На дне омута

Акила ворвался словно очумелый: без стука, без оклика даже, растрепанный и побледневший, — можно было подумать, что по коридору за ним гналась стая безумных призраков. В его глазах плескался такой ужас, какого не бывало ни во время встречи с лесной тварью, убившей родителей Асты, ни прежде, сколько Дьюар его знал. — Они собираются… Ох. Мы должны что-то сделать! Найти… Пресветлая Мать, как же так можно?.. Он начал говорить — торопливо, задыхаясь, глотая звуки, и сам же умолк, сообразив, что в его словах нет никакой связи. Бессильно опустил руки и сник с какой-то детской растерянностью. Дьюар только и смог, что изобразить немой вопрос, потому что прочих эмоций в нем не осталось. Мысленно он уже всходил на палубу корабля, отплывающего с острова не позже, чем сегодня вечером, однако надеждам, как всегда, не суждено было сбыться. — Они не приняли Асту? На очевидное предположение Акила яростно затряс головой, но это по крайней мере заставило его собраться с мыслями. — Они хотят ее убить! Дьюар, мы не можем этого допустить. Просто не можем. Почему-то самые страшные новости всегда звучат самыми простыми словами. Услышав их, Дьюар уставился на Акилу, как будто разом перестал понимать его речь. — С чего бы? Хочешь сказать, Орден начал приносить в жертву детей? — Нет-нет. Они сказали что-то про скверну… Про «аквар-мор-нон». Ты знаешь, что это? Слово знакомо зудело на языке, точно и не в первый раз слышалось, но Дьюар не мог припомнить о нем совершенно ничего. Возможно, это был именно тот единственный момент, когда стоило пожалеть о непрочтенных старых книгах, однако времени на жалость не осталось. Акила нетерпеливо дернул его за рукав. — Они собирались устроить какой-то совет… Может, нам повезет отыскать Асту за это время. Ты ведь со мной? И Дьюар просто не мог сказать «нет». Даже понимая, насколько безрассудна и самоубийственна эта затея, он не мог остаться, потому что тогда Акила пошел бы без него — несмотря на то, что справиться в одиночку у него было бы еще меньше шансов. — Я знаю, куда нам нужно. Идем, пока время действительно есть. *** На лестничных площадках солнце, проглядывающее сквозь узкие зарешеченные окна, высвечивало яркие квадраты, как будто размечая границы этажей. Четвертый. Третий. Второй… На этот раз они шли вниз, следуя за соседями по этажу, что как раз начали просыпаться и один за другим приступали к незавершенным накануне делам. Две чародейки в дорогих платьях, шедшие прямо перед ними и негромко щебетавшие всю дорогу, свернули на втором — как раз там через несколько коротких переходов обустроились местные торговцы. Сгорбленный старик юркнул в почти незаметную узкую дверь, торчащую буквально посреди лестницы — издалека она больше походила на пятно облезлой штукатурки. С торопливыми извинениями мимо протиснулся долговязый юноша в неряшливо накинутом дорожном плаще и побежал дальше, за спиной у него болталась объемистая сумка. В следующий момент навстречу попался беловолосый эльф, зажавший под мышкой сразу три футляра для свитков — этот точно шел со стороны прославленной орденской библиотеки, где хранились без малого все существующие книги о магии и алхимии. На очередной площадке под окном склонились друг к другу два старика, каждый из которых рьяно доказывал свою правоту в каком-то невероятно важном для них споре — пришлось постараться, чтобы обойти их, не получив в лоб жестикулирующей рукой. Истертые, отполированные сотнями и тысячами шагов, ступени скользили под ногами, и числа им попросту не было. Когда Акиле уже показалось, что этот спуск вовсе не закончится, Дьюар остановился. Лестница продолжалась дальше — в подвал, освещенная уже не утренним солнцем, а редкими факелами в настенных кольцах, и хотя по всей логике пленницу должны были держать где-то там, в мрачной полутьме подземелья, Дьюар повел товарища вдоль первого этажа. Перед ними предстал светлый коридор, оказавшийся гораздо шире таких же с верхних этажей. Именно он соединял две части здания, одна из которых была отведена для временно пребывающих на острове гостей, а вторая — для учеников Ордена, постигающих аспекты магии. Пестрые одежды первых смешивались здесь с одинаково-серыми мантиями вторых, создавая оживленную толпу даже в столь ранний час. Дьюар, весь в черном, скользил между ними как тень от одной из многочисленных колонн, поддерживающих свод первого этажа, и Акиле приходилось спешить, чтобы не потерять его. Они нырнули в один поворот, затем в другой, разминувшись с целой сворой галдящих ребят. Прямо навстречу из открытых дверей пахнуло свежим хлебом, так аппетитно и сильно, что рот сам собою наполнился слюной. Сладкий аромат печеных яблок потянулся шлейфом, уже не оставляя никаких сомнений насчет того, что впереди их ждет кухня, вот только… — Дьюар, сейчас совсем не время для перекуса! Пока Аста в опасности… Тот ненадолго замедлил шаг. — Да, но человек, которого мы ищем, никогда не упускает возможности перекусить. А его помощь нам просто необходима. *** Их встретила абсолютно круглая лысина, опушенная седоватыми волосами лишь по бокам. Человек был настолько увлечен своей трапезой, что не обратил внимания, даже когда к нему подошли совсем вплотную и встали рядом, — казалось, даже зажевал быстрее, причмокивая и шумно прихлебывая из большой кружки. — Мастер Ривад? Нам нужен ваш совет. Мастер заработал ложкой еще усерднее, так, словно от этого зависела целостность его последних волос. — Мастер Ривад! Когда Дьюар наклонился почти к самому его уху, того, наконец, проняло. — А? Что? Ребята, вы что-то хотели? Их все-таки удостоили взглядом. Лицо мастера имело такую же круглую форму, как и его лысина, маленькие глаза утопали в складках румяных щек, на лбу уместилось небольшое родимое пятно, похожее на кляксу от чернил. — Дьюар? Ужели? Давненько ты не заглядывал, да-а-а, давненько… Может, пирога? Кваску? Голос его прозвучал тонко, почти по-женски, а щеки чуть сдвинулись, давая место радушной улыбке. Пожалуй, первой радушной за все время пребывания здесь. — Только поговорить, — кивнув Акиле, Дьюар опустился на свободный стул. — Мы просим вас о наставлении, как одного из старейшин орденского Совета. — Ну что ты, парень, — Ривад отмахнулся надкусанным пирогом так, что из него выпал кусочек яблока. — Я давно отошел от дел, доживаю свои деньки простым смотрителем библиотеки. По кухне пролетел грохот чугуна — опускаемой печной задвижки — и Акила живо представил, как с таким же звуком ставится точка в разговоре. Или точка в их побеге? Он не был уверен, придумал ли Дьюар в самом деле какой-то план или действовал наобум, как это часто с ним случалось, но до сих пор во взгляде эльфа сохранялась уверенность, теперь вдруг пошатнувшаяся. Вместе с ней потеряла опору и надежда Акилы — единственная соломинка, которая удерживала его от полного отчаянья, от самобичевания за то, что не сумел сберечь доверенного ему судьбой ребенка. — И вы так просто отошли от дел? Значит, у вас не осталось и Ключа... — сквозь рой испуганных мыслей донесся голос Дьюара. Ключ… Ну конечно, если у Ордена есть темница, то она просто обязана запираться на самые прочные замки. Акила сник еще больше. — Дай-ка подумать. Определенно, я ведь все-таки смотритель, у меня должны быть ключи от библиотеки и… Но ты ведь говоришь не о них? — Ривад пожевал губами, словно хотел откусить пирога, но забыл. Как же долго он думал! Это ожидание было еще томительнее того, когда Акила стоял под дверью зеркального зала. Он едва удержался от того, чтобы встряхнуть забывшегося мастера, пока тот бесцельно пялился в пустоту. — Ах, КЛЮЧ! — наконец воскликнул Ривад. — Помню-помню. Да, у меня есть один. Я ведь был членом совета, ты знаешь? Если бы Акилу не занимало беспокойство за Асту и мысленные поиски хоть какого-то выхода из сложившейся ситуации, он бы глубоко удивился тому терпению, что впервые на его глазах проявлял вечно раздраженный Дьюар. — Мастер Ривад, конечно знаю. Ведь он есть у каждого члена совета — тот самый кристальный ключ, который открывает все двери замка. Верно? — О, конечно! Правда, я давно им не пользовался, но он точно был где-то здесь, — мастер с сожалением отложил пирог, чтобы вытряхнуть содержимое своих необъятных карманов. На стол легло несколько помятых платочков, круглая ракушка, маленький серый конверт, кисет для табака, моточек тонких ниток… Дьюар поймал откатившуюся монету и щелчком отправил ее в растущую кучку вещей. Деревянный кругляш с рунами, клочки разорванной записки и, наконец, искомый камень — как награда за долгое и томительное ожидание. Его острые грани переливались алым, а в самой глубине как будто трепетал живой белый огонек. От кристалла веяло магией: спокойной, еще сонной, но холодной, как весь остров. — Вот! Старый пердун Гарен хотел его забрать, но я припрятал. Хватит с него и того, что он занял мое кресло в Совете, хотя бы маленькую безделушку я должен был себе оставить! Пусть в библиотеке и нет дверей, которые запирались бы столь тщательно, этот ключ служит мне напоминанием о том, что некогда я был важным человеком. — Мастер, не согласитесь ли вы одолжить ключ мне? — тут же поинтересовался Дьюар. Акила мог поклясться, что еще не слышал его голос таким вкрадчивым. — Мастер Гарен об этом точно не узнает. И ему не понравится то, что мы будем делать... Наступила недолгая, но тягостная из-за нервозного ожидания пауза. Ривад немного подумал — в этом ему помогало тщательное пережевывание пирога —  и щедро протянул кристалл, почти утонувший в его пухлой ладони. — Так и быть. Мне он все равно без особой надобности... А вот вы двое чего задумали? Твой друг стоит с таким лицом, будто лягушку проглотил! — Я не… — Акила впервые вмешался в эту беседу, но так и не придумал, что сказать. — Мы привезли девочку, но она… эм… — Вы когда-нибудь слышали про «Аквар-мор-нон»? — подсказал Дьюар с самым невозмутимым видом. Мастер Ривад во второй раз отложил недоеденный пирог, тот сиротливо плюхнулся на тарелку. Беззаботный до сих пор, Ривад как будто резко проснулся. Его глаза раскрылись шире, и в них погасла беспричинная радость, что сияла там до сих пор. — А твое произношение на виссанском стало намного лучше с тех пор, как мы виделись в последний раз… Я в самом деле слышал кое-что, но так смутно… Твой наставник занимался изучением этого явления. Ты не знал? Дьюар скривил рот, словно от зубной боли. Если он что и знал о Дэрейне Лардхельмском, так это то, что тот был истинным гадом — впрочем, как раз эту часть его биографии знали все, кто хоть раз о нем слышал. — Он изучал, как можно подчинить себе «скверну» и силу, которой она обладает… А как частица высшего духа, она весьма могущественна и легко могла бы дать своему носителю то, чего самые великие маги достигали веками. Но я не знаю, удалось ли Дэрейну решить эту загадку, он не особенно любил делиться своими успехами. Оказывается, даже с собственным учеником… Это казалось уже чересчур. Тот, кто должен был остаться далеко в прошлом, упрямо вмешивался в настоящее. Дьюар хотел напомнить — и в первую очередь самому себе — что не видел наставника уже несколько лет, поэтому никакие изыскания и планы Дэрейна его не касаются, но успел только подумать об этом. — Неужели вы не помните совсем ничего? — Акила смотрел такими щенячьими глазами, что бывший магистр просто не мог не растрогаться. — Прошу, расскажите, как нам помочь этой девочке? Если мы уведем ее… Не будет ли ей больше вреда от… Я хочу сказать, не будет ли ее смерть более мучительной, если эту тварь в самом деле невозможно изгнать? — Тварь, как же! Акварон — это могучий дух природы. Вы оба должны знать, что сознание этих существ далеко от нашего понимания, они общаются и даже думают совсем иначе. Аквар — как раз и есть та его часть, которая отдаленно может считаться разумом или душой, а то и всем вместе. Это далеко не то же самое, что дух человека, ушедший за Грань, понимаешь, Дьюар? — Ривад искоса посмотрел на эльфа, словно тот все еще был юным и несмышленым послушником Ордена. — Аквар навсегда остаются здесь, они сливаются с природой и бесконечно перерождаются, но если что-то разрушит их связь с миром, они становятся, как говорили виссанцы, «мор-нон» — не мертвыми и не живыми. Ему нужно тело, с которым он мог бы снова считать себя живым, поэтому он не станет убивать вашу девочку. Но и собой она не будет, если не сумеет побороть его волю. Для ребенка это непосильная задача, ведь дети очень легко забывают все. Аквар сотрет ее память, ее личность, оставив для себя лишь пустую оболочку… Акила бледнел, а кулаки его сжимались все крепче. — Значит, нам придется постоянно напоминать ей, кто она такая. Но если есть хоть какая-то надежда на то, что она будет жить нормальным человеком, за это нужно бороться! Ривад воодушевленно закивал. — Я помогу. Обязательно помогу! Это и есть благородная цель, достойная истинного мага, а не то, о чем твердят заросшие пылью старики в совете! Поддерживать традиции, искоренять темную магию, нести блага нашего искусства в самые невежественные края... Тьфу. Все это лишь их пустая болтовня, на самом же деле они сидят на задницах и ничегошеньки не делают. Спасение даже одного ребенка в сравнении с этим бесценно! Вот, возьмите, — мастер выудил из-за пазухи нечто, завернутое в потрепанную тряпицу, и протянул своим благодарным слушателям. — Это особенный артефакт. Берегите его, и он, возможно, еще спасет ваши жизни. Ну же, мальчики, берите и не стойте тут так, будто с вас собираются лепить статую! А у меня еще множество своих дел, которые никак нельзя откладывать. Конечно, их уже не так много, как когда я был членом совета… Вы же в курсе, что я им был? Сверток принял Акила — даже с большим благоговением, чем его держал сам Ривад, прижал к себе. Тот оказался на удивление легким, но Дьюар не позволил ничего спросить. — Благодарим, мастер Ривад. Ваша помощь просто неоценима для нас! А теперь, прошу, извините, нам и в самом деле нужно спешить. Акила не мог не согласиться. *** — Ты знаешь, где ее держат? После прощания с мастером Ривадом Дьюар погрузился в глубокую задумчивость, даже на прямой вопрос Акилы он ответил не сразу, а после небольшой паузы: — У меня есть предположение. А ведь когда-то именно мастер Ривад голосовал против того, чтобы судить меня вместе с учителем за его преступления... Наверное, он был тогда единственным, кто мне поверил — жаль, что его отстранили от совета. Когда навстречу вновь прошла процессия учеников, спешащая и шумящая, словно лавина, им нехотя пришлось посторониться, вжимаясь в полукруглую нишу и тем самым теряя драгоценное время. Дьюар с сомнением провожал взглядом одинаковые серые мантии, следующие за наставником в белом, и хмурился, а затем вдруг всучил Акиле выторгованный кристалл и все пожитки. — Пожалуй, нам потребуется кое-что еще. И, если я найду это, то мы сможем не только войти в местную темницу, но и выйти. Тебе придется подождать здесь. *** Аста по-прежнему боялась, но теперь ее страх затаился, спрятался на самое дно души, словно дрожащий зверек в теплой норке. Ее оставили одну. На столе горела свеча, освещая тесную комнатку — даже более тесную чем ту, в которой она ночевала, словно маленький темный чулан для хранения метел и граблей. Только ни тех, ни других здесь не было, а был круглый стол, была оплывшая свеча на блюдце и была Аста, хотя она отчаянно старалась представить, что находится где-нибудь далеко. Зажмуривала глаза и воображала бегущих по полю лошадей, белую и черную. Они могли бы увезти ее далеко-далеко… На левой ножке стола сплел сеть паук. Он наблюдал за Астой, словно хотел поймать ее в сеть, схватить лапами и высосать. Она никогда прежде не страшилась пауков, но перед этим робела, и только теплый огонек свечи возвращал ей спокойствие. Асте хотелось протянуть руку, забрать свечу, чтобы оставить паука в темноте и больше не видеть его — так было бы легче считать, что его нет, — но для этого пришлось бы подвинуться к нему слишком близко. И она только смотрела. Считала капельки воска, стекающие на грубую, искромсанную столешницу, и в этих капельках воска выражалось все время, пока за ней не пришли. От свечи осталось уже совсем немного. Капли не стекали — просто падали в загустевшую лужицу и срастались с ней, а огонек подрагивал, трепыхался, словно каждая капля делала ему больно. В первый раз после того, как Аста осталась здесь одна, за дверью раздались приглушенные шаги. Быстрые, уверенные, громкие. Спрятался паук. Аста вцепилась пальцами в свою косу, почувствовала, как распускается скользкая лента, потянула себя за пряди. Ей стоило бы сейчас проснуться где-нибудь в мягкой постели, в пахнущем пирогами доме старосты, но вместо этого она увидела, как дверь отворяется. На пороге стояли две синих мантии. У этих на рукавах яркими пятнами выделялись по две белых полоски, а капюшоны были опущены так низко, что скрывали лица до самых подбородков. Тот, что стоял слева, поманил ее рукой. Тот, что справа, приоткрыл дверь шире — та скрипнула тихо и отчаянно, как уже попавшая в кошачьи когти мышь. Если бы не белые линии, то они бы во всем походили на других людей в синем, заперших ее здесь, но даже полоски не делали их менее страшными. Аста помотала головой. Как будто они хотели ее спросить! Правый подошел, пересекая комнатку за три широких шага, и потянул за руку. Хотела или нет, Аста должна была подчиниться — как и в прошлый раз. Развязанная лента сиротливо скользнула на пол. *** Ее вели длинными коридорами, и она едва успевала переставлять ноги — те в мантиях торопились еще больше прошлого раза. Шедший впереди поднял светящийся красный камень и приложил к выемке в двери. Камень мигнул, а дверь с шорохом распахнулась, и коридор сменился сначала на длинный и узкий зал без окон, а потом на еще один коридор, поменьше, и на винтовую лестницу с высокими ступенями, и на комнатку, полную запыленных книг, и снова на коридор… У Асты все мелькало перед глазами. Она силилась запомнить первые повороты, но потом их стало так много, что они перемешались, к тому же, без светящегося камня многие двери не желали открываться. Там, где они проходили, уже не было забавных людей в пестрых одеждах, какие встречались вчера, только одинаковые синие мантии редко проплывали мимо, кивая ее провожатым, и всего раз показалась белая, заставившая Асту вздрогнуть и спрятаться за спину ведущего ее — но, когда человек приблизился, оказалось что он совершенно не походил на страшного старика в зеркальном зале. Это немного успокоило. А затем случилось и вовсе странное. За новой дверью, открытой волшебным камнем, подул морской ветер. Вместо очередного зала или узкого коридора глазам открылся солнечный двор замка, почти пустынный в этот час. Единственный человек в синем, который собирал какие-то цветы с разбитых под стенами грядок, как раз закончил свою работу. Он поднялся на ноги, потер уставшую спину и мелкими шагами пошел по дорожке куда-то вглубь сада. Аста и ее провожатые приблизились к узкой калитке. Камень сумел открыть и этот замок, последнюю преграду, что отделяла мрачный замок от склонов острова, от сияющей вдали морской глади. Тогда человек в синем отпустил руку Асты, повернулся к ней и поднял капюшон. *** Акила все еще не мог поверить, что у них получилось. Они стояли на тропе к причалу, все еще в синих мантиях старших послушников, которые Дьюар раздобыл где-то получасом раньше, и сердце безумно колотилось в страхе от собственной дерзости. Они только что прошли сквозь ту часть замка, куда и обычным гостям запрещалось ступать, похитили носительницу опасной силы, и теперь… — Что теперь? — переводя дух, спросил Акила. На миг он ощутил облегчение от того, что стены замка остались позади, но море все еще отделяло их от того, что можно было бы назвать безопасностью. — Теперь нам нужно бежать, пока твою девчонку не хватились… И, если ходить по воде ты еще не научился, то придется как-то проникнуть на корабль. Дьюар хмуро смотрел в сторону пристани. Там как раз белели паруса готовящихся к отплытию торговцев, вот только их палуба одинаково могла стать как спасением, так и ловушкой. Выбрать между горящим костром и неведомой глубиной омута порой сложнее, чем кажется, особенно когда время на раздумья давно истекло… Натянув капюшон обратно, Дьюар первым зашагал вниз. *** Матросы суетились вокруг деревянных ящиков, которые требовалось закрепить, чтобы качка не повредила ценный груз. Между ними суетливо бегал тучный торговец и без умолку твердил о потерянном времени, о высоко поднявшемся солнце и о ждущих в Нордма́ре заказчиках. На появление у пристани новых лиц никто не обратил внимания, поскольку все и так были по горло заняты делами. — Мы могли бы отдать им кристалл в качестве платы, — негромко предложил Акила. — Эта штука вряд ли пригодится нам за воротами замка… — И что ты ответишь, если тебя спросят, где ты его взял? — Дьюар поморщился. — Такими ключами владеют только члены совета, а их весь Орден знает в лицо. Лучше скажем торговцу, что нас послали наставники за… Он умолк, заметив что-то за плечом Акилы. Резкая вспышка в бледно-голубых глазах стерла недавнюю задумчивость; Акила даже не успел понять, что это было, а Дьюар уже обошел его и поспешил куда-то — без всякого объяснения. С взволнованно бьющимся сердцем, с ожиданием самого худшего, Акила обернулся. За эти пару мгновений он успел вообразить пришедшую за ними погоню, толпу послушников, сам высокий совет полным составом, морское чудище, что вынырнуло к берегу за поживой… А увидел обыкновенного матроса, загорелого и растрепанного, который возился с очередным ящиком. Дьюар отчего-то выглядел очень злым, когда подскочил к нему — настолько злым Акила его и припомнить не мог, словно он только что вновь окунулся в болото, только на этот раз не по милости коня, а по прямой вине вот этого парня. Тонкие пальцы эльфа сомкнулись на шее матроса с неожиданной силой — тот выпустил ящик и попятился, силясь освободиться. — Дьюар, что ты… — Акила не находил слов, чтобы вразумить сорвавшегося товарища, только таращился так же изумленно, как цепляющаяся за его руку Аста. — Стой! Лишь невероятная удача могла оставить эту сцену не замеченной окружающими. На берегу ящики с товаром уже закончились, и прочие матросы суетились теперь на палубе, за работой совершенно не глядя по сторонам. Молясь, чтобы так все и оставалось, Акила сам бросился разнимать двух сцепившихся идиотов. — Клянусь, я не знал, что вы из Ордена! — прокашлял несчастный, на чьем лице отпечатался неподдельный ужас. — Я бы никогда… Кха-кха! — Никогда что? — Дьюар шипел, точно гадюка. — По-твоему, нельзя грабить только орденских? — Простите, я… — Дьюар, пусти его! Такой стали еще не бывало в привычно-мягком голосе Акилы, и, может, только поэтому окрик подействовал. Подойдя ближе, травник и сам ощутил, как давит аура смерти, всегда тщательно скрываемая некромантом, как холодит сердце, а мысли захватывает безотчетное желание зарыться в песок, убежать, спрятаться. Это не могло продолжаться долго, и Акила не хотел проверять, что сдастся первым — разум паренька или еще не восстановившаяся до конца сила Дьюара. — Отпусти. Даже если это он тебя опоил, нет причины его убивать. Слышишь меня? Пальцы медленно разжались. — Я задолжал Грифу! Он дал мне всего три дня, чтобы достать деньги! — захныкал несчастный, потирая шею. — Как еще мне было не отправиться на корм рыбам? Исповедь прозвучала жалко даже по мнению Акилы, но он не решился высказать вслух свои мысли. То, что неведомого Грифа стоило бояться куда меньше, чем незнакомых магов, парнишка, скорее всего, понял уже и сам, с акулами он в эту секунду наверняка мечтал бы подружиться, лишь бы не находиться здесь. Акила с сомнением покосился на Дьюара. Зрачки у того почти совсем побелели от гнева, так что пришлось, несмотря на дрожь в пальцах, подойти и взять его за руку — как недавно держал Асту, успокаивая осторожными, мягкими прикосновениями своей силы. Так вода омывает обглоданный пожаром остов, медленно уносит черноту и пепел, заливает тлеющие в глубине искры. Так колышется трава, лаская чьи-то натруженные ноги — едва заметно, невесомо, даря утешающую прохладу. Дьюар не сопротивлялся. Да и можно ли сопротивляться воде, что точит даже самые крепкие камни, или траве, что вырастает вновь даже на месте старых пожарищ? Давящая аура окончательно рассеялась, и это принесло ощутимое облегчение всем троим, словно штормовые тучи сменились легкими облаками. — Послушай… Ты мог бы кое-что сделать для нас, — вкрадчиво произнес Акила, пока парень приходил в себя. — И будем считать, что мы просто заплатили тебе за услугу. — Все, что угодно, — закивал парнишка. — Если вы не скажете капитану, что я работал на Грифа. Клянусь, теперь это в прошлом! А Майтир держит свое слово. Я не хочу потерять место на корабле. — Дьюар, ради богов, не вмешивайся… Видишь ли, нам с другом тоже нужно на этот корабль. Поэтому, если ты сумеешь провести нас тайком от капитана, мы точно ничего ему не расскажем. Идет? *** В грузовом трюме чудовищно не хватало места, но они не жаловались. Корабль мотало из стороны в сторону, доски палубы скрипели и стонали над головой, а единственная лампа едва освещала пятачок пространства между плотными рядами тюков и ящиков. Но все это вместе взятое было лишь крошечной ценой за возможность выбраться с острова. Они все еще не верили, что выбрались. Шум моря за бортом, крики чаек где-то, казалось бы, очень далеко, голоса людей — каждый доносящийся снаружи звук заставлял вздрагивать, пригибать голову. — Я не верю ему, — шепотом признался Дьюар. — Эта сволочь сдаст нас и не поморщится. Акила покачал головой. — Майтир не кажется надежным союзником, но что, если капитана уже предупредили о нас? — Тогда предупредили и всю Нордмару, не сомневайся. Акила не ответил, и тягостное молчание затопило трюм. В нем зрела тревога, грозя вот-вот выплеснуться через край, скреблась на сердце с настойчивостью корабельной крысы, и все мрачнее делались отравленные ею мысли. Безмятежно посапывала только Аста, дремлющая на коленях своего заботливого опекуна — с момента воссоединения девочка не отходила от него ни на шаг. — И все-таки нам не стоило сюда соваться, — в сердцах выплюнул Дьюар давно сделанный вывод. — От Ордена ничего хорошего не жди. — Я сам виноват, — с несчастным видом кивнул растерявший весь оптимизм Акила. — Мне казалось, здесь все должно быть иначе… Лучше. Правильней. Что в Ордене они все такие, как мастер Ривад. А на самом деле они готовы убить ребенка только потому, что спасать его слишком утомительно! — Возможно, они даже не знают как. Если верить Риваду, в эту тему мало кто углублялся… Хотя с той же вероятностью он просто все забыл, ведь у этого старика в голове такой же компот, что и в кружке. — И все же — я рад, что мы его встретили. Мне показалось, он был искренен, когда хотел помочь… Кстати об этом. Акила вдруг вспомнил, что так и не развернул сверток, что мастер дал им на прощание. Теперь же травник вытащил впопыхах спрятанный подарок. Покрутил в руках, не обнаружив никаких опознавательных символов, и перевел вопросительный взгляд на Дьюара. Чтобы хоть как-то согреться в холодном трюме, приходилось буквально прижиматься друг к другу. Дьюар сидел достаточно близко, чтобы тоже видеть сверток, но лишь неопределенно дернул плечом. Под первым слоем заляпанной жиром ткани обнаружился второй, чуть тоньше, затем — третий, уже не простой холстины, а тонкого шелка, из которого шьют девичьи сорочки, и только внизу под всеми этими слоями, как в коконе… Не рискуя брать голыми руками, Акила покрутил находку, и впал в еще большее недоумение — по виду она напоминала древнюю иссушенную кость. — Дьюар, кажется, это по твоей части… Ты знаешь, как оно должно спасти нас? Боги, да что это вообще? — Хм, судя по всему — детородный орган малого вассагского дракона… Что ж, если нас будет преследовать стая голодных собак, это нас точно спасет! *** Нордмара еще спала, когда корабль причалил в ее порту. Тем проще было проскользнуть незаметно, точно воры, скрываясь в ночных тенях, словно крысы, выбирая самые грязные, узкие и безлюдные улочки. Сонный трактирщик разворчался, выводя из стойла коней. Такая же сонная Аста, оставшись без внимания, пока маги навьючивали поклажу, прикорнула на скамье — ее пришлось будить и под сердитое фырканье усаживать в седло. Еще ни один город они не покидали столь поспешно, словно чума наступала им на пятки. Ощущение опасности, рвущейся следом погони и самого настоящего страха въелось так глубоко, что сквозило в каждом слове, в каждом движении. Они загоняли лошадей, огибали стороной крупные города и никак не могли договориться, куда именно держать путь, потому что Орден имел глаза и уши повсюду, куда ни глянь. — Может, нам все-таки удастся перейти горы немного южнее? — Акила расстелил перед собой потрепанную карту и вглядывался в нее, стараясь высчитать время пути. К его сожалению, рисунок был слишком неточен. — Забудь об этом, — Дьюар отвечал не глядя, будто вообще дремал, привалившись к стене, и только пальцы, нервно теребящие костяной амулет, выдавали его. — Хардатрис и в летнее время непросто пересечь, а у нас на носу зима. Оба молча уставились в огонь. Судьба сделала круг своим колесом, приведя их к очередной деревушке ровно в день похорон, как недавно — а казалось, полжизни назад — к точно такой же в день свадьбы. Процессия, которая двигалась в сторону кладбища, состояла всего из четырех человек — трех, тащивших наскоро сколоченный гроб, и паренька с лопатой на плече. Путникам пришлось посторониться с дороги, чтобы пропустить их, и Акила невольно заметил: — Странное дело, что даже плакальщиц нет. — А некому по ентому сквернавцу плакать! — отозвался незнакомый скрипучий голос. Оба мага в недоумении обернулись. На пенечке позади них сидела сгорбленная старуха и помахивала длинной хворостиной. Около нее паслась тощая коза, с аппетитом уплетая буйную кладбищенскую траву. — Чем же вам покойник так не угодил? — осторожно заговорил с бабкой Акила. Та глянула кисло, как на дурачка, но отвечала без промедления: — Колдун он — и при том зловредный. Даже внуков своих со свету сжил, так что все только рады от него избавиться. Старуха в сердцах сплюнула под ноги идущим, те ответили ей ленивыми проклятиями и продолжили свой скорбный путь. — А вы двое — откуда будете? — с подозрением сощурилась она. Смотрела бабка отчего-то именно на Дьюара, хоть тот и не проронил пока ни слова. Будто эльфов никогда не видела. Ему захотелось вновь натянуть капюшон. — Едем домой, — Акила неопределенно махнул рукой вперед, уже привычно отвечая за обоих. — Может, вы подскажете, где найти ночлег? А то ребенок с нами… — Ну так у меня и оставайтесь. Вон, тама мой дом, за пригорком. Она не взяла с них денег за приют, и это тоже было очень кстати, потому что почти все оставшиеся монеты пришлось отдать трактирщику в Нордмаре за постой лошадей. Как будто боги сами вели их к этой деревне… — Я все думаю про колдуна, — Акила оторвался от созерцания огня. — Проверить бы… Сам знаешь, что бывает, если человека с даром не по правилам хоронят. — Знаю, только нам самим сейчас один выход — умереть. Только так от ищеек Ордена укрыться можно… — Я полагал, мы пытаемся придумать, как остаться в живых… Дьюар, что ты имеешь в виду? Эльф тоже повернулся и посмотрел ему в глаза без тени насмешки. Впрочем, он и в лучшие времена почти не шутил, а сейчас на весах лежало слишком многое, чтобы не быть серьезным. — Ровно то, что сказал.