Облакоголовый

      Выйти на улицу была идея Ричи. Он сказал, что день рождения не должен быть тухлым, ведь «в этот день ты впервые ощутил боль». Каспбрак ещё минут десять слушал чужие глубокие размышления о том, почему же при рождении младенец именно орёт и плачет, а не смеётся и радуется. Эдди, скуривший половину косяка примерно полчаса назад, внимал Ричи с таким восторгом, едва ли не заглядывая ему в рот. Подростку казалось, Тозиер чертовски умный парень, и сам он себя ощущал — чертовски умным, знающим что-то такое, непременно сокрытое от чужих глаз (но не от его глаз, господа и дамы, только не от его!).       Эдди хотелось поделиться этим тайным знанием со всем живым и неживым, а ещё он жутко вспотел, и от малейшего дуновения ветра маленькое тело сводило дрожью. Всё вокруг казалось резким, значительным, и, когда Эдди щурился от яркого света уличных фонарей, в голове мелькало одно единственное осознание — он накурился.       —…и дело даже не в том, что у меня член- кстати, если ты не знал, у меня есть член, — говорил Ричи, пытаясь объяснить почему родители назвали его именно «Ричард», именно так и никак иначе*. — И у тебя он есть. Нет- Нет, не показывай, я и так знаю!       Но Эдди всё-таки решил удостовериться в том, что его добро на месте, поэтому стоял посреди улицы, уже оттягивая резинку трусов и пытаясь рассмотреть свой половой орган. На месте. Слава богу, он был на месте. И отчего-то стало так смешно, Ричи выдал глупое хи-хи, Каспбрака внезапно прорвало на такое же глупое ха-ха. Одно из последствий курения кое-чего запрещённого — ты смеешься, и смеяться просто восхитительно хорошо.       Эдди уже не особо волновал тот поцелуй, стыд куда-то пропал, да и все проблемы, которые его волновали, вдруг отошли на задний план. Успокоиться на этот раз было немного легче, но Каспбрак знал, стоит только сказать коротенькое, не несущее смысловой нагрузки слово, как они снова разразятся смехом. Ричи расслабленно плёлся рядом и начал что-то рассказывать, а Каспбрак почти не чувствовал никакого волнения, только желание никогда не расставаться с этим мурчащим голосом.       — Слушай, надо было взять поесть, — сказал Ричи, шмыгнув носом.       Эдди подумал, что да, надо было. Он внезапно ощутил себя неприлично голодным и вдруг вспомнил про консервированные ананасы в холодильнике. Да, вернуться бы обратно и сожрать их, и чипсы тоже, и вообще всё, что есть в их доме.       — Знаешь что, щенок, — сказал Ричи, а затем слегка подвис, наверное, задумавшись. Снова он за своё. Щенок. И почему именно щенок?       — Почему ты не зовёшь меня по имени? — спросил Эдди, он пнул воздух и едва ли не потерял равновесие.       — Ты меня перебил… А я такое хотел сказать… — разочарованно протянул Ричи. — Правда, не помню уже что.       — Ты ведь видишь, что я не щенок, — продолжил подросток, открыто игнорируя чужое ворчание, вытирая сопли рукавом. — И я показывал тебе паспорт. Я Эдвард.       — Эдвард, — прыснул Ричи, захохотав.       Эдди обиженно пихнул его. Он показал Ричи паспорт минут двадцать назад. Тозиер выдал своё очередное «Ди-Ди», тогда Каспбрак со злостью повёл его в комнату, выудив паспорт из рюкзака и заставив Ричи вглядеться в буквы. Парень так долго хохотал с имени «Эдвард» и фамилии «Каспбрак» («Чёрт, щенок, мне так жаль, твои родители реально безжалостные люди»), что Эдди начал пинать его ногами, угрожая расправой.       — Мне не нравится, — сказал Ричи, пытаясь унять смех.       — Но это моё имя! Что я могу с этим сделать! — по-детски надулся Каспбрак. — Мне вот твоё тоже не нравится. Тозиер выпрямился, наконец, перестав ржать.       — Почему это? — спросил он с искренним недоумением. — У меня отличное имя! Благородное, как у рыцаря-       — Член.       — Я уже сказал, дело не в члене, — закатил глаза Ричи. — Ну да, согласен, Дик — имя немного фрейдовское, но-       — Чёрт с этим Диком, — закатил глаза Каспбрак. — Имя мне не нравится не поэтому.       — Тогда что с ним не так? С новым дуновением ветра, Эдди снова пробила дрожь.       — Вот ты, когда-нибудь, видел букву «r»? Маленькую, — сказал Эдди, вдруг придумав сложную ассоциацию.       — Ну видел, — сказал Ричи, снова шмыгнув носом. Отблеск его очков резанул Эдди по глазам.       — Нацистская буква «r», — повторил Каспбрак, отведя взгляд. — Знаешь на что она похожа? Ричи посмеялся.       — На член.       — Нет, дурак! — возмутился Эдди. — На фашиста, который отдаёт честь Гитлеру. Ричи резко перестал смеяться.       — Чего? — спросил он с каким-то невинным, детским удивлением. — На кого?       Эдди вдруг остановился — руки по швам, словно солдат, прямая спина, мальчишка резко вскинул ровную руку в характерном остром жесте, и шепотом произнёс:       — Heil Hitler!       Ричи дал ему подзатыльник, и этот подзатыльник показался невообразимо болезненным — на глаза навернулись слёзы, на секунду даже стало обидно.       — У тебя глаза вспотели, — сказал Тозиер.       — Потому что ты ударил меня по голове, придурок! И вообще, ты чего дерёшься? — спросил Каспбрак, они продолжили бесцельно идти по пустой улице, усыпанной многоэтажками. — Правду же говорю, ну представь эту чёртову букву! Всё ясно как день!       — Сейчас ночь, — лениво отозвался Ричи. — А буква нормальная.       — Нет, — повторил Эдди. — Говорю тебе, нацистская. И фамилия твоя мне тоже не нравится.       — А что с ней-то не так? Не нравится буква «Т»?       — Да! — восторженно произнёс Эдди.       Он был рад, что Ричи его понял. Каспбрак подумал, как же всё-таки хорошо, что этот уборщик сейчас с ним, Эдди столько всего нужно ему рассказать.       — Маленькая буква «t»! — сказал подросток, а затем скрестил указательные пальцы. — Она похожа на крест!       — И что? Опять что-то фашистское? Свастика, да?       — Нет же, нет, — оживлённо пролепетал Эдди. — Это распятие Иисуса!       — Ты ёбнулся? — спросил Ричи. — А Иисус-то что тебе сделал?       — Ничего, но-       — Этот парень крут, — сказал старший. — Он замутил вино из обычной воды, можешь себе представить? Вот ты бы так смог?       — Нет, но я могу сделать осьминогов из сосисок, — сказал Эдди на полном серьёзе. — Так! Я говорю о другом, сам факт того, что твоё имя начинается-       — Погоди, — вдруг остановился Ричи. — Погоди, погоди.       Он выглядел так, будто осознал что-то важное. Очки сползли на переносицу, волосы сбились в гнездо, на правом ботинке развязался шнурок, ну или Ричи сам не удосужился его завязать (это навсегда останется для Эдди тайной), по-прежнему невообразимо красив и хорош собой. Эдди расплылся в пьяной, полной любви, улыбке.       — Хочешь сказать… — тихо произнёс Ричи. — Что моё имя начинается с чести к Гитлеру, а фамилия с распятия Христа? И Эдди кивнул так яростно, что шейный позвонок, казалось, выпустил искру.       — И фамилия заканчивается на ещё одном человечке, который отдаёт честь фюреру, — прошептал Эдди, снова вскинув вялую руку в давно забытом жесте. — Адольф, Иисус и снова Адольф. Они замолчали. Это пареньку не нравилось, поэтому он с надеждой в голосе спросил:       — Понял? Ричи поправил очки.        — Какой ужас, — сказал он шепотом, заставив подростка опустить руку. — Ты обкурился, Эдди.       Потом они услышали громкую музыку и поплелись на звук, уже забыв эту историю с маленькими буквами. По дороге Каспбрак забрался на лавочку ногами, притянул Ричи к себе, повис на его шее, звонко чмокнул парня в скулу, признавшись ему в любви (прошептал на ухо глупое: «Я люблю тебя, Ричи, ты такой охуенный, может переспим?»), а во время второго поцелуя случайно мазнул его щёку своими жидкими соплями. Тозиер, скривившись, вытер это дело рукавом, совершенно не придав этому никакого значения, словно такое с ним происходило каждый день.       «Я тоже тебя люблю, конечно… но не так, чтобы вот так», — сказал тогда Ричи, не дав снова поцеловать, заставив расцепить руки. — «Ты мне как младший брат, а я не думаю, что младших братьев можно трахать, чужих вот ещё может быть, но вот своих, это уже как-то не очень, понимаешь, о чём я?».       Каспбрак пожал на это заявление плечами, чувствуя странную потребность в том, чтобы отстегнуть умопомрачительную шуточку и взорваться новой волной беззаботного смеха, и в голове даже возникла одна детсадовская, про сопли, но Эдди вдруг отвлёкся на всё ещё играющую музыку.       Пройдя немного дальше, парни остановились у дома, откуда доносился весёлый гул. Эдди взял Ричи за руку, и Тозиер снова скривился, но уже, кажется, оттого, что рука Эдди была чертовски потной.       — Ты думаешь о том же, о чём и я? — завороженно произнёс подросток, разглядывая подвижных людей в окне.       — Там должна быть еда, — тихо сказал Ричи.       И Эдди почувствовал себя так хорошо, потому что сам подумал о том же, слово в слово. Каспбрак на секунду ощутил, что их мозги (очевидно, благодаря травке) оказались соединены невидимым проводком, одним большим аксоном, производящим два больших синапса…       Когда Эдди со Стэном вошли в гремящий, оживлённый дом, то они проследовали сразу к стойке с выпивкой. Пришли парни поздновато, студенты уже явно были нетрезвыми, но Эдди был этому рад, ведь он останется незамеченным, Каспбрак собирался присосаться к какой-нибудь бутылке и поглядывать на красивых парней с последних курсов журфака.       Урис взял какой-то жуткий зелёный коктейль, а Эдди обошелся бутылкой пива, которая одиноко плавала в контейнере с подтаявшим льдом. Вечеринка была обычной, половина танцевала, половина разговаривала, остальные, Каспбрак уверен, употребляли дурь и трахались где-то в других комнатах. Народу было много.       Стэнли кого-то подозвал, и Эдди напрягся всем телом, когда увидел устало улыбающегося Уильяма Денбро. Ах, Уильям, ассоциация с Шекспиром, зеленоглазый принц с такой же бутылкой пива в руках. Каспбрак поздоровался милой улыбкой, и Стэнли вдруг куда-то исчез, перед этим хлопнув Эдди по плечу.       Позвольте уточнить ещё кое-что: Каспбрак мечтал о Денбро ещё с первой встречи в автобусе, когда тот пустил слюну себе на брюки, потому что задремал. Эдди, конечно, не был уверен в том, что Уильям гей, но позволил себе понадеяться, что он хотя бы бисексуал.       — Ты не за рулём? — Денбро коснулся чужой бутылки пива своей.       — Вообще-то за рулём, — неловко сказал Эдди. — Но, если совсем нажрусь, Стэнли вызовет такси.       Парень улыбнулся, сделал глоток, и Каспбрак невольно повторил за ним. Эдди, в тонком пальто, в шёлковой чёрной рубашке и чёрном галстуке, ощутил себя слишком официально, стоило только взглянуть на танцующих ребят в толстовках и простеньких футболках. Но его безумно обрадовал тот факт, что Денбро был тоже в классике, и пальто поверх подчёркивало его широкие плечи.       — Ты один? — спросил Эдди. Пришлось заткнуть одно ухо, чтобы услышать чужие слова получше:       — Я с другом, — сказал он, так же зажав одно ухо пальцем.       Почему именно на этой вечеринке музыка была такой громкой, Эдди так и не понял — хозяйка дома, вроде Кейси, а вроде Китси, часто ходила в местные клубы и переняла эту «фишку» оттуда. Эдди, конечно, считал подобное дешевизной и показухой, но сейчас он был благодарен этой даме и её стереосистеме, ведь Денбро подошёл поближе и слегка наклонился.       — Ты не часто ходишь на подобные мероприятия, — сказал Эдди.       — Хожу в обычные клубы, — сказал тот. — На таких вечеринках редко бываю, потому что на следующий день мне обязательно станет стыдно за свои пьяные выходки.       — Пьяные выходки? — посмеялся Эдди.       — Я начинаю танцевать и кричать полную чушь, — засмеялся Денбро в ответ. — У моего друга даже как-то закончилась память в телефоне, потому что он наснимал кучу компромата в один из таких вечеров. Хотел бы Эдди это увидеть…       — А в клубе всё по-другому?       — В клубе меня никто не знает, — сказал он, наклонившись поближе.       И Каспбрак хотел было двинуться ещё ближе, под предлогом «мне плохо слышно», ощутить древесный запах тонко подобранного парфюма, разницу в росте и жар дыхания у уха, но Уильям внезапно отстранился, вытащил телефон из кармана брюк и ткнул пальцем в экран. Эдди отпил немного пива, краем глаза заметив длинное сообщение.       — Всё в порядке? — спросил Каспбрак.       — Да, — кивнул он, его глаза забегали по тексту. — Думаю, мне нужно идти.       — Уже?       — Я здесь уже долго, — сказал Денбро, улыбнувшись. — Мне пора, иначе я точно переборщу с выпивкой и заставлю тебя покраснеть. Знал бы он, что Каспбрак только об этом и мечтает…       — Тогда до встречи? — неловко спросил Эдди.       Денбро кивнул, помахал рукой, и Каспбрак помахал в ответ, несмотря на то, что тот уже отвернулся, пытаясь проскользнуть к выходу. Хлопок по спине.       — Ну как? — спросил Урис, появившийся так же незаметно, как и до этого исчез. Каспбрак отпил глоток пива, чтобы немного подумать над ответом.       — Не знаю, — протянул он.       — Что?       — Не знаю, — громче повторил Эдди с явным раздражением.       Стэнли погладил его по голове, словно пытаясь успокоить. Делал он это часто, особенно в последнее время, когда Каспбрак срывался на всякую мелочь: случайно пролитый кофе, неработающую сушилку для рук и автомат без его любимых орешков. Стоило Эдди только фыркнуть, рука Уриса уже приглаживала его волосы, и Каспбрак соврёт, если скажет, что это его не успокаивало.       — А куда он ушел? — спросил друг. — Отлить?       — Думаю, домой, — разочарованно произнёс Эдди. — Он здесь уже давно. Ты что, не мог приехать за мной раньше? Оба знали, что тут виноват только Эдди, который давил игнор два дня подряд, но Урис и глазом не повёл, спокойный, как сытый лев, лениво осмотрелся по сторонам.       — Может, ты упустил какой-то намёк?       — Упустил? Я? Намёк? — спросил Эдди, вскинув голову. — Я мастер намёков, я не могу упустить намёк. Тем более гейский. Тем более от Денбро.       — Как знаешь, — сказал он. — Но мне показалось, что он смотрел на твои губы.       — Потому что здесь невозможно ничего расслышать,— бросил Эдди. — Приходится читать по губам.  Урис лишь пожал плечами, но над его словами Каспбрак всё-таки задумался.       — Я собираюсь немного толкнуть Боба Марли**, — сказал Стэнли. — А ты постарайся не налегать на спиртное.       Перед тем как уйти он любезно поделился своими мальборо, снова пригладил ворчливого друга по волосам, и произнес уже у уха: «самое время выйти на улицу и покурить, да?», явно намекая на то, чтобы Эдди перестал нервно топтаться на месте, вышел из этой дыры и догнал Уильяма Денбро.       Ричи произнёс женское имя (какая-то Кэтрин), и их впустили в шумную квартирку, где, танцуя, толкались пьяные ребята. Тозиер пояснил, что спал с этой девушкой ещё на первом курсе и эта квартирка принадлежит ей. Эдди чувствовал себя не очень хорошо, музыка была повсюду, а тело жутко расслабилось и ощущалось тяжелым мешком. Почему-то казалось, что Ричи был очень медленным, а всё вокруг шло своим ходом.       Тем не менее, Эдди уже не держал чужой руки, смотрел испуганным взглядом на незнакомых людей и ждал, когда же его, чёрт возьми, накормят. Каспбрак чувствовал себя странно. Он что, действительно так обкурился? Тревога, которая настигла Эдди в тот самый момент, заставила его прижаться к телу Тозиера сильнее, и лишь спустя недолгое время подросток осознал, что обнимается посреди толпы с совершенно незнакомым ему человеком.       Чувствовал ли Эдди неприязнь? Отторжение? Нет, скорее желание найти Ричи, вцепиться в него и не отходить ни на шаг, только вот парня в поле зрения не было, оттого Каспбрак испуганно завертел головой.       — Я тебя раньше не видел, — услышал Эдди мужской голос над ухом. — Ты откуда такой взялся? Первый курс, да? Каспбрак отнял руки от незнакомца, вдруг осознав, что тот его обнимает.       — Ты один пришёл? О, слушай, а ты случайно не младший брат Алисии? — продолжил закидывать вопросами парень.       Его лицо выглядело вполне дружелюбно, даже как-то слишком дружелюбно. Эдди неловко ойкнул и поёжился, когда кто-то его толкнул, чужие руки сжались на талии подростка сильнее.       — Где она? — спросил Эдди.       — Кто?       — Алисия.       — На кухне, вроде, — сказал он. — С Брэдом. Им лучше не мешать.       — Я всё-таки пойду найду её, — сказал Каспбрак.       Незнакомец расцепил руки, и Эдди выскользнул моментально, ища глазами нужную фигуру. Где же этот придурок? Каспбрак просочился через толпу к кухне и с невероятным облегчением заметил Ричи. Тот стоял, склонившись у небольшого холодильника, Эдди налетел на него, снова поцеловал в щёку, звонко, настойчиво, и Ричи, отлепив его, пробормотал ворчливое: «тебе нельзя курить, ты превращаешься в тактильное чудовище».       А дальше Эдди не особо помнит, что произошло. Пачка хлопьев. Хлеб. Суп. Крики из гостиной. Умолкла музыка. А следующее воспоминание — он на переднем сидении полицейской машины, говорит молодому парню в форме всякую чушь, про какую-то сестру Алису и как же его всё-таки бесит, эта дурацкая буква «r». Полицейского, кстати, звали Роберт, милый парень с жуткой улыбочкой и светлыми, стеклянными глазами.       Стоило Эдди прийти в себя, как он вдруг понял, что Ричи рядом нет. Он снова посмотрел на сидящего у руля мужчину, и неловко спросил, куда они едут.       — Сначала в участок, — просветил он. — А потом тебя заберут родители. Они очень переживают, ты в курсе? Особенно миссис Каспбрак, на ней лица нет.       Эдди сглотнул, во рту было сухо. О боже, этот мужик точно понял, что Каспбрак под кайфом (к слову, Эдди ещё не отпустило). Теперь его точно посадят в тюрьму. В тюрьму для малолетних, сделают из него мальчика для битья и будут кормить кашей каждый чёртов день.       — Ты чего? — спросил он. — Можешь рассказать, что случилось?       Что случилось? Каспбрак не мог точно сказать, потому что всё что он сейчас чувствовал — паршивое месиво в своём желудке, которое медленно поднималось по пищеводу. О боже.       — Чёрт, ребёнок, ты позеленел… Ты в порядке?       Но Эдди не мог сказать ни слова, он зажал рот рукой, к горлу подкатила тошнота. Полицейская машина сошла на обочину, и Каспбрак вылетел из транспорта к ближайшему мусорному баку. Его рвало хлопьями и томатным супом, которые они с Ричи нашли на маленькой кухне. Его рвало долго, медленно — это было похоже на настоящую пытку, а Роберт стоял рядом и гладил его по спине, как больную кобылку.       Позже он купил для Каспбрака прохладной воды, поделился жвачкой, они немного посидели на улице и снова возобновили путь. Рассказ, наверное, выходит довольно путанным, но ту ночь Эдди действительно запомнил лишь отрывками, наверное, всё от той же травки, а может из-за поднявшейся температуры.       В тюрьму его, как вы догадались, так и не посадили. Роберт про травку умолчал, а может и не понял даже, Каспбрак не знает. Мама тогда, сонная и ненакрашенная, долго-долго плакала и ни на секунду не отпускала его от себя, пока отец что-то хмуро и недовольно заполнял.       Эдди до сих пор вспоминает этот день. Стоит ему напиться — и он уже семнадцатилетний, накуренный пацан, который едет домой с температурой тридцать восемь, лежащий на заднем сидении на коленях у мамы, укрытый папиным пальто.       Почему Эдди снова об этом вспомнил? Наверное, потому что на вечеринке громко долбила музыка, так же громко, как и в ту ночь, было примерно то же время года и та же мысль — «я его потерял». Каспбрак вышел из шумного дома, обыскав всё глазами, где-то на тротуаре Эдди разглядел знакомую фигуру. Чёрт, слишком далеко, чтобы Денбро его заметил, и слишком далеко, чтобы услышать, о чём он говорит.       Да и судя по всему, Денбро было явно не до Эдди. Он стоял рядом с невысокой девушкой, и Каспбрак разглядел рыжину её волос даже отсюда. Она что-то говорила, и Уильям стоял, не шевелясь, слушая, отвечая, снова слушая. В конце концов она заплакала, а Денбро её обнял.       Эдди правда понадеялся, что это его младшая сестрёнка (хотя бы потому, что волосы парня тоже отдавали лёгким ржавым оттенком, так гармонично сочетаясь с зелёными глазами), но когда Уильям её поцеловал, все надежды с треском разбились. Эдди даже услышал этот звук, звук вдребезги разбивающегося стекла.       Он расстроился скорее из-за Стэнли, который просто не мог не знать, что у Денбро есть девушка…. или мог?.. Поэтому он не сказал? А в прочем, это уже и не важно. Эдди подошел к боковому краю лестницы, взглянул на сад, проглотив неприятное ощущение застрявшее в горле. Давно он этого не чувствовал — целых никогда. Парень облокотился о перила, сунув сигарету в рот и щёлкнув зажигалкой. Как назло пиво оставлено в доме.       — Чего? — прозвучало за спиной. — Да, да, здесь пиздец громко, Билл, я вышел, повтори ещё раз.       Эдди прислушался. Билл... это же Уильям, да? Каспбрак украдкой взглянул на место, где был Денбро и увидел того с телефоном у уха, идущего позади девушки, с которой только что целовался. Точно. Он ведь говорил, что пришел с другом.       — Типа помирились? — услышал Эдди снова. — Прям вообще?       Голос подошел ближе, парень опёрся о перила, теперь их разделяла всего пядь, но что говорит Уильям в телефоне, Эдди, к сожалению, всё ещё не слышал.       — Ну и круто, — сказал он. — Сказал же, что она будет злиться чуть больше недели… да…       Незнакомый парень цокнул языком, щелкнул зажигалкой, и Эдди вспомнил про свою сигарету, сделал затяжку, всё ещё сверля взглядом сад.       — Только не облажайся снова. Я завалюсь к вам завтра, где-нибудь переночую, не сломаюсь, — сказал тот, немного помолчал. — Да плевать, чел, побуду здесь до утра. Не хочу мешать, вам с Беверли нужно как следует скрепить перемирие, если ты понимаешь, о чём я... Он посмеялся.       Подождите… Беверли, Беверли, Беверли… Чёрт, где-то он уже это слышал. И когда к нему пришло это странное осознание, он повернул голову к незнакомцу, чтобы развеять свои догадки.       Огромные очки, ворох волос и подбешивающая ухмылка. Ричи. Эдди отвернулся, снова затянулся, и только сейчас понял, что собственное сердце отдалось пульсацией в мозгу. Теперь это всё больше походило на сон. Да быть не может… Ричи?       — Всё давай, не жри мне зарядку, — сказал тот самый голос.       Каспбрак застыл, ощутив, как ноги приросли к полу. Он точно не спит? Как, блять, всё так могло совпасть? Жизнь вдруг решила продемонстрировать смертному своё чувство юмора? Эдди нервно облизнул губы, продолжив молча курить. Даже запах сигарет тот же, только вот, Эдди никак не может припомнить, что же этот парень курил… Чёрт возьми, Ричи Тозиер, да быть того не может!       После того побега, весь следующий год Эдди думал лишь о том, как снова встретит Ричи. В первое время, Каспбрак не мог просто выйти из дома и отправиться обратно, потому что теперь родители контролировали каждый его шаг. Утром в школу его отвозил личный водитель и привозил обратно тоже он, дома за ним приглядывала симпатичная девушка (Эдди избегал слова «няня», потому что ему было чертовски за это стыдно). Это продолжалось полгода, а после она пропала, с ней исчез и грубый водитель.       В школе ходили слухи, что Эдди похитили, и родители отдали за него крупную сумму и теперь наняли телохранителя, ещё поговаривали, что Эдди сам сбежал, а там подсел на наркотики, потому что так совпало, что тесты по отношению к алкоголю и запрещённым веществам стали проводить именно после возвращения Каспбрака. Последний год в школе стал для Эдди пыткой.       Парень ещё долго думал о встрече с Ричи, но он и представить себе не мог, что она произойдёт именно так — на вшивой вечеринке, когда Эдди уже как месяц двадцать один. И вот Ричи Тозиер стоит в двадцати сантиметрах от него, курит, а Эдди даже не знает, что и сказать.       — Вечеринка отстой, — выдал то, что пришло в голову первым. Каспбрак затянулся, пытаясь не выдать своего волнения, выдохнул.       — Выпивка бесплатная, — услышал улыбку в чужом голосе Эдди.       — Пожалуй, единственный плюс.       Не узнал. Ну да, конечно, четыре года прошло. Не узнал? Каспбрак вдруг взглянул на парня, тот с безразличием взглянул в ответ. Всё-таки не узнал. А может, это Эдди просто так глюкнуло?       «Это не Ричи?» — подумал он.       — Ричи, — ответил на мысленный вопрос парень. Что? Эдди что, сказал это вслух?       Только спустя секунду он увидел протянутую руку — Ричи представился, и Каспбрак, сглотнув, постарался остаться невозмутимым. Эдди крепко пожал чужую ладонь в ответ, с коротким, сухим, но полным надежды:       — Карл.