она. — Но я не герой! Ты должна дать им личности Супермена или Чудо-женщины. Они из тех людей, которые знают, как бороться и отстаивать то, что правильно. — Не думаю, что хоть кто-то из героев будет чувствовать себя комфортно, одалживая личности клонам, — заметила я. — Всё-таки, они не зря хранят тайну личности. Плюс, ты ведь всегда хотела быть как Чудо-Женщина, да? Тейлор медленно кивнула. — Тогда представь себе версию себя, летающую по небу, спасающую людей, — предложила я. — Которая будет делать всё, что ты когда-либо хотела делать. — Мне не требуется это представлять, — сухо сказала она, сверля меня тяжёлым взглядом. — Я не такая, как ты, — сказала я, поняв, о чём она подумала. — Я более суровая, тёмная версия тебя, в то время как ты — светлая, счастливая версия меня. — Я не светлая и счастливая, — возмутилась она. — Твои родители живы, у тебя есть друзья, которые не собираются вонзить тебе нож в спину, твой мир не погибает… У тебя, вообще-то, есть всё, чего только можно пожелать. — У меня тоже есть проблемы! — воскликнула Тейлор. — Ага, девушка, которая встречается с парнем, который тебе нравится, — закатила я глаза. — И ты хотела бы стать пониже ростом. У тебя даже эмо-фазы не было. — Что такое эмо? — Эм… готы? — Оу. Но… что, если я скажу нет? — спросила она, переведя взгляд на клонов. — Что с ними произойдёт? — Тогда я отдам им свои воспоминания, — ответила я. — Я постараюсь вытащить из себя как можно менее травмирующие вещи, но это оставит большие пробелы в их воспоминаниях. Скорее всего, у них останутся эмоциональные проблемы, и, если с ними случится что-то плохое, они решат покончить с собой. — Тебе было настолько плохо? — спросила Тейлор. — У меня есть сила, которая не даёт таким вещам сильно на меня влиять, — сказала я. — Или я просто такая бессердечная сама по себе. Неважно. У них не будет этой способности. Мне не понравилось выражение жалости, которое я прочла в её глазах. Она, чёрт возьми, не имеет права меня осуждать. — Я сделаю это, — решительно сказала Тейлор. — Это будет больно? — Это было первое, что ты должна была спросить, — сказала я. — И мой ответ нет. Тейлор поджала губы. — Давай сделаем это.