Гарри Поттер и каменная философия

Дракончик был свиреп. Едва вылупившись, он подпалил бороду Хагриду и с наслаждением цапнул его за пальцы. Но увы, силенок у него не хватило, чтобы отгрызть хотя бы один, а жаль, они так были похожи на толстые сардельки… Ковшик цыплячьей крови с бренди только раззадорили его аппетит и ещё больше разозлили. Теперь драконик действительно стал драконом. Оранжевые выпученные глаза юного монстрика неотрывно следили за Хагридом, с анатомической точностью определяя наиболее вкусные части его крупного тела. Например, филейная часть с толстыми окороками. Глядя на широкий хагридов зад, Норберт лишь пускал обильную слюну, бессильно бесясь от того, что не может его съесть прямо сейчас. Эх, сколько тут мяса бегает… Хагрид же, замечая неусыпное внимание к себе, только радовался: какой ласковый малыш, как он любит свою мамочку, вон, буквально пожирает его глазами! Ути-пути, крохотулечка моя!.. И толстые пальцы-сардельки нежно щекочут дракоше горлышко, ловко уворачиваясь от остреньких клычков. Две недели спустя Норберт достиг размеров дога, стал даже крупнее Клыка, пса Хагрида. За эти дни дракончик досконально изучил странное гнездо, в котором ему пришлось родиться. Маму-дракониху Норберт не искал — не знал, что это такое. Так уж сложилось: не видя мать с рождения, драконик не прошел импринтинга-запечатления с особью своего вида и был вынужден учится быть драконом самостоятельно. Благо что это древнее знание было у него в крови. Вот только окружение… оно сбивало малыша с толку. Слепой инстинкт подзуживал его к сражениям с противниками, да вот закавыка, их-то рядом и не было. Маленький Норберт, злобно рыча, лазал по хижине в поисках мифических неприятелей, о которых твердил-талдычил ему инстинкт. Ведь в общем гнезде обыкновенно зреет большая кладка яиц, и драконята с самого рождения охвачены духом соперничества, сражаясь за каждый кусок мяса. А здесь Норберту вообще не с кем было драться, да и незачем, впрочем, потому что бородатая «мамочка» постоянно снабжала его свежей пищей, иногда балуя вкусняшками, которых дикие драконы и не видывали никогда — копчености всякие, соленья-вяленья разные и сладкое подогретое бренди. Да и поведение «мамочки» было очень отличное от исконного драконьего… хотя, не видя явного примера поведения взрослой особи перед глазами, Норберт постепенно утрачивал природную злобу. Ведь Хагрид на каждый драконий укус отвечал радостным воркованием и ласковым поглаживанием, в отличие от настоящей матери, рычащей и кусающей в ответ. Помимо всего прочего у Норберта было имя, то, чего нет ни у одного дикого дракона. А слыша каждый божий день и по нескольку раз повторяемое слово, Норберт научился сопоставлять его с собой. И ещё одна, кхм, пикантная подробность. Температура инкубатора порой влияет на пол зародыша. В дикой среде яйца прогреваются чисто произвольно — как мать согреет, так и будет. Она не следит специально за тем, чтобы родились только мальчики или только девочки, или вовсе равное количество драконят обоего пола. За этим следят заводчики драконьих заповедников, выводя отдельно самочек и самцов. Хагрид об этом не знал, и грел яичко в камине сугубо по наитию, как иные детишки выводят цыплят в самодельных инкубаторах в целях эксперимента и по учебнику. И да простят меня поклонники канона, но благодаря произвольному обогреву и случайно подошедшей температуры Норберт родился мальчиком. Через месяц это был славный молодой дракон размером с лошадь, со спокойным и ровным характером и прекрасно понимающий человеческую речь. Ведь Хагрид постоянно разговаривал с ним и обучал командам, вот дракон и социализировался, став совершенно ручным. И не было здесь той истерики по поводу его нелегального пребывания: ой, надо его спрятать, пока не увидели, надо отдать его в заповедник, надо отпустить на волю и много прочих разных «надо». Прятать Норберта не пришлось, потому что Рон со знанием дела посоветовал Хагриду зарегистрировать своего питомца. Специалисты по контролю магических существ прикопались было к тому, что де драконов нельзя разводить в домашних условиях, но Рон, ехидно улыбаясь, показал заверенное печатью письмо от Чарли Уизли, брата-драконолога, в котором было официально подтвержденное разрешение на содержание одного дракона в качестве школьного экспоната, владельцем которого является лесник, живущий при школе, Рубеус Хагрид. Далее, в том же документе было приложение о характеристике данного экземпляра за подписью Ч. Уизли, свидетельствующее о том, что дракон проверен специалистами драконологами, признан безопасным и адаптированным к людям. На вопрос о месте содержания дракона Хагрид показал пальцем на стену леса и прогудел: — А тама он, на своей территории, с Пушком и Камушком. Они ребята хорошие, присмотрят за Нориком. Поняв, что место обитания дракона — целый Запретный лес, чиновники отстали от лесника. Да ну его к лешему, ещё в чудовищный лес лезть для поимки дикого чудовища… Оставим счастливого Хагрида с его обожаемым питомцем на этой мажорной ноте и перейдем к остальным героям нашей повести. Прежде всего к Гарри. Успешно сдав экзамены, Гарри и его друзья снова пересекли озеро в лодочках, на сей раз теплым и солнечным утром, а не стылой промозглой ночью, и снова, как десять месяцев назад, сели в поезд. С багажом ему с друзьями помогли старшекурсники, ставшие конкретными личностями с именами, а не чем-то абстрактным. На вокзале Смиты, Дурсли и Грейнджеры познакомились и прониклись взаимными симпатиями. Это приятное знакомство они отметили сообща в хорошем ресторане, потом обменялись адресами и телефонами и разъехались по своим городам. И несется с топотом ватага мальчишек в ковбойках и шортиках по задворкам своих домов. Там куда интересней, чем на прямых и чопорных «парадных» улицах, там узкие тропки, заросшие лопухами и терном. Тропки эти, сдавленные с двух сторон глухими заборами, похожи на глубокие ущелья, на дне которых отважных путешественников ожидали всевозможные опасности и приключения. Белая смородина на самом деле — ядовитая цикута, а высокий розовый репейник не что иное, как аконит волчевидный. Эти стрррашные названия придуманы выдумщиком Поттером, и ребята от него просто в восторге — ну кто ещё способен так потрясающе назвать смертельно опасные растения в непроходимых джунглях?! Но тс-с-ссс… кто это там крадется? О, берегитесь, это кокатрис! И внимательно следите за небом, оттуда в любую секунду может спикировать жуткая мунго бонама! Как вы понимаете, Тортик и Поляроид тоже принимали участие во всех мальчишечьих играх, и более того, они понимали, что это действительно игры. Тортик, изображая именно кокатриса, кралась-пряталась-нападала-убегала, шипя на все лады в зависимости от ситуации, в небе царила мунго бонам, зловещей тенью пролетывая над головами или пикируя из засады с визгливым хохотом. И как во всех книжных приключениях, отважных путешественников в их походах сопровождали верные спутники — собаки. Три терьера, Фили и Кили, Тревис Диксон, и бульдог Злыдень. Здесь я вынуждена сделать небольшое отступление, потому что в апреле произошли нехорошие события. Загорелся дом миссис Фигг. Причина пожара установилась быстро, виновницей оказалась сама старуха, не признающая электричество. Вместо нормального освещения бабка жгла свечи. Ну и вот, какие-то из её дурных кошек, разыгравшись, опрокинули канделябр. Прямо на рождественскую высохшую елку, которую Фигг просто поленилась выбросить, отмахиваясь от самой себя, дескать, потом выкину, не мешает же, стоит себе в углу, есть не просит. Ну и достоялась елочка до падения семи свечей на пересушенные ветви. Вспыхнула она почище пороха. За ней — занавески, карниз, окно… а спустя полминуты полыхал весь дом. Пожарный до самого конца остается профессионалом своего дела, даже если он давно на пенсии. Но без экипировки всё же не следует соваться в огонь. Престарелый мистер Биллинг об этом помнил, но дух спасателя был сильнее, и, прибежав от дома номер семь, он тут же организовал спасательные действия, вынес из огня миссис Фигг, потом, слыша её крики: «Лиззи, девочка моя!», бросился снова в горящий дом, думая, что там остался ещё один человек, и напрочь забыв, что миссис Фигг вообще-то живет одна… Лиззи, беременная кошка, спаслась сама, а на мистера Биллинга рухнула балка, придавив и едва не убив, но он был пожарным и знал, как выбраться из подобных ситуаций. Вот только ноги ему знатно переломало, старому спасателю. Приехала дочь мистера Биллинга и на правах опекуна престарелого родителя забрала его в Лондон, где устроила папу в лучшую больницу. Собаку в клинику, разумеется, не разрешили забрать, и мистер Биллинг попросил Дурслей хотя бы на время взять к себе Тревиса Диксона, так как пёс очень дружен с мальчиками и не будет так сильно скучать по нему, живя у знакомых людей. После долгих уговоров и совещаний мистер Биллинг согласился после выписки из больницы переехать к дочери в Йоркшир, и дом номер семь на Тисовой улице решено было продать. Миссис Фигг сунулась было в агентство по недвижимости с целью купить новую жилплощадь, но её вежливо окоротили, сказав, что дом уже продан. А когда и кому, ей не стали сообщать. Пришлось бабульке, не солоно хлебавши, заткнуть жадную варежку и покинуть Суррей, послав Альбуса далеко и надолго. Куда она подалась, мне, честно говоря, не интересно. Была уже середина июля, и первые две недели летних каникул остались позади. Гарри и Дадли, загорелые, как черти, с облезшей кожей на плечах и разбитыми коленками, спустились в столовую. Под ногами сновали три весёлых пёсика, заглядывали в глаза и, казалось, вопрошали — а куда мы сегодня пойдем? А что у нас на завтрак? На завтрак была овсянка. Терьеры были не против и с готовностью окунули усатые морды в свои миски, а вот мальчики загрустили и стали вяло ковыряться в каше. Немного оживились они, когда за окном послышался шум, и к дому напротив подъехал мебельный фургон. Каша была моментально проглочена, и два непоседливых ураганчика унеслись смотреть на работу грузчиков и новых соседей. Новыми соседями оказались Северус и Тобиас Снейпы. К удивлению и некоторому испугу Гарри. Северус, впрочем, тоже опешил, увидев Поттера, и долго не мог поверить, что тот живет именно здесь, вот в этом доме через дорогу… Говорят — случайности не случайны, но здесь, похоже, произошел самый неслучайный случай. Тревис Диксон по привычке залез в свою будку, Северус вопросительно поднял брови, и ему пришлось объяснить, что скотч терьер всю свою долгую жизнь прожил здесь. Рассказали и про хозяина терьера, и про пожар на улице Магнолий, и про отъезд старухи Фигг. При упоминании имени Фигг Северус весело хмыкнул — похоже, сама Судьба выставила вон соглядатая и шпиона Дамбика. Сам Дамбушка тоже был весь в хлопотах этим летом аки пчелка: подыскивал нового преподавателя Защиты, отбрехивался от попечителей, приставших с обновлениями школьного инвентаря. И если многие отстали, махнув рукой, то Люциус Малфой, у которого сын пошел во второй класс и, скорей всего, будет пробоваться в квиддичную команду, отмахиваться не стал, а наперекор директору снабдил слизеринскую команду новыми метлами. Потому что нефиг и пошел ты лесом, старый мудозвон, у меня ребёнок тут учится! А остальные родители что же?.. Ну… не настолько они богаты и смелы, как мистер Малфой. К несчастью, Дамблдор увидел домового эльфа Малфоев, сопровождающего хозяина. Судя по старой и грязной наволочке, домовик достался Малфою совсем недавно и не успел в полной мере пропитаться магией новой семьи. А значит… В седой и далеко не мудрой головушке Дамблдора зажглась гениальная идея. Добби, он же добель, переборный механизм, буквально вчера был пойман садовником в виде гремлина, перерожден и поименован. Так что он не забыл свободы и отчаянно рвался на волю. Этой его слабостью и воспользовался Дамбушка. Заманил Добби в кабинет, угостил сладким чаем, дал часики механические поиграться, а когда домовик расслабился, запел ему в ушки-лопушки о том, что он может получить свободу, если кое-что сделает для него и Гарри Поттера. Расчет оказался верным, Добби страстно обожал легендарного мальчика и сдался Дамблдору с потрохами. Ну, а дальше дело техники. Наивный и неприрученный домовик, вчерашний гремлин, доверчиво рассказал о семейных ценностях Малфоев, о содержимом сейфов в доме и подземельях Гринготтса. Дамблдор умело лавировал между фраз и жонглировал словами, осторожненько выспрашивая все секреты… — А скажи-ка, Добби. Насколько приближен был Малфой к Темному Лорду? — О, довольно близко, директор, сэр! — отвечал Добби, болтая ножками, не достающими до пола. — Настолько близко, что Тот, Кого Нельзя Называть доверил хозяину Люциусу черную тетрадочку. — Какая прелесть! — вкрадчиво заворковал директор. — А где та тетрадочка? — В домашнем сейфе, сэр, за картиной с кораблем. — А Добби может эту тетрадочку достать? — зажурчал Дамбушка. — Зачем? — отвлекся Добби на часики. Дамблдор залился соловьем: — Добби, милый Добби, ты же хочешь на свободу? — при заветном слове «свобода» Добби зачарованно замер, и Дамбуля, убедившись в том, что недоэльф внимательно слушает, продолжил: — Обещаю, меньше, чем через год, ты обретешь её, а тетрадочку ту принеси мне, пожалуйста. Я её осмотрю, а ты потом положишь обратно. Ну как, Добби? Это ведь так просто. Не видя в том ничего плохого, дикий домовик принес тетрадку. Дамблдор осмотрел её и понял, что она не так уж проста. Дневник с заключенными в нем воспоминаниями, вот что это такое… Тем временем пришла заявка на пост учителя от некоего З. Локонса и полстраницы описаний титулов и регалий, список достижений был даже длиннее директорского. Достав Книгу Учета, Дамблдор пролистал её в поисках Локонса, а найдя, долго хохотал — ой, мама Мерлина, это кто там на работу просится?! Отсмеявшись и вытерев счастливые слезы, развеселившийся Дамбушка прикинул, что клоун Златопустик вполне пригоден для его плана. И зная его пристрастия, придумал, что делать с тетрадкой Темного Лорда. Позвав Добби, он сообщил следующее: — Дорогой Добби! Эту тетрадку ты подбросишь какой-нибудь девочке-первокурснице, желательно бедной, у которой всё старенькое и нет ничего нового. Ты ведь сможешь, Добби? Сможешь подкараулить подходящий момент и подкинуть ей тетрадку? — Добби сможет, директор, сэр! В том же июле Дурслям позвонили Грейнджеры и пригласили в Косой переулок за покупками к школе для второго курса, посетовав на дочку, которой УЖЕ не терпелось отправиться за товарами. В Косом переулке к ним присоединился Захар, и ребята, обрадованные встречей, отправились в вояж по странной улочке. Книги оставили напоследок. Подойдя к магазину, друзья, к своему изумлению, увидели огромную толпу у входа, рвавшуюся внутрь. Причиной этому была, очевидно, огромная вывеска на верхнем окне:

Златопуст Локонс подписывает автобиографию «Я — ВОЛШЕБНИК» сегодня с 12.30 до 16.30.

— Мы сейчас увидим самого Локонса, — в восторге пролепетала Гермиона. — Он же написал почти все учебники из нашего списка! Толпа состояла главным образом из женщин среднего возраста. У входа затюканный волшебник без конца повторял: — Спокойнее, леди, спокойнее! Не толкайтесь! Пожалуйста, аккуратней с книгами! Гарри с Захаром и Гермионой протиснулись внутрь. Ну и ну! Очередь тянулась через весь магазин в самый конец, где Локонс подписывал свои книги. Взяв по книжке «Каникулы с каргой», все трое устремились вдоль очереди, поближе к презентационному столу. Великий писатель восседал за столом в окружении собственных портретов. Все они подмигивали и одаривали ослепительными улыбками поклонниц и поклонников. Живой Локонс был в мантии цвета незабудок, в тон голубым глазам. Волшебная шляпа лихо сдвинута на золотистых локонах. Коротышка нервозного вида приплясывал вокруг стола, то и дело щелкая большой фотокамерой, из которой при каждой вспышке валил густой пурпурный дым. — Не мешайся! — рявкнул он на Захара, пятясь назад и наступив ему на ногу. — Не видишь, я снимаю для «Ежедневного пророка». — Тоже мне! — фыркнул Захар, потирая отдавленную ногу другой. Локонс услыхал восклицание. Посмотрел в сторону ребят. И вдруг вскочил с таким видом, как будто в магазине приземлилась летающая тарелка. — Не может быть! Неужели это сам Гарри Поттер! — возликовал он. Возбужденно шепчась, толпа расступилась. Локонс ринулся к мальчику, схватил его за руку, потащил к столу. И толпа разразилась бурными аплодисментами. Позируя перед фотографом, Локонс с силой затряс руку вспыхнувшего до корней волос Гарри. Фотоаппарат щелкал как бешеный, пуская в сторону зрителей густые клубы дыма. — Гарри! Улыбнись шире! — Локонс и сам ослепительно улыбнулся. — Мы с тобой украсим первую полосу! Коротышка закончил снимать, и Локонс выпустил руку мальчика. Разминая занемевшие пальцы, Гарри хотел было присоединиться к своим, но Локонс, схватив его за плечо, не дал сделать и шагу. Притянув Гарри к себе и мановением руки потребовав тишины, он торжественно возвестил: — Леди и джентльмены! Какие незабываемые минуты! Позвольте обратиться к вам с одним маленьким заявлением. Юный Гарри пришел сегодня во «Флориш и Блоттс» купить мою книгу с автографом, но ему не придется тратить деньги. Я дарю ему все мои книги. Зрители снова зааплодировали. — Это еще не все. — Локонс слегка тряхнул Гарри, отчего очки у мальчика сползли на кончик носа. — Знай, Гарри, ты получишь гораздо больше, нежели просто мою книгу «Я — волшебник». Отныне ты и твои друзья получат в свое распоряжение живого меня — волшебника. Да, леди и джентльмены. Я с превеликим удовольствием и гордостью сообщаю вам, что с первого сентября я приглашен занять пост профессора защиты от темных искусств в Школе чародейства и волшебства «Хогвартс»! Зрители устроили Локонсу бурную овацию, а сам Локонс подарил Гарри все свои семь книг, и Гарри наконец обрел свободу. Тем временем в другом конце магазина разгорался скандал. В ограниченном пространстве магазина столкнулись два непримиримых врага. — Ба-а! Кого я вижу! Артур Уизли! Это был мистер Малфой. — Здравствуйте, Люциус, — холодно приветствовал его мистер Уизли. — Слыхал, что у Министерства прибавилось работы. Все эти рейды, знаете ли! Хоть сверхурочные-то вам платят? С этими словами Люциус сунул в котел Джинни руку и среди глянцевых книг Локонса, только что купленных, откопал старый, потрепанный учебник «Руководство по перевоплощению для начинающих». — По-видимому, нет, — вздохнул он. — Стоит ли позорить имя волшебника, если за это даже не платят? Мистер Уизли покраснел. — У нас с вами разные представления о том, что позорит имя волшебника, мистер Малфой, — отрезал он. — Это очевидно, — Малфой перевел серые глаза на родителей Гермионы, которые стояли неподалеку и с интересом взирали на разгорающуюся ссору. — С кем вы якшаетесь! Ниже падать некуда. Мистер Уизли не выдержал. Пнув ногой жалобно звякнувший котел, он ринулся на мистера Малфоя, схватил его за грудки и швырнул на книжную полку. — Я тебе покажу, как обижать моих друзей! — крикнул он, ловя падающие на него тяжеленные книги. — Джентльмены! Пожалуйста, прекратите! — надрывался продавец, стараясь навести порядок. — Чисто сумасшедший дом! А ну валите все отсюда! — громыхнул чей-то голос. Это пришел на подмогу мистер Смит. Он с легкостью преодолел завалы книг и в мгновение ока растащил в стороны сцепившихся драчунов. У мистера Уизли была рассечена губа, а у мистера Малфоя красовался под глазом здоровенный фингал — след от удара толстенной «Энциклопедией поганок». Что ж, неожиданная драка была вполне удобным моментом, в который невидимый Добби ухитрился подбросить тетрадку самой бедной девочке — Джинни Уизли.