Комплексы и сложности

      Минсок уже третий день убеждает себя, что ему нужно собрать в кулак свои яйца все свои силы и настроиться на работу. Яро и настойчиво твердит зеркалу, что это будет полезным шагом для карьеры, для борьбы с болезнью, да и просто хорошим опытом в новом жанре фотографии.       А ещё ни в какую не соглашается принимать тот факт, что образ Лухана его преследует днём и ночью, не давая покоя. Просто стресс. Слушайся альфа своё сердце, давно бы понял, что увидеть Ханя он сейчас хочет намного сильнее, чем мог бы предположить. Чёрт, да он в полной заднице!       У него трясутся колени и спирает дыхание, стоит только подумать о многочасовом нахождении в компании незнакомых людей. Воздуха в лёгких становится катастрофически мало, что вполне может закончиться очередным приступом панической атаки или обмороком, что не позволит приступить сегодня к работе. Но стоит Минсоку опереться лопатками о стену и прикрыть глаза, как вновь возникает призрачный и светящийся Лухан. Чёрт, он даже в подсознании умудряется ослеплять и путать все мысли.       Как ни странно, этот свет снова не приносит боли или страданий. Парень чувствует себя мотыльком, что наконец-то обретает тёплое и нежное солнце, бережно ласкающее и согревающее его хрупкие крылышки вместо того, чтобы сжигать их и превращать в пыль.       Хань удивительный и невозможный. Мысли о нём не должны действовать так исцеляюще, но вопреки любой логике – они действуют. Минсок просто не может поверить: паника отступает, полностью вытесняясь из подсознания милой улыбкой и огромными глазами с пушистыми ресницами.       Ким всё ещё не может признать, что этот омега становится его личным помешательством. Это же не должно происходить так быстро. Но, когда он спустя час выходит из подъезда и видит Лу, то моментально сдаётся: да, это определённо какой-то незнакомый и нездоровый вид наркотической зависимости. Оказалось, что так просто это признать, если взглянуть правде в глаза.       – Рад вас видеть, господин фотограф! – Лухан подскакивает и широко улыбается, когда видит альфу. Складывается впечатление, что этот парень либо слишком многогранен и переменчив в своём настроении, либо искусно умеет отыгрывать эмоции, ведь на этот раз звучит так по-дружески и искренне, словно они давно близки, словно знакомы много лет и знают все секреты друг друга, словно… словно это Чанёль. Родной и с которым спокойно. Никто другой, кроме родителей и лучшего друга, не вызывает у Минсока такого ощущения безопасности.       Мысли роятся в переполненной голове, как потревоженные пчёлы, а альфа не может даже сдвинуться с места, на котором застыл, жадно разглядывая парня перед собой.       В рассеянном дневном свете и тёмно-синем костюме Хань выглядит по-другому. Образ больше не напрягает, не заставляет отвернуться, а только ласкает взгляд, побуждая смотреть всё больше и больше, разглядывать каждую деталь и мелочь. Парень старается не залипать, но получается откровенно плохо, когда перед глазами такие шикарные модельные ножки, втиснутые в аккуратные фирменные туфли. Минсок чувствует себя чертовски глупо в чёрно-серой толстовке и простых джинсах.       Перед Кимом стоит самый идеальный омега, которого только можно вообразить: он совсем немного ниже самого альфы, гордая осанка выдаёт сильный характер, а стильный дорогой костюм – статус и безупречный вкус, но больше всего обескураживает и удивляет причёска.       – Ты покрасил волосы? – Минсок глупо хрипит от волнения и проглатывает последние буквы. А ещё старается незаметно вытереть вспотевшие ладошки и не уронить висящую на плече сумку с камерой.       – Угу, – ещё одна широкая улыбка, которую так и хочется запечатлеть на снимке, чтобы она была самым первым и значимым изображением человека в его фотоплёнке, – так лучше? – омега поправляет шёлковые пряди, которые теперь окрашены в глубокий русый цвет вместо белого.       – Ты это ради меня сделал? – поражается альфа, комично распахивая глаза.       – Да брось, я привык к смене образов, а если это поможет тебе расслабиться, то я только рад. Прыгай, нас уже ждут, – Лухан мурлычет и, грациозно покачивая бёдрами, направляется к водительской двери.       Ким слышит, как звенит брелок на ключах в чужой руке. Видит стильный и сверкающий автомобиль. Понимает, что нужно просто сесть в машину и отправиться на съёмочную площадку. Но не может сделать даже шага. Его трясёт от новых впечатлений, от страха перед неизвестным, от того, что за рулём будет Хань. А насколько он хороший водитель? Безопасной ли будет их поездка? Не попадут ли они в аварию? Альфа не хочет, чтобы его собирали по кусочкам. Это не Чанёль, и не таксист. И Минсоку до тошноты страшно. Мышцы струнами натягиваются на кости, не позволяя пошевелиться, желудок сводит спазмами, как и лёгкие, что отказываются принимать положенную порцию воздуха.       Лу почти скрывается в салоне, но, видимо, позеленевшее лицо парня заставляет его замереть, а расслабленную улыбку слететь с прекрасного лица.       – Хэй, Минсок, ты в порядке? – он закрывает дверцу и подходит к альфе, обеспокоенно его осматривая.       – Не могу… – голос не слушается, с хрипами выталкивая слова из глотки, – страшно, не поеду…       – Ну же, спокойней, всё в порядке, – омега заметно нервничает и подхватывает Кима под локоть, когда тот почти готов упасть в обморок. – И почему я решил, что всё будет просто? Что мне сделать? Отвести тебя обратно или сможешь доехать?       От горячего прикосновения Ханя становится чуточку легче, но не настолько, чтобы забылись все опасения. Минсок чувствует себя слабаком и трусом, опускает голову и тихо хрипит: «Домой». Слышен тяжёлый смиренный вздох и больше ничего. Лу блокирует машину, а потом ведёт альфу к подъезду, не прекращая поглядывать и поддерживать Кима. Какой позор. Остаётся надежда, что Чанёль заказал достойный гроб, он скоро пригодится. Умереть от стыда – не худший вариант на сегодня.       Альфа волочит ноги к подъезду, всё ещё ощущая цепкие пальцы, что уже переползли на бицепс. Он может не до конца понимать своим затуманенным сознанием, но Лухан тоже не дурак и старается получить из сложившейся ситуации максимум пользы для себя. Например, облапить плотные мышцы и понять, что физически Минсок не такой уж и хлюпик, коим может показаться.       Омега ровно дышит и уверенно идёт вперёд, направляясь к лифту, что даже и не заподозрить мелькающие похабные мысли в этой чудной головушке. Только Ким резко тормозит, возвращая в реальность и себя, и Ханя.       – Ты в порядке? Что-то не так?       – По ступенькам, не в лифт.       – Да ладно? – стонет Лу, опираясь спиной о стену. – Шестой этаж, Минсок, пожалей мои ноги, я тебя не донесу.       – Я сам дойду, можешь ехать, – выдыхает альфа, хватаясь за поручень. Не впервой же плестись домой, привык уже. Со стороны, скорее всего, он выглядит беспомощной размазнёй, ведь парень рядом вздыхает и тянется следом. Нет, если не умрёт со стыда, то на этом же ремне от любимой камеры вечером точно повесится, вспоминая жалостный взгляд омеги.       – Я с тобой. Ещё не дождусь и засну под дверью.       Они оказываются в квартире, наверное, минут через десять. Лухан не говорит ничего, не смеётся и не подкалывает, что вызывает внутреннюю благодарность. Парень ненавидит перед кем-то выглядеть слабым. Чанёль не в счёт, он давно перестал быть «кем-то». Альфа плетётся в гостиную, заваливаясь на диван, а Хань предлагает заварить чай. Что же, не худшая идея.       Пока Лу гремит посудой на кухне, Ким переводит дыхание и пытается понять – почему он не против чужого присутствия в доме, а наоборот расслабляется и понемногу успокаивается, растекаясь по мягкой поверхности. Он чувствует себя… в безопасности. Это ведь бред! Любой человек в радиусе десяти метров всегда вызывал в нём дискомфорт и ощущение настороженности. После того случая даже родителям он долго не мог довериться, запираясь на несколько замков в комнате и всё ещё ощущая чужое фантомное присутствие. С Луханом всё иначе. Он словно был здесь всегда. Копошится на кухне за стеной, заваривая чай, а Минсок понимает, что ему от этого легче и теплее на душе.       – Я нашёл мяту, – говорит омега, сверкая широкой улыбкой, когда заходит с двумя чашками на подносе, – слышал, что она успокаивает. Должна помочь тебе прийти в себя и перестать бояться и нервничать.       О, захлебнуться мятным чаем! Гениально!       – Да, спасибо. Я… Прости за это.       – Ты о чём? – удивляется Хань, устраиваясь в кресле напротив. Выражение растерянности на красивом лице выглядит настолько искренним, что альфе приходится потратить несколько секунд, чтобы самому вспомнить, за что он здесь извиняется.       – Ну как: срываю съёмки, тебя напрягаю. Я слишком бесполезный, предупреждал же, только подведу всех. Зря я вообще согласился… – самобичевание достигает критической точки, а чай становится посреди горла.       Ким отставляет чашку и не может поднять на гостя глаза, изучая интереснейшие узоры на ковре. Он боится взглянуть наверх и увидеть на чужом лице жалость, осуждение или пренебрежение. Ощущение беспомощности убивает. Что же он за альфа такой, что не может даже о себе позаботиться? Такие мысли возникали всегда, не давая жить и порождая всё новые комплексы, а сегодня достигли нового предела: разочаровать человека в первые же дни знакомства. Невероятно. Пожалуй, можно остановиться на варианте с чаем.       – Эй, перестань, – Лу так легко и дружелюбно хихикает, что Минсок даже бросает на него недоверчивый взгляд, но натыкается только на широкую и беззаботную улыбку, – ничего страшного же не произошло.       – Я срываю фотосессию.       – Значит, поедем завтра. Или послезавтра. Сроки не горят. Ты лучше скажи, что тебя так напугало? Я сделал что-то не так?       – Нет, просто…       – Слушай, – начал омега, серьёзно хмурясь и наклоняясь ближе, чтобы лучше видеть чужое лицо, – я не особо знаю, что с тобой происходит, но нам ведь работать вместе. И ты должен довериться и рассказать то, что мне нужно знать, чтобы тебе помочь. Сегодня я не понимал, что мне делать. А это явно не последний случай твоей паники. Я понимаю, что это всё новое и сложное к восприятию, но мне придётся за тобой присматривать, если уж вытягиваю тебя из уютной ракушки.       Ким впадает в транс от уверенного и чувственного голоса парня. Это какой-то гипноз, ведь Ханю так сильно хочется поверить, открыться, отдать всего себя, что даже становится страшно. Минсок снова ощущает непреодолимое желание стать лучше, стать правильнее и сильнее. Останься он таким, как сейчас, – никогда не сможет соответствовать этому омеге. А хочется просто невероятно.       – Ты не виноват. У меня много надуманных страхов, с которыми я пытаюсь бороться.       – В том числе лифты и машины?       – Не совсем, я могу ездить на такси или с Чанёлем, но сегодня… Я оказался не готов.       – Хорошо. Тогда завтра сможешь приехать сам? Сегодня можешь отдыхать, – Лухан выдыхает будто бы расслабленно, но Минсок знает, каких трудов стоит организовывать каждый съёмочный день. Он точно не должен подводить всю команду сразу же, даже не начав с ними работать. Он же сильный – справится.       – Нет.       – Что? – Лу точно такого не ожидал, комично вскидывая брови.       – Давай поедем. Я позвоню Чану, спрошу, сможет ли он сегодня помочь, а завтра я что-нибудь придумаю.       Он не будет слабаком, если не позволит себе этого. Судьба же не зря подсунула ему этого омегу, который по кирпичику разбирает неприступные для других стены. Возможно, бета был прав, когда говорил, что Хань может стать исцелением. Минсок должен переступить через принципы и страхи, если хочет стать хоть немного ближе к этому божеству.       Хань сильный и уверенный в себе, а Ким – просто сгусток сомнений и комплексов. Нужно либо стать достойным, либо сдаться сразу. Сейчас Минсок настроен на первое.