Ведьм у нас сжигают

— М-м-м… О, как ты могла меня променять? О, господи, как тебя понимать? — Сара звонко ударила по струнам гитары и запела. Она сияла поистине идиотской улыбкой, но это была такая нежная и добрая идиотская улыбка, которой нельзя было не улыбаться в ответ. — О’Нил, ты дурья башка… — Адель стояла напротив неё и всем своим видом пыталась показать, что ей неловко и что Саре лучше вернуть гитару Майклу. Но сама не могла сдержать улыбки и, как ребёнок, смотрела на О’Нил большими карими глазами. — Пощади меня, пощади меня, девочка-рассвет, капелька нектара, капелька — в яд. — Сара смотрела то на струны, то на рыжую. И хотя в комнате были ещё ребята, она видела только Моринг, хотела смотреть только на Моринг, хотела только Моринг. — Площади горят, площади горят. Ведьм у нас сжигают, видимо, на этот раз забыли тебя… тебя. Все понимали, кому посвящена эта песня, но никто не понимал, почему именно ей. Адель Моринг — королева школы и по совместительству главная стерва. Разбила не одно сердце и разрушила не одну самооценку. Но сильнее, чем сама Адель любила себя, её любила только Сара. Рыжая также, как и остальные, не понимала, как получилось так, что она подпустила к себе голубоглазую. О’Нил была той девушкой, которая привыкла брать всё, что захочет. И она захотела Адель. Что будет, если смешать кровь с перекисью водорода? То же самое, если смешать Адель Моринг с Сарой О’Нил. Кровь вызывает у перекиси водорода бурные эмоции. Адель вызывала у Сары взрыв внутри. Реакция фосфора и кислорода протекает с меньшим выделением тепла, чем реакция О’Нил на появление рыжей. Галлий измывается над алюминием меньше, чем Адель над Сарой. — Я вижу во сне красивую смерть, где синим огнём ты будешь гореть! — Сара никого не замечала. Только ту, для которой она пела. Девушка любовно перебирала струны, расплываясь в блаженной улыбке. Адель всегда была лидером. Неукротимая, властная и знающая, как повлиять на человека, чтобы тот делал то, что ей нужно. Она любила подчинять и господствовать. Но Сара словно имела иммунитет на её чары. Адель млела от её взгляда, понимала, как она слаба перед ним. Эти ледяные глаза прожигали её насквозь. Холод от них проникал под кожу и оставался там. Как она смогла подчиниться? Как такое вообще возможно? Огонь не может покориться льду. Но Сара наплевала на правила. — Умираю третий день, кто сказал так нельзя? Отстань, ты болезнь, ты есть, меня нет. — О’Нил продолжала вгонять рыжую в краску. На щеках девушки уже давно искрился мучительный румянец и с каждым словом песни, Адель всё больше чувствовала, как её сердце вновь и вновь пропускает удары. Ах, эта сладостная боль! Скорее бы Сара закончила, чтобы вернуть эту злосчастную гитару Тёрнеру и украсть голубоглазую. Стоило Моринг только взглянуть на губы О’Нил, как она машинально вспоминала их вишнёвый вкус — сладкий, как будто это был тот самый энергетик по скидке. Но Сара была, скорее, сравнима с дорогим вином хорошей выдержки. Адель с нетерпением ждала, когда снова сможет почувствовать во рту этот изысканный вкус. — Ведьм у нас сжигают, видимо, забыли тебя.