Отражение

Чонгук чувствовал, что не может больше сдерживаться. Находиться в таком положении с настолько шикарным омегой было довольно тяжело и опасно. Брюнет резко перевернул Кима на спину и навис над ним сверху, наклоняясь и почти касаясь его лица. — Тэхён, я сейчас нахожусь в шаге от того, чтобы просто взять и трахнуть тебя, поэтому… Не говори того, в чём ты не уверен. — Я уверен на все сто, Чонгук, — сказал осмелевший Ким, облизывая пересохшие губы. — Издеваешься? — Нисколько. — Я серьезно. Я же реально тебя сейчас возьму. — Бери. Чон внимательно оглядел Тэхёна. Он так беззащитно, но в то же время дико сексуально и провокационно лежал под ним. Это покрасневшее лицо, серебристые волосы, рассыпавшиеся на подушке, полуприкрытые пушистые ресницы, губы, с чёртовой родинкой прямо на контуре… Всё было слишком идеально в младшем, слишком правильно и привлекательно. — Я за себя не ручаюсь, Тэхён, — практически прорычал Чон, — пожалуйста, следи за словами. — Ты так хотел секса со мной, а теперь сливаешься? — Усмехнулся омега, одурманенный алкоголем, запахом Чонгука да и, впрочем, всей сложившейся ситуацией. — Чёрт… — Брюнет набросился на губы мальчишки, терзая и кусая их так сильно, что Тэ начал громко стонать в поцелуй и выгибаться в немом крике. Внезапно Чонгук остановился и серьезно посмотрел на Кима. — Чего ты? — Нетерпеливо спросил Тэхён. — А ты не понимаешь? Я правда могу трахнуть тебя сейчас, но мы оба потом будем сильно жалеть об этом. Вернее… Да, я делал намеки, постоянно говорил, что хочу тебя, но… Конечно, это правда, мои чувства и желание очень сильны, но сейчас я понял, что это безумие. Я то ещё ладно, но ты? Ты — омега, маленький, к тому же девственник, а ещё, по несчастному совместительству, мой младший брат. Наверное, ты не должен делать это со мной… — Нет, — зажмурился Тэхён, — не говори так. Ему сейчас было крайне тяжело. Так и хотелось сказать Чону жестокую правду, которую он узнал. Даже его губы сделали несколько немых попыток раскрыть тайну, но он тут же останавливал себя, потому что не мог. Он считал полнейшей несправедливостью самому рассказать об этом старшему, ведь Тэ даже не знает никаких причин и деталей произошедшего. Как он может это обосновать? Какое он имеет на это право, не зная совершенно ничего? — Но это гребанная правда, Тэхён, — сказал Чонгук, сильно прикусив нижнюю губу. Сейчас ему было невероятно сложно. Казалось, то, что он так давно хотел — уже было у него в кармане. А если быть точным, прямо сейчас лежало под ним, такое красивое и соблазнительное. Однако в какой-то момент внутри альфы зародилось чувство тревоги, потому что сейчас он в полной мере осознал серьёзность и опасность всей ситуации. Как он может трахнуть собственного брата? А если тот вообще забеременеет? Нет, разумеется, Чон знал о методах контрацепции, просто дикая паранойя и внезапно начавшееся «а мало ли, а вдруг?!» полностью охватили его разум. — Так что, давай прекращай… Именно сейчас, я понял, что мы зашли слишком далеко. Поцелуи и ласки — ещё ничего, но… Решиться на такой ответственный шаг… Тебе же потом будет хуже. Я за тебя переживаю, потому что у тебя ещё только все впереди. Я не могу этого сделать, прости, — с этими словами Гук встал с кровати и, не смотря на Тэхёна, направился к двери. Он специально не стал пересекаться с ним взглядом, чтобы не чувствовать себя ещё хуже, ведь им обоим сейчас было больно. Чонгук сделал это через силу, так как готов был наброситься на омегу сию же секунду. Как только Тэ остался в комнате один, он тут же разрыдался. Он осознавал, что Чонгук прав, но в то же время было обидно, потому что даже когда Ким узнал, что они не братья, у них все равно ничего не вышло. Сегодня Тэхён ощутил то самое заветное желание секса, про которое читал в соцсетях и слышал от продвинутых одноклассников. Однако если в тот раз Ким обломал Чона, то сейчас было все с точностью наоборот, и теперь уже Тэ остался ни с чем. — Припомнил, всё ж таки… — Сквозь всхлипы прошептал Тэхён. Омега понимал, что ситуация превращается в нечто более серьёзное и медлить больше нельзя. Он не мог так просто находиться рядом с Чонгуком и молчать, скрывать от него правду. Это было невыносимо, так как приходилось притворяться, что всё нормально. Но после слов Чонгука и их очередной неудачной попытки заняться сексом, это становилось практически невозможно, так и хотелось рассказать ему услышанное. Тэ вскочил и тихонько выбежал из комнаты. Он слегка прошёлся по квартире и по звуку воды из ванной понял, что альфа принимает душ. Тэхён вздохнул и решил, что другого выхода у него всё равно нет. Мальчишка не хотел сейчас сталкиваться с Чоном, поэтому незаметно оделся и выбежал на улицу. Стояла уже ночь, а на душе было паршиво. Ким вызвал такси и решил, что он сейчас же выяснит, что происходит на самом деле. *** Когда Тэхён оказался дома, он почти сразу же столкнулся с Лией. Поскольку омега всё же немного плакал в машине, то следы от слёз ещё оставались на его щёках, поэтому он сразу же вытер их рукавом кофты. — Ты что так поздно? — Подозрительно спросила женщина, оглядывая заплаканное личико Тэ. — Случайно, — пожал плечами сероволосый, — а… Где отец? — Тоже вернулся недавно. Не надоедай ему, у него и так работы выше головы в последнее время, — сказала Лия и пошла наверх, оставляя за собой лишь приятный аромат дорогих духов. Тэхён проводил ее взглядом и вздохнул. «Хватит быть тряпкой, соберись», — подумал про себя омега, вспоминая слегка обеспокоенное и любопытное лицо таксиста, который с интересом разглядывал заплаканного мальчишку. Тэ понимал, что, возможно, делает только хуже, так как он даже не предупредил Чонгука о том, что уехал, но просто Ким был почти на сто процентов уверен, что тогда бы альфа не отпустил его. А находиться рядом с ним и вновь врать тому прямо в глаза — не было сил. Он слишком сильно любил Чонгука и сегодня лишь в очередной раз убедился в этом. Поэтому сейчас Тэхён должен был окончательно разобраться в этой ситуации. Он решительно направился к отцу. — Привет, — Тэ заглянул в приоткрытую дверь кабинета, — можно? — Оу… Да, проходи, — кивнул Соджун, устало улыбаясь, — уже так поздно. Ты что ли с улицы? — Ага… — Протянул Ким, неловко присаживаясь на мягкий стул напротив альфы, — слушай, я… Эм, как считаешь, господин Хансон — хороший человек? — Конечно, а что? — А у него есть семья? Дети? Отец слегка задумался, а затем откинулся на спинку своего кресла. — А что такое? Почему тебя это интересует? — Нет, ответь, как есть, — твёрдым голосом сказал Тэ, и отец даже удивился такому серьезному настрою своего мягкого и послушного сына, который обычно ластился к нему как котёнок. — Хм, ну, можно и так сказать. — Он состоит в браке? — Нет, — Соджун начинал слегка нервничать, так и не понимая, чего от него хочет Тэхён. — А что насчёт детей? — Тэ, это его личная жизнь, с чего вдруг ты решил это спросить? — Немного строго сказал Соджун, укоризненно смотря на Тэ. — Мм… — Ким немного смутился и отвёл взгляд, — я слышал кое-что. — О чём речь? — Отец оставался так спокоен снаружи, что Тэ даже подумал, что, возможно, разговор Лии ему только послышался. — Господин Хансон — папа Чонгука? – Напрямую выпалил омега. Соджун удивлённо оглядел Кима, а затем потянулся к стакану воды, поперхнувшись. — С чего ты это взял? — Спокойно спросил мужчина, сделав пару глотков. — Просто скажи, — процедил Тэхён, который уже начинал терять терпение. — Не разговаривай в таком тоне. Ким вздохнул и закрыл глаза. Немного подумав, он произнёс: — Так, получается, это правда? — Тэхён, откуда ты взял эту чушь? — Почему вы скрывали это от него? Кто ты Чонгуку, и почему Хансон бросил его? — Тэ повысил голос, судорожно смотря на отца, — говори правду! Альфа был удивлён такому повороту событий. От Тэхёна слышать подобное было очень непривычно. Спустя пару секунд мужчина сказал: — А он знает? — Тихо спросил Соджун, смотря в одну точку на столе. — Пока нет. — А как давно знаешь ты? — Всего лишь с утра. Но это неважно. Объясни, что происходит? — Хм, Тэхён… Это достаточно сложная тема для разговора. Уже поздно, завтра рабочий день… — Или ты рассказываешь прямо сейчас, или я всё расскажу Чонгуку, — поставил ультиматум Тэ, сам удивляясь своей наглости и дерзости. Наверное, это остатки выпитого алкоголя говорили за него в этот момент. Соджун ещё помолчал какое-то время, а затем встал, подошёл к стеклянному шкафу, и достал оттуда виски. Ким даже немного удивился, так как никогда не видел, чтобы отец пил, потому что тот вёл здоровый образ жизни, активно занимался спортом и не имел вредных привычек. Неужели всё настолько серьезно? — Знаешь, Чонгуку давно следовало бы сказать об этом. Но это не было острой необходимостью до того, как Хансон не изъявил желание это сделать. Он готовился всё это время и хотел поговорить с ним на днях. Буквально в выходные. Отец замолчал и выпил алкоголь, в то время как Тэхён терпеливо ждал и внимательно слушал каждое слово. — Так вот… Вообще-то это довольно странно, что мне приходится говорить об этом сейчас, в такой обстановке. По сути, я должен рассказывать это Чонгуку, но… Раз ты спрашиваешь, то, вероятно, тоже имеешь право знать. — Мы — не братья? — Спросил напрямую Тэ, впиваясь ногтями себе в руку и ожидая услышать хоть какой-то более менее внятный ответ. — Нет. — Совсем? Ни по одной линии? — Между вами вообще нет никакого родства, — коротко заявил Соджун, — как и между мной и Чонгуком. — А я точно твой сын? Или тоже приемный? — Настороженно спросил Тэхён довольно глупую, но очень волновавшую его вещь. — Боже упаси, Тэ. Конечно, ты мой ребёнок. И я до сих пор безмерно рад, что вернул тебя. Омега слегка улыбнулся, так как не мог сдержать это чувство. Он действительно боялся, что тоже окажется неродным сыном, ведь отец действительно очень нравился ему. — Но как же тогда так произошло? — Наконец задал вопрос Ким, — и где, кстати, второй родитель Чонгука? Соджун поджал губы и вздохнул, решив выпить ещё пару глотков виски перед тем, как начать говорить. — В общем. Чёрт, так странно рассказывать об этом… Но, пожалуй, я просто начну. В молодости у меня был очень хороший, даже лучший друг. Его звали Чанёль. Мы вместе учились в школе, затем дружили в студенческие годы… Знаешь, он был невероятным человеком: активным, общительным, постоянно помогал и поддерживал меня. Но к тому же он был очень упёртым, уверенным в себе, и если он чего-то хотел, то всегда добивался этого. «Прямо как Чонгук», — пронеслось в голове у Кима. — Так вот… Много ещё можно говорить про него, однако не в этом суть. Однажды Чанёль полюбил одного омегу, причём очень сильно. Он буквально носил того на руках и готов был отдать за него свою жизнь. Ну, как ты уже догадался, этим омегой был Хансон. — Папа Чонгука? — Да, — спустя несколько секунд ответил мужчина, — Чанёль с Хансоном долго встречались, у них были идеальные отношения, я тоже был безумно рад за них. Однако потом, по чистой случайности, Хансон забеременел. Тогда они оба ещё были молоды и неопытны, не готовыми стать родителями. — Но стали ведь? Этим ребёнком был Чонгук? — Как видишь. — И что дальше? — Ну, Чанёль всё же мой ровесник, поэтому он был старше Хансона и в 26 лет уже полностью осознавал происходящее, поэтому принял факт скорого родительства, несмотря на отсутствие опыта в этом деле. В отличии от Хансона, который на тот момент был совсем молодым мальчиком, ему же было… Прямо как тебе, всего 18 лет. — Он что, собирался сделать аборт? — С ужасом спросил Тэ, представляя, что Чонгука тогда бы, возможно, вообще не существовало. От этих мыслей становилось дурно. — Не совсем, — кивнул Соджун, — Хансон просто не особо хотел рожать, но Чанёль настоял на родах, обещал поддерживать и справляться со всеми трудностями, поэтому тот согласился. Для моего друга эта беременность тоже была внезапной, однако он был категорически против аборта, готовясь воспитывать ребёнка, которого, между прочим, потом очень ждал и был рад этому событию. — И что же тогда случилось? — Грустно спросил Тэхён, нутром чуя что-то неладное в этой истории. — Понимаешь, Чанёль был творческим человеком. Он активно занимался музыкой, пел и даже выступал на сцене. — Ого, — протянул Ким, сразу же вспоминая прекрасный голос Чонгука, — он был певцом? — Ну… Он не был так известен, но очень хотел собирать огромные залы, делиться с людьми своей музыкой. Ему нравилось выступать, он буквально жил на сцене, полностью отдаваясь своему творчеству, — улыбнулся Соджун, вспоминая былые времена, — в такие моменты Чанёль был особенно счастлив. Поначалу его карьера не двигалась с места, о нем знало не так много народу, но со временем он приобрёл некую известность в местных кругах. Затем его нашёл один востребованный в то время продюсер, который обещал сделать из Чанёля звезду. И знаешь, у них бы это получилось, его голос действительно был шикарный, у него было большое будущее. — Мне не нравится, что ты говоришь в прошедшем времени, — Тэхён грустно посмотрел на отца, который полностью отдался воспоминаниям. — Увы, Тэ, не всё бывает так, как мы хотим. На тот момент у них не было много денег, Хансон — всего лишь беременный омега в свои 18 лет, поэтому моему другу пришлось самостоятельно тащить всё на себе и зарабатывать средства. Когда Хансон был почти на последних сроках беременности, Чанёль сильно заболел, проблемы с лёгкими. Но даже несмотря на это, он продолжал работать не покладая рук, хотя все врачи говорили ему успокоиться и начать нормальное лечение. Но он никого не слушал и всё равно делал по-своему… Упрямый, — Соджун горько усмехнулся, — Чанёль был буквально помешан на музыке. Заболев, он начал работать в разы больше, стараясь успеть всё до родов: выступал везде, где только можно, не спал сутками, писал песни, исполнял их за копейки, в общем делал всё, чтобы обеспечить себя и своего омегу в такой важный период их жизни. Но… — отец поднял голову вверх и тяжело вздохнул, — понимаешь, так бывает. Из-за напряженного графика и бешеной работы Чанёль совсем слёг. Но даже тогда он продолжал что-то делать, из последних сил выступал, пел в каких-то клубах и ресторанах… Знаешь, если раньше он горел ярким светом на сцене, а его глаза светились, то теперь… Он утратил этот живой огонёк и азарт в глазах. Написанные им песни с каждым разом становились всё меланхоличнее, даже публика замечала, что Чанёль утратил свою прежнюю заряжающую энергию. Однако мало кто знал, что тогда он уже был слишком сильно болен. Отец остановился и налил себе ещё виски. Тэ понимающе кивнул, начиная нервничать ещё больше, так как чувствовал, что они подошли к завершающей части. — Так вот… — Протянул Соджун, — тот продюсер, также заметив упадническое состояние Чанёля, грубо говоря, просто слился, оставляя того ни с чем. А им и вправду нужны были деньги, их практически выселяли из квартиры, а ещё кредиты и некоторые долги. Но Тэхён… Я такой идиот. В тот момент меня не было в Корее, тогда я полгода жил в Венгрии и лишь косвенно мог поддерживать Чанёля. Я знал, что их положение не такое радужное, как хотелось бы, но я совсем не представлял, как обстоят дела на самом деле. Чанёль до последнего скрывал свою болезнь, даже от меня. Конечно, мы общались по телефону, переписывались по почте… Это сейчас вы можете в одну секунду связаться друг с другом по видеозвонку или что-то вроде того, но тогда технический прогресс ещё не дошёл до такого, поэтому всё, что я мог — это читать его письма, в которых он говорил, что у них всё более менее в порядке, и звонить по телефону, где он также делал вид, что всё хорошо. Иногда я слышал в его голосе какие-то чужие, несвойственные ему нотки грусти, отчаянности, безумной усталости, но… Я даже не представлял, что всё настолько плохо. Буквально в конце Чанёль решился рассказать мне правду, когда был совсем плох и уже лежал в больнице. Это пришлось как раз на то время, когда Хансон должен был вот-вот родить. Когда его заранее забрали на роды, почти в этот же момент случилось очень серьёзное обострение у Чанёля, поэтому его тоже положили в больницу, но он скрыл это от любимого, не решаясь тревожить того перед родами. Узнав обо всём, я сразу же вылетел в Корею, однако когда прилетел, то застал друга уже в очень плохом состоянии. Врачи говорили, что Чанёль сильно усугубил свою ситуацию, потому что совершенно не соблюдал рекомендации докторов и не лечился должным образом. Возможно, всё могло бы быть иначе, но… В общем, затем Хансон родил. Да, это был здоровый малыш, альфа, причём достаточно крупный и, ты не представляешь, даже в младенчестве точь-в-точь похожий на Чанёля. Конечно, об этом было рановато судить на тот момент, но эти большие круглые глаза говорили сами за себя. Чонгук действительно копия своего отца… — Соджун грустно улыбнулся, — Но Чанёль не пришёл на роды, 1-го сентября, как вчера помню… Тёплый был день, солнечный. Хотя мой друг правда очень хотел этого, но не мог, потому что последние дни он просто лежал в кровати с сильной температурой, не мог встать. Буквально спустя три дня после рождения Чонгука, Чанёль позвал меня к себе и тогда я понял, что это конец. Раньше во мне ещё теплилась надежда на лучшее, я почему-то был уверен, что всё пойдёт на лад. Однако тогда мой друг был уже очень слаб, врачи еле пустили меня в палату, но он сам настоял на этом. Чанёль шептал, а не говорил. Я до сих пор помню этот звенящий в ушах шепот… Ты не представляешь, какой он был режущий и страшный. Он попросил меня, чтобы я никогда не бросал Хансона одного на руках с новорожденным ребёнком, чтобы я позаботился о них. Он долго извинялся передо мной за то, что взвалил на меня эту ответственность, но сказал, что доверяет лишь мне и не может положиться ни на кого другого, ведь мы с самого детства вместе. Потом Чанёль попросил включить ему его песню, последнюю, которую он успел записать. К удивлению, она была достаточно позитивной, несмотря на ужасы всех последних месяцев. Там пелось про любовь, семью, про ребёнка, который станет продолжателем своего родителя, про счастливое будущее. Мы вместе плакали, слушая её, параллельно понимая, что Чанёль так и не увидит Чонгука. Он очень жалел, что ему не удалось даже посмотреть на своё дитя, потому что тогда прошло очень мало дней после рождения Чонгука, поэтому малыша с Хансоном ещё не выписали из больницы. Тогда я сказал Чанёлю, что его сын безумно на него похож. Он плакал от счастья, надеясь, что оставит здесь хотя бы часть себя. Он был рад, что успел пожить хотя бы три дня одновременно с Чонгуком. Три дня… — Соджун вновь горько усмехнулся, сглатывая слёзы, — а на четвёртый он умер. Так и не увидев сына. Тэхён уже давно плакал. Он периодически вытирал слёзы рукой, но сейчас они хлынули с новой силой. Омеге было так грустно, он испытывал жгучую боль и жалость к Чанёлю, к Хансону, который потерял любимого человека и остался один с ребёнком на руках, к Чонгуку, до сих пор даже ничего не знающего про своего замечательного отца — человека с большой буквы. — Я идиот, понимаешь! — Вдруг вскрикнул Соджун, ударяя кулаком по столу, — тогда мне пришлось уехать в эту чёртову Венгрию на целых полгода, оставив лучшего друга в беде. Я не знал, совсем не знал, что ему нужна была помощь! Почему мне именно тогда приспичило уехать… Если бы я остался здесь, я бы помог ему материально, морально, я бы сделал всё, что мог. Этого бы не случилось, будь я в Корее. Я бы не допустил этого. — Ты не виноват, — сквозь слёзы прошептал Тэхён, кладя свою руку на большой кулак отца, — ты ничего не знал об этом. Мы не можем предвидеть такие вещи, мы всего лишь люди… Когда моя мама умерла, я тоже винил себя во многом. Считал, что слишком часто расстраивал её или не сделал чего-то, но… Пойми, никто не мог знать, что так случится. Я уверен, ты поступал правильно и был отличным другом… Не вини себя в смерти Чанёля, — Ким сжал руку отца, — я не думаю, что он хотел именно этого. Мужчина сквозь слёзы смотрел на сына и кивал головой. Он в который раз подумал, что сам Бог послал ему этого ангела, которого, к сожалению, он не знал раньше. — Надеюсь, ты прав, малыш, — прошептал отец и лишь сильнее сжал тоненькую ладонь Кима. Спустя пару минут, когда оба более менее успокоились, Соджун сказал: — Наверное, ты хочешь знать, почему же я стал отцом Чонгука, а не Хансон продолжил воспитывать его. Тэ кивнул, все ещё держа отца за руку, таким образом пытаясь поддержать его в нужный момент. — После смерти Чанёля мне пришлось сообщить об этом Хансону. Я действительно не знал, как об этом сказать, но выбора не было. После такого известия Хансон обезумел. У него было что-то вроде истерики, шока, ему тогда даже вкололи успокоительные. Он и вправду безумно любил Чанёля, родил ему ребёнка и надеялся, что несмотря на отсутствие поддержки от других людей, они вместе смогут всё преодолеть и обеспечить счастливую жизнь своему сыну. Но увы, всё случилось по-другому и Хансон, он… Практически сошёл с ума. На него было страшно смотреть: то он просто сидел, почти не двигался и выглядел как мертвец, то ужасно истерил и рыдал… Впрочем, его тоже можно было понять. Затем там произошло очень много долгих событий, о которых нет смысла подробно рассказывать, но в какой-то момент Хансон просто начал принимать попытки суицида: одна за другой. Он больше не видел смысла в жизни, понимаешь, не хотел жить даже ради Чонгука. Его буквально вытаскивали с того света, но раз за разом его попытки самоубийства становились всё изощрённее, поэтому за ним нужно было постоянно следить. Конечно, в таких условиях ему было совершенно не до сына, он не мог в тот момент стать достойным родителем. Ты только представь, 18-летний мальчишка из провинции, совсем ещё ребёнок, потерявший любимого человека, у него не было даже родственников… Ну, и в итоге определённые органы опеки, узнав, в каком состоянии пребывает ребёнок, а уж тем более его папа, лишили Хансона родительских прав и отправили лечиться. Даже в соответствующей клинике ему долгое время не становилось лучше, и он продолжал предпринимать попытки суицида. Мне до боли в сердце было жаль и его, и Чонгука, который уже чуть не попал в детский дом. Но я хорошо помнил последние слова Чанёля, где он просил заботиться о его сыне, не оставлять того в беде. Я чувствовал сильную вину перед другом, ведь я не помог ему в нужный момент, не оказался рядом… Я просто напросто не мог так жестоко поступить ещё и с Чонгуком, поэтому я… Усыновил его, чувствуя долг перед его отцом. Твоя мама тоже не была против, на тот момент мы уже состояли в отношениях. Она также поддержала меня и сказала, что я сделал всё правильно, за что я до сих пор безмерно благодарен ей. А через три года у нас появился ты, — мужчина улыбнулся, — маленький совсем, хрупкий такой и нежный. Я радовался, надеясь, что Чанёль видит оттуда, что с его сыном все хорошо, что наши дети будут расти вместе. Однако затем судьба вновь сыграла злую шутку и мы разошлись с твоей мамой. Ну, так бывает… Мда… — альфа печально уставился в стену, — она забрала тебя, а я — Чонгука. Признаю, мы так глупо тогда поделили вас, но это всё молодость… До сих пор жалею, что оторвали вас друг от друга, разделили нашу семью. Прости, что не общался с тобой всё это время из-за наших личных конфликтов с твоей мамой… А страдали то, получается, дети, — Соджун вздохнул, — сейчас то я понимаю всю ситуацию. А тогда мне казалось, что мы поступаем правильно. — Всё хорошо, — сказал Тэ, — главное, что теперь мы вместе. Мне ещё не так много лет, столько всего впереди… Ещё успеем наверстать упущенное. — Ты прав, — улыбнулся мужчина, с любовью и нескрываемым обожанием глядя на своего милого сына, который совсем недавно стал почти что новым смыслом его жизни. — Но ведь… Чонгук должен знать обо всем этом, — сказал Ким. — Разумеется. Хансон хотел сам поговорить с ним, и я считаю, что это верное решение. Ты молодец, что не рассказал Чонгуку… Думаю, это должен сделать его настоящий папа. Он так долго лечился и восстановился. На это ушло многие годы… Я полностью обеспечивал его лечение во Франции, всегда поддерживал связь с врачами, интересовался его самочувствием, динамикой, изменениями… Черт, как же долго это все продолжалось. Конечно, пришёл в себя он гораздо раньше, но каждая мысль о Чонгуке, как о ребёнке Чанёля, практически провоцировала рецидив, поэтому Хансон какое-то время просто перестал думать об этом. Даже врачи запретили напоминать ему о прошлом, на таких серьёзнейших препаратах он сидел. Я не знаю, насколько это аморально, но поверь, лишь года два назад Хансон смог полностью нормально воспринимать эту информацию и реагировать на неё. Все эти два года мы очень много думали и активно обсуждали, что же теперь делать. И вот только сейчас он вернулся в нормальное состояние, поэтому может поговорить с Чонгуком и рассказать ему правду. — Мне бы хотелось, чтобы Гук~и… Ну… Я так переживаю, как он воспримет эту информацию, — жалобно сказал Тэ, поднимая на отца свои грустные глаза. — Я тоже. Зная его, я почти уверен, что это будет не так просто. Однако мы все должны быть рядом с ним в этот момент. — Да. — Хочешь, я покажу тебе фотографии Чанёля? Тэхён кивнул. Отец встал и направился к самому дальнему шкафу, беря большой серый альбом с высокой полки. Почему-то у Кима сильно забилось сердце. — Вот, смотри, — сказал Соджун, указывая на фотографии с целого разворота альбома. — Но… — Удивлённо протянул Тэ, — это же Чонгук. — Я сразу говорил, что они похожи, — усмехнулся альфа, — это мы после учёбы, лет 16-17 нам было. Мальчишка взглянул на чёрно-белое фото, где два друга стояли в школьной форме и улыбались. Один из них, который чуть покрупнее, был Соджун. А тот, что повыше — Чанёль. Он действительно был копией Чонгука, вернее сказать, это Чонгук был копией своего отца. Те же круглые большие глаза, тот же нос, та же милая улыбка, немного похожая на кролика. — А это нам уже по 22 года, здесь мы в поход ходили… А это Чанёль во время выступления. Смотри какой счастливый. Тэхён с восторгом и каким-то особым трепетом смотрел на эти фотографии, зачем-то аккуратно поглаживая их. — Чонгук и вправду очень похож на него. Только у Чанёля волосы чуть покороче. Соджун усмехнулся и кивнул. — Мне немного не по себе из-за того, что я узнал эту историю раньше Гука, — внезапно сказал Тэ, — это нечестно. Он первый должен был услышать это… — Малыш, я понимаю, что ты чувствуешь. Поверь, Хансон всё расскажет Чонгуку в эти выходные. И, кстати, не подскажешь, откуда ты всё-таки узнал? — Я случайно подслушал разговор Лии, — покраснел Тэхён, — но она просто обмолвилась об этом, без каких-либо подробностей. — Ох уж эта Лия… — Закатил глаза отец, — вечно что-нибудь да сболтнёт. — А тебе она сильно нравится? — Неожиданно спросил Тэ, тут же пугаясь своего вопроса. — Ну, конечно, — рассмеялся Соджун, — что за вопросы? — Прости. — Ничего. Тэ, сегодня был очень эмоциональный тяжелый вечер… Может быть пойдём спать? — Предложил отец. — А… Да, хорошо. Всё это время за дверью стояла Лия. Она слышала часть разговора и уже поняла, что теперь Ким знает всё о настоящих родителях Чонгука. Но, конечно же, как и положено послушному мальчику, этот омега будет молчать до последнего, а значит, ничего не скажет Чону. «Птичка сама попалась в клетку», — женщина усмехнулась, — «теперь можно натравить их друг на друга. Эта история выходит такой забавной… Осталось только провернуть то же самое с Чонгуком. Эти детишки такие глупые. Ещё пару часов назад я не знала, как избавиться от них, однако судьба вновь даёт мне хороший шанс. Хах, это даже интересно… Деревенщина отправится обратно на ферму, а Чонгука придётся спихнуть Хансону. Жизнь снова играет в мою пользу», — подумала Лия и, услышав, как отец и сын желают друг другу спокойной ночи и уже планируют расходиться, тут же направилась быстрым шагом в спальню, радуясь про себя своей же находчивости.