здесь мёртвые живы, здесь немые говорят.

      Как и обещал мистер Беллегард, подготовка к тесту заняла не больше пары дней. Но Юлиан мог поклясться, что даже мисс Глевиссиг не могла найти себе места, маясь неизвестностью. Что уж говорить об остальных жителях станции, которых посвящали в новости в самую последнюю очередь.       С того вечера, когда мистер Беллегард наблюдал за игрой Юлиана, парень ни разу его не видел. Иногда он мог услышать разговор Нэннеке и мисс Глевиссиг о том, что гость почти готов вызывать к себе жителей, иногда серые шептались, обсуждая, что Геральт не побоялся оставить в комнате пиджак и выйти на кухню в футболке. Самой обычной модной футболке с эмблемой Твин Пикс или что-то типа того. Впрочем, Юлиану казалось, вряд ли такой человек как мистер Беллегард, пусть на него не распространяются правила Третьей станции и он может носить что угодно, вообще признаёт какую-либо одежду, кроме рубашек и странных старомодных пиджаков.       На обед все получили по половине кубика протеина и такое же небольшое объявление, что мистер Беллегард ждёт Кагыра в своём кабинете в два часа.       — Мне кажется, это немного не логично, — буркнул парень, расковыривая еду на своей тарелке до состояния каши. Несмотря на голод, давно ставший спутником Третьей станции, в горло не лезло ни кусочка. — Какая у него система? Я бы начал вызывать к себе по алфавиту или от младшего жителя к старшему. Как он выбирает?       Юлиан слегка улыбнулся и слегка сжал колено Кагыра, стараясь не попасться на глаза Нэннеке.       — Может, сначала идут те, кого он уже отобрал заранее? Думаю, у него есть наши личные дела. Может, ты первый, потому что нет смысла разводить воду — ты подходишь?       — Тогда уж, скорее всего, он начал с самого слабого звена.       Юлиан промолчал, чувствуя на своей руке чужую ладонь. Он плохо умел успокаивать людей, особенно когда сам не был уверен в своих словах. Кагыр был его лучшим другом в этой богадельне, и Юлиан искренне считал, что парень заслуживает отправиться в лучшее место.       Именно поэтому, пройдясь с парнем до, как в шутку называл кабинет мистера Беллегарда Кагыр, львиной клетки, Юлиан отправился к себе в комнату. Он надеялся, что до коктейльного вечера парень вернётся и расскажет ему обо всём, что там происходило, потому что, чёрт возьми, правда интересно. Юлиан хотел зайти в этот страшный кабинет к не менее страшному Геральту и ответить на все вопросы, потому что это было бы проще — отстреляться и быть свободным, а не томиться в ожидании.       Кроме того, если быть до конца откровенным, Юлиан не мог трогать себя или устроить быстрый секс хоть с кем-то — запрещено правилами. Но если на Геральта эти законы и правда не распространяются, Юлиан мог бы попытаться совершенно нагло и бессовестно совратить мужчину. Если его не возьмут в Рай, так пусть хоть отымеют по-человечески в последний раз.       Но через час Кагыр не вернулся. Как и через два. Юлиан, кажется, нарезал уже с десяток километров по комнате, прошелся по коридорам, стучался в комнату друга, но, кажется, тот всё так же был с Геральтом. Парень не понимал, что можно обсуждать так долго, и только сильнее себя накручивал.       Кагыр нашелся в библиотеке, где, уже в половине шестого вечера, сидел в окружении остальных пурпурных, которые старались вытащить из него информацию о тесте.       — Ради всего святого, девочки, — он скинул с себя руку Хиреадана и встал, тут же направляясь к Юлиану и прячась за его спиной от остальных, — я уже сказал, что он просто задавал вопросы, много вопросов.       Йеннифер села обратно на свое излюбленное место и сложила ногу на ногу. До взрыва Юлиан мог посчитать на пальцах одной руки те разы, когда девушка была не в чёрном одеянии. На Третьей станции все, и Йеннифер не исключение, избранные должны были носить пурпурное, и девушке далось это с большим трудом и стрессом. Но сейчас никто не посмел бы сказать, что она хоть когда-то носила что-то другое, а не средневековые наряды этой цветовой палитры. Слишком правильно её фигура и лицо смотрелись в этом.       — Это здоровый интерес, Кагыр, — она сложила руки на коленях в замок и упёрла взгляд тёмных глаз в парня. — Ты был первым, кто прошел, или не прошел, кто знает, испытание. Поэтому мы хотим знать, к чему нам готовиться.       — К голодной смерти на это чёртовой станции, — отрезал Кагыр и, схватив Юлиана за запястье, потянул к углу, в которым тот сидел при знакомстве с Геральтом.       Для приличия сопротивляясь, Юлиан шипел, чтобы парень оставил его в покое, и он сам может идти, но Каргыр успокоился только тогда, когда толкнул в кресло друга.       — Слушай меня внимательно, — он опустился на пол перед креслом и положил ладони с длинными пальцами на колени Юлиана. Тот же, в свою очередь, сел в позу лотоса и наклонился вперёд, чтобы друг не был услышан. — Он странный.       Юлиан улыбнулся, снисходительно качая головой.       — Думаю, тут никто не будет с этим спорить.       — Я не об этом. Он действительно пиздецки странный, Юлиан. Мы думали, что у него есть на нас досье, и так и есть. Но он знает слишком много обо мне. Не то чтобы у меня были какие-то страшные тайны, но мне были неприятны вопросы о первом поцелуе с мальчиком, как я блевал на первом курсе после вечеринки и что мне пришлось сделать, чтобы пройти испытание в Дельту Дельту Дельту!       Губы Юлиан растянулись в непроизвольной улыбке, когда Кагыр напомнил об их участии в братстве. Должен признаться, у них на двоих было действительно позорное задание, о котором не хотелось бы распространяться.       — Самое отвратительное, что он сказал, что мне нет смысла ему лгать, потому что он и так знает ответы на свои вопросы, ну, на их большинство. Он спрашивает скорее для проверки на стрессоустойчивости и честность.       Юлиан тяжело вздохнул и опустил ладонь на чужие мягкие волосы и слегка помассировал кожу головы.       — Всё будет хорошо, я справлюсь.       — Надеюсь на это, потому что он зовёт тебя следующим. И просит, чтобы ты взял гитару. Не знаю, зачем, не спеть с тобой он хочет же, в самом-то деле. Ох, надеюсь, этот чёрт её не конфискует!

***

      После ужина Юлиан сразу направился в свою комнату за инструментом. Вроде бы, в этом не было ничего сложного — пойти к себе, взять гитару, а потом пройти пару десятков метров до кабинета мистера Беллегарда. Но это оказалось не так просто, потому что ноги сами по себе дрожали, да и руки тоже. Будто он только что прыгнул с парашютом, а потом прошел комнату страха.       Переведя дух, Юлиан поднял руку и только собирался постучаться, когда дверь открылась. Тут было несколько темнее, чем в библиотеке или комнатах. А ещё жарко, действительно жарко. Парню в первые пару секунд захотелось снять с себя пиджак.       Геральт сидел за своим столом, установив на него локти и внимательно наблюдая за своим гостем. Он спокойно наблюдал за тем, как Юлиан осматривается, после подходит к столу и ставит гитару на одно кресло, а сам садится в соседнее.       — Рад снова тебя видеть, Юлиан, — уголками губ улыбнулся мистер Беллегард, вызывая у парня табун мурашек по телу. — Я думал, что на тебе будет немного меньше одежды.       — А я думал, что даже во врем апокалипсиса люди могут рассчитывать на личное пространство.       Геральт довольно хмыкнул и откинулся на спинку своего кресла.       — Я задам тебе несколько вопросов. Я жду, что ты будешь со мной предельно честен. На некоторые я знаю ответ, некоторые задаю, чтобы его узнать. Но суть в том, что я прекрасно чувствую ложь. И мне бы не хотелось, чтобы ты говорил мне неправду.       Юлиан сделал глубокий вдох, потом выдох, а после взял со стола мистера Беллегарда одно из печений, которые он привёз с собой, и откусил небольшой кусок, только после этого положительно кивая.       В другой ситуации Юлиан не рискнул бы так нагло стянуть со стола угощение, но от одного запаха печенья, которого парень не чувствовал уже девятнадцать месяцев, он чувствовал цунами слюны во рту. Это было обычное американское печенье с шоколадом, немного подсушенное, но оно стоило того, чтобы продать за него душу. И если в Святилище хотя бы раз в месяц жителей балуют сладким, он будет убивать за возможность туда отправиться.       — Думаю, я готов.       — Для начала, я хочу, чтобы ты сам рассказал мне что-нибудь о себе, — спокойно проговорил мистер Беллегард, смотря на Юлиана тем взглядом, которым хозяин смотрит на своего питомца. — Что угодно, что ты считаешь важным.       Тонкий язычок облизнул губы. Юлиан никогда не умел о себе рассказывать, ему было проще отвечать на вопросы.       — Я особо ничего не умею, — честно и в лоб сказал парень, снова подбирая под себя ноги. — Но я быстро учусь, и мне нравится иметь занятие. В целом, я могу быть полезным, если вы мне покажете, что я должен делать. Ещё я капибара, — Геральт удивлённо поднял бровь, не понимая, о чём говорит парень. — Это животные, которые в равной степени хорошо ладят и с травоядными, и с хищниками. Они очень дружелюбные и их все любят. Я такой же. Хорошо могу находить общий язык с людьми, совершенно неконфликтный.       Юлиан сунул в рот остатки печенья, улыбаясь одними глазами, пока Геральт сидел в кресле, закрыв лицо руками и стараясь не рассмеяться.       — Хэй, — театрально возмутился Юлиан, — да, я не очень умный, зато весёлый. Но в этом моё очарование!       — Я ожидал, что ты будешь нахваливать себя в попытке повысить шансы, — мистер Беллегард облокотился на стол, внимательно рассматривая парня.       — А в этом есть смысл? Вы сами знаете, что я особо ничего не умею. Музыканты и лингвисты — последние люди, способные принести пользу в пост апокалиптическое время. Всё, что я могу вам пообещать, что я постараюсь научиться хоть чему-то.       Геральт негромко отодвинул свой стул и встал, обходя стол и по-свойски садясь на его край.       — Но ты ведь непослушный, — он сложил руки на груди и приподнял светлую бровь, от чего Юлиану захотелось, чтобы мужчина на него наступил. — Будет ли правильным взять тебя с собой, зная, что ты нарушаешь правила?       Юлиан нахмурился, пытаясь припомнить, когда успел накосячить, а после его лицо разгладилось.       — Это была не моя вина. Эта чокнутая ведьма, простите конечно, мисс Глевиссиг, установила совершенно невыполнимые условия! Я здоровый человек, и нормально, что я хочу, кхм, — парень замялся, стараясь подобрать синоним, — быть желанным, так сказать. Ни один здоровый человек не вытерпел бы такого.       Парень сложил руки на груди и по-детски надулся. Неужели из-за того, что он один раз раздвинул ноги перед другим человеком, его не возьмут в Утопию? Бред. Вот именно поэтому отбор должен проводиться группой лиц.       — Это не плохо, Юлиан, я понимаю. Дело не в твоей похоти, дело в том, что ты нарушаешь правила.       Парень вспыхнул от негодования.       — Я не похотливый! И я уже получил свое наказание, понял ошибку! Вы не можете наказать меня во второй раз за одно и то же, это не справедливо.       Мистер Беллегард слегка наклонился вперёд — теперь парень мог разглядеть почти каждую волосинку на его щетине. Сейчас Юлиан у было страшно услышать «не подходишь, следующий». Руки пробила мелкая дрожь, что, вероятно, не скрылось от мужчины.       — Сыграй мне, — наконец прохрипел мистер Беллегард, снова выпрямляясь и увеличивая между собой и Юлианом расстояние. — Ты меня слышал. Я хочу, чтобы ты мне спел.       — Что? — парень взял гитару и провёл пальцами по струнам.       — На твой выбор.       О, никто, ни один человек в этом бренном пропащем мире не знал, какой восторг испытывал внутри Юлиан. Кому-то нравится его игра, его голос. Чёрт, не просто «кому-то», а важной шишке из Кооператива, который держит сейчас в руках пятнадцать судеб жителей станции.       Всегда приятно, когда восхищаются твоей работой, особенно если ты творческий деятель, но вдвойне приятнее, когда ты получаешь похвалу и восхищение от взрослого и состоявшегося человека. Будто Марк Цукерберг позвонил и попросил купить один билет на выступление.       Кроме того, мистер Беллегард действительно красив. Это может показаться неважным в этой ситуации, но когда привлекательный человек высказывает свое положительное мнение о вашей работе — вы будете чуть более горды собой, чем когда-то же самое делают люди, чья внешность вам не сильно нравится. Тут действует тот же закон, по которому красивые люди добиваются большего успеха или расположения в обществе.       Юлиан поднял большие глаза на мужчину, сменил положение рук и тихо заиграл. Хотелось бы выгнать из головы мысли о том, что этот мужчина без одежды, должно быть, еще привлекательнее. Нужно было сосредоточиться на игре, чтобы не разочаровать его. Но мысли постоянно уносились в сторону. Может быть, он действительно похотливый и просто прикрывает свою порочность многомесячным воздержанием?       The flat we rented was a palace for my queen       If by palace you mean that asbestos and beans from a tin, and the gin that we brewed in the bathtub       You sang ‘do you think I’m sexy’ And oh god I really did.       Не переставая играть, Юлиан снова посмотрел на мужчину. Кажется, мистеру Беллегарду и правда нравится, как он играет. Зря мама говорила, что его музыка никому не будет нужна. Может, его возьмут с собой как радио? Он много не ест, а боевой настрой разными песнями вполне может поддерживать.       You’d swoon, you’d sigh, working shifts till we cried       Oh if one more guy calls me darling then I       swear to you and to god I will murder them all,       all the bastards applaud when I show that I’m flawed       You’re not flawed darling, you’re just a little under-rehearsed.       And I’d get in       And for some reason you’ve painted the kitchen lime green       Пальцы перестали перебирать струны, и парень тяжело выдохнул. Да, песня далась ему с трудом. Не потому что он плохой артист, просто одно дело — почти два года петь только себе и Кагыру вечерами, а другое — стараться перед важной шишкой. Будто ещё одно прослушивание прошел.       — Можно я перестану пень? — Юлиан отложил гитару и неловко улыбнулся. — Мне немного неловко. Я мог бы порепетировать, а потом спеть вам ещё, если хотите.       Геральт резко встал со стола и захлопнул лично дело Юлиана, лежащее перед ним.       — Думаю, на сегодня мы закончили, — ты можешь идти.       Сжимая в руках гриф гитары, парень дошел до двери, но около выхода резко обернулся.       — Извините, но я не понимаю. Вы хотите видеть меня ещё раз? — короткий кивок Геральта. — Вас не смущает тот факт, что я только петь умею и члены люблю? Это несколько уменьшает мои шансы на продолжение рода.       Геральт взял со стола тарелку печеньев, приблизился к парню и сунул ему сладость в руки.       — Думаю, ты сможешь быть мне полезен, Юлиан.

***

      — И все? Больше ничего не сказал? — Кагыр запихал в рот ещё один кусок сладкого теста и покачал головой.       — Сними ноги с моего стола, засранец, — Юлиан недовольно стукнул друга по ногам и со стоном завалился на подушки. — Он толком и не спрашивал обо мне ничего, понимаешь? Я мог зацепить его только шутками и пением. Всё. Кажется, я облажался, брат.       Блондин встал с кресла и аккуратно присел на кровать около Юлиана. Тот среагировал почти сразу, сворачиваясь калачиком и, уложив голову на чужие колени, уткнулся носом в живот.       — Я запрещаю тебе накручивать себя, Леттенхоф. В конце концов, собирайся и пошли искать твои яйца! Кажется, ты их потерял. Он не сказал, что точно не возьмёт тебя в Святилище. Он просто хочет растянуть твое собеседование на несколько этапов. Клянусь, это лучше, чем если бы ты сидел там сто часов безвылазно, как я.       Юлиан приподнял голову и вытер нос рукавом рубашки. Он и реветь то не собирался, просто как-то не по себе от того, как смотрит и говорит Геральт Беллегард. Никто больше не пугает парня, чем этот мужчина.       — Точно?       — Определённо.       — Поцелуешь меня?       Кагыр громко выдохнул, не решаясь выполнить просьбу. Не то чтобы ему не хотелось, напротив. Юлиан был таким… ярким? Притягательным? Вряд ли хватило бы слов, чтобы описать, насколько разительным было отличие между этим парнем и остальными жителями станции. Именно это подкупало. Честность, искренность, почти детская наивность и умение радоваться мелочам — всё это заводило буквально с пол оборота. Юлиана хотелось баловать, целовать, отдавать всего себя. Именно поэтому сейчас было так сложно решиться. Потому что если этот парень попросит больше — Кагыр без раздумий даст это ему, несмотря на угрозу быть выпоротым до кровавой каши на спине. Но это ждёт и самого Юлиана, а он не заслуживает боли.       Не дождавшись ответа, Леттенхоф сам привстал, сел на чужие бёдра взял лицо друга в ладошки. Большой палец медленно погладил выбритую щеку, а потом Кагыр всё же наклонился к поцелую. Жадному, нужному, заводящему.       Юлиан скулил, водил ладошками по чужой груди, царапал, ёрзал, чувствуя чужие руки на своей пояснице. Хотелось больше, всегда хочется больше. Уже даже не важно, с кем: Кагыром, Беллегардом или ведьмой Глевиссиг. Плевать, лишь бы избавиться от чёртового стояка.       Ещё минута, и парень отстранился, прижимаясь лбом ко лбу Кагыра и пьяно улыбаясь.       — Твою мать, — громко выдохнул блондин, убирая волосы с лица Юлиана и почти нежно поглаживая его бедро, — клянусь, если мы отсюда выберемся, я так тебя отымею, что ты ноги перестанешь чувствовать.       Звонкий смех Юлиана разнёсся по комнате, и он слез с чужих колен, заваливаясь на кровать.       — Останься сегодня со мной, — парень аккуратно провел пальцами по чужому запястью.       Он знал, что Кагыр не останется. Потому что нельзя. Потому что греховно. Но он не мог не попросить.