Переживём

Санэми смотрит на дверь, как на своего заклятого врага. Одна дверь отделяет его от свершения правильных поступков, и это кажется ему почти смешным, если бы не отвратительное чувство вины. Он звонит в дверь с таким серьезным и уверенным видом, словно собирается не устроить вечер Всемирного потопа, а как минимум пройти на выборах в президенты или победить парочку князей ада. Такие тупые пассажи помогают отвлечься, думает он отстраненно. Действительно помогают. Дверь ему открывает маленькое чудо Сейджуро, и сил оставаться злым и решительным практически не остается. Мальчик настолько разбит и подавлен, и смотрит так осторожно, что сердце просто рвется. Наверняка он застал этот момент. Возможно даже, что его дорогая мама умерла чуть ли не при нём. Санэми мягко (насколько может) улыбается и приветствует; спрашивает, дома ли старший брат. Он знает, помнит, какие фразы заставляют злиться, какие просто поражают своей глупостью, оставляя после себя такое чувство, сравнимое лишь с ушатом помоев. Санэми кладет руку на спину и притягивает к себе, обнимая. Держись, говорит. Ты умница. Ты сильный. Мальчик-солнышко вымученно, но искренне улыбается, оставляя ощущение тепла на груди. Санэми мягко погладил его по голове, и, глядя на эту улыбку, думает, что свое дело он почти выполнил. Проходя по указанному Сейджуро направлению, Санэми понимает, что Кёджуро сидит на улице, и с неудовольствием смотрит в окна: на улице противный холодный ветер и слякоть – осень, чтоб ее. Наверняка ведь не надел ничего, думает он, подхватывая плед с красивого и уютного дивана в гостиной. Наверняка их мама выбирала. Да, он помнил, каково это: минута за минутой, а осознание, что человека больше нет, не сносит тебя с ног, не ломает, это чувство оседает где-то внутри тебя, ожидая. Прорывает не когда говорят, что человек мертв. Прорывает когда прощаешься с ним, с телом. Тогда и рвет на куски, дрожит голову так, что ни на что более сил не остается, только плакать-плакать-плакать. Кёджуро одет в свое тепло красивое пальто, на шее все так же плотно замотанный вязаный шарф, на руках у кожаные перчатки, а волосы подвязаны в низкий хвост – собран, как обычно. Как будто он развернется, и они как ни в чем не бывало пойдут в университет, осторожно держась за руки, поглядывая на различные пейзажи их пригорода. Ренгоку умеет создать впечатление уверенности, спокойствия, контроля; он, как никто другой, знает, как нужно себя подавать, чтобы люди в тебе не сомневались, подбирая даже одежду такую – безукоризненную. Санэми это знает; его восхищение этим парнем невозможно выразить простыми словами. Санэми очень боится обидеть или показаться слишком наглым, но ему кажется это сейчас слишком несправедливым и ужасным. Кёджуро оборачивается и видит его и улыбается спокойно и ярко. Санэми иррационально и закономерно злится. – Нужна помощь? – он сжимает в руке плед, смотря Кёджуро прямо в глаза, не давая и шанса отвести взгляд. Кёджуро и не пытается. После целых четырех часов осторожных и крепких объятий, слез и рассказов о прошлом Санэми чувствует себя выжатым, но спокойным. Он сделал все что мог.