Сладости и гадости

      Несмотря на солнечное утро, ветер, постоянно дувший в лицо, был холодным, освежал и бодрил после бессонной ночи, проведенной в маленькой душной каютке. Очередной его порыв растрепал волосы, прядь попала в рот и Ширен Баратеон, подавив детское желание выплюнуть ее, подняла затянутую в тонкую перчатку маленькую руку, вытащила волосы изо рта и аккуратно заправила за ухо. Кто бы знал, чего ей стоило это показное самообладание, в то время, как внутри нее тревога, упрямство и отчаянные попытки быть храброй спорили между собой, и этот разноголосый хор не давал ей мыслить связно.       Ветер скрипел в корабельных снастях, паруса хлопали, волны с чмокающим звуком бились о нос небольшого судна, но она привыкла к этим звукам и уже не замечала их. Вообще-то, ей не обязательно стоять здесь — они даже не вошли в Черноводный залив, и можно провести оставшиеся час или два путешествия внизу с чашей подогретого вина. Но ей было интересно взглянуть на место, где ее отец потерпел первое из своих сокрушительных поражений, а холодный ветер странным образом придавал ей смелости. Она снова начала смотреть вдаль, щурясь от солнца и время от времени поправляя волосы и разминая затекающие ноги.       Вот, наконец и Черноводная, русло повернуло — и перед суденышком в дымке раннего утра выросла громадина Красного замка, в этот час казавшегося скорее розовым. Моряки, подчиняясь командам сира Давоса, занялись парусами и сели на весла, чтобы ускорить ход. А спустя еще полтора часа глухой толчок возвестил, что путешествие окончено.       Сир Давос сошел на пристань первым и подал Ширен руку, помогая ступить с шатких сходней на твердый камень. Их уже встречали — по отполированным временем плитам почти бесшумно шагал невысокий полный человек в мягких сапогах и просторном халате. «Лорд Варис» — шепнул ей на ухо сир Давос, и Ширен невольно подобралась — каждый человек в Семи королевствах знал евнуха Вариса, который служил королю Баратеону, королю Ланнистеру, а теперь служил королям Таргариенам. Вблизи королевский мастер-над-шептунами казался похожим на упитанного младенца-переростка. Мягкие пухлые руки, круглое лицо без следов возраста, лысая голова, на которой отражался свет солнца, тихий голос и почти робкая улыбка — все это создавало обманчивое ощущение беззащитности. Только вглядевшись в маленькие серые глазки, можно было догадаться, что все это не более, чем маскировка.  — Миледи — нараспев приветствовал их евнух — как я рад, что вы добрались. Надеюсь, путешествие прошло благополучно? — Да, благодарю вас, милорд. — Сир Давос, я так же приветствую вас в Королевской гавани. Если не ошибаюсь, вы уже бывали здесь? — Однажды — кратко ответил Сиворт, не вдаваясь в подробности.       Варис снова повернулся к ней: — Леди Ширен, прошу вас следовать за мной. Вы гостья их милостей светлейших государей, и вам будет оказано все надлежащее почтение.       По пути лорд Варис завел какой-то малозначащий светский разговор. Ширен отвечала, едва вникая в то, что они оба говорили. На самом деле ее ум занимало другое — цель этого приглашения. Она ни на минуту не обманывала себя — это, конечно не светский визит. Ее ждет либо присяга на верность бастарду Таргариенов и его бешеной жене с тремя драконами, либо меч палача. Ширен и не ждала, что король Джон и королева Дейенерис будут ей благоволить. В конце концов, ее отец и двое ее дядей были изменниками, бунтовщиками и узурпаторами, а теперь осталась только она — последняя представительница некогда могущественного дома. С ее смертью Баратеоны перестанут существовать, разве только король узаконит кого-либо из бастардов ее дяди Роберта, которых он, по слухам, наплодил чуть ли не дюжину.       С этими мыслями она не заметила, как они трое прошли через сад и вошли в замок через в одну из боковых дверей. Там их уже ждала какая-то девушка, и, увидев Ширен, она поклонилась. — Это ваша служанка, миледи, она позаботится о всех ваших нуждах. Наслаждайтесь отдыхом, миледи — весь замок к вашим услугам.       Вот как, подумала Ширен. Это значит, что покидать замок ей запрещено. Это уже больше похоже на плен, а не на гости. Впрочем, спасибо богам и за то, что ее не бросили в темницу тут же. — А сир Давос? — Вашему спутнику будут также предоставлены покои со всеми удобствами, миледи.       На этом евнух коротко поклонился и будто растворился в темноте скудно освещенного глухого коридора. Ширен ничего не оставалось, кроме как последовать за служанкой, державшей в руке свечу на высоком поставце. На очередном повороте их перехватила еще одна девица, и сир Давос пошел с ней. В приступе внезапного страха Ширен оглянулась вслед, ожидая увидеть, как появившиеся из-за угла стражники хватают ее верного Лукового рыцаря и тащат за решетку, но ничего подобного она не услышала и не увидела — ни топота сапог, ни лязга оружия. Коридор был тихим и пустым. — Миледи? — служанка осторожно позвала ее. — Ах да. Идем.       Пленница или гостья — но Ширен не могла не признать, что ей отвели подобающие ее положению комнаты. Большая хорошо обставленная спальня, отдельная уборная и купальня с медной ванной, просторный солярий, окнами выходящий на город. Здесь было светло, прохладно и свежий ветерок слегка шевелил занавеси на окнах. Да уж, это не тесная маленькая светлица в замке на Мысе гнева. Там не повесишь прозрачные куски ткани на окна — их тут же сорвет ветер, да и погода не часто позволяет открывать ставни.       Пока Ширен осматривала комнату, еще один слуга внес сундук с ее вещами, и служанка — «Меня зовут Дарин, миледи» — споро и умело принялась его разбирать. Каждое платье она встряхивала и раскладывала на широкой кровати в спальне. Ширен подошла к ней, и вдруг ей бросилось в глаза то, чего она не заметила в темном коридоре. «Да она одета лучше меня» — с этой мыслью у Ширен кровь прилила к щекам, и неожиданный приступ стыда за свои поношенные и скромные платья перешел в раздражение на эту девицу, которая обладала всем, чего не было у нее — красотой, свободой… И нарядными платьями. Подавляя нарастающее раздражение, Ширен пыталась придумать поручение, с которым можно было бы отослать Дарин и побыть наедине с собой, успокоиться и продумать, как ей вести себя, если ее уже сегодня призовут к королю и королеве. Но в голову так ничего и не пришло, и она маялась, пока служанка сама не ушла.       Следующие несколько дней Ширен плохо спала, часто просыпаясь среди ночи: ей снился то отец с стиснутыми зубами и напряженными губами, то красная ведьма с завораживающе ужасным в своей нечеловеческой красоте белым лицом с кроваво-алыми губами и волосами, похожими на языки пламени, то ледяная Стена, то костер, о котором она не хотела вспоминать, и которого не желала видеть… После этого она просыпалась, вся потная, запутавшаяся в простынях, дрожащая — а потом снова засыпала, и сны уже не тревожили ее до того момента, как Дарин, тихо зайдя в комнату, раздвигала занавеси и аккуратным прикосновением будила ее.       Но утро переходило в вечер, ночь — в утро, а ее никто не навещал и никто никуда не звал — как будто король и королева вместе с Малым советом просто забыли о ней. О ней вообще часто забывали. Но сейчас Ширен это даже нравилось. Она гуляла по многочисленным дворам и переходам, много времени проводила в саду. Нашла библиотеку, которая стала ее любимым местом по вечерам, порой заглядывала в замковую септу, хотя, повзрослев, она и перестала видеть смысл в вознесении молитв и поклонении; она не была уверена в том, существуют ли какие бы то ни было боги вообще, и если да — то есть ли им дело до людей. Но в целом, если бы не тревога о будущем, это было бы прекрасное время.       С сиром Давосом они беседовали каждый день — рыцарь приходил к ней ужинать. Сиворт проводил свое время в Красном замке не так праздно, как она. Ему не было запрещено покидать цитадель, и он многие часы проводил в тавернах, кабачках и просто на улицах Королевской гавани, болтая с людьми и незаметно выуживая из досужей болтовни крохи сведений, которые он приносил ей. Когда-то давно, еще на Драконьем камне, кто-то из слуг показал маленькой принцессе, как птица прилетает к гнезду с птенцами, держа в клюве червяка, жука или муху, а те тянутся, пищат и разевают клювы. «Во всяком случае, я довольно великовозрастный птенец — и довольно уродливый» — подумала Ширен про себя, и эта забавная картина — она с разинутым широко ртом и вечно серьезный седой бывший контрабандист с червяком во рту — едва не заставила ее расхохотаться с полным ртом тушеной еды. К сожалению, как ни ценила Ширен эти старания развлечь ее и дать ей более полное представление о том, что творится в городе и самом замке, ей от этих рассказов не было почти никакой пользы. Ширен слишком много лет провела в глуши и слишком мало знала о политике, чтобы вычленить что-то действительно полезное и сложить из разрозненных сведений стройную картину.       Идиллия закончилась через десять дней. Она не успела еще закончить завтрак, как в дверь ее солярия постучали. За дверью, которую проворно открыла Дарин, стоял стражник в бронзовом шлеме, кожаном панцире и с копьем. Под смуглой кожей голых рук бугрились мышцы. Один из Безупречных — личной гвардии королевы Дейенерис. Сердце Ширен забилось в горле, только что проглоченный кусок яичницы словно застрял по дороге к желудку, но она сделала все, чтобы не выдать своего волнения. Этого они от нее не дождутся. — Ее милость просит вас следовать за мной — с акцентом, плохо выговаривая слова, сказал евнух.       Ширен неторопливо вытерла рот и руки льняной салфеткой, встала, пригладила руками подол (особой нужды в этом не было, но она хотела показать, что дочь Станниса Баратеона — не из тех, кого легко напугать) и, не торопясь, размеренным шагом последовала за стражником.       Шли они недолго — коридор, лестница, галерея, внутренний дворик — и вот уже неприметная дверь, которую Безупречный открыл перед ней с коротким кивком. За дверью оказалась просторная и почти пустая, если не считать стола и стоящих вокруг него стульев, комната. На стульях сидели люди, и, стоило Ширен войти, все разом посмотрели на нее: кто с неприязнью, кто равнодушно — один лысый лорд Варис все так же благостно улыбался. Во главе стола сидели двое: мужчина и женщина, брюнет и блондинка, король и королева. Драконы. Джон Таргариен, первый этого имени, хранил невозмутимое выражение лица, а Дейенерис Бурерожденная глядела на нее откровенно холодно, и Ширен вдруг остро ощутила и свое уродство, и свою провинциальность — даром что кроме них двоих женщин в комнате не было. — Приветствую вас, миледи, на заседании Малого совета — раздался тихий мягкий голос евнуха.       Не зная, куда ей деваться, Ширен присела в реверансе, чувствуя себя все более и более глупо. — Полагаю — раздался с конца стола голос королевы — прежде, чем обсудим то, за чем мы пригласили вас, миледи, нам предстоит одно дело.       Дело? Она имеет в виду — присягу на верность? Ах да, ну конечно. Ширен, найдя в себе силы улыбнуться про себя комичности положения, обошла стол, и, встав на одно колено, поцеловала сначала руку короля, потом королевы и произнесла положенные слова о верности и преданности. После этого разлитое в воздухе напряжение как будто исчезло, все засуетились, перебирая свитки пергамента и отпивая вино из кубков, какой-то незнакомый лорд отодвинул для Ширен стул, и, садясь, она обратила внимание еще на одного человека, чье присутствие вначале ускользнуло от ее внимания.       Мужчина стоял в углу, дальнем от двери, прислонившись к стене в нарочито небрежной позе, и чистил ногти кинжалом, рукоять которого была сделана в виде сладострастно выгнувшейся обнаженной женщины. Одет он был как вестеросец, но в кричащие, яркие цвета, руки в кольцах, в ухе блеснула крупная жемчужина. А его волосы были, подумать только — синего цвета! Все в нем выдавало чужеземца, но куда более вызывающим, чем вид, была его поза и все поведение в целом. Ширен сказала бы, что он ведет себя точь-в-точь, как юнец, который намеренно делает все, чтобы позлить старших. Внутри себя она удивилась присутствию на заседании совета человека, столь мало, по ее представлению, подходящего для подобных мест, но кто знает — у королевы Дейенерис на службе было немало чужеземцев, прибывших с ней в Вестерос, так что, может быть, и не стоит ничему удивляться.       Ширен отвернулась и оглядела лордов — членов Малого совета. Рассказы сира Давоса все-таки оказались небесполезны — по описанию она уже узнала почти всех из них. Толстяк великий мейстер Сэмвел, карлик — десница Тирион Ланнистер, высокий, худой и светловолосый мастер-над-кораблями Лирис Веларион. Поток ее мыслей прервал голос десницы: — Мы рады видеть вас в добром здравии, леди Ширен. И еще более рады тому, что род Баратеонов не прервался. Указом их милостей короля и королевы вам возвращены ваши родовые владения в Штормовых землях вместе с замком Штормовой предел, а также со всеми причитающимися вам доходами и пожалованиями, и все это будет принадлежать вам и вашим потомкам до конца времен. — Я благодарю его милость короля и ее милость королеву — Ширен старалась, чтобы ее голос звучал твердо и почтительно одновременно. — Род Баратеонов века был верным союзником рода Таргариенов, и, вопреки всему тому, что произошло двадцать пять лет назад, мы решили восстановить этот союз — голос королевы звучал суховато, но улыбка была мягкой. — Род Баратеонов также всегда был союзником дома Старков — добавил король тихо, но Ширен почувствовала власть его голосе. — Нет ничего хуже, чем постоянно считаться старыми обидами. Полагаю, миледи, вы со мной согласны.       Ширен кивнула почтительно, насколько могла. — Однако — продолжил разговор десница — есть одна трудность. Вы, миледи, насколько мне известно, единственный и последний потомок дома Баратеонов.       Ширен кивнула в знак согласия. — И, опять-таки, если я не ошибаюсь, вы не замужем, и не имеете детей. — Нет. — Это создает определенную трудность, миледи. Думаю, вы согласитесь с тем, что вам стоит как можно скорее выйти замуж и родить сына, который упрочит ваше положение и унаследует Штормовые земли после вас. — Я согласна с вами, милорд. — В таком случае, я надеюсь, вы одобрите супруга, которого мы для вас выбрали — снова вступила в разговор королева.       В комнате повисло молчание. Вот оно — поняла Ширен. Вот та ловушка, в которую ее заманили учтивым письмом, богатыми покоями, любезным обращением и разговорами о союзе Баратеонов и Таргариенов. Глупая рыбка заглотила наживку и попалась на крючок рыбака — сколько раз Ширен это видела, а теперь сама висит и трепыхается на крючке, и деваться некуда. Что ж, по правде сказать, она в глубине души ждала чего-то подобного: было бы странно, если бы Таргариены, после всего, что ее отец и его братья сделали, просто вернули ей земли и замок, и все сделали вид, что забыли реки крови, которые залили страну во время восстания Роберта, а также драку ее отца и Ренли за Железный трон. И, разумеется, от нее не ждали никакого иного ответа, кроме: — Почту за честь, ваша милость. — Хочу также добавить — кашлянув, вклинился в разговор Тирион — что, из уважения к знатности вашего рода, ваш муж даст вам свое имя, но возьмет ваш герб, девиз и цвета.       Королева снова улыбнулась — еще более сладко, чем раньше. — Что ж, замечательно. В таком случае, мы не будем откладывать и отпразднуем ваше обручение прямо сейчас. Милорд, прошу вас, подойдите.       Ширен заозиралась — что, ее будущий муж где-то здесь? Ждет за дверью? Или это кто-то из членов совета? С мгновенным страхом она даже подумала, что речь идет о Тирионе Ланнистере, и не сразу заметила, что стоявший в углу чужеземец плавной кошачьей походкой приблизился к столу. — Леди Ширен — королева жестом подозвала ее к себе.       На неожиданно ставших деревянными ногах Ширен встала — стул снова кто-то предупредительно отодвинул — и подошла к царственной чете, которая тоже встала со своих кресел. Королева взяла Ширен за руку и подвела к чужеземцу: — Леди Ширен — представляю вам Даарио Нахариса, бывшего капитана отряда Ворон-Буревестников, бывшего наместника вольного города Миэрина и одного из самых преданных и отважных моих слуг. Капитан — это леди Ширен из дома Баратеонов, ваша будущая жена. — С этими словами Дейенерис соединила их руки, накрыв сверху своей — Ширен, опустив взгляд, заметила, какая у нее маленькая и ухоженная ладонь — нежная белая кожа, розовые овальные ногти. Тем временем королева провозгласила: — Да будет известно всем здесь присутствующим, что капитан Даарио Нахарис и леди Ширен намерены вступить в законный брак перед ликами богов и людей, и с сего дня считаются обрученными друг другу женихом и невестой. — Стоило ей убрать свою руку, как рукопожатие нареченных, и без того слабое, распалось, и рука Ширен безвольно упала вдоль тела, а сама Ширен ощущала только неловкость, и все так же избегала смотреть на теперь уже жениха. — Указ о вашем восстановлении в правах вступит в силу, начиная с сегодняшнего дня — добавил король. — Благодарю вас, ваша милость — несмотря на внутреннее напряжение, Ширен нашла в себе силы произнести эти слова с подобающей учтивостью.       Сразу же после этого ее отпустили — она присела в реверансе и вышла, не оглядываясь, и так и не посмотрев ни разу на своего новоиспеченного жениха. По коридорам в свою комнату Ширен шла, как в тумане, и, если бы не евнух-Безупречный, непременно заблудилась бы. Закрыв за собой дверь, она некоторое время стояла в растерянности, кусая губы, а затем позвала служанку. Дарин оказалась в соседней комнате — она командовала девушкой-поломойкой, чистившей щеткой медную лохань для мытья. Увидев Ширен, она тут же поклонилась. — Принеси мне вина — попросила Ширен. — Сейчас же, миледи. — И еще найди сира Давоса Сиворта и пришли его ко мне. — Слушаюсь. — И я хочу остаться одна. — Как прикажете, миледи. Все, иди — эти слова были обращены уже к поломойке, которая тут же собрала свои щетки и ведра и вышла, пряча лицо.       Оставшись одна, Ширен опустилась на резной стул у стола, за которым обычно обедала, и забарабанила пальцами по столешнице, пытаясь осознать, что только что произошло. Еще час назад она была дочерью одного узурпатора и племянницей двух других, а сейчас она — леди Штормовых земель, хозяйка Штормового предела, верная подданная Железного трона… И будущая жена. Последнее почему-то никак не укладывалось у Ширен в голове. Если задуматься, то она никогда не размышляла о замужестве всерьез. В детстве ее не волновал этот вопрос, да и родители никогда не заводили об этом разговоров, а, уже живя у сира Давоса, с годами Ширен начала понимать, что вряд ли ей удастся выйти замуж. У нее не было ни красоты, ни богатства, которые могли бы прельстить лорда, рыцаря или даже богатого торговца, а ее происхождение, хотя и знатное, обернулось против нее — ее существование держалось в тайне, но, захоти она выйти замуж, невозможно было бы скрывать от будущего мужа, кто она такая, но теперь это обернулось против нее — в царствование Таргариенов никто не хотел связываться с теми, кто им проиграл. Даже лорд Тирион, как следовало из принесенных сиром Давосом слухов, не считался завидным женихом, несмотря на свою знатность и огромные богатства — и отнюдь не из-за того, что был карликом.       Поэтому с недавних пор Ширен все больше утверждалась в мысли, что ей не суждено иметь мужа и детей. Нельзя сказать, чтобы ее особенно это огорчало — в ее шатком положении это было слишком далеко, слишком недостижимо, а какой смысл расстраиваться из-за недостижимых вещей? Звезды в небе хороши, когда любуешься на них с земли. И вот теперь одна такая звезда — надо признать, довольно яркая — оказалась у нее в ладонях. Но Ширен не чувствовала ни особого счастья от мысли, что обручена, ни приятного волнения, ни предвкушения — ничего, что она сама наблюдала в трех дочерях сира Давоса, которые выходили замуж на ее глазах.       В дверь постучали, вошла Дарин с подносом, на котором красовался штоф вина и два небольших кубка — «Умная девочка», про себя похвалила ее Ширен — а за ней, слегка прихрамывая, шел Луковый рыцарь. Поставив ношу на стол, служанка поклонилась и вышла. — Садитесь, сир — пригласила рыцаря Ширен. — Благодарю, миледи — он тяжело опустился на другой резной стул и потер ногу. — Как ваша нога, сир Давос? — Что-то сегодня побаливает, миледи. Спасибо, что спросили. Проклятая сырость! — В вашей комнате сыро? — обеспокоенно нахмурилась Ширен. — Нет, комната у меня хорошая. Это погода. Не обращайте внимания. Что интересного в стариковских болячках. Куда важнее ваша встреча с королем и королевой. — Боюсь, рассказать мне особо нечего. Я принесла присягу. Мне возвращают земли и замок Баратеонов и восстанавливают в правах, так что тут волноваться не о чем.  — Хвала богам! — сир Давос глубоко вздохнул, словно сбрасывая с плеч тяжелый груз, впрочем, так оно и было. Он широко улыбнулся и посмотрел на Ширен, а затем налил им обоим вина из штофа. — Это надо отпраздновать. — А еще я выхожу замуж.       Улыбка сползла с лица сира Давоса. — По вашей воле? — Ну, сир Давос. Вы же понимаете — не в моем положении было отказываться. — И кто же этот счастливец? — уже без всякой улыбки спросил старый рыцарь. — Некий капитан Даарио Нахарис, как я поняла, чужеземец, присягнувший королеве Дейенерис еще в изгнании. Вам что-нибудь известно об этом человеке?       Лицо сира Давоса стало мрачным. — Я слыхал об этом человеке. И, надо сказать, плохого больше, чем хорошего. Он наемник из Тироша, человек без роду и племени. Драчун, задира, любитель вызывать людей на поединок и убивать их — в этом деле он мастер. Он человек королевы, целиком и полностью ей преданный, хотя я и не уверен, насколько он ей подчиняется. А еще говорят, что он не пропускает ни одного кубка и ни одной юбки.       Ширен поджала губы. Вот, значит, каким супругом наградила ее королева за верность. Наемник темного происхождения, ловкий убийца, а вдобавок еще гуляка и бабник. Но, очевидно, для королевы Дейенерис здесь важнее всего была его преданность. Даже Ширен, прожившей столько лет в глуши и не слишком образованной, понятно, что он приставлен следить за ней и шпионить. Да уж, все красивые слова о союзе Баратеонов и Таргариенов и самом деле оказались сладкой ложью, но было не очень приятно осознавать, насколько.       Сир Давос, сидел, понурившись. Ширен смотрела в стол. Оба молчали, и молчали довольно долго. Наконец, сир Давос тяжело вздохнул, крякнул и отпил из своего кубка. — Не следовало нам с вами приезжать сюда, моя принцесса. — Не называйте меня так — резко ответила Ширен. — У стен есть уши, а здесь тем более. — Да, вы правы. Простите — давняя привычка. Просто мне… — старик пожевал губами, будто подыскивая слова — мне обидно за вас, миледи. Что королева с вас что-то попросит за возвращение земель — это и дураку было понятно, но неужели не нашлось никого получше? Хоть бы и чужеземец — но ровня вам. А не этот… Молодчик.       Ширен пожала плечами. — Очевидно, у королевы были какие-то свои соображения, из которых ей было нужно, чтобы я вышла замуж именно за этого человека, а не за того, кто больше подходит мне по происхождению и воспитанию. Но теперь ничего не поделаешь — Ширен погладила своего опекуна по плечу. — Не печальтесь так, сир. В конце концов, все могло быть гораздо хуже. — Да, миледи. — И я надеюсь, что вы поедете в Штормовой предел со мной, и будете моим советником и кастеляном замка. Если вы согласны, разумеется. — О чем разговор, миледи. Я буду с рядом с вами столько, сколько потребуется. Я ведь присягнул вам, а это для меня кое-что значит.       Они посмотрели друг на друга и улыбнулись. Ширен подумала, что, хоть сир Давос никогда не говорил, что любит ее, но эта любовь ощущалась во всем, что он говорил и делал, и она много лет согревала и защищала ее. При мысли, что старый рыцарь отправится с ней в Штормовой предел, где она никогда не бывала, и что, даже если ее жизнь с капитаном Даарио Нахарисом окажется куда хуже, чем можно предполагать, у нее всегда будет тот, к кому можно прийти за утешением и советом, а это дорогого стоит.