Метка Золушки

С того момента, как в клинике появился новый пациент, прошла неделя. Но вот Донхэ не мог определиться. Уже неделя или всего? Его не выпускали из палаты, опасаясь очередного срыва. Но срывы все равно были, потому что белая палата раздражала не только Хичоля, но и нового жителя этого печального дома. Донхэ требовал красок. Сначала его послали, но потом, чтобы не пугать более тихих больных воплями Ли, вручили ему банки с краской. Хэ рисовал руками и пальцами на любой поверхности: стены, пол, дверь... Ему было все равно, лишь бы хоть как-то выплеснуть накопившиеся эмоции. Что он рисовал, понять никто не мог. Донхэ относительно успокоился, поэтому его решили отвести в столовую, чтобы он пообедал вместе с остальными. Не всегда ж ему приносить еду в комнату. Пройдя огромное раздражающе белое помещение, Хэ уселся за крайний стол, подальше от остальных. Но в какой-то момент наступила абсолютная тишина. Все галдящие пациенты разом затихли. В столовую вошел Хичоль. Он всегда приходил в столовую последним. Молодой, красивый, милый, но ужасающий. Он не хотел производить впечатления на окружающих, просто его всегда приводили самым последним. Вот и сегодня, как и каждый день до побега и после него, Чоль вошел в столовую. Безразличным взглядом окинул притихших больных и пошел на свое место. Но когда он шел мимо крайних столов, то увидел знакомое лицо. Подойдя, Хичоль наклонился и заговорщически прошептал: - Согласись, еда отвратная. Но захочешь жить, и помои жрать будешь. - Чоль улыбнулся. - Приятного аппетита, малыш… - и Золушка пошел дальше на свое место. Удержать себя в узде для Донхэ оказалось непросто, хотелось вцепиться в это лицо, оставляя глубокие царапины. Но в итоге он начал просто быстро жевать, в один момент чуть не откусив часть алюминиевой ложки. Хотя аппетит, и так не самый лучший, был испорчен. Донхэ все равно ел, давился, но ел. Хичоль поднялся со своего места, так как и ел еще довольно быстро. Больные обычно растягивали процесс поглощения пищи, разглядывая все вокруг, или наоборот, погружались полностью в себя, забывая о том, зачем сюда пришли. Проходя мимо Хэ, Чоль вновь улыбнулся. Хэ перевел взгляд на испуганных мужчин, которые осуждали между собой Чоля. Они желали понять, почему Золушка так обращается с новоприбывшим. Но один тут же подавился, когда объект обсуждения метнул злой взгляд и вышел из столовой. Настроение у Донхэ упало ниже плинтуса, а желание убить это чудовище просто зашкаливало. В руке жалобно хрустнул пластиковый стаканчик с остатками сока. Парень с грохотом поднялся, заставив соседей шарахнуться в сторону, и широкими шагами направился в свою палату. Рисовать дальше. *** POV Хичоль Мне было скучно. Я ненавидел это заведение только потому, что здесь было безумно скучно. Белая палата, в которой я провел не один год и даже не два, приелась. С тех пор, как я впервые попал сюда, прошло слишком много лет. Я даже не берусь считать — давно перестал заниматься этим бессмысленным занятием. Мне достаточно было знать какой за пределами этого здания год. За сменой сезонов я мог следить из окна. За все время моего нахождения здесь, это был второй побег. Я сбегал, когда находиться в этой белой комнате становилось невыносимо. А иногда мне хотелось умереть. Накатывало. Дико хотелось избавиться от тянущего груза, что другие гордо именуют жизнью. Моя жизнь больше походила на существование. От нечего делать, я измерял комнату шагами, прохаживаясь от одной стены к другой. Иногда сидел на подоконнике и смотрел через решетку. Иногда засыпал прямо на нем. Ненавистная белая комната требовала отдельного описания. Но оно будет удивительно коротким. Кровать, стол, стул, 2 потолочные лампы. Вот и все. Вся мебель привинчена к полу намертво. Печально. Даже стул, и тот привинчен. Это был белый плен, и когда в нем не было сил находиться — я сбегал. Может именно поэтому я никогда не хотел что-либо делать с этим помещением. Белоснежная палата мотивировала на побег. Охранник как всегда находился в коридоре, а я снова устроился на подоконнике. Пустой взгляд блуждал по лесу, что находился не так далеко от здания. Мне кажется, что за все время я уже выучил каждую веточку этого зеленого массива. Я следил за тем, как на деревьях появляются почки, окутывая их зеленой дымкой. Как потом молодые листочки набирают силу и приобретают насыщенный зеленый оттенок. А затем, желтеют и опадают, оголяя почерневшие скелеты стволов, которые спустя какое-то время раскачиваются под пронзительным, пробирающим до костей, морозным ветром. Глядя на это, я позволял себе предаться воспоминаниям, возвращаться в прошлое и проживать счастливые моменты. Первый поцелуй с моей девушкой, день рождения сестры, рождение племянника, годовщина свадьбы родителей... Сейчас мне кажется, что это было нереально давно. Словно и не моя эта жизнь, совсем не моя… Единственный, кто разбавлял мою скуку, был Донхэ. Тот самый рыжий малыш, которого я продолжаю доводить вот уже целый месяц. Я физически ощущаю, как он меня ненавидит. Но вот нанести мне ущерб у него так и не выходит. Но я не могу отказать себе в удовольствии издеваться над ним — мне нравится, как он меня ненавидит. Кажется, я ошибался тогда. То, что он выжил — это еще один подарок для меня. Его ненависть такая яркая, такая чистая. Скорее всего, меня так никто и никогда не ненавидел. *** Донхэ отправили в душ, обосновав это тем, что он слишком «разноцветный». За последнее время он истратил кучу краски, которая цветными полосами красовалась на нем. Слипшиеся цветные пряди, разрисованное лицо, грязная одежда. В душе никого не было, поэтому Хэ позволил себе расслабиться. А зря… Золушка, войдя в душ, нахмурился. У него создалось такое впечатление, что судьба их специально сталкивает. Потому что стоило перейти порог раздевалки, Чоль увидел стоящего к нему спиной Хэ. Очередной способ вывести парня из себя. Улыбнувшись, он тихо подошел к нему и обнял со спины, прижимаясь всем телом. Младший застыл, но внутри уже пробуждалось бешенство. Хэ быстро скинул с себя чужие конечности, резко оттолкнул от себя человека и развернулся. Когда он понял, кто перед ним стоит, чуть не взвыл, едва сдерживаясь, чтобы не наброситься на мужчину. - Не смей. Ко мне. Прикасаться, - отчеканил каждое слово ледяным голосом Донхэ. Чоль же без явных эмоций разглядывал парня, а потом улыбнулся. - А то что? - улыбка так и выползала на лицо, но только причина была не в парне. Этот разговор со стороны выглядел очень смешно, потому что оба стояли абсолютно обнаженными. Хи сделал маленький шаг навстречу и продолжил уже более серьезно. - Первое правило психушки: уходить в себя, задумываться можешь только в своей палате. Только там, где ни у кого не будет возможности подойти к тебе неожиданно. – Хичоль говорил, разглядывая парня, пока не наткнулся на белесые следы, что остались на теле. Шрамы от подписи были хорошо видны, хоть и не все четко. - Пошел к черту, - прошипел Хэ, - Без твоих советов как-нибудь справлюсь. - Донхэ хотел что-то еще сказать насчет шрамов на теле Чоля, но последний уже развернулся и направился в душ. Посмотрев на спину, Ли вздрогнул, а затем на губах расплылась злорадная ухмылка. Шрамов на ней было очень много, и они были удивительно симметрично расположены, что отметало возможность аварии. Да и на руках они были явно искусственного происхождения. - Жаль, что ты не сдох, - произнес Ли, поравнявшись с Хичолем, и пошел в раздевалку. - Я не сдох. Зато он сдох первым, - ответил ему вслед Золушка, быстро поняв, о чем речь. Шрамы на спине рассказали все сами. Опустив вниз голову, Хи наслаждался струями воды, что стекая по телу, щекотали кожу. Н. Я думал, что попал в ад. Этот псих просовывал мне под кожу штыри, причиняя невообразимую боль. И все строго по симметрии. Вдоль спины, поперек спины, от запястья до локтя обеих рук. Это доставляло ему какое-то невообразимое удовольствие. Не знаю, что он там делал еще, но когда я увидел свою спину в больнице, свалился в обморок. Круглые шрамы в большом количестве от входных и выходных отверстий, ожоги, мелкие продолговатые полосы, как от надрезов. На внутренней стороне запястий тоже красовались два круглых шрама. Из-за всего этого я мог ходить только в закрытой одежде и прятал руки как можно глубже в рукава. Я всем сердцем ненавидел его. POV Донхэ Эта недоличность доводила меня одним своим видом до состояния бешенства. Мне хотелось схватить что-нибудь и бить его до тех пор, пока он не свалится с разбитым черепом мне под ноги. То, что кто-то оставил на нем такие шрамы, меня даже радовало. Вот только видимо после этого он стал такой сволочью. Но это не повод его жалеть, я все равно смогу выбить Хичоля из колеи. Вернувшись в палату, я тут же принялся рисовать, наплевав на то, что только вышел из душа. Мне нужно было срочно избавиться от этого бешенства, чтобы не схлопотать шприц со снотворным в пятую точку. Постепенно мысли возвращались в более мирное русло. Закончив очередной непонятный рисунок, я уселся на кровать и уставился в цветную стену. Потом улегся, уткнувшись носом в подушку, и тяжело вздохнул. Нужно было решать, как жить дальше. Вот только особого выбора у меня не было, для всех я — псих. Опасный член общества, которого изолировали к таким же, как и я сам.