Адом хранимая

Давным-давно, когда первые лучи новой звезды, названной Солнцем, окутали земной мир, созданный кровями двух братьев, смешанными в реках, морях и океанах, разлившихся по суше, вышитой из плоти божественной, первому человеку был послан Он — Хранитель. Ангельские крылья укрывали его от природного гнева, нимб освещал ему путь, а слова, складывавшиеся в молитвы, учили его. Так и начались сказы о добре, зле, Лике Всеобъемлющем и его помощи, Восьмерых Святых.

— Этому учат детей в детских садах и начальных школах, — мужчина немного напряженно выдохнул дым. Никотиновое облако слегка подрагивало, подражая его губам. Ник потушил сигарету о стеклянное дно пепельницы и без единой капли понимания взглянул на собеседницу. — В чём, собственно, дело? Странно, что ты начинаешь наш диалог с сжатой выжимки первой главы «Небесного Завета».       Линни вздохнула и склонила голову вниз. Тихо играющие откуда-то со стороны переливы джазовой музыки отвлекали от последних тихо жужжавших в голове мыслей, так, что внутри её черепной коробки оставалась полная звенящая пустота. День рождения, прошедший в баре наедине с другом, — исключая факт двадцати одного пропущенного от матери с самого утра и без всякого удовольствия проведённый диалог с её архангелом в обеденное время, — и бокалом хорошего дорогого алкоголя вполне её устраивал, как один из многих не особо важных для девушки праздников. Ей исполнилось двадцать три — ровно двадцать три года она провела без ощущения радости и тяги к жизни. И сейчас, даже если зарождение такового желания появлялось на свет, всё, что её окружало, стремилось побыстрее их втоптать обратно в землю. — Они сегодня пытались посадить несчастного винодела за то, что хранитель у него — демон. Всемогущий, ну неужели пережитки каменного века не искоренились в нынешнее время? Я бы сделала скидку на… — она помедлила, раздраженно болтая алкоголь в стакане. — На оскорбление чувств верующих. Только обвиняющий атеист. И из-за него и бутылки забродившего эля я просидела в зале заседаний чертовых пять часов! Пять, чтоб Дьявол его побрал! — Более шести религиозных упоминаний за вечер я не выдержу, Ли, — молодой человек взглянул в охристые глаза подруги с немой мольбой завершить разговор о работе и небесах. — Я тебе, вообще-то, цветы принёс. Ты должна слагать оды их великолепию и вести со мной дискуссию по поводу их превосходного свежего аромата. А ты пьёшь. Совсем на британку не похожа.       Ньюман недовольно сморщила нос, запивая горечь кинутых другом слов виски. Всё отрочество, юность и малую часть молодости девушка провела не под защитой хранителей, которые, к её счастью, до сих пор не явились на этот свет, а под опекой её ненаглядной родительницы, переходившей все собственноручно выстроенные девушкой границы, находившей в своём младшем ребёнке чуть ли не центр всего мироздания. Разумеется, когда Линни стала более взрослой, — она была готова поспорить, что достаточная мудрость, сравни тем буддистам в Гималаях, осветила её голову ещё лет этак в восемь, — она начала понимать, что вся её жизнь — сплошные запреты, и существование в таком положении было для неё крайне тяжёлым. Глоток необходимой свободы, данный молодому адвокату, как дар небесный, и позволивший наконец вдохнуть полной грудью, снизошёл, к сожалению, не раньше переезда из отчего дома и окончания университета, но девушка, честно говоря, не особо была расстроена поздним подарком и скорее чувствовала некоторое равнодушие. Блондинка поправила волосы и вперилась взглядом в пялящегося на неё друга, устало хмыкнув. Казалось, теперь она вольна делать абсолютно всё, что ей вздумается или заблагорассудится. Только ей-то и не хотелось ничего. — Поэтому я и говорю на Уэльше, — она склонила голову и растянулась в хитрой, но довольно грубой улыбке, — начнём с того, что ты опоздал, Никлаус, — молодой человек выпрямился. Он с первого момента их общения невзлюбил то, как она обращалась к нему по его полному имени. Это сулило длинный монолог, полный причитаний и нравоучений. — Помимо этого, я два часа назад вышла из здания суда, где провела практически полдня, препираясь с судьёй, при этом попутно пытаясь заткнуть своих подопечных. И заключительный аргумент — у меня сегодня День рождения. Ты думаешь, у меня есть силы вести с тобой высокопарный диалог?       Хэмптон поёрзал на высоком барном стуле. Её обстоятельность и неумение расслабиться он тоже не любил. — И ты серьёзно думаешь, что англичане говорят именно о таком? — Я всего лишь предположил, — он закатил глаза и жестом попросил бармена налить.       Пожалуй, единственное, что доставляло девушке неподдельные удовольствие и радость в сегодняшнем дне, — то, что Никлаус знал её достаточно, чтобы понимать, когда не стоит занимать её бессмысленной болтовнёй. Именно на этом они и сошлись, когда стали называть себя друзьями: обоим нравилась тишина и возможность не произносить абсолютно ничего, особенно когда все предыдущие сутки были проведены за беседами и переговорами. Тема работы тоже имела для них определённые ограничения. К несчастью них двоих, повседневная жизнь была переполнена нудными юридическими обязанностями, и поэтому в неформальных встречах, когда на них не висели ярлыки «адвокат» и «нотариус», они предпочитали перекинуться парой фраз в самом начале, дабы последующий диалог не был омрачён бренностью их жизней. К тому же, Линни не находила ничего увлекательного в очередном выигранном деле, особенно учитывая то, насколько легко они ей давались. Возможно, это можно было списать на её безграничный талант и обширные связи в органах, которые имели возможность помочь ей создать неоспоримый компромат на обвиняющего, однако девушка не имела совершенно никакого желания даже думать об этом. После выходных её ожидал очередной рабочий день, ничем не отличающийся от предыдущих, поэтому она предпочла опрокинуть в себя стакан, поговорить о действительно насущном со своим бывшим одногруппником и лечь спать строго по её расписанию, в двенадцать ночи. Время поджимало. Ньюман, поглядев на наручные часы и оценив ситуацию, осушила бокал и два раза щелкнула, подав сигнал бармену о повторном заказе. Хэмптон ухмыльнулся, не зная, стоило ли девушку оповещать о новостях, которые в девяносто процентов вероятности разочаровали бы её, или было бы лучше просто промолчать, надеясь на то, что собеседница вбросит интересующую её мысль и разовьёт из этого беседу, укладывающуюся ровно во временные рамки их встречи. Молодой человек ещё раз посмотрел за спину подруги, словно убеждаясь в том, что его не самое хорошее зрение не стало его подводить в неподходящий момент и ему не показалось, и, взглянув на спутницу, пододвинул к ней её подарок. — Ты просила у меня коллекционное издание Хаксли, но я подумал, что этого будет недостаточно, поэтому добавил кое-что ещё.       Девушка с недоверием и некоторой скованностью в движениях приняла запечатанную книгу в подарочную упаковку и, с всей присущей ей аккуратностью сняв крафтовую бумагу, пролистала большой том сочинений, вдыхая умиротворяющий запах недавно пропечатанных страниц. На барную стойку выпал небольшой конверт, белый, с маленькой восковой печатью, крепко державшей засушенный бутон лилии. С недоумением или даже подозрением взглянув на друга, блондинка раскрыла плотный свёрток и достала из него билет на концерт любимой группы. В её глазах пробежала едва заметная искра, и Ньюман, не скрывая переживания, попыталась улыбнуться. Безусловно, она была крайне рада такому дорогому её сердцу, — да и в денежном эквиваленте, — подарку, но её сразу же окутали сомнения и гигантский страх. — Ник, я не могу принять его, — девушка развернулась к другу и виновато посмотрела ему в глаза. — Мне очень приятно, что ты помнишь о таких мелочах, но я не могу. Это дорого, ты и так потратился на книгу, да и как я пойду туда одна? Тем более на танцпол. Ник…       Мужчина прикоснулся к её подбородку, заставив поднять голову и замолчать. — Он через три недели, как раз в твой выходной. И мой. Я пойду туда с тобой, — он улыбнулся. Хэмптон был ходячим пособием, как обращаться с Линни. Все его слова врезались ровно в сердце девушки, заставляя её смягчиться и расслабиться. — А отказы не принимаются. У тебя День рождения. Позволь хоть сегодня тебя порадовать.       Линни действительно размякла от его пламенной речи, в особенности от заключительной фразы. Никлаус, его поступки и поведение с ней время от времени заставляли девушку задуматься, правильно ли она сделала, когда после того, как в очередной раз проснулась в его постели, приняла решение, что серьёзные отношения ей не нужны. Он вёл себя рядом с ней как истинный джентльмен, — хотя, возможно, только она видела его таким благодаря довольно длительному знакомству и тому, что была его женской копией.       Время неохотно шло вперёд. За словом слово, за стаканом стакан, за мягкими широкими улыбками — громкий, весёлый и заразительный смех. Девушка наслаждалась обществом старого друга из университета, и тема их недавно оконченной учёбы тоже была затронута. Уловив сочувственный взгляд Хэмптона, блондинка отмахнулась, подумав, что заочное обучение в магистратуре не так уж и плохо. Вероятно, из-за её тяги к постоянному получению новых знаний, — которая спешно угасала в ней с каждым проведённым днём в здании суда, — спрос на её услуги рос поминутно. За двадцать три года её жизни она успела выиграть почти сорок семь дел, включая работу под именем неофициального учреждения её семьи. Переведя разговор в совершенно другое русло, далёкое от чего-то заумного и нудного, Линни игриво улыбнулась, поинтересовавшись у Никлауса о победах и великих свершениях на фронте его личной жизни. О себе она сказала в нескольких словах: «ничего нового», и стала жадно внимать монологу мужчины, который повествовал о наивных девчушках, тянувшихся к образу холодного, неприступного и загадочного молодого человека. Ньюман с искренним интересом наблюдала за сменой эмоций на лице собеседника и иногда в нужные моменты посмеивалась и уточняла детали. Когда Хэмптон стал сильно повышать голос, да так, что ему пришлось смочить горло горячительным напитком, девушка осмотрелась вокруг: в позднее время бар кишел такими же, как они, работягами, нашедшими время вырваться из рутинных дел и хотя бы немного отдохнуть. Такая атмосфера ей нравилась, но одновременно настораживала. Года, проведённые в большом поместье семейства Ньюман, — чересчур большом для четырёх родственников и пяти человек из прислуги, — когда холодные, безжизненные стены давили на неё серостью и отчуждённостью, тугой болью отозвались где-то в макушке, и на мгновение девушка почувствовала себя неуютно в маленьком светлом помещении. Непривычно. Помотав головой, отгоняя лишние мысли, Линни похлопала друга по плечу, радуясь, что в личной жизни Никлауса всё так же стабильно нестабильно, — хоть какое-то разнообразие. Она заметила, что он часто смотрел за неё, куда-то назад, — девушка практически чувствовала, как устремлённый в сторону окна взгляд проходил по краю её уха и слегка задевал волосы, — но решила не придавать этому значения. Умело перехватив инициативу, она завела беседу о ремонте в квартире и о том, что не знала, как будет брать Милтона на выходные. Это, наверное, вредно для её маленького племянника — дышать бетонной пылью и возиться в краске для стен. Продолжая делиться переживаниями и всё так же монотонно болтая стакан, наблюдая, как кружится лёд, девушка смутилась, что не услышала ни одного едкого комментария со стороны друга. Отпив из бокала, блондинка боковым зрением увидела, что Хэмптон мнётся, словно не решаясь ей о чём-то сказать. Изогнув бровь в немом вопросе, она посмотрела на Хэмптона, выжидая, что её пристальный, давящий взгляд сможет выдавить из него хоть что-то. — Как думаешь, тебе попадётся ангел или демон? — Не ты ли мне парой часов ранее говорил, что больше не хочешь затрагивать религию? — А как её не затрагивать, если она касается всех?       Девушка глубоко вздохнула, отдавая должное, что собеседник был как никогда прав. — Думаю, ангел, если не архангел, — устало и несколько раздражённо пожав плечами, Линни вспомнила лик отца. — Если, конечно, папочка намолил. Во всяком случае, я копия матери, так что сомневаться не приходится.       Она снова покачала бокал, с десять секунд всматриваясь в плескавшийся на стеклянные стенки виски, и медленно переключила внимание на Никлауса. — Всемогущего ради, куда ты так пялишься? — не дождавшись ответа, блондинка развернулась и посмотрела туда, где мгновением ранее мужчина прожигал взгляд. И лучше бы она этого не делала.       Перехватив взгляд внимательных золотых глаз, молодой человек чуть выпрямился и улыбнулся ей, едва заметно. Линни не отдала бы ему даже капли своего времени, будучи уверенной, что он просто с ней флиртовал и жаждал познакомиться, как делали многие в разных барах страны, и списала бы острый интерес Хэмптона на то, что он пытается её защитить и, возможно, несколько ревнует, если бы не рога. Два небольших чёрных рога. Прямо из головы. И Ньюман была уверена, что это — не муляж. Мужчина, поняв, что девушка слишком долго его рассматривает, при этом не получив должных объяснений, взял свой бокал и двинулся к ней. Он был наспех предупреждён Архангелом и Мару, что хранимая не испытывает особых положительных чувств к заложенной из древности небесной системе, но чтобы она нахмурилась, практически разозлилась, и встала в боевую стойку — к такому демон готов не был. Несмело ступая к подопечной и растеряв былой настрой на приятное знакомство, мужчина опустил руки и пытался выдавить из себя подобие доброжелательной улыбки, больше походившей на злорадствующую ухмылку. — Линни Виллиа Ньюман? — Да. Быть может, Вам нужен он? — скрытая под явной агрессией надежда послышалась в её голосе, и девушка немного развернулась, чтобы хранителю было лучше видно опешившего от поворота событий молодого человека. — Никлаус? Нет? — Нет, меня назначили для Вас, — демон немного помедлил перед ответом, засомневавшись под напором блондинки. Мужчина с некоторым сожалением взглянул на хранимую: он успел наспех прочесть её так называемое досье, отмечая, что лишняя забота ей была не в радость, и морально подготовить себя к трудному выстраиванию взаимоотношений. — Меня зовут Десмонд, всегда к Вашим услугам. Прошу прощения, что не вовремя побеспокоил. Думаю, Вы знаете, как меня вызвать.       Он замешкался. — Поздравляю с двадцатитрёхлетием, — протараторил темноволосый и поспешил ретироваться из бара, оставив на стойке несколько фунтов, прижав их стаканом с недопитым бурбоном.       Как только мужчина покинул заведение, Ньюман нервно хихикнула. А потом ещё раз. И ещё — пока сжатые смешки не вылились в надрывный истерический хохот. Хэмптон посмотрел на подругу, ненароком выдавив из себя крайне кривую ухмылку. — Что же я матери скажу? — сумев успокоиться, девушка схватилась за голову, сдавливая виски. На смену агрессии и едва ощутимому шоку пришли страх и безысходность. — Она же мне скандал устроит, будто бы хранителя я выбрала сама. Демон! Он же теперь везде будет за мной ходить. — Ты можешь не говорить ей об этом первое время, — он мягко погладил её по спине, силясь успокоить бушующие эмоции внутри неё. — А хранитель не равно опека. Скорее, забота. Он ведь ушёл, чтобы ты не переживала. Наверное, ему дали волю.       Девушка не нашла в себе сил, чтобы спорить. Она склонила голову, спрятав лицо в ладонях, и словно физически ощущала сочувствующий взгляд друга. — Уже одиннадцатый час, — Никлаус нарушил на время повисшую тишину, заботясь о том, чтобы подруга легла спать согласно её привычному расписанию. — Отвезти тебя домой? Я вызову нам такси. — Нет, — Ньюман решительно выпрямилась и, словно за время, пока она прислушивалась к тому, как быстро стучало её взволнованное сердце, что-то придумала. — У тебя есть важные дела завтра? Встречи, заседания, свидание?       Получив отрицательный ответ, она спешно встала и схватила в руки подаренный другом букет белых лилий. — Тогда мы сегодня напьёмся. Едем в клуб.