Три сердца

«Впервые, когда я ездил галопом на лошади, я заплакал — это было сродни полету, тому, к чему стремится человечество». Том Хиддлстон

Скарлетт терпеть не могла лошадей. Любых расцветок, пород и мастей. Даже пони. Особенно пони. Каждый раз, когда она видела лошадь — её накрывала волна злости и беспомощности, она вспоминала папу и Бонни, которые погибли, сидя в седле. Точнее вылетев из него. Её трясло при виде лошадиных копыт, а поездки в повозках, запряженных лошадьми, стали для неё целым испытанием. Она отворачивалась в окно, чтобы забыться, но  цокот лошадиных копыт воскрешал в её памяти картину, которую она так тщетно старалась забыть. Вот она стоит у окна и смотрит на Бонни, которая садится на маленького пони, вот Бонни просит Ретта поднять планку повыше, и затем звонким голосом кричит «мама смотри», а дальше тишина. Больше никогда она не слышала её голос. В душе Скарлетт всё обрывается и она падает в темноту. Именно поэтому Скарлетт так разозлилась, когда Уилл привёл к её новенькому дому лошадь. — Уилл, что это? Зачем ты привёл это сюда? — вместо приветствия спросила Скарлетт. — Скарлетт, Сьюлин переживает за тебя, как бы тебе не было одиноко, и она попросила меня привести тебе эту лошадку. Ты не сердись, она славная. Может тебе захочется прокатиться, проветрить голову, ну, чтобы выкинуть из головы всякое. — Это какое такое всякое? — Скарлетт до сих пор злилась на Уилла. — Ну, думаю ты и сама понимаешь. Мы ведь переживаем за тебя. Скарлетт охватила ярость. Да как он смеет, приходит сюда, приводит это парнокопытное, от вида которого у Скарлетт начинает дёргаться глаз, а потом напоминает ей о разводе с Реттом. Скарлетт с такой злостью посмотрела на Уилла, что он отпрянул от неё и на безопасном расстоянии произнёс: — Слушай, по-моему, тебе уже лучше, ты ух как разозлилась, а то Сьюлин говорит, что ты стала слишком покладистая. Ан нет, ты сейчас, кажется, меня убить готова, — и Уилл нервно рассмеялся. — Уилл, думаю, сейчас не лучшее время для разговора, — ответила Скарлетт, еле сдерживаясь, чтобы не прогнать Уилла. — Да-да, конечно, я понимаю, — сказал он, отступая назад. — а лошадку я все же оставлю, а то Сьюлин меня с ней на порог не пустит. Ну, э-э-э, до скорого, Скарлетт, — проговорил Уилл и был таков. Скарлетт с презрением посмотрела на лошадь. — Ну и что мне с тобой делать? Кобыла фыркнула в ответ. — Не беспокойся, я тебе тоже не рада, — ответила ей Скарлетт. Когда Скарлетт переехала в свой новый дом, то вместе с ней переехали Мамушка, Присси и Порк. Порк сам выразил горячее желание работать на Скарлетт, Мамушка даже и спрашивать Скарлетт не стала, словно это было само собой разумеющееся. А Присси уже привыкла к белой мисс со своенравным характером, поэтому уходить от своей хозяйки у неё не было желания. Скарлетт позвала Порка, и он вышел из дома, с удивлением глядя на кобылу. — А эта красавица здесь откуда? — спросил Порк. — Подарок от сестрицы, — ответила Скарлетт. — Найди ей место, пожалуйста. Пока я не придумаю, что с ней сделать. — В хлеву можно оборудовать конюшню, мисс. — Я не собираюсь оставлять её здесь, — отрезала Скарлетт и, подобрав юбки, пошла в дом. Дома дети обступили её, не давая пройти. — Мам, эта лошадка будет теперь жить у нас? — спросила Элла. — Нет, — она посмотрела в умоляющие глаза Эллы и Уэйда и смягчилась, — возможно. — Ура! — дети радостно запрыгали по комнате, а затем взялись за руки и закружились в танце. Скарлетт с улыбкой посмотрела на них. «Они такие дружные, это меня радует, хотя я никогда не старалась сделать их друзьями, но эта лошадь… Завтра же прикажу Порку, чтобы отвёл её куда-нибудь, да хоть обратно к Сьюлин. Я её не просила о таком подарке», — подумала Скарлетт. Утром она проснулась и, выйдя к завтраку, обнаружила Порка и детей, которые о чём-то заговорщически шептались. — Так, и что это значит? — спросила Скарлетт. — Мисс, пойдёмте, я покажу вам, как я выполнил ваше указание, — сказал Порк. Скарлетт пошла за ним. Они вышли из дома и пошли по тропинке направо, где находился хлев, в котором держали животных. Там она увидела, что Порк освободил место для лошади, получилось что-то вроде загончика, где стояла молодая кобылка кремового цвета и жевала сено. — По-моему, ей хорошо здесь, — сказал Порк. Скарлетт сверкнула в его сторону своими зелёными глазами и хотела выйти из сарая, но что-то её удержало. Её отец, Джералд О’Хара, страсть как любил ездить верхом. Скарлетт эта любовь к скачкам не передалась, а после смерти отца и Бонни тем более. Но сейчас что-то в ней взывало к этой лошади. В её крови пробудился инстинкт, а Скарлетт была гораздо в большей мере похожа на отца, чем на мать. И она против своей воли подошла к лошади и погладила её по голове. Лошади это понравилось, и она в ответ боднула её головой. Скарлетт улыбнулась.  — Ладно, Порк, я вижу ты постарался, — сказала она. — Мисс, вы не хотите прокатиться на ней? — спросил Порк, с осторожностью, но Скарлетт на этот раз не разозлилась, а ответила: — Хочу, Порк. Скарлетт переоделась в одежду, более подходящую для верховой езды, Порк подготовил лошадь и помог Скарлетт забраться на неё, а затем он напомнил ей самые основные правила управления лошадью. — Порк, я, пожалуй, немного прокачусь, — она похлопала лошадь по боку. — Конечно, мисс. Не уезжайте только далеко. Вы ведь давно не сидели в седле. — Порк, у меня такое чувство, что я не склазила с лошади все эти годы — ответила Скарлетт. Сначала лошадь шла трусцой, но затем Скарлетт пришпорила её и поскакала во весь опор. Она скакала по зелёным полям, ветер развевал её волосы, как паруса, и ей казалось, что она слилась с этим ветром, стала им. Она забыла про всё, боль, страх, чувство вины и сожаления, всё осталось позади, а здесь была только она, Скарлетт, и стремительный ветер. Спустя немного времени, Скарлетт стала ехать медленнее. Её окружало прекрасное поле с цветами маков. Оно словно горело огнём, а красные цветы языками пламени ласкали зеленую траву. Скарлетт слезла с лошади и пошла по этому пожару, ступая легко и аккуратно, чтобы не встать на цветки. Она стояла, зачарованная этой картиной, и думала о папе. «Ты так любил ездить верхом, теперь я понимаю, почему», — подумала она. Затем взгляд Скарлетт упал на лошадку, которая мирно щипала траву. Она подошла и погладила молочную гриву. — Прости меня, что я так враждебно приняла тебя сначала. Лошадь фыркнула в ответ. — Я думаю, мы могли бы подружиться, — и она прислонилась щекой к её гриве, а затем сказала: — Поехали, домой, Жемчужинка. Так, у этой лошади появилось имя, а у Скарлетт новая страсть.