Из детства

Сколько живу на земле, только и слышу: «Вот бы стать богатым!», «Вот бы золота и бриллиантов несколько вагонов!», «Ах бы да кабы…» и т.д. Когда я был очень маленьким и глупеньким, слово «богатый» было под негласным запретом. Социализм обязывал быть всех равными и бесплатными строителями коммунизма. А как построим это светлое будущее, вот тогда и заживём!.. Далёкая окраина России. Да, дорогой читатель, эти страны также входили в российскую империю. Без их хлопка, мяса, шерсти, золота и нефти, уж не знаю, отстояли ли бы мы Москву. Ведь мороз не только немцев гробил, но и нас не жалел. После войны мой папа работал трактористом. И почти всегда в каникулы брал меня на работу. Трактористом я не стал, но понятие об этой работе имею. В те годы сносили всё старое, не церемонились: церковь ли, мечеть. Коммунизм – вот новая религия. А моральный кодекс строителя коммунизма – новая библия. И вот как-то раз на стройке нового объекта, как сейчас говорят, пришлось ему трактором расчищать старые развалины мечети. После землетрясения жители её быстро растащили по кирпичику. Мне он давно доверял «порулить» в кабине, хоть мне и было десять лет. Его гусеницы вдруг заскользили по строительному мусору. Он вылез удивлённый. Оказалось, это были полы мечети из шестигранных плиток. Боже, какие они были яркие – синие, красные, белые! все цвета радуги! – и составляли какой-то очень красивый узор. На обеде я стал выковыривать эту плитку чисто из детского любопытства. Она оказалась очень прочной. Надо сказать, в те годы не поощрялось сохранять такую красоту. Плитка поддавалась плохо. Я был упорным хлопцем, притащил кувалду с трактора и, пока отец в тенёчке приходил в себя (жара стояла страшная!), уже кувалдой стал долбить, что есть силы. Меня сразу удивил звук. Вместе со звоном плитки был ещё один – очень гулкий от пустоты. Есть! Получилась дыра. Хоть голову просовывай! — Папа, я подвал нашёл! Отец очень нехотя поднялся, подошёл, с недоумением стал оглядывать дыру: — И как я только не провалился в эту яму? Взял у меня кувалду и несколькими ударами расширил дыру. Оказался большой подвал. Тёмный. Любопытство пересилило всё. Он притащил доску и спустился. Слава богу, там можно было стоять! Кирпичный потолок можно было рукой достать. На полу какой-то сгнивший хлам: бочки, тряпки, связки сгнивших книг – ничего интересного. Небольшие сундуки стопкой – тоже сгнившие. Он ударил рукой, сбил крышку. И тут случилось чудо! Сундук рассыпался. Из него дождём посыпалось золото. Я, хоть и был маленький, но в музее видел эти кругляшочки с копейку величиной – динары. — Папа, смотри, сколько золота! Мы сейчас купим всё, что захотим, даже новый трактор! Отец был ошеломлён не меньше моего. Подставив руку, взял жменьку золотого дождя и подошёл к дыре, к свету. Разглядел добычу, мягко перебирая её пальцами, будто растирая. Золотинки скользили между пальцами, падая на пол. А он будто не замечал этого. И произнёс странную фразу: — Да! Это очень плохо... — Почему, папа? Ведь это золото! Мы богаты! — Да нет, сынок, мы не только богаты, но ещё и в большой беде. Никто никогда не поверит, что мы не прикарманили себе пару сундуков с золотишком. Никто и никогда! – грустно повторил он. – Сыночек, мы сейчас вылезем наверх, и ты навсегда забудешь этот день. Договорились? — Но почему, папа?! — Если хочешь и дальше ходить со мной на работу и жить спокойно в своём доме с живыми родителями, забудь этот день. А теперь полезли на волю. Но сначала он вывернул мои карманы, выбросил всё, что я успел туда напихать – всё до последней золотинки. Вылезли на яркое солнце. Он бегом побежал к трактору, мгновенно завёл его и торопливо подъехал к дыре. — Сынок! – махнул рукой, отгоняя меня. – Отойди. Я попятился. Он «лопатой» стал рушить дыру, увеличивая её в размере. Потом стал так же торопливо засыпать её грунтом. Уже через полчаса и следа не осталось от нашего «богатства». И вовремя. Подъехала машина со строителями. Они без лишних слов стали готовить опалубку. Я всё видел. Это я запомнил на всю жизнь. Мы рано ушли домой. Отец купил бутылку водки. Он никогда не пил в рабочие дни. Дома пил молча. Не пел, не шутил. Как на поминках. — Так будет лучше. – Единственное, что он сказал. Мы продолжали жить по-прежнему. Радовались жизни, купались в канале. И даже купили первый телевизор. До сих пор помню его название – «Радий». Вот и всё... Он потом не раз находил клады, но слава богу, это было при свидетелях и в основном медные монеты. Мы, мальчишки, любили играть в «звон». Особенно ценились огромные пятаки. Это сейчас нумизматические ценности, а в наше время просто удобные игрушки.