while the fire roars

В этом селе всегда тихо. Кажется, сами птицы, ещё сонные с утра и лишь собирающиеся в огромную стаю-оркестр, были тише воды и ниже травы, и готовили невероятное выступление. А потом, при виде пролетающего ястреба, сразу прятались по углам, как по команде, и птица-тренер улетала восвояси. Дима ехал на велосипеде и чувствовал ветер. Его волосы развевались, прохладный воздух проникал в каждую клетку тела, оглаживая открытую шею, и он дышал этим кислородом, этим нагревающимся льдом и этой умиротворяющей тишиной. Пролетающие мимо заборы и зелёные деревья, некоторые цветущие и уже имеющие несколько бледных зародышей яблок, являлись знакомыми и наизусть выученными частями общего пейзажа. Оранжевое солнце сквозь чёрные очки не виделось таким слепящим, скорее как небольшая лампочка, ещё не разгоревшаяся до максимума. Заворачивая, Дима еле успевает изменить направление в сторону от идущего человека, и тут же врезается в забор и падает, успевая наклонить голову, чтобы не удариться затылком об асфальт. — Твою мать, ты в порядке? — послышался испуганный голос сверху, поднявший бедного Побрацкого с земли и насильно заставившего парня сесть. — Господи, прости, я не думал, что кто-то будет ехать, боже, как ты? Незнакомец уже поднялся и сделал шаг назад, как вдруг Дима подскочил и оттянул его за руку на себя, заставив столкнуться лбами. По дороге пронеслась какая-то старая тачка с громким рёвом и музыкой, но её скорость была такой высокой, что уже через несколько секунд её не было слышно. — Круто, — прошептал человек и всё-таки сделал аккуратный шаг назад. — Значит, ты в порядке? Раздолбанные очки Димы свалились на землю. Он испуганно нахмурился. — Тебя… как звать? — ошеломлённо спросил парень, смотря на собеседника. Тот неловко почесал шею. — Олежа, а тебя? — Дима. Кстати, как ты относишься к тому, что я только что видел, как тебя эта машина сбила? Так и познакомились.        Время карантина шло неумолимо медленно. Чересчур пустые для села улицы ощущались гораздо страннее, и лишь время от времени мимо проходили знакомые со школы, идущие из магазина или аптеки, или парочка друзей, гуляющих от нечего делать, причём большая часть в самодельных масках. Дима попытался полистать ленту новостей, прячась в тени высокой берёзы, но интернет тоже накрылся медным тазом. — Так, получается, — произнёс сидящий рядом на траве Олежа, — ты спас меня от той машины? Бли-ин, а ты экстрасенс или что? Парень нахмурился. — Нет. Слушай, я сам ещё не понял до конца, и я не хочу, чтобы ты считал меня долбанутым, так что позволь мне настроить связь с космосом и понять, что это было. — Ладно-ладно, хорошо. Чувствуя на себе испытующий взгляд, Дима тяжело вздохнул и всё-таки поднялся с земли и устало посмотрел на Олежу. — Я увидел то, как тебя сбила машина, а потом всё словно началось заново. Только во второй раз я решил не проверять и сразу остановил тебя. Думал, что я просто головой ударился, но, блять, нет, и, если честно, это чертовски стрёмно. Это вообще нормально? Я ни разу не слышал о чём-то подобном. Олежа призадумался, однако не нашёл, что ответить.  — Ты же не считаешь меня шизанутым? — Нет-нет, — отмахнулся Душнов, — просто странно это. Надо будет погуглить, что ли. — Интернета нет. — Да твою ж мать. Оба парня замолкли, а Дима вновь улёгся на траву, подложив руки под голову и смотря на облака, в то время как Олежа сидел и смотрел куда-то в пустоту перед собой. — А что насчёт библиотеки? Прикинь, как Индиана Джонс? Почему-то во всех фильмах любую информацию можно было найти в абсолютно любой библиотеке, — задумчиво произнёс Олежа, взмахнув при этом руками и, перестав пытаться сохранить одежду чистой, улёгся на траву в метре от нового знакомого. — Серьёзно? — усмехнулся Дима. Он чувствовал некое облегчение из-за того, что собеседник пытался разрядить обстановку. — Ну, можем Пушкина полистать или древнегреческие мифы, если повезёт. Как думаешь, Чехов рассуждал о вероятности предотвращения чьей-либо смерти с помощью экстрасенсорных способностей? Звонкий смех Олежи рассыпался искрами в воздухе. Засунув замёрзшие по причине похолодевшего ветра руки в рукава ветровки, лицо парня продолжало сиять тёплой свечкой. — Может, — продолжая хихикать, сказал наконец Душнов, — во всём демоны коронавируса виноваты? Нам стоит заглянуть в церковь? Дима выдохнул, улыбаясь. — Почему бы и нет. И они оба поднялись на ноги.        Молящийся в их маленьком храме священник не очень был рад приветствовать незнакомых парней, которых никогда в этой церкви в помине не было, о чём он и намекал, используя различные неприятные тембры своего хриплого голоса. Однако никакие подсказки не увенчались успехом, и двое всё так и стояли около свечей с театральным драматичным видом. Решив, что ничего смертельного не произойдёт, священнослужитель вздохнул, натянул марлевую маску до переносицы и ушёл куда-то вглубь здания. — Если честно, я просветления не почувствовал. Олежа сделал несколько шагов от Димы и услышал странный скрип. Внезапно Побрацкий прыгнул в его сторону, и они оба упали на два метра от места, где только что стояли. За спиной приятеля, закрывающего теперь весь обзор вокруг, раздался звон и лязг металла. — Ты так и норовишь сдохнуть, или мне показалось? Олежа глупо хихикнул, ошарашенно глядя на отодвигающегося Димона. — Неловко получилось. Слушай, а ты весь процесс смерти видишь, или… — Я скажу тебе два слова: завали… — Казалось, он не хотел материться в церкви, из-за чего быстро сориентировался: — И отвали. Душнов похлопал глазами, и они убежали из храма под испуганные визги вернувшегося священника.        Проблемы со смертью Олежи начали иметь достаточно стабильный характер. Судя по его же подсчётам, парень умирает примерно два раза за три часа, и каждый раз это становится, скорее, случайностью. Первые два раза — это, как раз, машина и случай в церкви, а в третий раз Олежа благополучно споткнулся и (не) разбил себе затылок. Это случилось в течение четвёртого часа, и они примерно рассчитали вероятность гибели на полтора часа. — Пипец, и как мне теперь быть? — отчаявшись, произносит Олежа, и под чужим взглядом исправляется: — Нам, нам. Просто блинский, я теперь так буду всю жизнь? Или только сегодня? Дима начал скрипеть мозговыми шестерёнками. — Слушай, может, сегодня дата какая? Я не могу припомнить ничего любопытного, а что насчёт тебя? Олегсей нахмурился ещё сильнее, при этом удивлённо расширив глаза. Он поднял глаза к небу, пытаясь понять, что не так с сегодняшней датой. — Ну, позавчера была годовщина смерти моей бабушки, — рассуждал парень. — Сочувствую? — Да, спасибо, но всё-таки не думаю, что она решила ниспослать на меня проклятье. Что я ей сделал в два года? Покакал мимо горшка? — забавно дёрнул плечами Олежа. Дима вновь ухмыльнулся. — Но, кстати, я помню, что весной меня водили в гадалке, когда мне было десять. — И что она тебе напророчила? — Долгую жизнь и прочую дичь. Вот старая манда! — воскликнул Душнов и тут же неловко заозирался, боясь, как бы его кто из знакомых не услышал. — Короче, может, она накаркала или ещё что-то такое? Однако это всё равно не решает вопроса о длительности нашей проблемы. — А ты помнишь, где эта гадалка работает? — Мы в Москве были, она приезжала буквально на неделю, а мои-то и повелись, — фыркнул Олежа и плавно покрутил ладонью в воздухе. — Я даже лица и имени её не помню. Дохлый номер. После нескольких секунд молчания оба парня вздохнули и сказали в унисон: — Нам пиздец.        По окончанию невероятно длительной дискуссии было принято решение остаться на ночь у Олежи, поскольку родителей дома не окажется ближайшие недели две не только из-за работы, но и проблем с пересечением границы, а Оля проводила время у подруг и в принципе не особо сильно парилась насчёт друзей брата в доме. Дима решил, что будет нормальным зайти домой хотя бы за зубной щёткой и сменной одеждой на всякий случай, после чего они пошли к Душнову. Небольшой деревянный дом, не старый, но и не новый, казался достаточно компактным и приличным. Коридор с верхней одеждой и обувью вёл в другой коридор V-образной формы с дверями в различные комнаты, но внезапно Олежа повёл друга к лестнице. На чердаке, несмотря на предположения, было уютно, около окна лежал широкий матрас, уместивший бы и четырёх человек при сильном желании, а лампочки под потолком создавали не бьющее в глаза белое освещение. У противоположной стены от лестницы находился небольшой стол со стопкой учебников и прочими учебными принадлежностями. Сам чердак, пусть и был примерно три на пять площадью, создавал приятную дружескую атмосферу. — Давно хотел привести сюда кого-нибудь! — прыгнул на мягкий ковёр Олежа, приглашая Диму. — Чай пьёшь? Аллергии есть? — Пью, нет, — ответил Дима. Глаза Олежи ещё больше загорелись. — Что ж, пора тебе познакомиться с Ватсоном, — копаясь в тумбочке и вытаскивая оттуда два пакетика Greenfield с черникой, обронил хозяин обители. — Дай пару секунд, у меня на кухне был термос с кипятком. Он начал спускаться по лестнице, как Дима вскочил и поплёлся за ним. — Что? Я опять умру?! — Нет, просто подумал о вероятности твоей смерти при наливании кипятка. — Обидно, вообще-то.        Следующие часы, по неизвестной причине, оказались достаточно спокойными. Парни сидели, пили чай и гладили снующего от одного к другому чёрно-белого кота Ватсона, очень шерстистого и милого. В определённый момент он, всё же определившись, расположился на коленях сидящего в позе лотоса Олежи и остался там спать. — От шерсти потом не отряхнусь, — хмыкнул парень и продолжил тискать питомца. Стоящий рядом термос, коробочка с различными чаями и тарелка печенек позволяли никуда не спускаться. Желание есть было перебито шавухой ещё днём, из-за чего хозяин с гостем негласно решили не ужинать. — Интересно, я могу умереть во сне? — задумался Душнов. — Ты же меня разбудишь, правда? — Нет, — закатил глаза Дима, — буду бесконечно смотреть, как ты умираешь. Зрачки Олежи немного сузились в страхе, но он тут же взял себя в руки и фыркнул. — О-оу, как мило. Спасибо, мой спаситель. Хозяин отставил стакан и бросил кота на ноги к Диме, после чего принялся то включать, то выключать линии висящих под потолком гирлянд, словно взятых от новогодней ёлки, оставляя при этом лишь еле мерцающую лампочку в самом углу комнаты. Из квадратного окна чердака с видом на огород и поля светил месяц. Олежа, почувствовав, как на матрасе по соседству лёг Дима, вздохнул и закрыл глаза.        Руки Димы сдавливали хрупкую шею Душнова. Его пальцы, хрупкие и ослабшие, впивались в кожу севшего сверху парня, из горла вырывались хрипы и кашель. Дышать было уже невозможно, и Олежа то смыкал, то размыкал губы, но это никак не помогало, и такую сильную ярость друга не удавалось остановить. Наконец, его глаза закатились, а руки безвольно упали на матрас. Дима, очнувшись, начал хватать ртом воздух. Его ладонь была в сантиметрах от горла спящего парня. Побрацкий дёрнулся и принялся теребить пальцы, желая унять дрожь, стальными плетьми избивающую всё его тело и душу, находящуюся в ужасе. Лежащий Олежа перевернулся на бок, открыл глаза и удивлённо посмотрел на соседа. — Сорян, — смотря куда угодно, лишь бы не на парня, произнёс Побрацкий, пряча глаза под чёлкой. — Что случилось? — ошеломлённо спросил Душнов, озираясь по сторонам и пытаясь привыкнуть к отсутствию освещения как такового. Лампа в углу заметно стухла. Дима провёл рукой по волосам и сжал губы в тонкую линию. — Я задушил тебя. Олежа вздрогнул, однако отодвигаться, вопреки убеждениям, не стал. Он нахмурился и чуть вздёрнул подбородок. — Наверное, проклятье так действует. — Может быть. Когда они легли спать второй раз, Диме понадобилось много времени, чтобы провалиться в сон. В доме никого, как и большую часть времени, не было: родители Олежи всё так же работали вне дома, а Оля тусовалась у подруг. И после того, как заснуть, парень не хотел просыпаться.        Диме снился город. Необычайно большой и чересчур шумный, из-за чего появлялось стойкое желание заткнуть уши, лишь бы не слышать всего этого, но во сне всё чувствовалось по-другому. Москва казалась родным домом, куда ни пойди — каждую улочку знаешь, историю любого здания собственными глазами видел, проходящие мимо люди уютные и яркие. — Мда-а, ну и денёк, — послышался со стороны весёлый голос. Побрацкий все движения осуществляет, будто бы полагаясь на невидимую силу — он смотрит фильм от первого лица про самого себя, но ничего не контролирует. Витающий рядом призрак странного голубоватого цвета словно привык к тому, как он выглядит. В то время как сознание Димы мутится, его губы сами по себе движутся и произносят: — Что ж, осталось совсем немного пунктов в списке. В воздухе повисает печальная атмосфера, но приведение улыбается пугающе счастливо. Дима просыпается, увидев то, чего видеть не должен был. Незнакомый голос, почему-то похожий на его собственный, решительно твердит ему в ухо: «У тебя есть шанс». Парень пропускает сквозь пальцы воду безумствующего разума и старается дышать пореже. Олежа за вторую неделю умер только два раза.        Ведуньи, по большей части, твари редкостные. Наплетут, чего язык пожелает, а чем больше говорят — тем больше цена окажется на «очищение твоей ауры» от «сущности в виде гномика» или ещё чего-нибудь такого же солидного. Самое странное, что в этот раз, решив зайти в магазин за продуктами, при этом взяв с собой антисептики и напялив самодельные марлевые маски, эта самая ведунья нашла их сама. Странная темноволосая девушка с пухлыми щеками некоторое время щурилась в сторону парней, выбирающих хлеб посвежее. Дима заметил это сразу, но внимание обратил только через пару минут, обнаружив, что их преследуют. — Что-то не так? — решил действовать напрямую парень. Олежа, перестав вещать о чём-то определённо интересном, тоже обернулся к незнакомке. — Вас прокляли или типа того? Я чувствую рядом с тобой какую-то дикую херь. У тебя будто две души. Парни переглянулись, после чего у обоих отвисла челюсть. — Ты знаешь, что с нами? — подбежали они поближе, оставляя два шага расстояния. — Пожалуйста, расскажи, как заставить его больше не умирать! Я не хочу это видеть! — почти плача произнёс умоляюще Дима. Девушка неловко потупилась. — Э-э, думаю, стоит разговор на улице провести. Я Велена. Давайте продукты купим и у входа встретимся. Не прошло и пяти минут, как оба парня стояли на улице, ожидая указаний.        Назвать Велену колдуньей язык не поворачивался, хотя её сумка как раз напоминала ведьминскую. Рассевшись на траве под той же излюбленной берёзой, что и раньше, парни начали наблюдать за необычными действиями девушки. Сначала она поставила в центре доску, после чего раскидала по ней фишки со странными символами. — Руны, — объяснила она. — Но, кажется, тут ещё остался кельтский алфавит. Парни напряжённо кивнули и ничего не спрашивали. Наконец, Велена произнесла какую-то фразу, и фишки на доске зашевелились. — Капец, ребята, — сказала она удивлённо. — Если честно, я только одного клиента у мамы видела, у которого было что-то реально сверхъестественное. — Так у тебя это впервые? — недоверчиво изогнул бровь Олежа. Брюнетка отмахнулась. — Да. Но поверьте, я знаю, что делаю. Внезапно фишки начали не только дрожать, но и передвигаться. Велена прикрыла веки и вздохнула. — Так, сейчас с вами будет говорить хрень, висящая за плечом у тебя, — она кивнула в сторону Димы, — точнее, я передам то, что он скажет. А ты готов? — Кто? — в унисон спросили парни. — Я не вам. Плечи девушки спустя некоторое время напряглись, словно готовясь к удару. Велена опустила руки на колени и, не открывая глаз, обратилась чуждым, будто бы двухслойным голосом к Диме: — ОбъЯтИЯ МерТВеЦа ПрЕрвУт ЦиКЛ. Диму замутило. Он сглотнул, но тошнота вновь подступила к горлу, и парень оторвал один мусорный пакет. — Дим?! Велена пожелала удачи и тут же куда-то убежала, словно почувствовав себя тоже не в своей тарелке. Судя по бегу, Дима решил, что ему повезло: его просто вырвало. Душнов не знал, что делать и как помочь. Наконец, когда друга перестало колбасить, он облегчённо выдохнул: — Всё хорошо? — Более или менее, спасибо. Что думаешь насчёт фразы? — Думаю, что нам надо брать лопаты и на кладбище, — пожал плечами Олежа и на испуганный взгляд Побрацкого радостно добавил: — Я пошутил. Я понятия не имею. В сознании раздался чей-то жуткий крик о помощи, и Дима спрятал лицо в ладонях.        После случая с Веленой они не видели её полторы недели. Ни одной гибели Олежи за это время не случилось, в то время как странные сновидения только участились, и у Димы закрались в голову странные подозрения о некой другой жизни. Причём Олежа был в обеих абсолютно одинаковым. В голове вновь помутилось. Под предлогом того, что во сне с Олежей точно ничего не случится, Дима решил по-быстрому сбегать домой за ещё одним одеялом: этой ночью стало очень холодно, а спать в обнимку Побрацкий отказался. И сделал он это скорее из логичного суждения, что в таком случае будет слишком жарко. Взяв из дома одеяло, при этом умудрившись никого не разбудить, Дима вышел из дома и побрёл прямо по улице. Внезапно он учуял запах гари, а где-то вдалеке виднелись всполохи пламени. «Нет», — пронеслось в сознании. Огонь полыхнул сильнее. «Нет, только не снова». Уронив одеяло, обуреваемый страхом Побрацкий побежал со всех ног. Постройка горела по-странному величественно, пугающе, словно небесная кара. Парень крикнул вышедшему сонному соседу будить людей и вызывать пожарных, а сам, завязав шарф на лице, побежал внутрь. «Только не снова». Когда он со второй попытки выбил люк, ведущий наверх, странная сила помогла ему вылезти. У Олежи в глазах сияли звёзды, ноги его не слушались. Задыхаясь, Душнов держался на последнем издыхании, держась за друга и заставляя себя не терять сознание. По неизвестной причине Диме казалось, что с парнем всё в порядке, что ему даже повезло: он нигде не ранен, ожоги, может, поболят, но сойдут. И тут он вспомнил, что каждый раз первая попытка всегда оборачивается неудачей. Когда они вышли, Олежа бессильно рухнул на колени. Побрацкий стал протирать глаза, попутно пытаясь поднять друга, держащегося за живот. Вдруг он упал на бок, и тогда Дима увидел торчащую из его живота арматуру. — Нет-нет-нет, не так, не так, только не так, — бормотал Дима, обнимая закрывшего глаза Олежу. «Обними мертвеца», — повторялось отчаянным тоном в его голове и тут же умолкло. Дима проснулся на матрасе рядом со спокойно спящим Олежей. Чёрные волосы привычно растрепались по всей подушке, его тёплое дыхание грело ледяной лоб Побрацкого. Собственный голос неустанно молился в сознании: «обними мертвеца». Парень провёл рукой по чужой тёплой спине и прижался носом к ключице. Над ухом раздался ласкающий слух смех. — Кажется, пункт из списка выполнен. Руки Олежи легли на плечи Димы и притянули ближе. В этом доме всё время было тихо, но сегодняшним утром птицы пели баллады.