Сквозь видоискатель

Поколебавшись и решив оставить шелковый халат висеть на крючке, Сакура тихо, на носочках вышла из ванной. Она сразу увидела фигуру в глубине комнаты. Мужчина стоял лицом к зашторенному окну и что-то переключал на своей камере. Пару раз он подносил ту к лицу, всматриваясь в видоискатель, а после снова что-то поправлял. Похоже, что он не заметил движения за спиной. Хотя, может, он просто давал ей шанс передумать? — Это, — её сердце билось слишком часто, примерно как у него в баре ранее: вся эта ситуация казалась ей волнующей и забавной, — самое лучшее, что у меня есть. Он развернулся, в повороте вскидывая камеру, и щёлкнул затвором, из-за чего она немного растерялась. Вот так сразу? Без предупреждения? Даже не прокомментирует её вид? Она была уверена, что тот шокирует его, но он невозмутимо продолжил копаться в настройках, лишь секундно задержавшись на снимке на экране. Нет, так не пойдёт, нужно было снова попытаться привлечь его внимание. — Надеюсь, что оно подходит. Опустив аппарат, он наконец-то окинул её взглядом. Снизу вверх, пока их глаза не встретились. И сделал это так невыносимо медленно, что она могла поклясться: он не упустил ни единой детали. От неприлично высоких шпилек и кружева на резинке чулок до полупрозрачного фатина, из которого было сделано её бельё. И от того, что промелькнуло в его глазах, мурашки пробежали по спине. Да он дразнил её! Делал вид, что он профессионал и такие мелочи, как оттопыривающие ткань соски, его не волнуют! Сакура раззадоренно фыркнула и сделала шаг навстречу. Пусть притворяется сколько хочет, теперь он точно никуда от неё не денется. Скажи ей кто, что её поход после работы в бар закончится тем, что она будет фактически в неглиже перед Хатаке Какаши, она на полном серьёзе покрутила бы у виска. А перед почти незнакомцем — фотографом Сукеей? Скорее всего, тоже. Но, чёрт возьми, сейчас она не видела в этом ничего дурного! Ей хотелось быть здесь, стоять перед ним в одном нижнем белье, и ей было неважно, что он выдавал себя за кого-то другого. Главное, что она знала, кто он. Точнее, они оба прекрасно знали, кем друг другу приходились. Просто Сакура не подала виду. Конечно, будучи генином, она не догадалась, что Какаши и Сукеа — один и тот же человек. Тогда сенсей развёл их как… детей, которыми они на тот момент и являлись. Вот только ребёнком она больше не была. И судя по тому, как Хатаке сейчас изо всех сил старался не пожирать её взглядом и сохранять спокойствие, это заметил и он. — Вам нравится, Сукеа-сан? — промурлыкала она. — Да, — хрипло прозвучало в ответ. Сакура выдохнула: это польстило и позволило окончательно расслабиться. Во время флирта в баре предложение сфотографировать её было спонтанным. Навеянным её томными взглядами из-под ресниц, его комплиментами, их учащённым пульсом и бурлящим адреналином в крови. Она оказалась достаточно импульсивной, чтобы согласиться на предложение не задумываясь. Хотя навряд ли оно подразумевало то, что ей придётся быть обнажённой… По крайней мере, не с самого начала. Но ей захотелось удивить его. О, как кстати она купила этот комплект! Нежно-сиреневый, почти целомудренный, если бы не был таким прозрачным. Она не думала, что он пригодится ей так скоро, но была рада, что надела именно его: настолько он ей шёл и нравился. Приятно слышать, что и Какаши тоже. Теперь, когда она в этом убедилась, ей стало ещё интересней, чем всё закончится. Пора было продолжать действовать. Она наклонилась, чтобы поправить застёжку пояса для чулок и, поднимаясь, провела по бедру до места, где начинались трусики. Он следил за каждым её движением. Немного криво ухмыльнувшись, она подошла ближе. Не вплотную, остановилась на вполне приличном расстоянии вытянутой руки — слишком рано было вести себя раскованней. — Что вы хотите, чтобы я сделала? По правде, её никогда не фотографировали, и она не совсем представляла, что именно от неё требуется. А ещё… её всегда нереально заводило, когда мужчина руководил её действиями. — Думаю, — Хатаке, будто очнувшись от транса, немного нахмурился и осмотрелся, прежде чем кивнуть на кровать, — здесь будет лучше всего. Сюда падает свет от той лампы. — Я могу зажечь остальные, меня не смущает свет, — она хитро прищурилась. — Я в этом не сомневаюсь, — на его губах заиграла полуулыбка, — но пока присядь, постарайся не напрягаться, тебе должно быть комфортно, иначе снимок будет выглядеть неестественно. — Поняла. — Она кивнула, села на край и, закинув ногу на ногу, слегка наклонилась вперёд, картинно обхватывая себя руками. — Вот так? Признаться, несмотря на то, что, повзрослев, она перестала стесняться своего тела, если бы мужчина перед ней не был Какаши, она чувствовала бы себя более скованно. — Да, неплохо. — Отсняв пару снимков, он сделал шаг в сторону, меняя ракурс. — Запрокинь голову немного. Подбородок выше. Стоп. Смотри вниз. Да, так, а теперь на меня. Не смотри в камеру, смотри чуть поверх. Отлично. Она послушно выполнила все наставления и, облизнув губы, сменила позу. Теперь она слегка прогнула спину, а её колени были чуть разведены. Не слишком вызывающе, ровно на столько, чтобы заставить его снова лукаво усмехнуться. Вторя ему, Сакура повела плечом, скидывая бретель, и направила взгляд прямо в объектив. Он застыл. Щелчка не прозвучало. — Что-то не так? — невинно поинтересовалась она, глядя на то, как Какаши, задержав дыхание, всё ещё продолжал смотреть на неё сквозь камеру. Сакура знала: он хотел её не меньше, чем она его. И уже довольно давно, сексуальное напряжение между ними потрескивало искрами электричества на протяжении многих лет. Однако до сегодняшнего дня никто из них не переходил придуманную ими самими тонкую грань. На мгновение ей даже стало жаль, что перед ней всё-таки «не Какаши». Хатаке отмер, опуская руки, и как ни в чём не бывало подошёл ближе. — Секунду, — он заправил ей прядь волос за ухо. — Так лучше. Скулу, по которой он «случайно» провёл пальцами, будто огнём опалило. Она рвано вздохнула и потупила взгляд. — Нет, смотри на меня. Сакура послушно подняла глаза, и, как только она это сделала, он нажал на затвор. Вздрогнув от неожиданности, она отшатнулась, а на его лице проступило самое довольное из выражений. — Совсем другое дело. — Покажи. — На мгновение она забыла, что перед ней «незнакомец», и перешла на «ты», но он хмыкнул и развернул экран к ней, никак не прокомментировав этого. Фото было портретным и заканчивалось чуть ниже груди, на которой двумя пятнами выделялись ареолы, просвечивая сквозь пастельную ткань бралетта. Сакура разглядела на нём девушку, отдалённо напоминавшую её саму: раскрасневшуюся, с немного растрёпанными волосами и очень соблазнительную. И поразилась. Это не было частью его маскировки? Он на самом деле столь хорош в фотографии? — Ты очень красива. — Нет, — возразила она, качая головой, — это ты очень талантлив. — Не без этого, но одно другому не мешает. — Сакура скривилась, на что он, улыбаясь, нагнулся вперёд так, чтобы их лица были на одном уровне. — Вижу, ты опять мне не веришь. Разве я тебе не говорил об этом ещё в баре? — Обычно мужчины в барах говорят такие вещи лишь с одной целью. — Правда? И с какой же? — Какаши насмешливо вздёрнул бровь. — Ну, например, чтобы затащить к себе… на фотосет. — От такой близости у неё в горле пересохло, и собственный голос напомнил ей шелест наждачной бумаги. — И куда только смотрит полиция нравов, — прошептал он, чуть придвигаясь и опираясь одной рукой на кровать рядом с её бедром. Камера повисла между ними на ремешке. Внизу живота невыносимо приятно потяжелело, когда освободившейся ладонью он коснулся её предплечья, ведя пальцами вверх по плечу, по шее к затылку, чтобы притянуть её ближе. Сакура боялась шелохнуться, чтобы не испортить настолько долгожданный момент интимности. Сухие тёплые губы накрыли её собственные, и сердце пропустило удар. Он скользнул языком по нижней, прикусил, тут же зализывая. В груди всё обожгло: кажется, она забыла, как дышать. Не дав ей возможности ответить, он отстранился. Она протестующе всхлипнула, снова потянувшись к нему, однако он уже выпрямился, снова наводя объектив на неё. — Разведи колени шире. Крупная дрожь пробила её тело, и она сама не до конца поняла, почему. От неудовлетворённости или же от того, каким был голос? Сакура заёрзала и переместилась на самый краешек кровати. — Так? — просипела она, готовая сделать что угодно, только бы он снова поцеловал её. Она представляла, какой вид открылся ему. Её нижнее бельё — тонкая сеточка. Оно больше обнажало, чем скрывало. Ей хотелось бы взглянуть на саму себя в зеркале, но она и помыслить сейчас не могла ослушаться его. В комнате стало так тихо, что было слышно, как стучит в ушах кровь, и так жарко, что Сакура почувствовала, как выступают бисеринки пота на спине под волосами. — Чего-то не хватает, — задумчиво протянул Какаши. Она почти ответила «тебя», но осеклась, когда заметила, что он складывает знакомую печать. — Что ты делаешь? — удивилась она. Интересно, станет ли он объяснять, откуда фотограф знает секретную Технику Теневого Клонирования, да ещё и умеет складывать печати одной рукой? Она уже хотела спросить его, как этот вопрос вытеснила тысяча других, потому что рядом с ним вместо его копии возникла девушка. Естественно, похожая на самого Сукею и… в точно таком же белье, как было на Харуно. Она медленно приблизилась, взобралась на кровать и встала на колени позади неё. Сакура обомлела. Теперь уже девичьи руки заскользили по её телу, и незнакомые мягкие губы двинулись невесомыми поцелуями по её шее. Небольшие ладони огладили бедра и поднялись к груди, сжав обе окружности. Пальцы безошибочно нашли давно затвердевшие соски и закружили вокруг них. Харуно тихо застонала и, задыхаясь от нахлынувших ощущений, откинулась назад. Сукеа продолжила выцеловывать одной ей известные дорожки уже на плечах и ключицах, а одна из её рук вновь двинулась по животу вниз. Раздался щелчок, и Сакура с неожиданным трудом приоткрыла глаза, чтобы взглянуть на Какаши. Нравится ли ему наблюдать за её реакцией? Как скоро он не выдержит и присоединится? Он снова нажимает на кнопку, когда она поворачивает голову, чтобы впиться в губы его женской версии. Та отвечает голодно и яростно, и её ласки становятся напористее, чуть ли не болезненными. В мыслях всё вмиг перепуталось, между ногами заныло и запульсировало в истоме, так горячо и мокро, что когда пальцы Сукеи добрались до её клитора, к звукам камеры добавилось совершенно бесстыдное хлюпанье. Она раскрыла рот в беззвучном вскрике, сильнее изгибаясь, почти извиваясь под руками девушки, а после сумбурно зашептала, не осознавая свои слова: — Какаши… Какаши, прошу… тебя… Ей было достаточно секунды, чтобы понять, что она позвала того, кого здесь быть не должно. Охнув, она резко распахнула глаза. Его взгляд был направлен прямо на неё, но она не смогла прочесть в нём ни единой эмоции. Ей кажется? Он всё-таки догадался обо всём ещё раньше? Решил подыграть? Она наблюдала, как его зрачки расширились, съедая тёмно-серую радужку, и вдруг… он расслабленно и немного развязно улыбнулся. Да. Она не ошиблась. Последний тормоз был отпущен. Последняя стена между ними разрушена. Им больше не нужно было притворяться друг перед другом. — Какая плохая девочка, нехорошо обманывать старших, — он перевёл взгляд за её спину и кивнул. Тут же тепло от рук на теле пропало, и её шеи коснулось что-то холодное. Тонкие пальцы быстро справились с застёжкой, и Сукеа оказалась перед ней, чтобы зацепить карабин поводка на, как оказалось, ошейник, который только что надела на неё. — Что это? — она непонимающе дотронулась до кожаной полоски, окончательно сбитая с толку. — Теперь как далеко ты позволишь мне зайти, Сакура? — в его тоне не осталось ни капли шутливости. Он был полностью серьёзен. Сакура опешила. Что он задумал? Конечно, она всецело доверяла ему, он никогда не обидел бы её, не причинил бы боль. Но ошейник? Нет, он всегда защищал и оберегал её. А ещё от одного его присутствия у неё сводило судорогой все мышцы от желания. Так почему бы и нет? Не этого ли она добивалась весь сегодняшний вечер? Чтобы он наконец-то забыл весь свой неписаный свод правил, чтобы потерял контроль вместе с ней. Из-за неё. — Я хочу, чтобы ты не сдерживался со мной, — твёрдо произнесла она, окончательно приняв решение. — Вот как. — Сакура заметила, что уголки его губ дрогнули перед тем, как его лицо вновь стало непроницаемым. — Тогда ты не против, если мы с тобой немного поиграем? Поиграем? Она ощутила, как вместе с червячком страха и неуверенности в ней просыпается дикое любопытство и азарт. — Плохие девочки нуждаются в дрессировке, — он протянул ладонь, и клон, вложив в ту поводок, сразу же исчез с негромким хлопком, — а хорошие — заслуживают поощрения. Скажи мне, Сакура, я ошибся ранее по поводу тебя? — Я исправлюсь, я готова сделать всё, что ты скажешь, Какаши, — быстро нашлась она, на ходу вспоминая всё, что она когда-либо слышала или читала о таких «играх». — Какаши-сама. — Что бы вы ни приказали, Какаши-сама, — послушно исправилась Харуно, только сейчас осознав, что её колени мелко тряслись. Шумно сглотнув слюну, она затрепетала, потому что он снова подошёл к кровати. Он поцеловал её, и Сакура сиюсекундно потерялась в этом поцелуе. Терпком, с привкусом ранее выпитого коктейля, и нежном — Какаши был до того осторожен, будто она была самым драгоценным, что у него есть. — Умница, девочка, — выдохнул он ей в губы. — Спускайся на пол. Несильно потянув за ремешок, он шагнул назад, чем не причинил ей никакого неудобства: она с готовностью скользнула вниз, оказавшись сидящей перед ним на коленях. — Вижу, команду «сидеть» ты уже знаешь, — поддразнил он. Сакура подавила смешок и покорно опустила взгляд. — Подними руки. — Одобрительно сощурившись, он начал обходить её кругом. Длинный поводок, прижав один из сосков, завернул за спину и лёг на талию с другой стороны. Сделав ещё один оборот, Какаши заправил конец с петлёй, таким образом опоясывая её. — Сейчас он нам не пригодится. Можешь опустить руки. — Он отошёл, оценивающе осматривая её. — Не жмёт? — Нет, — Сакура порывисто замотала головой. Сердце заколотилось как сумасшедшее. Кожаное изделие быстро нагрелось от подскочившей температуры тела, и ей очень понравилось, как с каждым вздохом оно тёрлось о её грудь. — «Нет, Какаши-сама». — Нет, Какаши-сама… Она услышала его отдаляющиеся шаги, какой-то шорох и что камера была оставлена на журнальном столике с глухим стуком. Значит, он переместился в другую часть комнаты, где было её место для чтения. Там, на ковре с длинным ворсом, стояло кресло и ещё одна напольная лампа. Он прокашлялся и заговорил своим обычным голосом: — А теперь… — У неё захватило дух. Как она могла забыть? Тот был невероятным. Низким, бархатным. Она могла бы просидеть здесь часами, если бы он продолжил с ней так говорить. — Встань на четвереньки и ползи ко мне. Сакура округлила глаза, уставившись на свои нервно сжатые в кулаки ладони. Кажется, её только что смутили сильнее, чем когда-либо в жизни. Никто никогда не просил её о таком. — Выполняй молча и аккуратно. Надеюсь, сегодня мы обойдёмся без ожогов на коленях. Зажмурившись до цветных пятен, она выдохнула и начала считать до десяти. Не хватало ещё свалиться в обморок из-за гипервентиляции от переизбытка эмоций. Когда дыхание было кое-как восстановлено, стало чуть легче. Сакура упёрлась руками в пол и осторожно подняла на него взгляд. Как она и предполагала, Какаши уже был самим собой, сняв часть маскировки, и вальяжно развалился на её любимом кресле, снисходительно наблюдая за её смятением. Он поманил её пальцем, и Сакура, прежде чем отбросить свои последние сомнения, только успела отметить, что в его глазах вместе со смешинками плясали черти. Дальше её действия происходили словно в тумане. Она против воли сконцентрировалась на вовсе ничего не значащих мелочах. В воздухе витали нотки его парфюма. Прохладный паркет внезапно сменился тёплым ковром. — Сидеть. Хорошая девочка. — Он наклонился и потрепал её по волосам. Она не задумываясь повернула голову и подставила лицо под его ладонь. Прижалась к ней вспыхнувшей щекой, изо всей силы прикусила губу, чтобы не проронить ни звука даже случайно, ведь он приказал ей молчать. — Я не могу налюбоваться тобой. Он потянул за бретельку, обнажая вторую грудь, не стянутую ремешком, и трепетно очертил ту кончиками пальцев. Вздрогнув, Сакура едва слышно заскулила: эта манипуляция, такая незамысловатая, высоковольтным напряжением загудела во всём теле. — Пожалуйста… — её бельё можно было выжимать, оно неприятно липло к ногам, и ей хотелось, чтобы он освободил её от него тоже. Он с интересом приподнял брови. — Пожалуйста, разденьте меня, Какаши-сама. Понимающе ухмыльнувшись, он помог ей подняться. Ловко расстегнул и снял сперва верх комплекта, а после потянул трусики к её щиколоткам, чтобы ей оставалось лишь перешагнуть их. Она оказалась вся на виду перед ним: в поясе с чулками и ошейнике с обмотанным вокруг талии поводком, в то время как он, сидя перед ней на корточках, был всё ещё полностью одет. Костяшками пальцев Какаши погладил внутреннюю сторону её бедра, что буквально лоснилась от смазки. Размазав влагу ещё больше, он припал к этому месту ртом, слизывая и пробуя её на вкус впервые. Это было самым эротичным, что она когда-либо видела. Её пальцы сразу же запутались в пепельных взлохмаченных волосах, пытаясь притянуть его туда, где она желала почувствовать его губы больше всего на свете. Он же продолжил истязать её, вместо этого скользнув языком выше и прикусив место, где выпирала подвздошная кость. Запрокинув голову, Харуно застонала от разочарования. Если он продолжит в том же духе, она набросится на него сама. Сзади прозвучал хлопок дзюцу, она ахнула и пошатнулась, испугавшись, что ноги перестанут держать её, когда на мгновение пропала опора в виде его рук. Этого не случилось. Ладони, идентичные тем, что снова сжали её ягодицы, легли на её грудь. — Закрой глаза и ни в коем случае не смей открывать их, пока я тебе этого не разрешу, — прошептал клон ей на ухо. Что опять он придумал? Сакура послушалась и, теряясь в догадках, снова попыталась расслабиться. Немного наивно, но она посчитала, что после откровенной фотосессии с ласкающей её девушкой и ошейника её уже ничего не сможет удивить. Однако то, что произошло дальше, доказало обратное и лишило её возможности связно мыслить на всю оставшуюся ночь. Когда к двум парам рук присоединилась ещё одна, настоящий Какаши наконец-то поддался ей, прижимаясь ртом и раздвигая языком мокрые складочки её влагалища. Сакура вскрикнула, выгибаясь, и тут же почувствовала ещё один язык, который широко прошёлся по соску, пока её шею осыпало поцелуями. Втягивая кожу, клон за спиной оставлял саднящие пятна, и тут же зализывал их, будто извиняясь. Кажется, ни один участок её кожи не был обделён вниманием. Неторопливо введя в неё два пальца, Хатаке так же чудовищно медленно задвигал ими, одновременно посасывая клитор. Второй клон поспешил освободить её от поводка, чтобы добраться к другому соску. И Сакура поплыла. Бессвязно вскрикивая между громкими стонами, она пыталась насадиться сильнее, глубже, но руки, крепко обхватившие её за талию сзади, не давали ей этого сделать. Сбоку щёлкнуло затвором. Значит, клонов не двое, а трое? Плюс настоящий… Сакура не могла… не хотела считать. Это было слишком. Слишком пошло, слишком крышесносно. Ощущения нарастали в геометрической прогрессии, с каждой секундой, с каждым скольжением его пальцев по будто оголённым нервным окончаниям у неё внутри. — Пожалуйста… пожалуйста, про-прошу, умоляю… а-ах, я сейчас… — вцепившись в его плечи и изо всех сил жмурясь, простонала-прохныкала она. Сильные руки тут же приподняли её над полом, и она обхватила его ногами, прижимаясь и помогая ему. Его рык потерялся в её крике. Брызнули слёзы, солёными дорожками потекли по щекам. Он опустил её на себя, входя одним рывком сразу на всю длину. Миллиарды, триллионы искр вспыхнули перед её закрытыми веками, и она конвульсивно дёрнулась в такт первому сжатию стенок влагалища, растворяясь в своём оргазме, в чистой эйфории. Он что-то сбивчиво говорил ей. Пальцы гладили её, пощипывали соски и кружили вокруг клитора, губы целовали и всё нашёптывали, нашёптывали. Разное: комплименты, ругательства, признания… Она перестала понимать что-либо. Где она, кто она? Только жёсткие, сильные толчки позволяли ей не терять сознания и ниточки-связи с реальностью. Но и та в итоге всё же ускользнула от неё, и Сакура обмякла на его руках, удовлетворённая и абсолютно счастливая.