Война во время мира

      Джеймс Сириус Поттер       — Я же сказал, что у нас все получится, — улыбнулся Джеймс, как только за Фредом и Николь закрылась дверь Выручай-комнаты. — Хотя от Николь я такого не ожидал.       — Честно признаться, я тоже, — усмехнулась Пенелопа. — А я смотрю, тебе понравилось.       — Нет, я просто рад за Фреда, — помотал головой Джеймс. — Уверен, он позовет ее погулять. А то последнее время на него смотреть невозможно было. Надеюсь, оживет.       — Да и Николь уже сколько без отношений, — кивнула ему Пенелопа. — Попробовать им точно стоит. Они хорошо смотрятся вместе. А то с Дэвисом она намучилась.       — Как она с ним встречалась? — поразился Джеймс. — Он же мерзкий.       — Ну, многие девушки с тобой не согласятся, — хмыкнула Пенелопа. — Даже многие твои бывшие через него прошли.       — И тебе он тоже нравится? — с подозрением посмотрел на нее Джеймс.        После разговора с Николь он не мог отделаться от мысли, что Пенелопа не рассказывает ему о той ситуации с Дэвисом и продолжает играть в квиддич не потому, что боится за него, а потому, что Дэвис ей нравится.       — Нет, мне кроме тебя никто не нравится, — Пенелопа подошла к нему и поцеловала.       Джеймс снял резинку с ее волос, распуская их. Столько раз он уже это делал, но каждый раз был как в первый. Джеймс откинул волосы назад, освобождая шею для поцелуя. Поттер стал оставлять нежные поцелуи на ее шее, плавно переходившие в засосы. С ее губ сорвался тихий выдох в перемешку с легким стоном. Джеймс так любил доставлять ей удовольствие. И радовался, что она расслаблялась с ним каждый раз все больше и больше, беря инициативу в свои руки, узнавая его желания.       Пенелопа подтолкнула его к кровати, заставляя сесть. Джеймс смотрел на нее затуманенным взглядом. Он протянул ей руку, приглашая к себе. Она подошла и села на него сверху. По Джеймсу снова пронеслась сумасшедшая волна возбуждения. Она знала все его слабости и наслаждалась им не меньше, чем он ей.       Джеймс провел руками по ее невероятным бедрам, кладя руки на ягодицы, сжимая их и прижимая к себе вплотную.       Пенелопа запустила пальцы в его волосы, делая дорожку из поцелуев от шеи до уха и, наконец, целуя его страстно в губы.       — Завтра перед Дэвисом на тренировке явишься с этим засосом, — прошептал Джеймс, чуть отстраняясь от нее. — Будет знать, что ты моя.       — А Филч будет знать, что ты мой, — засмеялась Пенелопа, смотря ему прямо в глаза.       Пенелопа лишь плотнее к нему прижалась, чем заставила весь организм вспыхнуть огнем. Джеймс быстро стянул с нее это сексуальное обтягивающее ее идеальную фигуру платье. Он провел рукой по ее позвоночнику, чувствуя, как сбилось ее дыхание. Она оторвалась от него, начав быстро расстегивать рубашку. Джеймс, освободившись от рубашки и быстро расстегнув ее лифчик, снова положил руки на ее ягодицы, поднял ее, бережно укладывая на кровать.       Джеймс стал целовать ее грудь, слегка прикусывая соски, заставляя ее таять в его руках. Почти традицией стало поцеловать каждый шрамик на ее животе. Джеймс сходил с ума от ее вздымающейся груди и ребер. Он опускался все ниже со своими поцелуями, дойдя уже до самого низа живота. Как вдруг ему в голову пришла одна давно отложенная на дальнюю полочку идея. Он такого еще ни разу никому не делал. Большинство девушек просто стеснялись, так как были очень неопытные. Вторая половина считала, что они находятся не на том этапе отношений. Да и сам Джим был не уверен, что это те девушки, с которыми следует заходить так далеко. Джеймс не знал, как воспримет этот шаг Пенелопа, но он решил попробовать.       Джеймс оторвался от ее живота, слегка приподнимая за талию и стягивая с нее остатки белья. Он стал уже привычными ей действиями водить пальцами по внутренней части бедра. Она лежала с закрытыми глазами, закусив нижнюю губу, издавая тихие стоны. Джеймс снова примкнул губами к ее шрамам, но уже не на животе, а на бедре.       Пенелопа дернулась, приподнялась на локтях и уставилась на него.       — Джим… — начала она, но Джеймс быстро поцеловал ее в губы, укладывая обратно на подушку и начиная водить рукой по самым горячим местам.       — Расслабься, — прошептал он. — Я… хочу попробовать. Не бойся.       Пенелопа смущенно посмотрела на него, но чуть кивнула. Джеймс вновь спустился ниже, целуя ее бедра, идя по ним языком все выше. И, наконец, он приник к ее самой горячей точке.       Он медленно стал водить языком, с удовольствием отмечая, как ее тело постепенно расслабляется, как она выгибается, перебирая пальцами его волосы и к удивлению Джеймса, прижимая его к себе.       Джеймс то ускорялся, то замедлял темп, опираясь на реакцию ее тела. Он чувствовал ее как никогда раньше. Пенелопа сжала простынь, издавая более громкий стон. Джеймс понял, что нужно подключать руки, чувствуя ее приближающийся оргазм. Джеймс надавил пальцами на ее внутренние стенки, заставляя Пенелопу вскрикнуть и извиваться на просторной кровати.       — Джеймс, — наконец прошептала она.       Она потянулась к его брюкам, пытаясь расстегнуть, но пальцы ее явно не слушались. Джеймс усмехнулся, быстро стянув с себя трусы с джинсами, и медленно вошел в нее, заставляя издавать новые стоны удовольствия.              — И что это было? — прошептала она, пораженно смотря ему в глаза и все еще пытаясь привести дыхание в норму.       — Мое желание, — Джеймс нежно поцеловал ее. — Давно хотел с тобой это попробовать.       — Только со мной? — усмехнулась Пенелопа.       — Ты первая и единственная, — шепнул ей на ухо Джеймс.       — И ты первый и единственный, — поцеловала его Пенелопа.       Они, молча, лежали в объятиях друг друга. Пенелопа водила пальцами по его животу, предплечьям. Как вдруг она наткнулась на его шрамы на запястье.       Джеймс всегда следил, чтобы она не наткнулась на это случайно. Но сейчас ему было настолько хорошо рядом с ней, что он забыл обо всем.       Она села, с ужасом уставившись на него. Джеймс выругался.       — И что это? — строго спросила она у него.       — Шрамы, — ответил Джеймс, пытаясь спрятать руку.       — Знаю, — кивнула она. — И прекрасно знаю, как они получаются. Может, расскажешь, зачем тебе это надо?       — Я нашел способ, как тебе помочь, — признался Джеймс. — И чтобы точно подумали, что я интересуюсь для себя, пришлось устроить на травологии это представление.       — Ради меня? — прошептала Пенелопа, а из ее глаз выкатилась слеза.       — Все ради тебя, радость моя, — Джеймс улыбнулся, стирая большим пальцем слезу с ее щеки. — Я тобой восхищаюсь. Как ты это выдержала?       — Я почти ничего не помню, — покачала головой Пенелопа. — Я от боли отключилась.       — Не будем об этом, — тяжело вздохнул Джеймс. — Главное, что скоро мы сможем все исправить.              Утром Джеймс нехотя отпустил Пенелопу на тренировку, а сам пошел к Филчу. Как только он постучался и вошел в кабинет, то замер от удивления. Перед Филчем сидели Альбус и Нотт.       — Опаздываешь, Поттер, — прохрипел смотритель. — Сегодня вы будете чистить кубки в зале Славы. Конечно, там вы не увидите таких нарушителей дисциплины. Один драку устроил, второй дуэль в коридоре. И это сыновья великого Гарри Поттера. Хотя он был такой же. У меня здесь много его нарушений.       Они направились в зал Славы под продолжающиеся возмущения смотрителя.       — Как все отполируете, можете быть свободны, — пробурчал он, закрывая дверь.       Джеймс, стараясь на смотреть на этих двоих, сел возле первого стенда и взял кубок.       — Засосы, Джеймс? А точно ли это дело губ Легран? — спросил Нотт со своей гадкой улыбкой. — Кстати, все никак не было возможности узнать, как тебе наш подарок?       Джеймс сделал вид, что не слышит вопросов.       — Ал, как думаешь, твой брат оценил? — Нотт повернулся к Альбусу. — Столько готовых на все девушек. Сколькими воспользовался, Джеймс?       Джеймса начинало трясти изнутри. Ему было все равно на то, что он говорит в его адрес. Его раздражало обращение к Альбусу, бесило, что он их объединяет в одно целое. Джеймс только сейчас осознавал, насколько сильно на него был обижен все эти годы брат, раз ему общество Нотта было приятнее, чем его.       — Лучше бы себе помог, — не выдержал Джеймс и ответил ему на реплику. — Ни одна девушка в школе тебе никогда не даст. Разве что Паркинсон с внешностью чуть лучше, чем у мопса. Ты хоть раз целовался? У пятикурсников опыта больше, чем у тебя.       — Ооооо Джеймс, — расплылся в улыбке Нотт. — Ты даже не представляешь, какую девочку мне недавно удалось поцеловать. Жаль, не могу перед тобой похвастаться. Боюсь, что тебя это очень разозлит.       — Меня могут разозлить только твои выпады в сторону одной, — оскалился Джеймс, подходя к нему. — С остальными делай, что хочешь. Но если с Пенелопы хоть волос упадет…       — Да не интересует меня твоя Легран, — Нотт покосился на Альбуса, который за весь их разговор даже в их сторону не взглянул, покорно протирая кубки. — Я предпочитаю чистокровных англичанок. Стоун для меня самый лакомый кусочек.       Послышался грохот. Джеймс с Ноттом посмотрели на Альбуса, который уронил половину кубков со стенда, зло смотря на Нотта.       — Репаро, — Джеймс направил палочку на груду хлама, которая вновь собралась в кубки школы.       — А Легран пусть Дэвис занимается, — вновь посмотрел на Джеймса Нотт. — Знаешь, он со мной поделился одной информацией. Если Легран и в этот раз не принесет команде победу, то будет отрабатывать собой.       Джеймс достал палочку, пуская в Нотта заклинание, но тот сумел увернуться. Луч пролетел, задев плечо Ала, из которого пошла кровь.       — Мистер Нотт, — в зал заглянул Сортен. — Я договорился с Филчем. Остаток наказания Вы отработаете у меня.       — Наслаждайся жизнью, пока можешь, Поттер, — шепнул ему Нотт напоследок.       — Прости, я не хотел, — Джеймс подошел к Альбусу, беря в руку его предплечье. — Дай посмотрю.       Луч пролетел, едва коснувшись, поэтому у Альбуса была лишь небольшая царапина. Джеймс умел справляться с такими ранениями, поэтому быстро достал палочку, заживляя плечо и убирая остатки крови с рубашки.       — Ты вообще понимаешь, куда ты себя вогнал? — Джеймс вновь предпринял попытку поговорить с братом.       — Джим, это не твое дело, — огрызнулся Альбус.       — Да ему же на тебя плевать, — пытался достучаться до Альбуса Джеймс. — Ему на всех плевать.       Альбус ничего не ответил. Джеймс тяжело вздохнул, вновь вернувшись к работе. Он думал о Дэвисе и Пенелопе. По словам Николь, Пенелопа прекрасно знала, что её может ждать. И вела себя с Дэвисом очень спокойно. К Джеймсу снова вернулись неприятные мысли, что он ей нужен для того, чтобы забыть бывшего, а потом она уйдёт к Дэвису. Он ее безумно ревновал. Его раздражало, что в добавок ко всему это был Дэвис. Николь права, когтевранец, чтобы отомстить ему за всех уведенных у него девушек, захочет забрать у него самое дорогое. Пенелопу.       — Что за дуэль ты устроил? — поинтересовался Джеймс, вспомнив слова Филча и стараясь отвлечься от дурных мыслей.       — Ты был прав в начале года насчет Джастина, — спустя пару минут ответил Альбус. — Ему только одно надо от девушек.       — Он лез к Лили? — напрягся Джеймс.       — Нет, — покачал головой Альбус. — К другим девочкам, но тоже лез.       — Ты же встречаешься с его сестрой, — вспомнил Джеймс.       — Уже давно нет, — нахмурился Альбус.       Они снова замолчали. Филч пару раз заглядывал и проверял, все ли они делают руками и не сбежали ли.       Спустя еще час в коридоре через открытую дверь они услышали голоса. Джеймс сразу напрягся. Они принадлежали Дэвису и Пенелопе.       — Ловец пуффендуйцев делает обманки, — говорил Дэвис. — Если видишь, что он дергается в какую-то сторону, значит снитча там точно нет. Он умеет резко менять направления. Поэтому либо сама ищи, либо сразу лети в противоположную сторону.        Джеймс удивился. Как раз все было наоборот. Ловец пуффендуйцев никогда не умел обманывать, да ещё ко всему прочему для ловца был довольно неуклюж. Он ей давал специально неверные сведения. И после сегодняшних слов Нотта, Джеймс понимал, зачем.       — Ладно, — ответила Пенелопа.       — И ты знаешь, в случае проигрыша, что тебя ждет, — Дэвис явно растянулся в улыбке.       — Знаю, — также коротко ответила Пенелопа.        Джеймс был поражён услышанным. Она знала, что ждёт её. И все равно собиралась играть. И ничего до сих пор не рассказала ему. Все мысли, которые посетили его час назад в миг вернулись, да ещё и с новой силой. Джеймса посетила безумная мысль. Что, если она не против переспать в Дэвисом?       — Тогда до понедельника, — сказал ей Дэвис, и послышались его шаги.       Джеймс вылетел из зала. Пенелопа стояла прижавшись к стене и закрыв глаза. Джеймс схватил ее за руку и затащил в зал, закрывая дверь.       — Ты ничего не хочешь мне объяснить? — взорвался Джеймс, совершенно не обращая внимания на Альбуса.       — Джеймс, ты о чем? — Пенелопа непонимающе уставилась на него.       — Почему ты скрываешь от меня то, что у тебя происходит с Дэвисом? — кричал Джеймс.       — Ты с ума сошел, — пораженно смотрела на него Пенелопа. — У меня ничего с ним не происходит. Ты же прекрасно знаешь, как много для меня значит квиддич. Слышишь? Квиддич, а не Дэвис. Он капитан команды и все. Дает мне указания на ближайшую игру. Ты тоже так делаешь со своими.       — Да, только я не говорю им, что в случае поражения они будут отрабатывать его у меня в постели, — Джеймс кинул кубок, который все это время держал в руках. — Или тебе после сегодняшней ночи захотелось узнать, умеет ли так Дэвис?       — Джеймс, давай не здесь, — шикнула на него Пенелопа, слегка кивая на Ала.       — Ничего, пусть послушает, — не успокаивался Джеймс. — Дэвис-то тоже ему друг. В одной компании все-таки. Или снова будешь его защищать? Мало было одного разговора, который ни к чему не привел?       — Ал, можешь выйти на пять минут, пожалуйста? — вежливо попросила Пенелопа.       Альбус кивнул и вышел из зала Славы.       — Джеймс, да что с тобой случилось? — Пенелопа спросила, едва за Альбусом закрылась дверь. — Еще с утра все было хорошо.       — Для тебя все хорошо, когда ты мне не рассказываешь, что было в комнате Дэвиса, когда ты пропустила тренировку из-за смерти отца? — Джеймс больше не мог закрывать на эту информацию глаза, особенно после сегодняшней информации от Нотта.       — Откуда ты узнал? — прошептала Пенелопа, виновато опустив глаза.       — Или тебе нравится такое обращение с собой? — спросил Джеймс. — По бывшему своему соскучилась? Тянет к плохим мальчикам? Я для тебя просто способ забыться? Конечно, ты же считаешь Дэвиса симпатичным. А он будет тебя такой считать, когда увидит твое тело?       Эти слова из Джеймса вырвались прежде, чем он успел подумать. Пенелопа сделала шаг назад от него.       — Пенни, прости, я… — Джеймс тут же успокоился, поняв, что он сказал, сделал шаг навстречу ей, но она снова отошла.       — Ты поэтому узнавал, как убрать их? — Пенелопа поджала губы. — Тебе неприятно...       — Нет, все не так, — Джеймс жалел, что рассказал ей обо всем ночью, жалел, что выбрал такой способ отвадить ее от Дэвиса.       В ее синих, таких счастливых еще этой ночью глазах, сейчас Джеймс видел боль и разочарование. Он знал, что ударил ее сейчас по самому больному. По тому, что она с таким трепетом ему доверила.       — Я просто боюсь за тебя, — прошептал Джеймс. — Не хочу, чтобы кто-то еще сделал тебе больно.       — Это сделал ты только что, — она покачала головой, а ее глаза наполнились слезами. — И твои слова и твое недоверие мне сделали намного больнее, чем мой бывший и Дэвис вместе взятые.       Она засунула руку в карман, достала оттуда какой-то маленький кусок пергамента, дала ему и вышла из Зала. Он открыл его.              Люблю тебя больше жизни,       Твой Джеймс              Джеймс достал из своего кармана такой же маленький клочок пергамента.              Люблю тебя больше жизни,       Пенни              Джеймс запрокинул назад голову. Он не понимал, как одной фразой смог испортить все то, что так старательно выстраивал эти несколько месяцев.