Песочный Человек

      Автомобиль Мин Юнги остановился у охранного блока у въезда в частные владения главы «Sandman». Мужчине позволили въехать внутрь после того, как автоматические ворота разошлись в стороны. Песочный припарковал машину на довольно большой стоянке, которая практически пустовала. В дни празднования или сбора приближённых тут практически не оставалось свободного места. Вообще Им Санву редко устраивал сборища в своём доме, если это не касалось каких-либо семейных торжеств. Для иных целей он снимал помещения в клубах или целые виллы. Туда можно было пригласить не самых приближённых к нему людей, посредников, возможных вкладчиков, поставщиков, иностранных заказчиков. На таких сборищах, а вернее сказать, вечеринках присутствовали и развлекательные моменты в виде выступления стриптизёрш, полуобнажённых девиц в роли официанток, а также присутствие эскортниц, элитных шлюх или моделей, желающих хорошо подзаработать. Переговоры всегда проходили более расслабленно в обществе прекрасного пола.       К своему семейному очагу Санву подпускал далеко не всех, да и те, которые имели доступ, всегда проверялись металлодетектором или с помощью обычного обыска охранниками. Но в этот раз Юнги беспрепятственно прошёл к дому. У входа его уже ожидала прислуга, предложившая проводить почтенного гостя к главе дома. Господин Мин прекрасно понимал, что всегда давал повод сомневаться в своей верности клану, однако вместо того, чтобы держать его на расстоянии, Санву вдруг проявил небывалое доверие, пригласив к себе в дом, без проверки, ради разговора с глазу на глаз. И это был довольно тонкий подход, дававший Юнги ложный повод польститься. Но это ему не льстило, наоборот, настораживало.       Последний раз они виделись на так званных похоронах Ильсу. Глава был в курсе всего. Пусть Юнги и не особо желал отлучаться из дома последнее время, сбросив все свои обязанности на подчинённых, но перед господином Имом всегда держал ответ. В телефонном режиме сложно было объясняться, поэтому, выждав несколько недель, Санву приказал явиться лично.       Глава ожидал его на заднем дворе дома, наблюдавшим за тем, как его дочь, Пёль, возилась в довольно внушительном по размерам розовом домике для игр. Присутствие девочки — лишнее напоминание Юнги о том, что их семьи теперь связаны, и упаси судьба Даёнга в будущем от попытки отказаться от такой невесты, как сделал это некогда его отец. Просто наказанием он не отделается.       На самом деле предложение от Им Санву обручить их детей тоже было сделано с целью сильнее привязать Мина к клану и к себе в первую очередь. Он, как мудрый лидер, предпочитал держать самых дерзких и опасных для него ближе остальных, более достойных этой чести.       Юнги приблизился к небольшому столику, за которым сидел Им Санву. Лицо гостя не выражало абсолютно никаких эмоций. Мужчина даже не натянул налёт доброжелательности или лёгкую полу-улыбку на лицо перед тем, как поприветствовать главу. После, несмотря на предложение присесть, Юнги направился к Пёль. Золотистый ретривер, до этих пор отдыхавший в тени у кустов, приподнял голову и вопросительно зарычал.       — Госпожа Им, доброго дня, — поприветствовал Юнги девочку и немного склонился.       Пёль обернулась, выглянула из пластикового оконца и, узнав в госте папу Даёнга, выскочила из домика и растянулась в глубоком реверансе. Девочка улыбалась во все зубы, заражая и Юнги своим настроением.       — Почему Даёнга не взял с собой? — поинтересовался Санву, туша сигарету об изящную пепельницу в виде клинового листа.       — Сегодня учебный день, да и не хотелось ругаться с матерью Ильсу. Она после её смерти и на шаг от внука не отходит… — пояснил Юнги, опустив глаза и сведя брови вместе.       — Её можно понять, — проговорил господин Им, внимательно рассматривая лицо Юнги, который смотрел куда угодно, только не в глаза Санву. Всё рассматривал чудесный сад и наблюдал, как кроны высоких деревьев слегка раскачивались из-за весеннего ветра. Юнги покивал.       — Думаю, ты в курсе, почему я вызвал тебя к себе? — вновь заговорил глава, так и не дождавшись начала отчёта от Мина.       — Да, разумеется, господин Им. Не переживайте, действовать без вашего согласия я не стану.       — Конкретнее, — бросил мужчина и подвинулся ближе к столу.       — Конечно же, я хотел бы отомстить. А ещё конкретнее — хочу убить невесту Ким Сокджина. Своими руками, если позволите.       Со стороны оба мужчины выглядели так, словно говорили на разные светсткие темы, если бы не челюсти Мин Юнги, желваки на которых то и дело приходили в движение и постукивание пальцев Им Санву по стеклянной поверхности столика. Глава сильно задумался, что-то взвешивая в голове про себя, отчего его взгляд стал более напряжённым.       — Я понимаю, на твоём месте тоже хотел бы сделать это самостоятельно и, скорее всего, на одной невесте не остановился.       — Сокджина убирать слишком рано. Полиция ведёт за ним слежку, но этот чёрт слишком сдержан, чтобы выдать себя. Поэтому его следует вывести на сильные эмоции, уверен, он сорвётся и даст нам новую нить, ведущую к Ви, как и в прошлый раз. Таким образом моя месть принесёт пользу для всего клана.       Санву медленно кивнул.       — Но будет лучше, если девку убьёшь не ты, Юнги.       Мужчина впервые за всё время перевёл взгляд на Санву, слегка склонив голову.       — НЕ отбирайте у меня этой возможности, господин Им, — понизив тон, настоятельно порекомендовал Юнги.       Наконец-то в его глазах начали плескаться эмоции. Санву в который раз убедился, что смерть Ильсу принесла его подчинённому сильную травму. В таком нестабильном состоянии Юнги был довольно опасен. Эта чёртова женщина имела на него пагубное влияние даже будучи на том свете. Санву вздохнул, набираясь терпения.       — Делать это своими руками — рисковано, пойми же! Ты уже не мальчик, чтобы простым «хочу» объяснять свои действия. За твои ошибки понесу ответственность я, и твой сын, и все, кто тебе дорог. Нельзя вот так подставляться.       — Так обеспечьте мне возможность отомстить без последствий. Сокджин должен испытать то же, что и я, потеряв жену.       — Частично я с тобой согласен… — немного смягчился господин Им и ненадолго замолчал, смотря в сторону. — Когда дело касается дорогих нам людей мы несдержаны, слишком импульсивны. Я бы хотел, случись нечто подобное с моей супругой, чтобы кто-то из вас, моих приближённых, остановил меня, уберёг от ошибки. Мы ведь все семья, правда?       Юнги слегка замутило. Он скривил губы и принялся сверлить взглядом пепельницу. Внезапно ему пришла в голову сумасшедшая мысль о том, что возможно, Санву знал о примерном исходе выборов, и не помешал Юнги нарушить условия Ви. Вот только для чего? Нет. Никто, даже песочные не могли знать будущего. Но сомнения таки прокрались и осели на дно его сознания, обещая вернуться в его мысли снова.       — Есть же те, кому можно доверить это дело. К примеру, Чонгук, — проговорил Санву с явным намёком и яростно впился глазами в глаза Юнги. — Помнишь, о чём мы говорили в ту встречу? Пацан преданный и исполнительный, не боится убивать. Он сделает всю грязную работу за тебя, так, как у нас это принято. Не стоит марать руки зря, Юнги.       Взгляд Санву стал твёрдым. Он не советовал, не просил, а приказывал. Господин Мин молча переваривал сказанное, а глава продолжил:       — Это ты не уследил за Пак Ери. Поэтому сейчас она в такой ситуации! Исправь всё. Мой тебе очень настоятельный совет.       Выдержав некоторое время, чтобы Юнги смог привести мысли в порядок, Санву добавил:       — Ты не уйдёшь отсюда, пока не расскажешь свой план действий.       После этих слов он откинулся на спинку стула и махнул кистью руки прислуге, что стояла у дома, молчаливо ожидая сигнала от Санву.       Последнее время Юнги одолевали призраки прошлого. Такое случается с каждым, кто теряет родного человека. И пусть при жизни между Юнги и Ильсу было много проблем и ссор, после смерти жены в памяти мужчины начали всплывать общие воспоминания. Они приносили с собой даже слова, чётко отпечатавшиеся в памяти с точностью до интонации и громкости. А так же аромат парфюма Ильсу, запах её волос, молочных щёчек новорождённого Даёнга, причмокивающего губами в поисках материнской груди, вкус слёз на губах супруги, промучавшейся около восьми часов со схватками и звук её размеренного дыхания ночью.       Почему эти навязчивые воспоминания так ярко воскресли в его голове только сейчас? Где они были похоронены ранее? Наверное, там же, где и его стыд вместе с обещаниями вечной любви и заботы. Умерла Ильсу, а чувства к ней пробудились так некстати. Ну, почему это всё не могло ужиться вместе? Юнги задавался вопросами, испытывая стыд за них, потому что казалось, его не волновало ничего, кроме собственных чувств. Ни тогда, ни сейчас. Почему чувства женщины не стояли у него на первом месте? Неужели так трудно было давать ей элементарное уважение, обеспечить тем, в чём она нуждалась, чтобы жизнь его и её стала в разы лучше?       Сейчас, как никогда прежде, он осознавал свою тупость и риск, на который пошёл, сделав Ери своей любовницей. Мог же сдержаться, ведь в девочке для него не было ничего особенного, как в женщине. Просто она была полной противоположностью Ильсу. Юнги нуждался в прохладе после душного пекла. Он искал отдушину тогда, когда нужно было найти выход из ситуации. Мужчина просто убежал от сложных отношений с женой, думая только о своём спокойствии, тогда как Ильсу стало в разы хуже. В итоге все его потуги облегчить себе жизнь, только усложнили её.       Чем больше Юнги закапывался в воспоминания, тем больше понимал, что это он тот скульптор, который сделал из маленькой ревнивицы ядовитую стерву. Мин должен был защищать её от людей из своего общества, но вместо этого, настоял, чтобы она сама отрастила когти, заточила зубки, ощетинилась и научилась стоять за себя. Ильсу же, в отличие от Юнги, до последнего осталась верна своим клятвам, что давала ему на церемонии бракосочетания. А он не подарил ей обещанного счастья и отнял право воспитывать сына, разлюбил, изменил и предал. Жила в одиночестве и умерла, испытывая то же чувство. Никому не нужная и никем не любимая. Теперь же её труп где-то медленно разлагался, пока он вместе с главой строил планы на свою будущую жизнь с новой женой, думал о том, как бы очистить свою мерзкую душонку от чувства вины и оправдать свои дальнейшие действия перед убитой горем тёщей.       Всепоглощающая тоска, казалось, высосала из него все чувства. Юнги перестал ощущать что-либо ещё. Даже Даёнг не пробуждал в нём прежнего отклика. А Ери и его… новорождённая дочь так и в помине. Мужчина знал, что это пройдёт со временем, знал, что ему всё равно нужно жениться на Ери, ведь таким образом всем облегчит жизнь, однако делать это ему совершенно не хотелось. Не потому, что девушка была не достойна, а потому, что он не достоин спокойной жизни.       Прислуга принесла белый поднос с кружевными металлическими краями. Санву медленно разлил чай из заварника в церемониальные маленькие чашечки. Тишина и спокойствие кругом, отдалённое и почти незаметное щебетание птиц в высоких кронах деревьев, шелест листьев и воркование Пёль со своими игрушками. Юнги воротило от всего этого, от всей этой красоты и спокойствия. Мужчина и привёл себя в порядок только ради этой встречи, сбрил щетину и вымылся, не желая показывать главе своё состояние. Он почти справился.       Когда заварник опустел и прислуга забрала поднос, а мужчины в точности обсудили то, как нужно действовать, Юнги добавил:       — Я разговаривал недавно с Ери, и она, наконец, решилась отключить Чимина от аппарата.       Санву поджал губы.       — Очень жаль, что он так и не смог выкарабкаться, — мужчина снова подкурил сигарету, — а ведь по началу всё шло к выздоровлению.       Настала очередь господина Има впасть в воспоминания. Юнги вернул его к реальности, проговорив:       — Процедуру отключения уже назначили. Я должен был ввести вас в курс дела.       — Следует почтить его последним визитом. Он был достойным парнем, и вырос бы ещё более достойным мужчиной.       Юнги покивал, хотя на самом деле ему было всё равно сейчас на весь мир. Его волновали только Ким Сокджин, Ким Намджун и Ким Тэхён. Он должен отправить их на тот свет или хотя бы подтолкнуть в том направлении. Мужчина даже не сможет должным образом утешить Ери, после того, как Чимина отключат окончательно. С её братом Юнги попрощался уже давно, давно решил его судьбу, так удачно попавшую в его собственные руки.       С каких пор всё закрутилось так сильно, что найти начало конца не представлялось возможным? Одно Мин знал точно, началом всему служил он сам.

***

      В теории встретиться всем троим Кимам довольно-таки легко, однако на практике всё оказалось намного сложнее. По телефону или любой другой связи разговаривать было нельзя, так как на повестке дня у них значились очень щепетильные темы. Поэтому личная встреча всех троих оказалась необходимой.       За Сокджином велась слежка, однако его визит в собственное офисное здание не станет ни для кого подозрительным, даже если его заметят вместе с Ким Намджуном. Связь этих двоих не была столь секретной. Все понимали, что за каждой политической силой стояли влиятельные люди, помогающие пробиться к вершине. Вот только в прессе это преподносилось совершенно с иной стороны.       Политик последнее время был сильно занят. Нельзя сказать, что эта занятость хоть сколько-нибудь его напрягала. Нет, он оказался доволен, полон идей и рвения постепенно изменить этот мир. Главной их целью являлось внедрение одного проекта, который будет постепенно разрушать власть «Sandman». Установленный порядок в стране плавно изменится, и клановый бизнес канет в прошлое, а вместе с ним и сплочённость песочных людей, поэтому мужчина активно работал в этом направлении. Именно сейчас появилась благодатная почва для того, чтобы начать, ведь обсуждения о власти кланового бизнеса и раньше поднимались в парламенте от представителей совершенно других политических партий. Из-за этого Намджун возвращался домой как раз к тому времени, как его дочь ложилась спать, жалуясь на его длительное отсутствие.       В этот день мужчина предупредил Хисо, чтобы не ждала его вовсе. Собрание Кимов нельзя было откладывать дальше, ведь и так с момента выборов прошло около месяца. Слухи о проверке корпорации Ким улягутся ещё не скоро, а мужчинам было необходимо всё обдумать наперёд и просчитать возможные ходы песочных. Сокджин и без того усилил охрану для себя и Черим, постоянно опасаясь за свою жизнь и имущество, а теперь вовсе предпочитал оставаться в стенах зданий, как можно меньше высовываясь на улицу. Охрана дома Ким Намджуна тоже увеличилась, принялись новые меры предосторожности, а секьюрити Хисо пополнилась аж на два человека. Нельзя было терять время, нужно всегда быть на чеку.       Ким Тэхён явился в назначенное место ещё ранним утром и своим ходом. Парня было не узнать. Он умел разыгрывать окружающих, перевоплощаясь в совершенно других людей. Сегодня он натянул образ, который, как тому казалось, подходил ему больше всех остальных. Ви надел белую рубашку, поверх — безрукавку с V-образным полосатым вырезом, снизу брюки, на размер больше, чем нужно, чтобы оставить ощущение неряшливости. Расчесав свои кудрявые волосы до пушистости, Тэхён надел лёгкое пальто коричневого цвета и немного потёртые туфли с совершенно не модными носами квадратной формы. В нагрудный карман аккуратно были уложены прямоугольные очки. Теперь Тэхён плохо видел, поэтому парень не забывал прищуриваться на остановке, вглядываясь в номер подъезжавшего автобуса, а после и в цифры в лифте, чтобы не пропустить нужный этаж, где вёл приёмы глава «Лица Южной Кореи». Миловидная офисная работница с улыбкой предложила Тэхёну помочь, но тот отказался, слегка сгорбившись, высунул кончик языка и нажал на кнопку указательным пальцем. А после выпрямился и с лучезарной победной улыбкой поклонился женщине в знак благодарности за предложенную помощь. Та, казалось, даже дыхание задерживала, мысленно помогая парню попасть в цель, а теперь тоже спокойно выдохнула и покивала.       Зажимая обеими руками рабочий портфель, Ви вышел на нужном этаже и огляделся по сторонам с потерянным видом, будто впервые сюда попал.       — П-простите, меня ожидает господин Ким Н-намджун, — проговорил Тэхён наиприятнейшим, мягким грудным голосом. Он несколько раз заикнулся, но это нормально, ведь в этом образе Тэхён так и делал, когда начинал изображать волнение.       Перед ним таким не таяли разве что только чёрствые и безумно занятые люди, а так, его внешность и поведение располагали к нему абсолютно всех. Парень за стойкой подбадривающе улыбнулся и попросил подождать. Ему необходимо было уточнить расписание господина Кима. Тэхён в нём не значился, поэтому попросил просто сообщить политику о его прибытии.       Статная фигура Намджуна появилась в холле приёмной почти сразу. Мужчина сперва его не признал, пройдясь взглядом по сидящему парню. Но после Ким резко затормозил, немного скользнув туфлями по поверхности паркета, и уставился на прибывшего под недоумённым взглядом секретаря. Тэхён так любил эти минутные ступоры у хёна, что почти не удержался, позволив довольной ухмылке появиться на лице. Парень сидел на самом краю дивана, будто стеснялся расположиться поудобнее, его ноги были сведены вместе, словно между ними ему ничего не сдавливало. На коленях лежал портфель, аккуратно придерживаемый руками Тэхёна. Ухмылка исчезла почти сразу, теперь на Намджуна смотрело совершенно невинное и немного глуповатое лицо.       Политик, наконец, взял себя в руки, облизал губы и подтянулся, поправляя галстук и прокашливаясь.       — Господ-дин Ким, так рад, наконец-то, с вами встретиться, — заговорил Тэхён, вставая и отвешивая уважительные поклоны мужчине.       Заискивающая улыбка, большие глаза, выглядывающие из-под отросшей пушистой чёлки, поспешное извлечение очков из кармашка и мельтешащие движения при их надевании вновь заставило Намджуна опешить и сглотнуть, в попытке выдавить улыбку. Да, он был осведомлён о приезде Тэхёна, но… появление парня таки сбило его с толку настолько, что он забыл о необходимости подыграть ему и, желательно, правдоподобно. Теперь же усиленно думал, как ответить.       — Я представлял вас немного не таким… — объяснил своё заторможенное состояние Намджун.       — Я… В-вам не нравится, как я выгляжу? П-простите, но мне очень нужна эта практика. Н-не поверите сколько всего я сделал, чтобы попасть в вашу компанию. — Тэхён пытался помочь Намджуну въехать в ситуацию, намекая на то, что он студент-практикант.       — О, точно, простите, я вас принял совершенно за другого человека, — отшутился Намджун. — Прошу, пройдёмте в мой кабинет.       Мужчина приглашающим жестом предложил последовать за ним. Закрыв за собой двери кабинета, Намджун смог нормально вздохнуть и рассмотреть идиота, который не мог просто прийти без всяких спектаклей и выпендрёжа. Политик прошёл к окну, на котором стоял графин с водой. Он наполнил стакан и сделал несколько быстрых глотков. Тэхён по-прежнему пребывал в роли, пугая этим хозяина кабинета. Он должен был признать, парень выглядел так убедительно, что мурашки пробегали по загривку.       — Ну, хватит уже дурачиться, — проговорил Намджун, проходя за свой стол и бросая взгляд на, казалось бы, нескладную фигуру парня. Из-за такой одежды создавалось ощущение, словно его тело было совершенно хрупким и хлипким, со слегка обвисшим животиком и тонкими длинными руками, не способными поднять что-то тяжелее ноутбука.       Тэхён досадно поджал губы, продолжая играть.       — М-могу я присесть? — спросил он, кивая на кресло для посетителей.       Намджун вздохнул и медленно поднял глаза на Тэхёна. Он потёр переносицу пальцами и откинулся на спинку своего офисного кресла, складывая руки под широкой грудью.       — Господи, Тэхён, делай что хочешь. Но по-моему ты переигрываешь. К чему эти очки, если можно обзавестись линзами?       Сам Намджун легко повёлся на театральную игру парня, однако притворство Тэхёна казалось ему очевидным для окружающих, поэтому он злился, понимая, теперь этот индивид в роли студента-практиканта станет частенько сюда наведываться для обсуждения каких-то ситуаций. А это означало, что Намджуну тоже придётся притворяться.       — Хён, ты ведь тоже носишь очки.       — Да, потому что у меня аллергия на линзы! — воскликнул Намджун, жестикулируя руками.       — У меня тоже! — Тэхён повторил его тон и жесты в точности, из-за чего мужчина только обессиленно отвернулся к окну.       — Ладно… нет времени на дурачество. Оставайся здесь и делай вид, будто выполняешь мои поручения. Мне нужно отъехать…       Намджун поднялся, и Тэхён тут же сделал шаг, становясь у него на пути.       — У меня к тебе разговор, — тон парня поменялся, голос приобрёл глубину и твёрдость, противоположность той лёгкости и поверхностности, что была прежде.       — Разговоры будут когда приедет Сокджин. Мы ведь так договаривались?       — Да, но есть кое-что, чего он знать не должен.       Намджун умолк, смотря в глаза Тэхёна. Это ему совершенно не нравилось, даже пугало, но не выслушать он не мог. У него попросту не было выбора. Запустив руки в карманы брюк, политик подошёл к своему столу и оперся о него задом.       — Жена песочного всё ещё у меня, — коротко изложил факт Тэхён и выжидающе уставился на Намджуна, начавшего усиленно соображать.       — Ты хочешь держать её на случай если всё станет плохо. Хочешь вернуть? — предположил политик, слегка нахмурившись.       — Нет, она умрёт, но позже.       — Я честно не наблюдаю логики… — устало закатив глаза, выдал Намджун, хотя предполагал, что пленница могла прийтись Тэхёну по вкусу, из-за чего тот решил оставить её, чтобы вдоволь насытиться. Но вслух озвучил ещё одну догадку: — Она что-то знает, и ты хочешь выпытать у неё?..       — Нет, но тебе причина вряд ли понравится, — пояснил Ви и уселся в кресло, забросив одну ногу на подлокотник. — Она останется в живых до тех пор, пока ты не исполнишь ее последнее желание.       — О, желание? — с видом полного недоумения переспросил Намджун, отчего его брови поползли вверх. Он и так был не в духе с самого утра, а появление Тэхёна усугубило ситуацию. Но то, что парень сказал после, заставило внутренне взорваться. В голове скакали мысли одна другой хуже, но Намджун сдерживал себя, уже давно научившись самоконтролю. Подавив сарказм, мужчина проговорил: — Нет, Тэ, ты взял на себя ответственность, оставив её, значит играйте в свои игры сами!       Ви нахмурился и подорвался с места, становясь на пути у Намджуна, мешая уйти.       — Это не игры, — сведённые вместе брови и тон говорили о том, что парень больше не шутил и не баловался. Это заставило Намджуна сбросить с лица раздражение. — У женщины осталось одно последнее желание в этой жизни. А ты не можешь проявить участие?       — Я всегда хочу, чтобы ко всем и каждому относились участливо и справедливо, но нет, Тэхён, в этом случае не могу. Или ты думаешь, моей жене давали право последнего желания?!       — Тщ-щ… — Тэхён поднёс палец к губам, призывая соблюдать тишину, подошёл очень близко, а после проговорил, смягчая тональность голоса: — А ты теперь у нас такой же жестокий, как и песочные?       Парень прищурился, замечая в глазах собеседника явное замешательство и даже каплю стыда. Тэхён знал куда давить. Выдержав паузу, он добавил:       — Ты можешь отказаться, хён. Но тогда я убью её ещё до заката и стану лгуном, потому что не выполнил обещание. А можешь сделать, чего она просит, тем самым проявив понимание.       — Так чего она хочет? — спросил, почти сдавшись, Намджун.       Тэхён пожал плечами и хлопнул мужчину по плечу, снимая дурацкие очки.       — Ты озвучишь сегодня саму суть? — вздыхая, поинтересовался политик и посмотрел на настенные часы. — Чего хочет наша драгоценная пленница?       Сарказм, вопреки желанию мужчины, так и сочился, а ещё раздражение и нервозность из-за дополнительных проблем.       — Она хочет тебя, хён, — пояснил коротко Ви, ожидая уйму других вопросов.       — В каком это смысле?       — В котором мужчина трахает женщину, — снова коротко и с улыбкой.       Намджун едва заметно покраснел, но сразу вспыхнул, бросая:       — Мне кажется, или вы просто издеваетесь надо мной? Мои обязанности перед союзом чётко оговорены, и в них не входит никакое траханье пленниц!       Глаза у Намджуна горели от желания заорать на Ви, хотя он очень старался говорить монотонным голосом. Тэхён мог, конечно, пойти лёгким путём, припугнув Намджуна упоминанием о дочери, но ему хотелось, чтобы политик принял решение без подобного давления.       — Почему именно я?! Почему не ты? Ей вообще не всё равно? — В его взгляде читалось непонимание и даже отвращение. — Почему она вообще пожелала именно это?       — Ну, ты же не глупый мужчина, хён, — с иронией в голосе упрекнул его Тэхён и чуть наклонил голову в бок. — Стоит лишь успокоиться и немного подумать. Наверное, Ильсу так пожелала, потому, что именно этого ей не хватало при жизни?       — Секса? — чуть ли не сквозь зубы спросил Намджун.       — Любви… нежности, ласки, внимания. Вот этого всего.       Мужчина увёл глаза в пол. Даже если и так, вся эта затея казалась ему идиотской. Они решали дела государственного уровня, касающиеся множества людей и их судеб. А тут, видите ли, какая-то богатая стерва пожелала секса, из-за чего он должен бросить всё и поспешить её удовлетворить, потому что муженёк не соизволил сделать это до него. Он не считал, что должен каким-либо боком к ней относиться, чувствовать какую-то вину или желание дать ей то, что она хотела перед смертью. В нём боролись противоречивые чувства. Злость клокотала где-то у самой гортани, заставляя нервно сглатывать. Жалость придавила в груди, вызывая какое-то тонкое ощущение слабости и желания поддаться. Тут было и отвращение, будто его доброе имя заляпали грязными помыслами, и презрение к женщине, которая не смогла сохранить достоинство, попросив нечто настолько мерзкое, как секс с чужим ей человеком.       — Твоя жена была любимой и обласканной, а Ильсу перетерпела многое от своего супруга, — продолжил Тэхён после затянувшейся паузы. Намджун насупился, но продолжил слушать. — Ильсу не испытывала того, что ты давал своей жене, зато прекрасно знала, что такое грубость и насилие. Она терпела измены и унижения…       Каждое слово Тэхён выделил и преувеличил, хотя достоверно не знал, как долго и часто Юнги издевался над Ильсу. Но это произвело необходимый эффект на Намджуна. Глаза мужчины забегали в сомнениях, пока брови не сошлись у переносицы.       — При чём здесь я?       — Ты подтвердил, что Ильсу нужно выкрасть. Ты причастен ко всему также, как и я.       — Но выбрала она меня, — напомнил Намджун. — Пусть выберет кого-то другого. Я не могу.       Тэхён цокнул языком и провёл им по зубам.       — В таком случае сегодня же она умрёт. Одинокая и несчастная, не познавшая напоследок даже обычной нежности…       Намджун сделал шаг в сторону, потирая ладонью лицо и поджимая губы. Тэхён уже не скрывал своей заинтересованности, откровенно давя на жалость и чувство вины, которое косвенно укладывалось поверх совести мужчины.       — Я могу подумать? — резко выдавил из себя Намджун.       — Можешь даже сходить к ней в гости и спросить обо всём лично.       Тэхён подозревал, что ему не удастся выбить результат сразу. Хён, как всегда, желал поразмыслить, рассмотреть со всех сторон, чтобы не сделать ошибку и не угодить в грязь лицом.       Намджун мелко покивал и направился к выходу из кабинета.