***
Шарль — девочка с обложки, думает Себ, — молодой, успешный, ухоженный и ненастоящий. Нет, не пустой внутри, но наполненный нереализованными стремлениями больше, чем чем-либо. Это пройдет — Себ знает по собственному опыту, — или не пройдет, — знает Себ точно так же. Он никогда не был моделью, но когда-то тоже был молод, и моментами до сих пор чувствует себя молодым. Себу редко делают комплименты касаемо внешности, отмечая лишь небесный оттенок прозрачных глаз, — этого достаточно, чтобы понять: красавцем его не считают. Но магия денег и славы творит чудеса — Себ знает, сколько стоит, и, в отличие от амбициозного, но неопытного Шарля не собирается продавать себя по дешевке. У Себа не осталось на это времени. Себу уже за тридцать, у него есть дом, семья, редеющие волосы и подробные планы на старость. У него есть все, что нужно для спокойного отдыха от больших скоростей на пенсии, которая светит ему через не так уж и долго. Себ знает, что ему нужно, а что нет, и вроде бы Шарль попадает во вторую категорию, но искренний интерес юного напарника, в котором перемешаны уважение и злоба, льстит и зажигает внутри что-то, что, казалось бы, давно перегорело. Нет, не страсть и не жажду. Соперничество. Шарля внезапно хочется обогнать, причем максимально унизительно, обставить и отыметь. Победить, подчинить, поразить. Выбесить и заставить снова сбежать, как сбежал он из номера Себа несколько недель назад. Себ пока не придумал, что с этими желаниями делать, потому просто держит с Шарлем вежливую дистанцию — пожалуй, слишком вежливую для создания иллюзии дружелюбия. Шарль тоже наблюдает за ним издалека и всем своим видом показывает, что тоже ничего от Себа не хочет. На Себа давно так яростно не было никому похуй. Под своим дорогим, но милым фасадом Шарль — агрессивная напористая гадость. Не слишком умелая даже и не слишком настроенная у кого-то учиться. Шарль за Себом внимательно следит, но никогда не повторяет, и это было бы смешно безо всяких «бы» и «если». Если парень хочет набить собственные шишки, то пожалуйста. Он ведь как-то попал сюда, а значит умеет приспосабливаться. Гадючка. Шарль показывает зубки в приятной ухмылке, приезжая на финиш первее. Себ ошибся, но Шарль подчеркнуто об этом молчит, и Себу даже немного весело: значит они играют в хороших напарников. Шарль ухмыляется ему позже, на командном собрании, и не скрывает торжества от локальной победы в нематериальной, но вполне ощутимой битве за звание первого номера, нет, не Формулы, но команды. Успех Шарля смотрит на Себа с обеспокоенного лица Маттиа, с сочувствия на лице жены, с любопытствующих лиц членов команды, — вызов брошен и всем интересно, кто же выйдет победителем. Себ на Шарля не злится, Себ был тоже засранцем и даже взял таким образом титулы. Титулов однако уже давно не было, и где-то внутри начинает ворочаться нечто темное. Оно зреет, бухнет и лопается, выливаясь в импульсивное решение. Кажется, они оказываются вместе в кровати той же ночью. Кажется, Шарль воспринимает это как очередную победу.***
На публике Себ все равно относится к нему подчеркнуто ровно и даже немного снисходительно, и Шарлю хочется фыркнуть. Шарль видит Себа насквозь, видит обиду и видит желание обогнать. Чтобы обогнать, сначала догони, злорадно думает Шарль, объезжая напарника в квалификациях. Шарль позволил себе один раз поверить, что они команда, но больше на такое не купится. Себ считает его заносчивым? — ладно. Амбициозным? — а что в этом плохого. Готовым пойти по головам? — пусть только не рассказывает об этом прессе. Глупым? — ну уж нет. Когда к середине сезона от Себа окончательно ускользают шансы на что-либо, он, кажется, бросает себя всего на борьбу с Шарлем. Шарль этим доволен. Они совершенно по-детски бьются за симпатии зрителей и авторитет в команде. Это жалко и бессмысленно — их нелепые недостычки, — но это закаляет Шарля и выматывает Себа, а значит оно не зря. Маттиа смотрит на них глазами обеспокоенного родителя, и Шарль порой чувствует его желание их обоих по-отцовски обнять. Шарлю не стыдно за чужие волнения, но на всякий случай он мониторит эмоции босса, и не дает себе перейти черту, которая поставит команду на грань развала. Раскол в коллективе поможет только их общим соперникам, и тогда Шарлю придется бороться с большим числом людей. Шарль предпочитает обыгрывать людей по одиночке — дуэли всегда выглядят изящней побоищ. Шарль ценит свой имидж — это необходимо для успешной карьеры, — и на публике держит лицо спокойствия и профессионализма. Позволяет себе порой высказаться на ненужных летучках, но по-настоящему выплескивает все эмоции лишь наедине, что тоже однако не очень. Борьба за бронзу чемпионата выглядит до депрессивного жалко. Шарль делает вид, что он выше этого — он действительно считает, что достоин большего, но сейчас не время сообщать об этом миру. Надо дать образу очаровательного мальчика закрепиться. На виду их конфликт не горит, а тлеет, и после достаточного количества абсолютно нейтральных ответов, от темы личных отношений пресса отстает и переключается на обсуждение стратегии Феррари в целом. Шарль доволен, что они спихивают все провалы на непрофессионализм, но не его личный. Пардонь, Маттиа, се ля ви.***
О том, что Шарля он недооценил, Себ понимает к середине сезона, когда после очередного успеха Шарль заявляет, что трахнет сегодня его, а не наоборот. На секунду у Себа перед глазами плывут пятна, и он совершенно нехарактерно тянет за себя Шарля и буквально пинает на кровать. Себ не зол, он совершенно не зол, повторяет он как мантру, оставляя следы на коже и срывая одежду. Он не на взводе, повторяет Себ себе чуть позже, сжимая стакан с какой-то дрянью, пытаясь выглядеть спокойно и расслабленно, пока Шарль сосет. После их первого раунда в комнате царит хаос: одежда разбросана, кровать разворочена, одеяла скомканы, а на полу остались мокрые следы — последствия того, как Себ буквально выволок Шарля из душа ради минета. Шарль сосет умело и с энтузиазмом, а еще с насмешкой: он умудряется даже хмыкнуть, а сейчас вот пытается улыбнуться, ойкая, когда колено Себа заезжает ему по скуле. Себ встает, совершенно не чувствуя удовольствия от разрядки — лишь раздражение и почему-то разочарование. Он отвратительно стар для подобных интрижек, но гордость не позволяет ему в этом признаться. Шарль тоже встает, приглаживает волосы и с довольным выражением выливает в себя не допитый Себом алкоголь. День был кошмарен для них обоих, но почему-то Шарль выглядит так, будто забыл об этом, будто не помнит грустные добрые глаза Маттиа и недовольство боссов на планерке. Шарль хватается за каждое мгновение жизни и не позволяет никому его испортить. А еще Шарль все-таки быстро учится, просто на трассе не у него. Советы и пожелания, как ни странно, он воспринимает только в постели, быстро становясь незаменимым и тут, и Себу от этого почему-то больно. Некоторые моменты еще требуют доработки, но Шарль становится все лучше с каждым прошедшим днем. У Шарля все впереди, и Себ… понимает. Смотрит на распластанное на кровати тело и вдруг понимает. Зависть. Его эмоция называется зависть.***
Себ не желает отдавать ему контроль в кровати, а значит, с удовлетворением думает Шарль, контроль на трассе от него ускользает. Их секс все больше превращается во что-то агрессивно-животное, и Шарль чувствует, даже будучи прижатым к простыням чужим горячим телом, чувствует, что одерживает верх. Себ хрупок эмоционально, чего вроде и не скажешь по нему, но Шарлю теперь не надо гадать, Шарль знает, а знания одно из самых ценных орудий. На войне, рассуждает Шарль, ценно вообще все. Жаль что метафизические победы нихрена не спасают от вполне реальных последствий, думает Шарль, хромая к себе в номер. Боль однако временна, а триумф останется навсегда. Триумфы достаются ему ценой все большего количества синяков, и доставляют все меньше радости. Шарль не любит просить советы и не любит их выслушивать, предпочитая накапливать жизненный опыт из наблюдений, но мысли о победе над Себом его не отпускают, превращаясь в какую-то одержимость, и это надо менять. Это не любовь и даже не симпатия, но и не ненависть. Это борьба за власть, бессмысленная и беспорядочная, — решает Шарль, разглядывая синяки в зеркале после душа. Возможно действительно стоит получить взгляд со стороны, и в качестве постороннего взгляда он решает выбрать Макса. Толку от Макса мало, и единственным дельным советом оказывается задумчивое «просто не дай ему сбежать». Шарль обставляет Себа в каждой квалификации, так что сбежать у того вряд ли получится: Шарль нагонит и обгонит. Это Себ пусть волнуется, что он убежит. Это Себ, кому суждено остаться позади.***
Себ прекрасно знает, как избежать назойливых журналистов, любопытной публики и заботливого взгляда Маттиа, который в последнее время ходит за ними с Шарлем по пятам, но от самого себя не сбежишь, и он отправляется к Кими, который выслушивает его — как всегда молча, — периодически глотая водку, пока Себ расхаживает взад-вперед по комнате. Их отношения, объясняет Себ, взаимно проигрышные, вопреки всем теориям вероятностей. Это просто фантастика, как, занимаясь именно тем, за что тебе платят — борясь за успех, — но выбрав немного не ту цель, можно пустить под откос старания целой толпы людей. Их тлеющий недоконфликт разваливает команду хуже открытого противостояния, погружая в состояние определенности и тревоги, объясняет Себ Кими, и Кими кивает. Конечно же Кими кивает, Кими умный и понимает, какого это: чувствовать ускользающие буквально из-под пальцев шансы. Себу волнительно, по-настоящему волнительно, но, если честно, совсем не за команду. Себу не светит уже ничего, кроме возможности поставить в карьере красивую точку, но невнятное внутрикомандное противостояние превращает точку в размазанное тире. Кими кивает. Возможно, продолжает Себ, ему стоит оставить все так и сохранить достоинство — у Себа семья, у Себа скоро будет сын, у Себа другие ценности, — а может… А может стоит перейти к более сильным мерам. Кими снова кивает, и Себ готов расцеловать его от радости: Кими всегда дает лучшие советы.***
Шарль не сразу обращает внимание на то, как в их отношениях что-то меняется, но когда замечает, это становится до смешного очевидно. Себ ищет конфликта — открытого и идиотского. С виду безобидные фразы бесконтрольно сыпятся у него на совещаниях, и люди вокруг замолкают, явно не зная, как реагировать на это неловкое подобие дерганья за косички. Шарль поначалу даже находит это смешным, но постепенно напряжение накапливается, и мелкие обиды скапливаются в огромный ком, который сложно игнорировать и еще сложнее простить. Коммуникация сохраняется у них только в постели. Себ трахает его, уже откровенно не заботясь ни о чем кроме собственного комфорта, и Шарль мстительно оставляет у него на спине и груди красные ноющие полосы, которые наверняка будет сложно объяснить тренерам и жене. Финальным аккордом на похоронах их бывших нормальных отношений звучит по-детски глупая фраза, которую Себ произносит, не давая Шарлю встать с коленей. «Я давно пытался понять, как ты умудрился так быстро достичь так многого, но теперь понимаю. Но если ты хочешь подняться, следует сначала выпустить хуй изо рта,» — замечает Себ как-то задумчиво, равнодушно и почти серьезно, и Шарль вспыхивает. Если Себ считает его дешевой швалью, так тому и быть, думает он, смахивая с прикроватного столика лампу и отправляя в стенку чужой телефон. Себ выглядит озадаченным, но не напуганным, и это злит почти до бешенства, до красных пятен перед глазами, и Шарль стискивает кулаки. Глубокий вдох и медленный выдох, говорит он себе, прежде чем спокойно одеться и даже не хлопнуть дверью. Себ может творить что угодно, но Шарлю не нужны скандалы. Каким-то фантастическим образом, они все еще умудряются сохранять на публике лицо, но Шарль чувствует: это ненадолго.***
Ненадолго чуть-чуть не дотягивает до конца сезона и ставит точку в борьбе за бронзу, не доезжая до последнего этапа. Себ надеется, что Шарль понимает: он не может признать на публике, что это его вина — он не может получить еще штрафных баллов, — но Шарль слишком горд, чтобы запоминать подробности чужих проблем, а Себ слишком горд, чтобы ему напоминать. Себ даже не удивляется, когда Шарль перестает с ним разговаривать. К этому все шло уже давно, к этому все шло уже с самого начала, а может даже до того, как все началось. Напряжение между ними становится настолько явным, что даже вечно сияющий Льюис обеспокоенно заглядывает Себу в глаза, когда прошедший мимо Шарль демонстративно здоровается со всеми, кроме напарника. Себ качает головой, отказываясь комментировать ситуацию прессе, коллегам, друзьям, родителям и даже жене. Сезон уже почти кончен, и мыслями Себ уже не тут. Шарль почему-то думает, что Себ с ним воюет, но, по правде говоря, Себ просто устал от всего: от гонок, от соперничества и даже от их секса, который становится все реже и все яростней. Себ чувствует себя очень старым. Себу хочется покоя, а не страстей.***
Когда у Себа рождается сын, у Шарля умирает терпение. Их недороман оканчивается на полуслове, на рваном вдохе, который издает Себ, в последний раз в него кончая, и Шарль одевается и уходит из номера, оставив на тумбочке сунутый за обедом ему в карман запасной ключ. Это уже становится глупо и до абсурдного ненужно, и Шарлю горько и противно от сложившейся ситуации. Пытаясь выиграть друг у друга, они вместе затащили себя на дно. Зрение снова идет какими-то кругами, и Шарль понимает, что плачет. Он не должен плакать, он выше этого, у него все еще впереди, но переступить через боль слишком трудно, и Шарль срывается на бег, страстно мечтая не встретить никого по пути до своего номера, и тут же влетая в чье-то тело. В чьи-то мощные теплые и знакомые руки, в которых хорошо так, как никогда по-настоящему не было в объятиях Себа. Руки сжимают его с нежностью, и Шарль утыкается в чужое плечо, в кои-то веки ощущая спокойствие. Ему нужны новые вызовы, решает Шарль и подмигивает озадаченному Максу.