Самое дорогое, чего у меня нет

После свадьбы Кристофер и Эсме проживали все еще в поместье Андабаир, потому что в их новом доме шел ремонт. С появлением Эсме в крыле Криса остановились вечеринки, гулянки и веселье, ведь теперь он находился в законном браке, это не позволяло вести ему прежний праздный образ жизни. Мужчину это, конечно, расстраивало, но он старался не унывать, посещая увеселительные заведения, тем самым компенсируя утраченное. Эсме было непривычно в доме мужа. Все вокруг казались ей слишком слащавыми, выделяясь своей интеллигентностью. Девушка чувствовала себя белой вороной среди их общества. Выросшая в обычной семье Эсме удивлялась странным отношениям между новоиспеченными родственниками. Супруг и его сестра общались с отцом так, словно тот был их начальником. Повинуясь и боясь ослушаться его. И если Кристофер был покорен, то Сабрина периодически пыталась показать свое «я». Это выражалось в спорах, отличном от Тревора мнении, перекорах и прочем. Но темой всех разногласий всегда был Джон Шелби. А точнее их с цыганом свадьба. За недолгое время, что она с ними жила, девушка уже знала, что как только речь заходит о предстоящей женитьбе, жди беды. Все разговоры, предложения и уступки Тревора никак не были по нраву Бри, и в любом случае конец один. «Невеста» с криками и слезами перебьет все, что попадется на пути, а, как правило, это созданные ею же скульптуры и картины, затем запрется в своем крыле и не выйдет до утра. В какой-то степени, Эсме понимала золовку, саму ведь выдали замуж без ее ведома. Но цыганке было гораздо больше жаль имущество, которое летело во все стороны, когда Бри приходила в бешенство. В голове был лишь один вопрос «не жалко уничтожать то, что создала своими руками?» Тревора злость дочери не задевала, он привык к ее капризам, и к тому же мужчины его уровня не обращают внимания на женские истерики. Тем более, он знал, что она выполнит его указ, хочет того или нет, ведь в противном случае, привыкшая к обеспеченной жизни девушка, останется ни с чем. Вот и сегодня, затянувшаяся со вчерашнего вечера ссора, продолжалась уже несколько часов. А причиной этому служило приглашение на ужин в особняк Томаса Шелби, в честь предстоящей свадьбы, на который Сабрина не собиралась идти. Повышенные тона, хлопки дверей и звуки битого стекла, а может фарфора были спутниками перемещений Бри по дому, часов так с восьми. Эсме не влезала в это, не ее дело, да и она только вошла в их семью, но девушку это напрягало. -Она всегда была такой, — замечая волнение супруги, обратился к ней Крис. — Всегда импульсивная. -Ей так сильно противен Шелби? — задала один из сотни вопросов Эсме. -Нет, — усмехнулся Андабаир. — Думаю, все совсем наоборот. -Как это? -Все очень сложно, — ответил мужчина, скривившись от того, как сложно это объяснить. -Она ненавидит его? — не унимала вопросы цыганка. -Возможно. -Кошмарно связывать жизнь с тем, кого ненавидишь. -А по-моему, Джону очень повезло, — загадочно улыбнулся Крис. -О чем это ты? -Ненависть сильнее, чем любовь, — рассматривая себя в зеркале, отвечал он. — Когда женщина тебя ненавидит, значит, испытывает к тебе самые сильные чувства. -Почему Тревор не успокоит ее? -Потому что это невозможно, — незамедлительно ответил муж. — Видишь шрам, — мужчина раздвинул каштановые волосы на макушке. — Будучи подростками мы ругались, и Бри кинула в меня графин. -Серьезно? — широко распахнув глаза, усмехнулась Эсме. -Серьезно, — утвердил он, улыбаясь в ответ. — Она с детства псих. -Из-за? --Из-за мамы, да, — ответил он на ее незаданный вопрос. — Только она могла успокоить ее, находила с ней общий язык. А когда матери не стало, Сабрина замкнулась в себе, ушла в творчество, потом стала слишком уж нервной. -Никогда бы не подумала, — переваривала услышанное девушка. -Ну, она контролирует себя на людях, а дома может быть собой. Эсме молча слушала, доносящиеся стуки и крики. -Джону будет с ней весело, — пошутил мужчина в перерыве между звуками, что больше напоминали разборки в Гаррисоне. Супруга недовольно посмотрела на него. -Не обращай внимания, она скоро успокоится, и я схожу к ней, — заверял он цыганку. -Она так уничтожит все, что есть в доме, — констатировала девушка. -Отец позволяет ей это, она его любимая дочурка, — объяснял Крис, перебирая костюмы в шкафу.- Затем купит новые вещи, а Бри создаст новые скульптуры, ну или вазы, зависит от того, что разнесет. Эсме тяжело вздохнула и прикрыла глаза, вслушиваясь в тишину, что казалось, звенела, после эмоциональных диалогов между ее свекром и золовкой. -Может, я попробую поговорить с ней, как женщина с женщиной? — спросила девушка, неуверенно поглядывая на супруга. -Ты можешь попробовать, — ответил Крис, даже не глядя в ее сторону. Мужчина выкладывал на постель потенциальные костюмы для ужина. -Но ты не поможешь ей и не изменишь ее, — бубнил он. Цыганка решительно встала с насиженного места и направилась к двери. Эсме пересекла часть их дома и, путаясь в многочисленных коридорах, все же нашла дверь комнаты Сабрины. Она нерешительно постучала. Тишина за дверью говорила либо об отсутствии хозяйки, либо о том, что она слишком уж тихо просит разрешения войти. Тогда она подала знак громче, но, не услышав ответа, просто толкнула дверь вперед. Дневной свет заливал комнату Андабаир, представляя ту во всем ее существе. Цыганка всего-то раз была здесь и мельком осмотрела помещение, а теперь могла разглядеть содержимое тщательно. Серый, с бежевым и белым, странно гармонично сочетались. Пожалуй, это единственная из комнат огромного дома, в которой была белая мебель. Витиеватый кованый каркас кровати больше походил на ограду сказочного сада, чем на ложе. А через огромные окна проходило много света, неба и воздуха. Туалетный столик, с таким же кованым зеркалом, умещал на себе множество флаконов и баночек, но большую его часть занимали кисти, краски, и еще неведомые Эсме предметы. Вообще, она ожидала увидеть здесь комнату с множеством платьев, нарядов, туфель, кучей косметики. А на деле тут было все иначе. Полки и шкафы были заложены книгами, а те, что не умещались, стопками располагались на полу. Пространство комнаты занимали незавершенные скульптуры, мольберт, небольшая стремянка, ведра, льняные тряпки и мешковина. Все это как-то странно и непонятно гармонировало друг с другом, создавая ощущение уюта и волшебства. Золотистые занавески как паруса надувались ветром. В их складках на полу сидела Сабрина, гордо выпрямив спину и даже не глядя на гостью. -В дверь стучат, чтоб услышать войдите, — обратилась она. — А я этого не говорила. -Я знаю, — мягко произнесла Эсме. -И все же, ты здесь. -Я здесь, — повторила она за золовкой. -Зачем? -Мне показалось, я могу быть полезной для тебя сейчас, — топчась у входа, негромко отвечала цыганка. Андабаир удивило ее решение прийти сюда, но она оценила этот жест. -Раз пришла, не мнись на пороге, — твердо произнесла Бри, отпивая сухое красное из бокала. Эсме неуверенным шагом продвинулась вглубь комнаты. Девушка ступала осторожно, боясь что-нибудь задеть. Сабрина внимательно следила за ее действиями, оценивая поведение новой родственницы. Затем встала с пола и подошла к цыганке. Та была выше Бри на голову, и, тем не менее, Андабаир смотрела на нее свысока. -Ты теперь Андабаир, — прищуриваясь, обратилась она к жене брата. -Уже две недели как, — неловко шутила Эсме, натянуто улыбаясь. Цыганку напрягала эта ситуация, Сабрина была странной, нет, она часто таковой была, но сейчас Эсме не знала как себя вести. Руки Бри легли на плечи родственницы, она как бы выпрямляла их, потягивая назад. -Женщины нашего рода не ходят как собаки сутулые, — на ее губах скользнула тень улыбки. — Они уверенные в себе и сильные. Эсме подняла на нее полный непонимания взгляд. Мягкие и теплые ладони Сабрины переместились на подбородок девушки, поднимая лицо вверх. -Вот так, — прошептала Бри. Цыганка устремила свой взгляд куда-то вдаль, чувствуя нечто новое и незнакомое. -Сегодня вечером ты тоже будешь присутствовать на ужине у Шелби. -Да, — качнув головой в знак согласия, отозвалась Эсме. -Это был не вопрос, — усмехнулась Андабаир. Сабрина указала на кресло у туалетного столика. Цыганка, повинуясь, села в него, рассматривая содержимое поверхности. Андабаир достала второй бокал и налила в него красного вина, подавая девушке. -Не рановато ли? — пошутила та. -Для аристократов самое оно. Эсме немного расслабилась, напряжение между ними шло на убыль, и ее утешало, что ей-то в голову никакой графин не прилетел. Бри открыла одну из дверец небольшого шкафчика с украшениями. Что-то достала оттуда и вернулась к невестке. Ловкие руки Андабаир сняли с цыганки огромные серьги, безвкусно не сочетающиеся с перемотанными между собой несколькими цепочками на шее. Чувствуя холод металла в ушах и на шее, Эсме восхищалась украшениями. Аккуратные серьги-листики, будто молодили девушку, а подвеска с медальоном быка, изящно смотрелась на шее. -Никогда не носила серебро, — восторженно произнесла она. -Это платина, — уже по-доброму улыбалась Бри. Эсме вертела в руках медальон, рассматривая рисунок. Для нее было огромной честью, что Сабрина приняла ее в семью, и таким образом это показала. Андабаир взяла из косметички помаду приглушенно-красного цвета и ловким движением нанесла на губы Эсме. Та была удивлена не только поведением золовки, но и тем, как ей шло это. Цыганка рассматривала свое отражение в зеркале и физически чувствовала, как в ней что-то меняется. Взгляд становится более уверенным, плечи расправляются, куда-то делась зажатость. -Запомни это чувство, — прошептала ей на ухо Сабрина. — Вот так выглядят женщины Андабаир. Так теперь должна выглядеть и ты. Эсме расцвела от ее слов. -Ты слишком добра ко мне, - заподозрила неладное цыганка. -Теперь ты законная женщина моего брата, ты спишь с ним, везде с ним появляешься, а значит и должна выглядеть соответствующе. Будь наша с Крисом мать жива, она поступила бы именно так. -Какой она была? — задала слишком рискованный вопрос девушка. Сабрина замолчала, всматриваясь в одну точку. Затем подняла голову, натягивая улыбку и убирая густые волосы назад. -Она была роскошной, — быстро проговорила Андабаир. — Из тех женщин, что притягивают к себе взгляды и навсегда западают в душу. Когда она появлялась в обществе, то ей и представляться не надо было, все и так знали, кто это. -Я видела ее фото, она была очень красивой и мне жаль, что я так и не узнаю ее. -Да, она была красивой, а еще очень мудрой и умной женщиной. Взгляд Сабрины помрачнел, когда она рассказывала о матери. И новоиспеченная Андабаир не решилась спрашивать дальше. -Все эти книги, — указывая на полки, вопрошала Эсме, стараясь перевести разговор. — Ты их прочитала? -Да, — усмехнулась Бри, — заплетая прическу невестке. — А некоторые из них написаны мной. -Правда?! — восторженно воскликнула цыганка. -Правда, — смущенно улыбнулась девушка. -А я мало в жизни читала, — неловко делилась правдой Эсме. — В моей семье это не было важно, как и вообще образование, так буквы знаю, считать умею. Но с удовольствием попробовала бы почитать что-нибудь. -Когда я… — Сабрина немного замялась, опуская взгляд. — Когда я уеду… ты можешь приходить сюда и читать любые книги. А вообще знаешь, бери любую, какую хочешь. -Ты так сильно не хочешь выходить за него? — за каким-то чертом спросила Эсме, ругая себя за любопытство. -Неважно чего хочу я, есть обязанности, от которых мне не уклониться. Эсме положила горячую ладонь на руку девушки, в знак поддержки. Сабрина руки не убрала, давно она не чувствовала простого человеческого тепла. Окруженная всегда одними лишь мужчинами девушка впервые за долгое время, почувствовала что-то женственное и нежное. В Эсме не было ничего схожего с ней, и уж тем более с покойной миссис Андабаир. Типичная цыганская внешность, резкий говор, характер и манеры так себе, но она была женщиной, чья мягкость и лояльность, так манили к себе Бри. Собравшись с мыслями, Сабрина вошла в роскошный дом Томаса Шелби, где уже ждали все собравшиеся. Надо отдать должное, особняк и правда был роскошным, дорогой паркет, изысканная мебель, шикарные люстры и многое другое не требовало оценки, все и так говорило за себя. Стандартно для ужина, мужчины были в костюмах, а дамы в классических вечерних платьях, увешанные украшениями и мехами. Выделялась лишь Сабрина в закрытом под горлышко темно-зеленом платье-футляре и черных плотных чулках. Она предпочла собрать длинные волосы в две тугие косы, что лежали на ее груди, касаясь свободными краями живота. Украшения и макияж были девушке не особо необходимыми, темные ресницы и широкие брови и так делали ее лицо выразительным, а из украшений она предпочла лишь серьги-пусеты и помолвочное кольцо, подаренное Джоном. Платье, что закрывало спину, грудь и руки по самые запястья идеально обтягивало, повторяя все изгибы тела, подчеркивая подтянутый живот и тонкую талию. В том и заключался парадокс ее наряда, оно вроде бы закрыто, но будоражит фантазию Джона, заставляя его разум рисовать непристойные картины. Весь вечер Шелби глаз не сводил с будущей жены. Он кивал и поддерживал разговоры, но был не с ними. Всматриваясь в изумрудные глаза, он вспоминал, как будучи подростком, впервые возжелал Сабрину, как не мог справиться с приливающей кровью, как трахая первую шлюху в своей жизни, представлял Андабаир. Он любил ее, до сих пор любил. Всегда хотел только ее. Цыган смотрел на нее, сидящую в их доме, покорно слушающую отца, и представлял их будущую жизнь. Как же он утрет нос всему их окружению. Сославшись на желание подышать воздухом, Сабрина поспешила покинуть общество. Ей не хотелось больше слушать их речи о бизнесе, семьях, их с Джоном свадьбе, внуках и прочем. Досидеть до конца трапезы ей помогала рука Эсме, сжимающая ее пальцы. Но быть третьей в семье брата девушке не хотелось, поэтому она и «сбежала» на балкон. Здесь, в полумраке, она делала затяжку за затяжкой, забывая сбрасывать пепел. Нет, нет, сегодня она не разревется, не здесь, такого удовольствия цыганам она не доставит. Держаться неприступной крепостью было трудно, особенно, когда из поддержки было полтора человека. Особенно, когда тебя рассматривает вся семейка Шелби как лакомый кусок. Безусловно, они рады этим союзам, она для цыган отличный вариант. А чего хочет Андабаир всем плевать: она была рождена для того, чтоб продаться подороже. Тихий звук шагов заставил девушку напрячься и отпрянуть от каменных перил. В проходе стоял Джон, он как вор прятался в темноте. Но привыкшие к мраку глаза Сабрины отчетливо различали его. Светло-серая рубашка с закатанными рукавами по локти, расстегнутая жилетка, руки в карманах брюк и зубочистка во рту. Андабаир хотела саркастично пошутить, но передумала. Вместо этого, девушка лишь громко выдохнула, отвернувшись обратно к широким перилам. Она слышала, как из глубины дома доносятся громкие разговоры и смех, и как цыган подошел к ней. Да так близко, что она ощущала его тепло. -Хотел поговорить с тобой наедине, — начал он. -У нас будет на это вся жизнь, — подкуривая новую сигарету, пробормотала девушка. Шелби улыбнули ее слова, пусть и с сарказмом. Он наслаждался их единением в стороне от всех. Ему нравилось ощущать ее запах, нравилось, как она выглядела сегодня, как спокойно вела себя. Сабрина чувствовала напряжение между ними, нарастающее по мере того, как он приближался к ней. Девушка подавляла странное влечение к мужчине. Ее дыхание учащалось, но она не подавала вида волнения, делая новые затяжки дыма. -Ты сегодня отлично выглядишь, — тихим, слегка охрипшим голосом обратился Шелби к своей невесте. -Спасибо, я знаю, — кротко ответила она. Его косая улыбка и бегающий по ней взгляд пробуждали в ней новые импульсы раздражения и страха. Рука цыгана легла на поясницу девушки, и он мог почувствовать, как все ее мышцы разом напряглись. Андабаир повернулась к нему лицом, что сейчас было бледным, как белила для холста. Ее возмутил его жест. -Что ты делаешь? — раздраженно спросила Сабрина. -Обнимаю свою жену, — усмехался Джон, растягивая губы в чертовски обаятельной улыбке, предварительно избавившись от зубочистки. -Так, я тебе не жена, — твердо ответила Андабаир, убирая его руку. Рука Джона ловко выхватила сигарету из хрупких пальцев девушки, затушив ее в ладони. Бри знала, что ему больно, но он никогда не признается. -Это вопрос двух недель, — грубее ответил цыган, возвращая руки на место. -Отпусти меня, — затрепыхалась девушка. -Нет, — отшучивался Шелби. Сабрина, понимая, что он загнал ее к стене, лихорадочно соображала как поступить. И на ум пришло, что стоит делать то, чего он не ожидает. И правда, этого он не ожидал. Губы Бри впились в Джона в неумелом, неуверенном и каком-то детском поцелуе. Она сжимала ладонями его лицо, до боли впиваясь в него. Для этого маневра ей пришлось встать на носочки, чтоб доставать. Сабрина была невысокой и миниатюрной девушкой, выглядящей гораздо младше своего возраста, а со спины ее и вовсе можно было принять за ребенка. Глаза Шелби округлились от удивления, а сердце заколотилось, как заведенный двигатель его авто. Он был растерян, да что там, он был в ступоре, не ожидая такого от нее. Машинально мужчина убрал руки с талии Андабаир, и та, воспользовавшись моментом, развернула теперь уже его к стене. Джон целовал много девушек и женщин, и они его. За всю жизнь он перетрахал много девиц, проституток, девушек из высшего слоя общества. Но то, что вытворяла с его душой Сабрина Андабаир, одной лишь мыслью о себе, не шло ни в какое сравнение. Он очень часто задышал, а осознание, что сейчас его целует Бри, сама, первая, просто выворачивало его наизнанку. Тепло ее тела он чувствовал сквозь всю одежду, и нарастающее возбуждение в штанах, упиралось в ее живот. Сабрина тоже это чувствовала, а еще то, как потянуло внизу живота. Ее рука переместилась на затылок Джона, и Бри притянула его еще ближе, так, чтоб его ухо было на уровне ее губ. - Я превращу твою жизнь в ад, Джон, — вкрадчиво прошептала она. Шелби тяжело дышал, развязывая галстук. Он смотрел, как она грациозно покидает балкон, оставляя его в одиночестве. Цыган почувствовал себя кинутым. -Когда мы поженимся… — начал мысль он, не успев отдышаться. — Когда ты станешь Шелби… — сбивался Джон. — Ты не представляешь, что я с тобой сделаю, в первую же ночь. Она слышала его гневные угрозы. А еще прекрасно знала, что он слов на ветер не бросает, от чего ноги ее дрожали. Но не обернулась, гордость не позволяла реагировать на его гнев. Шутить с Джоном было опасно, да и она не собиралась, это было сделано, чтоб показать, что она его не боится, что в действительности очень противоречило. Сидя в одной из комнат элитного борделя, Джон надирался как в последний раз. Девушки с вызывающим макияжем присаживались ему на колени, обвивая руками шею. Они нашептывали ему об исполнении всех его желаний, любая прихоть, даже самая грязная. Заплати, и девочка станет для тебя кем угодно и сделает все, что пожелаешь. Шелби знал это, у него было столько денег, что он бы мог купить все это место, вместе с его обитателями. Он мог снять их всех разом и заставить петь «Боже храни короля». Девицы сами лезли в его штаны, а ему не этого хотелось. Все, чего он желал, он купить не мог. Он станет ее мужем, будет владеть ею, но никогда не сможет заставить любить себя. Мужчина смотрел на их лица и не видел ни в одной, хотя бы намека на Сабрину. Джон не хотел ни одну из них. Он шел сюда с намерением трахнуть симпатичную сучку, вымещая на ней возбуждение, что разожгла Андабаир. А находясь здесь, понимал, что только она может утолить его желание. Только ее он хочет и никого другого, что бы ему ни предлагали. Судьба любит шутить над ним. В юности он хотел дорогое авто, красивый костюм, посещать такие вот заведения, а теперь у него все это есть. Только хочется того, что нельзя купить даже за все деньги мира. Покидая стены борделя неудовлетворенным ни телом, ни мыслями, Шелби хотелось быстрее добраться до дома и уснуть. Во сне время проходит быстрее, это помогает, когда очень чего-то ждешь.