Вечная желтая тишина страсти

Мистер Смитерс зевая вошел в свою комнату, в которой скромно стояла мебель для спальни. Ничего лишнего, только минималистическая картина опочивальни. Тяжелыми шагами он подошел к самому выделяемому объекту и очень осторожно сел на кровать. Глаза сами по себе закрывались, пока Вэйлон снимал очки, а затем пытался снять с себя пиджак и расстегнуть пуговицы на сорочке. Аккуратно сложив верхнюю одежду, а затем сняв обувь и стянув штаны, чуть не оставил их на полу, но вовремя опомнившись, он взял себя в руки и заставил тело ещё немножко потерпеть. Мужчина поднял грязную вещь, которая была запачкана во время очередного рабочего дня у очень важного для мистера Смитерса человека, и понёс её в прачечную. По дороге голова Вэйлона вовсе не работала. В мыслях лишь было то, как же хорошо ходить без неудобной обуви и как легко передвигаться лениво. Оставив штаны в корзине для грязного белья, мистер Смитерс заполз заодно и в душ. Горячей водой он омыл свою жёлтую кожу и намочил свои коричневые волосы. Как же устало его тело за сегодня... и не только оно... У мистера Смитерса не было нормальных выходных. Он выполнял фактически роль дворецкого своего дорого уважаемого босса. Нет, мужчина ни разу за свою долгую жизнь не жаловался на это. С самых ранних лет он был готов служить лишь одному человеку в этой жизни и ни за что не променял бы его на кого-нибудь ещё. Так в чём же была проблема этого работяги? Он слишком любил своего начальника... Быстро закончив принимать душ, мужчина вылез из кабинки и взяв полотенце, пополз обратно в комнату. У него не было сил высушить себя, но он всё равно заставил себя это сделать и аккуратно убрав полотенца, Вэйлон наконец лёг в кровать. Мистер Бэрнс. Мистер Бэрнс. — Лишь эти слова звучали в голове у уже не молодого мужчины. Он был очень уставший, но не мог уснуть. Как же мог Вэйлон спать, пока его дорогой приемный отец лежит там один в кровати... укрытый тёплым одеялом... на чистой простыне, которую менял сам мистер Смитерс... Как же он хотел бы оказаться там. Прокрасться в комнату своего босса, залезть под толстое одеяло и нависнуть над этим худощавым телом. Начальник бы прокричал: "Мистер Смитерс, это что Вы тут творите?" А он бы не ответил... лишь бы провел свои пальчиком по дряхлой жёлтой коже своего шефа и медленно начал бы снимать с него дорогую бархатную пижаму. Босс мог сопротивляться, но мужчина бы остановил его нежным поцелуем в губы. Как же Вэйлон мечтал засосать мистера Бэрнса. Это была его мечта ещё с самого детства, когда он сидел у начальника на коленках. После этого он сотворил много глупостей, но так и не поцеловал дорогого для него мужчину... Но мысли вернулись опять к беспомощному жёлтому кощею бессмертному. Да, он бы нежно расцеловал его губы, а потом медленно дорожкой поцелуев спустился бы к шее, затем груди, потом по животу к самому сокровенному червячку, который стоял бы от возбуждения, как и палка Вэйлона между штанов. Мистер Смитерс поймал бы прутик мистера Бэрнса в свой большой рот, как это сделала бы рыба увидев червячка на крючке удочки. Но в отличие от рыбы, он бы нежно посасывал огуречик, полизывал бы и делал всё, чтобы его босс понял, как же мужчина любит его! Дротик мистера Бэрнса выпустил бы кондитерский крем и Вэйлон слизал бы всё до последней капли. Мужчина был уверен, что никто не достоин любить его босса больше чем он сам. Кем были остальными для Монтгомери? Никем. А он уже столько лет верно служил и лишь позволял мечтать о таких пошлостях в одинокие ночи. Иногда мистер Смитерс подумывал признаться в своих чувствах, но всегда боялся быть отвергнутым. Он помнит многочисленные ухаживания своего босса за другими женщинами и давным давно знал о его предпочтительности в партнерах, но что Вэйлон мог поделать со своими мыслями? Они не покидали его голову. Когда он держал мистера Бэрнса на руках, когда мыл его в ванне, когда помогал одеваться по утрам и вечерами надевать пижаму... всегда, когда он был возле дорогого Монтгомери, в голову лезли откровенные мысли, а висящая дубинка между его ног всегда напрягалась и твердела. Но его начальник не замечал этого, ведь всегда был занят каким-то делом... Деньги... деньги! Вот единственное, что волновало мистера Бэрнса. Если что-то не выгодно, он никогда не согласится на это. Но Вэйлон не мог судить человека за его прагматичное воспитание. Поэтому ему приходилось скрывать много лет, наверное, даже слишком много... Может было пора рассказать всё? Признаться хотя бы на старость лет в своих чувствах? Страхи мистера Смитерса никуда не делись, просто ему надоело оставаться в тени этих напыщенных хищниц, которые думали тоже только о деньгах! Деньги, деньги, деньги! Вэйлон не понимал, что такого они находили в них... Закончив с червячком своего босса мужчина взял в руку ноги, которые были похожи на две высохшие палки, а второй рукой вытащил свою дубинку и провел бы у входа. Он не хотел владеть мистером Бэрнсом, наоборот, желал, чтобы оказаться полностью в нём, стать одним целым, слиться с ним, прочувствовать, какого же это быть частью любимого человека. Мужчина бы долбил этой дубинкой старый проход Монтгомери до последнего и слышал бы тихий хрип наслаждения. И они бы проводили так ночами, ведь сарделька Вэйлона всегда была наготове и он сам был всегда готов утонуть в кисло-сладком соусе любви своего начальника... Удар и он вошел до конца, наслаждаясь как старик сжимает его внутри. Теряя голову от этого мужчина сам бы начал стонать своим звонким карканьем. И его голос доносился бы по всему особняку этого миллиардера. Последний толчок и вот Вэйлон испускает фонтан в своих мыслях, пока в реальности звонит будильник и приводит его в чувства. Как бы он хотел раствориться в своих фантазиях и стать одним целым с ними. Он это желал так же как и попробовать иссохшие губы мистера Бэрнса со вкусом вишни. Но надо было вставать... Увидеть вновь его лицо, такое близкое, но в это же время далекое... Когда же он сможет до него дотронуться с любовью? — Промелькнула мысль в голове у мужчины и он потянулся к очкам, чтобы надеть их...