А я ведь мог спастись. Или нет?

Он всегда был трусом. Боялся всего и не помнил, с какого момента это началось. Может это началось в раннем детстве? Если так, то бесполезно пытаться вспомнить что-либо, поскольку мозг не желает восстановить в памяти моменты того времени. Всю свою сравнительно недолгую жизнь он прожил в отдалении от людей, но это его вполне устраивало, ведь раз нет людей, способных испортить его существование, значит нет и причин для беспокойства, из чего выходило, что и страхов становилось на парочку меньше. Неужели ему не одиноко? -спросите вы. Я отвечу, что нет, ему хорошо. Наш герой жил в одиночестве сколько себя помнил, потому давно привык. Его жизнь состояла из собственных мыслей, выдуманных диалогов, книг и, поскольку боязнь заполучить рак кожи не давала ему возможности выйти на солнечный свет, он очень любил ночное небо, хоть в нем таилось такое же множество опасностей. Друзьями ему служили птицы, мертвые рыбы, которых выносило на берег, а также симпатичный потертый пиджак, вечно висевший на спинке большого стула. Когда наш герой ложился на малиновый диван, стоявший посреди комнаты, а потому занимавший практически ее полностью, казалось, что это вовсе не пиджак, а человек, стоявший к нему спиной и глядящий в небо, а может и на горизонт, стараясь разглядеть, проплывающий мимо корабль. Еды у него было в достатке. Подвал полностью был завален консервами, которые, наверное, могли бы пережить и его самого. Он не знал могут ли считаться консервы здоровым питанием, но пока что никто не жаловался и со здоровьем все было отлично, ведь он оберегает себя, как мать-птица бережет своих птенцов. Как бы ни была прекрасна эта история, минус все же имеется. Крысы. Эти маленькие существа были способны испортить всю счастливую жизнь, превратив ее в смесь паранойи с ночными кошмарами. Каждый раз, читая книгу, в стенах слышался скрежет их маленьких коготочков. Иногда, казалось, что они смеются над ним и угрожают скорой расправой. Самым страшным временем была ночь. Этот страх не сглаживало даже красивое ночное небо, полное звезд и всевозможных созвездий, потому что стоило услышать противный писк крысят, которые решили прогуляться в мире, под названием Междустенье, как тело охватывал жуткий страх. Крысы. Разносчики заразы и смерти. Грязные зубастые твари, способные убить одним укусом, но это не самое страшное. Много раз ему снился сон, как он просыпается от ужасного привкуса во рту, поначалу кажется, что это просто першение в горле- предвестник простуды, всего лишь, но если бы это было так. На самом деле это крыса, которая решила пересчитать его зубы и убедиться, что все в порядке. Сколько раз он старался убить ее во сне, пытался вырвать ее изо рта и отбросить в другой конец комнаты, схватить ее так, чтобы переломить тонкую шею, покрытую жесткой грязной щетиной, но каждый раз его окружала стая огромных, жирных и страшных грызунов, по зубам которых стекала ядовитая слюна. В итоге он просыпался в холодном поту, а в стенах все еще был слышен писк крысят. Их вражду никак нельзя было назвать борьбой, поскольку крысы всегда выигрывали. Сколько бы он ни травил их, сколько бы ни вычищал дом в поисках их гнезда-все безуспешно. К тому же, с каждым днем количество страхов возрастало и уже виднелась опасность в том, где ее и не может быть вовсе. Он совсем не помнил откуда появился этот страх, а точнее почему именно по отношению к этим существам чувство ужаса усиливалось настолько, что порой ноги сковывало кандалами, тяжелыми до такой степени, что не то, что поднять, а просто пошевелить ногой становилось делом невыполнимым. Были подозрения, что это напрямую связано с его прошлым, возможно с матерью, но почему ассоциации проходят именно с ней было таким же неразрешимым вопросом, как и вопрос о том, когда к маяку прибудет корабль с провизией.Со временем, маяк стал тюрьмой, а человек, живший в нем, заложником. Пока не настал день, когда это все прекратилось раз и навсегда. * * * * * * * - Милый, кушай скорее и сядем читать книгу, - раздался откуда-то сзади нежный, успокаивающий женский голос. Мальчик, аккуратно держащий ложку с кашей, чтобы не позволить ни одной крошке коснуться выглаженной скатерти, неожиданно встрепенулся и стал засыпать мать вопросами о том, куда же они отправятся путешествовать на этот раз. Однако ответа все не было, и он понял, что самым верным решением будет молча справиться с надоевшим обедом и скорее бежать к старому, потертому малиновому дивану, который покорно готовился ощутить на себе вес знакомых задниц. - Мам, ну что, мам, мам, мам. Мам! Я хочу историю о море, обожаю море, когда мы туда поедем? Мам! - изворотливое маленькое тельце хулигана вот-вот норовило получить оплеуху, но все, чего оно было удостоено, так это грозный взгляд, который, однако, сохранял в себе частички нежности и улыбки. -Тише, мы это уже обсуждали. Таблетки все выпил? Итак, про море? Есть у меня одна такая. В твоем возрасте она стала для меня целым открытием. Я зачитывалась ею днями и ночами, пожалуй она одна из немногих, кого я удостоила честью перечитывать. - говоря это, мама с ухмылкой исследовала многочисленные полки, уставленные старыми книгами. Кое-где просматривались тонкие брошюрки, где-то огромные кирпичи, состоявшие на самом деле из таких же тонких брошюр, подшитых в одну, для удобного пользования. И вот, наконец, спустя несколько минут томительного ожидания, рука коснулась заветной обложки. На ней не было яркого рисунка, что привлекал бы излишнее внимание, всего лишь красного цвета фон и желтая надпись на нем. Но сколько же различных чувств вызывала эта книга и ее вид у мальчика. Он сам не совсем понимал почему, ведь привык читать лишь то, что пестрило иллюстрациями и яркими красками, но эта вещь пробуждала в нем не только интерес, но и настоящее восхищение. Не только потому, что прежде него она была прочитана матерью, а перед ней и дедушкой, который частенько рассказывал, как любил представлять весь сюжет в голове, глядя на вечернее морское небо и поглаживая пиджак, подаренный бабушкой еще в очень и очень далекие годы, такие далекие, что даже рана на его ноге не такая старая, как этот самый пиджак. Восхищение было в его душе и потому, что со своей, детской, стороны книга эта казалась чтивом для взрослых, ведь тут уже нужно включать фантазию, а не видеть персонажей так, как представил их автор. Мысли так сильно увлекли его, что он не успел заметить изменившееся лицо матери. Не увидел вовремя округленных глаз, чуть приоткрытого от изумления рта и рук, тянущихся к нему, правда непонятно зачем. Вопросительное "ма?" не успело вырваться изо рта, как вдруг по спине прошелся холодок, а затем что-то мокрое облило все его тело. Прежде незнакомые чувства испуга захватили мальчика и заставили впасть не в панику, а скорее растерянность. Онемение. Опустошение. Потемнение и путешествие уже не в море, а во что-то вязкое и темное. Улавливая последние лучики солнца, пришедшие к нему перед наступлением полной темноты, до него донесся лишь далекий крик матери и ответные слова "Ты назвала меня крысой, потаскуха?", произнесенные грубым, уже неизвестно чьим, голосом. **************************** -Что ты хочешь сегодня на завтрак?-спросил он у друга-пиджака, но тот просто промолчал, наверное, решив, что это глупый вопрос, поскольку выбор состоял между говядиной с кашей и индейкой в соусе, но то и другое уже осточертело. - Хм, вчера ведь мы ели индейку? Или, может, говядину? Знаешь, у меня не все в порядке с памятью, уж не удивлюсь, если окажется, что мой мозг уже пожрат опухолью. Остановив выбор на говядине, они плотно позавтракали и каждый занялся своим любимым делом. Пиджак стал высматривать корабль, а наш герой решил ознакомиться с библиотекой, состоявшей из книг со сплошь пожелтевшими, пахнущими плесенью, страницами. В комнату он вернулся с выгоревшего красного цвета книгой, в которой, возможно, не доставало парочки страниц. -Хочешь, я тебе почитаю? Это одна из наших любимых, помнишь? -Друг-пиджак был слишком горд, чтобы просить о чтении вслух. Он прошел войну, что было понятно, если только глянуть на него, потому такие нежности были ему не свойственны. -Я знаю, что ты хо-о-очешь. Все. Начинаю, устраивайся поудобнее. Убедившись, что приятель удобно устроился на спинке стула, он открыл книгу, которая вместо приветствия, дыхнула на него пылью, и начал читать. Читательский клуб прервал свою деятельность фразой, полной недоумения и злости: -Чертовы крысы! В Междустенье что, сегодня праздник? Эти сволочи портят все на свете. Он встал с дивана, отбросив книгу, подошел к стене и решил прислушаться к крысиному разговору, вдруг они затевают неладное. Подходя к стене, писк заметно утих, казалось, что грызуны разбежались по своим домишкам. Он прижался ухом поплотнее и стоял в этой позе несколько минут, изредка покачивая головой. -Друг, они издеваются надо мной. Мало того, что сегодня я нашел прогрызенную банку с мясом, так они еще решили в прятки поиграть. А может это моя опухоль дает о себе знать, как думаешь? - начинался приступ мигрени. Наш герой отошел от стены, но стоило ему присесть на диван, вновь раздался писк. Он уже был совсем близко и, казалось, заполоняет всю голову. Крысиные голоски звучали не переставая, все усиливаясь и становясь ближе, к тому же помимо их разговоров стал слышен столь ненавистный скрежет. Скрежет маленьких острых когтей по дереву, он был повсюду: под полом, за стенами, даже над потолком, а это значило, что они окружили его. Они готовились к осуществлению своего плана. Лишь в такие моменты он искренне жалел, что поблизости нет людей. Возможно, будь здесь несколько человек, они смогли бы справиться с этими тварями, возможно они проверили нет ли опухоли у него в голове, возможно они смогли бы понять, что с ним происходит. А может просто посчитали бы дураком, сказав, что никаких писков они не слышали и что все, что можно здесь найти касаемо грызунов, так это лишь ссохшийся помет, который вполне себе заменит изюм в тяжелые времена. Некоторым, наверное трудно представить комнату, которую окружают большие комки шерсти, способные на многое, если не на все, но нашему герою даже представлять не надо было, это происходило с ним наяву. Писк затих также резко, как и возник. -Мы ведь оба понимаем, что это не к добру, ведь так?- он почувствовал как паника, словно снежный шар, нарастает и в итоге подкатывает к самому горлу, вызывая непреодолимый ужас, справиться с которым уже невозможно. Горло сужается, во рту мерзкий привкус, а слезы затмевают глаза так, что разглядеть что-либо уже нельзя. Голова становится все тяжелее, ноги подкашиваются и вот ты мечтаешь только о том, как бы прилечь на мягкую постель, закрыть глаза и представить, что сейчас это все закончится, но Страх не отпустит так быстро и легко. Ведь ты его жертва. Он подкрадывается незаметно, словно хищный зверь в джунглях, который уже приметил добычу и готовится к сытному обеду. Сердце бьется все чаще и ты думаешь о том, выдержит ли оно такую нагрузку. Что если именно сейчас, именно в этой комнате, умрет человек, что будет тогда? Его тело пролежит тут очень долгое время, прежде чем кто-нибудь, совершенно случайно, забредет на этот маленький остров, пока заметят, что маяк больше не горит. Когда люди придут сюда, они найдут лишь обглоданное тело, по которому уже невозможно определить личность. Вскоре в газетах появится кричащий заголовок о том, что крысы-убийцы полакомились невинным человеком на маяке, а это несомненно перерастет в панику и вскоре все начнут предвещать появление новой болезни, распространяемой ими. Все это случилось бы лишь потому, что он трус, который смирился и решил жить со своими страхами, однако он жив. Пока что. Слабость поедала его тело, как сладкоежка съедает все запасы шоколада, скопившиеся в шкафу после многочисленных праздников, не оставляя ни единого шанса для борьбы. Все, что он в силах был сделать это лишь прилечь на кровать. Мягкая подушка окутала его голову, словно облако. Этот момент, казался ему самым лучшим в жизни. На потолке висел плакат, изображавший красивую девушку, она была одета в легкое голубое платье, которое ассоциировалось у нашего героя с летним небом. Ему нравилось смотреть на нее в грустные мгновения и представлять, что он не одинок. Но сегодня, что-то в ней было не так, с ее телом. Что-то изменилось и теперь, живот был непропорционален всему остальному. Ее живот как будто стал жертвой обжорства и теперь смело мог быть удостоен звания "брюха". Он встал на диван, пытаясь дотянуться до потолка, что было легко сделать, поскольку в маяке не так уж много места для высоких потолков и больших комнат. У него по-прежнему дрожали колени и в любой момент он мог упасть, а уж тогда, он не сомневался, смерть неминуема, ведь его тело упадет на пол, где он свернет шею и тогда никаких шансов на спасение не будет. Рука уже коснулась выпиравшего живота, и пальцы нащупали что-то тяжелое, что лежало изнутри плаката. Словно туда вложили нечто теплое и, возможно, шевелящееся. Он и сам не понимал, что делает, когда взял нож и прорезал маленькую дырочку в плакате. В мгновение ока дыра разрослась до таких размеров, что казалось, будто у девушки в животе темная, всепоглощающая бездна. Любопытство хоть и одержало вверх над страхом, но то был мимолетный успех. Вся храбрость улетучилась, стоило увидеть, как из дыры выпало нечто живое. Темный маленький комок шерсти упал и оказался на диване. Не прошло и минуты, как крысенок сбежал, наверное, прополз под плинтус к своей мамочке. Но эта картина, этот образ серого злодея, которого нужно было раздавить, прихлопнуть, размазать по полу, словно ничтожество, коим по сути оно и являлось, это все сохранилось в его памяти и перед глазами стояла тошнотворная картина того, как эта тварь копошится в простыне, где совсем недавно лежал он сам. Вновь страх. Вот где было гнездо. Вот где крылось зло, все это время эти грызуны жили у него над головой, продолжали свое потомство и кормились там. Когда они прогрызли дыру в потолке, они открыли для себя, что под ними что-то мягкое, где много свободного места где можно укладывать своих детишек для сладких снов. Все это время он спал, видя кошмары о том, как его душит крыса, а виновники сего страха были в метре над головой. Приступ. В глазах потемнело. Ноги подкосились. Тело упало на диван, чуть не промахнувшись и все, что он видел перед тем, как впасть в забытье, крысиная морда, хищно глядевшая на него с потолка, оскалив гнилые зубы и казалось, что стоит подождать еще немного, как раздастся настоящая насмешка и из ее пасти вырвется парочка человеческих слов. Неужели опять? Сколько раз будет повторяться этот сон? Писк вывел его из сна, хотя скорее, просто привел в чувство. Открыв глаза, он увидел зияющую дыру в потолке, даже плаката не было на том месте. «Почему так трудно дышать? Может, я сломал ребро при падении? Вдруг это болезнь легких?» Но он еще не знал, что дышать трудно лишь потому, что на нем обосновались несколько жирных милашек, чьи глаза уже были налиты кровью. Попытки подняться были безуспешны, но это скорее от слабости, которая, похоже, не собиралась покидать его тело в ближайшие несколько минут. Он закрыл глаза, пытаясь успокоиться и привести свой мозг в порядок. Все мысли сбились в кучу и напоминали кашу, которой он был не прочь сейчас полакомиться. Впрочем крысы тоже были не прочь закусить чем-то свежим и сытным, как, например, беспомощный человек. Чувство голода помогло подняться с дивана, но вот чувство страха, остановило. Наверное, каждый бы оцепенел при виде пола, усеянного крысами, как говорится, даже яблоку было негде упасть. Помимо пола, крысы захватили и всю остальную территорию, даже друг-пиджак стал их пленником. Все, что любил и ценил наш герой, теперь было во власти его страха. Все погибало от его злейшего врага, который уже думал, как выиграть последнюю битву. Маленькие глазенки рассматривали его. Смотрели оценивающе и голодно. Самые маленькие жители Крысленда не могли оценить свой успех в полной мере, а вот те, что постарше не скрывали своей радости и возбуждения. Те же чувства испытывают и львы, готовясь вкусить окровавленную плоть убитого жеребенка. Он сидел на диване, не решаясь двинуться. Что его могло спасти? Однозначно ничего. Конечно, выход из ситуации есть всегда, но похоже для нашего героя все кончено. Крысы реагировали на малейшее его движение, не говоря уже о том, чтобы взять что-либо в руки, потому он решил вернуться в исходное положение и дождаться своего конца. Подушка до сих пор помнила форму головы своего хозяина, потому он устроился вполне себе комфортно. Странно, но перед тем, как крысы стали лезть на него, он не ощущал страха или паники, превеликий Страх и его друг Ужас, решили, что их дело тут закончено, потому пошли искать новую жертву. Все, что испытывал наш друг, было лишь сожаление и грусть. Грусть от того, что он был одинок и умрет одиноким. Сожаление пришло к нему потому, что он прожил ужасную жизнь по мнению других и прекрасную по его мнению. Ведь, что хорошо для одного, для других бывает ужасно. Он смотрел на своего друга-пиджака, думая о том, почему крысы обошлись с ним так жестоко, думал о том, зачем погрызли и разорвали его и чем он заслужил такую участь. Думал так же и о том, как печально то, что пиджак так и не смог увидеть корабля, плывущего на горизонте. А приятель покорно принимал свою участь, будто давно ждал этого момента. Могло даже показаться, что разрывание его на лоскутки приносит ему облегчение, но вид плачущего человеческого зародыша все-таки портило всю концовку жизни. Человеческий зародыш же занялся тем, чтобы раскрыть рот пошире и дать возможность крысе-стоматологу проверить каждый зуб, разобраться кариесом один на один и заодно проверить проходимость горла, а то мало ли, может там окажется потерянный крысенок, некогда спутанный с индейкой в соусе.