crossroads of the soul

      Чонгук не помнит, как оказался в квартире Пака. Поездка на машине и поднятие по лестнице были словно как в тумане из-за сильного шока. В данный момент Чон сидит на диване в гостиной и пытается прийти в себя. Несколько минут назад он видел Хосока, точнее, мёртвое тело брата. Хосок больше не откроет глаза, не посмеётся своим заразительным смехом, от которого Чонгуку всегда становилось спокойно и радостно на душе. Его брата по праву можно было назвать человеком, который мог поднять настроение в любой трудной жизненной ситуации. В моменты волнения, которые в подростковом возрасте у Чонгука случались довольно часто, именно Хосок помогал ему пережить трудности переходного возраста и не впасть в отчаяние.       Сейчас Хосока больше нет. Осталось только лишь безжизненное тело, которое в скором времени тоже исчезнет, сгниёт.       Быть может, смерть Хосока — это глупая шутка? Чонгук до сих пор не хочет верить в страшную реальность, в которой его брата больше нет в мире живых.       Чонгук не может контролировать свою боль. Она достигла предельной концентрации в организме. Чон начинает кричать, осознавая, что это совсем не нормально, но он ничего не может с собой поделать. Чонгук руками забирается в свои волосы, оттягивает их пальцами у корней, чтобы хоть как-то отрезвить себя тупой болью. Чон готов даже выдернуть свои волосы с корнем, только чтобы это хоть как-то помогло заглушить уничтожающую его боль. Однако это в любом случае не вернёт Хосока. Ничто не вернёт Хосока. Эх, если бы можно было отмотать время вспять, тогда Чон предотвратил бы смерть своего брата.        Чонгук снова срывается на крик, протяжный, болезненный, беспомощный. Чон всегда любил держать ситуацию под контролем, но сейчас он полностью бессилен. Хосок мёртв. С этим фактом нужно смириться, но Чонгук не может. Ещё вчера перед сном он получил тёплое сообщение от брата с пожеланием «спокойной ночи», младший Чон проигнорировал, просто прочитав, ничего не отправив в ответ. Теперь Хосока больше нет. Больше сообщений не будет. Чонгук чувствует себя паршиво. Кто же знал, что это последнее сообщение от брата?       — Чонгук, — слышится мягкий голос Пака, тот садится рядом на диване. — Тебе нужно выпить лекарство.       Чонгук оборачивается к Паку, видит в руках мужчины полный стакан воды и какую-то таблетку. Наверное, успокоительное. Чонгуку сейчас оно как раз не помешает. Чон сам не справится. Он, кажется, надломился. А может быть, и вовсе сломался?       — Это самое слабое, — оповещает Пак, Чонгук не знает, зачем. Чон готов выпить и самое сильное, чтобы не чувствовать всей этой боли, чтобы заснуть и вовсе не проснуться. Однако Чонгук должен отомстить за смерть своего брата, должен найти преступника, размазать эту мразь, отнявшую самого дорогого для него человека, по асфальту. Но сейчас Чон бессилен. Он даже руки свои держать не может, чтобы те не дрожали.       Чонгук перехватывает таблетку и стакан, быстро проглатывает, надеясь, что сразу станет легче. Но не становится. Нужно ждать. Чонгук ждать не хочет. Ему нужно получить в эту же секунду эйфорию облегчения. Однако ничего не происходит. Только хочется плакать, кричать, снова плакать, чтобы голос свой сорвать и ни единого звука больше не издать.       Полицейские не плачут. Чонгук, в который раз вспоминает эту глупую фразу. На самом деле, сотрудники полиции также имеют право на моменты слабости. У Чонгука они в последнее время слишком часто случаются. Но не суть. Он тоже человек, не робот. У него есть чувства. Целый такой беспорядочный душащий клубок, который застрял поперёк горла, и выплюнуть бы его, но Чонгук может только лишь лихорадочно кашлять, ожидая, что кто-нибудь постучит по спине.       Спасение не приходит.       Чонгук устал от действия человеческого фактора, который, кажется, вышел из-под контроля. А контролировал ли вообще что-нибудь Чонгук? Что, вообще, ему было подвластно в жизни? Выбор профессии? Обучение? Хотел ли на самом деле Чонгук этого? А может быть, ему нужно было по-другому провести свою жизнь? Не отдаляться от семьи, выучиться на юриста, работать в компании отца. Быть может, тогда Хосок был бы жив? Быть может, именно тот факт, что Чонгук стал полицейским запустил цепную реакцию, которая привела к смерти его брата?       Эффект бабочки?       Стал бы Хосок целью «народного мстителя», если бы Чонгук был обычным служащим? Хотя, неизвестно, что на уме этого убийцы, психопата, твари, мрази… Чонгук ненавидит этого человека.       Ненависть разъедает.       — Мне нужно поспать, — выдыхает Чонгук, голос его предательски дрожит, и слова выходят совсем нечёткими, тихими. Чон устал. Но поможет ли сон в этот раз? Вернёт ли он Хосока? Быть может, завтра Чонгук проснётся совсем в другом мире, где нет боли и потерь? — Поспи со мной, не оставляй меня, — Чон чувствует, как по щекам начинают течь слёзы. Он не может больше сдерживаться. Негативные эмоции начинают вытекать наружу. Поплачешь — станет легче. Станет ли? Чонгук не уверен.       — Хорошо, тогда пошли в мою комнату, вряд ли мы поместимся на этом диване, — говорит Пак, вставая. Диван и вправду слишком узкий для двоих. Чонгук безжизненно кивает, поднимается и плетётся за Паком.       Чон не может поверить, что ещё несколько часов назад он был счастлив, целуясь с Чимином на кухне, чувствуя на своей талии руку мужчины. Жизнь, на самом деле, слишком непредсказуемая вещь. Чонгук же до двадцати семи лет думал, что он полностью всё контролирует, но это оказалось иллюзией. Он всего лишь исполнял веление Судьбы.       Чон несколько минут ждёт, пока Пак расстелет постель, а затем ложится, чувствует телом прохладу простыней. Чонгука раньше это ощущение расслабляло, сейчас же ему хочется быть ближе к теплу, к Чимину.       Чон пододвигается к Паку, обнимает его, совсем не спрашивая, а можно ли? Чонгуку сейчас всё равно. Он должен чувствовать хоть какую-то поддержку, и плевать, что с Чимином их связывает только лишь поцелуй, но Пак — единственный достаточно близкий человек для Чонгука. Конечно, Чон мог поехать к родителям, но он не хочет показывать себя слабым перед ними. Для семьи он всю жизнь был непоколебимым Чонгуком, который чётко шёл к своей цели, несмотря ни на что. Сейчас он пока что не в состоянии отыгрывать эту роль.       — Побудь со мной, — шепчет Чонгук куда-то в грудь мужчины, обнимая ещё крепче и больше не сдерживая слёзы. Чон лихорадочно дрожит. Он не знает, как остановиться, так больно, пусто. Одиноко. — Пожалуйста.       Чонгук боится, что Чимин уйдёт, оставит его одного наедине со всей этой болью. Чон тогда не выдержит, полностью раскрошится. Но куда Чимину уходить? Чонгук не знает, он просто боится. И это так странно ощущать страх. В последнее время Чонгук чувствует слишком много. Это иссушает, изматывает.       Чонгук устал.       — Я с тобой, — выдыхает Пак, кладя свою ладонь Чонгуку на талию, а затем целуя в макушку. Чону хочется разрыдаться ещё сильнее, потому что именно так делал Хосок в детстве, когда маленького Чонгука мучили кошмары. Хосока больше нет, но кошмары остались, перетекли в реальную жизнь. От них никогда не избавиться. Чонгук сейчас чувствует себя совсем маленьким потерявшимся ребёнком.       — Как ты пережил смерть родителей? — выдавливает из себя Чонгук, захлёбываясь в слезах. Ему нужен совет человека, который пережил всю эту боль. Как быть дальше?       — Я… замкнулся в себе, — выдыхает Чимин. — И если бы не мой лучший друг, то, наверное, я окончательно загнулся бы. Именно он посоветовал мне пойти к психиатру. Я тогда ещё истерично смеялся, говорил, что я не псих, что мне не нужна помощь. Оказывается, помощь была нужна.       Чонгук слушает, думает о том, что Чимин наконец-то ему ещё немного открылся. Только теперь, Чон не хочет записывать слова Пака в блокнот и на диктофон. Это разговор по душам. Они окончательно перешли грань деловых отношений. Теперь Чимин для Чонгука не просто потерпевший, а нечто большее. Чон не знает пока что, как назвать роль Пака в его жизни.       — Почему ты бросил лечение? — с опаской задаёт вопрос Чонгук. Он уже несколько недель пытался сам докопаться до ответа, но всё было тщетно.       — Эм… скорее всего, в один момент я понял, что мне больше не нужны речи мозговправа, и то, что я могу сам справиться, — произносит Чимин, не переставая гладить Чонгука по спине. И Чон и вправду чувствует, как постепенно начинает успокаиваться, наверное, таблетки действуют. А может быть, присутствие Чимина? — В принципе, приступы случаются не так уж и часто, поэтому я могу справиться с ними сам с помощью таблеток. Просто понимаешь, не очень комфортно чувствовать себя, когда в больнице все смотрят на тебя, как на психа, но на самом деле ты нормальный. Люди же вешают ярлыки неуравновешенных на всех, кого встречают в таких… местах.       И Чонгук понимает Чимина. Он сам повесил на себя ярлык непоколебимого сильного полицейского. В реальности, оказалось всё совсем не так. Чонгук слишком сильно идеализировал свою жизнь. Любимая работа, хороший коллектив, прекрасная семья…       Треск.       Треск.       Треск.       Всё трещит по швам. А может быть, это трещит сам Чонгук?       — А где твой друг?       — Друг… мы перестали общаться после того, как он уехал учиться в другой город, но я ему благодарен за то, что он помог мне в трудную минуту, — Чонгук слышит в голосе Чимина неприкрытую печаль. Наверное, друг для Пака значит многое. — Всё-таки на начальном этапе психиатр мне помог справиться, сейчас я могу и сам.       — У тебя так много успокоительных…       — Это скорее всего на всякий случай, про запас, чтобы не ходить каждый раз в аптеку, потому что там на меня снова все смотрят, словно я поехавший, но я нормальный, — выдыхает Чимин. — Люди не задумываются о том, что если бы я и вправду был на голову поехавшим, то, наверное, не разгуливал бы так просто по городским улицам… но люди… им легче повесить на тебя ярлык, чем задумываться о том, что происходит на самом деле в твоей жизни.       Чимин замолкает, Чонгук же в голове додумывает конец фразы: «Всем просто-напросто плевать». А ведь действительно, теперешний мир слишком жесток, и люди крутятся в нём, как хотят, пытаясь найти для себя спасение, на других же им начхать. Чонгук тоже всегда придерживался этой политики. Он построил себе идеальный мир, в котором посчитал себя хозяином. Но мир рухнул.       Треск.       Треск.       Треск.       Чонгук, ты ещё целый?       — Надеюсь, что мне не понадобится помощь психиатра, — выдыхает Чонгук. — Знаешь, Хосок меня в детстве так гладил. Мы были с ним братьями не разлей вода, никогда не ссорились, — Чонгук тихо всхлипывает, трётся щекой о грудь Чимина. — Как жаль, что в последнее время из-за работы мы редко виделись. Он всегда хотел со мной встретиться, словно чувствовал свою скорую гибель, а я всё время отнекивался, говорил, что в следующий раз… Я виню себя за это.       — Не нужно винить себя. Хотя, я понимаю, что это очень трудно, — печально произносит Чимин. — В тот вечер, когда мои родители погибли, я задержался у друга. И на протяжении всех этих двенадцати лет я думаю о том, что если бы я пришёл домой вовремя, смог бы я спасти их?       Чонгук ничего не отвечает.       Чонгук чувствует, как веки его начинают тяжелеть. Успокоительное действует. В скором времени Чон проваливается в сон, но до сих пор ощущает нежное поглаживание по спине.       Треск.       Треск.       Треск.       Чонгук устал. Но поможет ли сон? Вообще, хоть что-нибудь ему поможет?

***

      Юнги просыпается от звука копошения, спросонья в голову ему приходит мысль о том, что к нему в квартиру пробрался вор. Когда от разлепляет глаза и прищуривается, то он видит, как Тэхён одевается. Мин хватается за голову, вспоминая события вчерашнего вечера и сегодняшней ночи, ему сразу же становится стыдно. Юнги показал не только свою слабость, но и опрометчивость, пустив в свою квартиру Кима, о котором совершенно ничего не знает. Сейчас Мин даже не знает, чем он руководствовался? Желанием комфортного секса? Возможно.       — О, доброе утро, — с улыбкой произносит Тэхён, надевая на себя толстовку. — Я, конечно, благодарен за твоё гостеприимство, однако, не смогу с тобой остаться позавтракать. Мне нужно в университет ко второй паре, а перед этим не мешало бы заехать домой, чтобы переодеться, не появлюсь же я в этом перед студентами.       На Юнги в очередной раз накатывает осознание, что он занимался сексом с преподавателем университета. Всё-таки образ Тэхёна совсем не вяжется в голове с этой профессией. Ещё вчера Ким произносил грязные словечки, а сегодня будет вести лекцию, выражаясь литературным языком.       — Доброе… — Юнги несколько раз моргает, жмурится от боли в голове. Сколько он вчера вообще выпил? — Тебя подвезти? — Мин не знает вообще зачем предлагает это. Скорее из вежливости. У Тэхёна явно нет поблизости машины.       — Нет, не надо. Я на такси. Тем более, ты выглядишь совсем плачевно, тебя остановит первый же коп, — Тэхён смеётся, застёгивая ремень.       — Не остановит.       — Сладкий, у тебя есть связи?       — Я сам коп, — Юнги уже не видит смысла скрывать эту информацию. Тем более, если Тэхён захочет о нём всё узнать, он также может найти о нём информацию в базе данных. Конечно же, нужно будет заплатить. Однако Юнги уверен, что Ким из ряда дотошных. Это подтверждается тем фактом, что Тэхён на протяжении месяца явно пытался с ним встретиться. Юнги так сильно понравился ему?       — Оу, интересно. Значит, я отсасывал в туалете гей-клуба полицейскому, — усмехается Тэхён. — Хотя, я сам преподаватель. После пар в гей-клуб, тоже очень смешно звучит.       — Обхохочешься, — выдыхает Мин, ища взглядом по комнате свои трусы. Тэхён же словно понимает, наклоняется, поднимает нижнее бельё, а затем подаёт Юнги. Мин же в знак благодарности кивает, натягивает под одеялом. Они уже во второй раз трахались, а Юнги всё равно стыдится вот так появиться перед Кимом во всей своей красе.       Внезапно в голове Мина мелькает воспоминание сегодняшней ночи, в котором Тэхён сильно смущался. И это также особо не укладывается в голове Юнги. Ким совсем не производит впечатления человека, который может испытывать стыд. А ещё Мин вспоминает случайно открытый им факт, что о комфорте Тэхёна никогда не беспокоились. Имеет ли это сейчас хоть какое-то значение? Наверное, нет.       — Спасибо за приятно проведённое время, сладкий, — Тэхён облизывает губы.       — Юнги. Мин Юнги, — произносит Мин, вставая с кровати, а затем подходит к шкафу, чтобы достать оттуда халат. Юнги понимает, что называть свои настоящие имя и фамилию, наверное, глупо, хотя это логичное завершение его фееричного жизненного проеба. Тем более, какой уже смысл скрывать эту информацию?       — Юнги… Красивое имя, — говорит Ким, поправляя свои волосы.       — Я тебя провожу, — выдыхает Юнги, завязывая халат на пояс.       — А да, хорошо.       Когда Тэхён обувается, надевает куртку, то он произносит, подмигивая:       — Ещё увидимся, Юнги.       Мин ничего не отвечает. Когда же дверь за Тэхёном закрывается и Юнги остаётся один в своей квартире, ему хочется взвыть. Он по-крупному проебался. Тэхён обязательно придёт, ведь теперь он знает его адрес. Не пустить? Поступить как трусливый мальчишка? Или же всё-таки дать шанс на развитие хоть каких-то отношений? Юнги не знает.       Юнги совершенно ничего не знает.       Юнги тридцать один год, и он проебался уже в который раз.

***

      Чонгук открывает глаза, реальность сразу же ударяет по нему, не давая никакой передышки. Хосока нет. Половина кровати, на которой спал Чимин тоже пуста, Чон не чувствует никакой паники, потому что слышит звуки, доносящиеся с кухни. Наверняка, Чимин что-то готовит.       Чонгук не ощущает никакого стыда за вчерашний всплеск эмоций, потому что в Паке он видит настоящую поддержку. Чимин такой же, как и он. Чимину пришлось пережить то же, что и ему. Возможно, даже более сильный удар.       Чонгук встаёт с постели, безжизненно плетётся в сторону кухни. Вчера он истратил полностью все свои эмоции. Чонгук устал. Морально. Сон никаким образом не помог наладить ситуацию. И, наверняка, не поможет.       Нужно время. Время же лечит? Ведь так? Чонгук не уверен.       «Время лечит». Эта фраза слишком распространена в дешёвых мелодрамах и каждый во время утешений произнесёт её хотя бы раз. Однако время не лечит. Раны не исчезают, покрываются рубцами, которые остаются навсегда.       — Доброе утро, — здоровается Пак.       — Нам сегодня нужно съездить в дом моих родителей, — сразу же произносит Чонгук, садясь за стол. Сам он вряд ли сможет поехать, потому что руки и по сей момент дрожат. Ему необходима помощь Чимина, тем более, задание с Чона никто не снимал. Он должен охранять Пака. Но может ли Чонгук охранять Чимина, если у него уже второй день подряд трясутся руки?

***

      Чимин останавливает машину у двухэтажного дома, расположенного на окраине города в частном секторе. Чонгук выходит из автомобиля, вдыхает свежий воздух. В этом месте очень много посаженных деревьев, поэтому и дышится легче. Чонгук так давно не был в родительском гнезде, года два наверное. Чон хотел бы оказаться в этом месте при других обстоятельствах, когда ещё Хосок был жив.       Был жив.       Чонгук сжимает ладони в кулаки. Он не должен плакать перед родителями, ведь в своё время он доказал, что является непоколебимым полицейским. И сейчас образ должен сохраниться.       Чонгук подходит к калитке, нажимает на кнопку звонка. Через несколько минут из дома выходит отец и мать. Чонгук чувствует, как внутри у него всё замирает. Когда калитка открывается, Чона сразу же сгребает в охапку женщина, и он слышит тихие всхлипы.       — Привет, мама. Привет, папа, — выдавливает из себя Чонгук. Отец в ответ кивает, мать же начинает ещё больше плакать, крепче обнимая сына. — Это Чимин, и он мой друг, — представляет Чонгук, решая, что не стоит разглашать пока что их странные с Паком отношения. Сейчас не то время. Сейчас нужно сплотиться с семьёй из-за смерти Хосока.

***

      — Подготовка к похоронам идёт полным ходом, — безэмоционально произносит отец, когда Чонгук вместе с Чимином оказываются за столом. Мать Чона, словно призрак, ходит туда сюда ставя блюда с едой. Чонгуку даже не верится, что женщина так могла измениться. Обычно мама быстро справлялась с сервировкой стола, не переставая улыбаться. Сейчас же весь её вид источал боль в сущем виде.       Чонгук, если честно, даже завидует своему отцу, который обладает прекрасной выдержкой. Он уверен, что мужчина также скорбит, но только вот виду не показывает. Старший Чон всегда представлял из себя человека холодного, чётко следующего правилам. Чонгук и не вспомнит, чтобы его отец когда-нибудь показывал слабость своего характера. Наверное, именно из-за примера родителя ещё в детстве Чонгук вбил себе в голову, что нужно быть сдержанным, не показывать своих эмоций. Сейчас Чон с этой задачей еле-еле справляется.       — Я обязательно поймаю убийцу Хосока, — выдыхает Чонгук, сжимая под столом ладони в кулаки. Он снова ощущает приступ ненависти, перемешанный с болью. Чувства снова норовят выплеснуться наружу, но Чонгук должен справиться, перед родителями нельзя показать свою слабость.       — Я не сомневаюсь, — кивает отец. — Однако в скором времени ты должен будешь взять на себя управление компанией, — Чонгук хочет возразить, сказать, что никогда не хотел заниматься этим делом, что он вообще прирождённый полицейский. — И никаких «но», я не хочу распродавать дело всей своей жизни, поэтому ты должен меня заменить.       — Отец, у меня даже нет экономического образования…       — Это неважно. Ты умный парень, сможешь быстро выучиться, — отец непреклонен. — Пока дела компании я возьму на себя, но, надеюсь, ты понимаешь, что это ненадолго.       Чонгук понимает. Отец у него не вечный, когда-то и тот оставит этот мир. Чонгук перечить ему не может. Однако это всего лишь вопрос времени, если Чону и нужно будет стать главой компании, то он станет. Но только вот, это не значит, что он продолжит дело отца. После смерти своего родителя ничто не сможет остановить Чонгука от продажи акций. Да, это дело семьи. Чонгук понимает. Но должен ли он губить свою жизнь, чтобы держать на плаву империю своего отца? Нет.       Чонгук это вслух не скажет. Согласится. Сейчас не к чему понапрасну ссорится. Тем более, пока что на Чона никто давить не собирается. Значит, не к чему понапрасну сыпать пламенными речами, тем более, сил на них нет.

***

      Юнги попадает в полицейский участок ближе к обеду, потому что слишком долго приходилось приводить себя в порядок не только внешне, но и морально. Мин до сих пор не мог поверить, что он так проебался. Он даже признался Тэхёну в том, что его тянет к нему. Теперь Ким навряд ли от него отстанет. Юнги, кажется, и не хочет, чтобы Тэхён исчезал из его жизни. Мину смеяться хочется от этого. Несколько лет он жил под запретом, остерегал себя от долгих знакомств, а тут так проебаться. Один поход в клуб перевернул всё в его жизни.       Юнги не чувствует симпатии к Тэхёну, как к парню, скорее всего он ощущает лишь плотское влечение. Потому что трахаться с Кимом и вправду прекрасно. Юнги повторил бы ещё раз… бесконечно. И Мин понимает, что если он так и продолжит заниматься с Тэхёном сексом без обязательств (а он продолжит, потому что Ким обязательно навестит его, а Юнги отказать не сможет), то он привыкнет. И уже будет достаточно больно расставаться с Кимом, если что-то случится.       Однако стоит ли бояться того, что вообще может не произойти? Юнги не знает. Он слишком много раз обжигался в своей жизни, впуская в душу совершенно ненужных людей, что теперь боится любого сближения.       Юнги не знает, что делать.       Юнги боится.       Быть может, пустить всё на самотёк?       — Привет, Юнги, — голос Намджуна выводит Мина из мыслей. — У меня есть очень интересные для тебя новости.       — Привет… Какие же?       — Оказывается, Чон Хосок занимался взяточничеством. Слишком большая утечка средств со счётов компании, в то время, как сам господин Чон за последнее время обогатился.       Этого Юнги и боялся. Значит, Хосок точно запланированная жертва. Чонгук этой новости явно не будет рад, ведь во всех разговорах младший чуть ли не обожествлял своего брата, называл его лучшим человеком на свете. Оказывается, Чон Хосок не был чист перед законом.       — Ты говорил об этом Чонгуку?       — Нет, я не думаю, что он сейчас готов к такой правде о своём брате.       — Вот и правильно, ему нужно дать время окрепнуть.       — Я думал по поводу того, что его нужно отстранить от дела, точнее, от его особого задания.       — Навряд ли он откажется, — произносит Мин. Понимая, что Чонгук будет держаться за господина Пака не только из профессиональных побуждений. Между ними образовалась крепкая связь, это Юнги заметил. Чонгук обычно не плачется, не даёт себя обнимать, строит из себя сильного. С Паком же Чон показал себя слабым, прижавшись к телу мужчины. Значит, Чонгук доверяет Чимину. Юнги от этого факта становится как-то не по себе. В их работе нельзя никому доверять. Хотя, он не может никак осудить Чонгука, потому что сам предал свои принципы, впустил в свою жизнь Тэхёна.