Квартира Вуда, вторник, 7 июля 1998 года
Оливер приготовился ко сну и, прежде чем позволить себе уснуть, вышел из своей комнаты и направился к Гермионе, желая проведать ее. Он постучал в дверь, слегка приоткрыл ее и, заглянув внутрь, увидел спящую Гермиону, прижавшуюся к Квоффлу. Чувствуя, как на его губах заиграла улыбка, он закрыл дверь и проверил, нет ли каких-нибудь заглушающих чар, которые она могла бы наложить, но ничего не обнаружил, поэтому вернулся в свою комнату. Ранним утром его разбудил леденящий кровь крик. Резко проснувшись, он сбросил с себя одеяло и, вскочив с кровати, побежал в комнату Гермионы. Распахнув дверь, он с ужасом увидел, что Гермиона истерически рыдает, мечась по кровати, а рядом с ней лежит Квоффл, издавая жалобные звуки и облизывая ее лицо в попытке успокоить. — НЕТ! Я НЕ ЗНАЮ, ГДЕ МЫ ЕГО ВЗЯЛИ! ОН ЖЕ НЕНАСТОЯЩИЙ! МЫ ЕГО НЕ КРАЛИ! ПОЖАЛУЙСТА, НЕТ! — кричала она. — Гермиона, проснись! — крикнул Оливер, протягивая руку, чтобы встряхнуть ее за плечи, но она не просыпалась. Выбежав из комнаты, он быстро подошел к камину, бросил в каминную решетку немного Летучего порошка и позвал близнецов. Он был удивлен, увидев, что близнецы уже сидели в гостиной, когда его голова появилась в камине, и они не выглядели удивленными, увидев, что он зовет их в такое время. — Я не могу ее разбудить, — сказал он, чувствуя, как в нем поднимается паника, и отодвинулся в сторону, чтобы близнецы могли пройти, Оливер повел их в спальню Гермионы и услышал, как ее крики эхом разносятся по всей квартире. Фред и Джордж ворвались в комнату и слегка прикрыли за собой дверь, прежде чем Фред забрался в постель позади нее, а Джордж — впереди, и они вместе что-то шептали ей, пока она не успокоилась и слезы не перестали течь, а Оливер смотрел с порога, слегка побледнев. — Вы знали? Вы ждали, — тихо спросил он близнецов. — Это всегда происходит примерно в это время. Мы ставим будильник, чтобы проснуться до его начала, и тогда ей не придется ждать нас слишком долго, — ответил Джордж, успокаивающе поглаживая руку Гермионы. Оливер молча кивнул, когда Гермиона наконец проснулась и уткнулась головой в грудь Джорджа. Оливер вышел из комнаты и скользнул вниз по стене, пока не сел на пол, прислонившись спиной к стене и зарывшись руками в волосы. Он не мог поверить в то, чему только что стал свидетелем. Он предполагал, что кошмары Гермионы не будут приятными, учитывая то, через что ей пришлось пройти, но он не ожидал услышать крики и вопли. Теперь он знал, что она скрывает от него то, что было настолько ужасно, что вызвало такую реакцию с ее стороны. Оливер слегка повернул голову, наклонив ухо, чтобы лучше уловить приглушенный разговор, происходивший в комнате позади него. — Какой сейчас? — тихо спросил один из близнецов. — Они оба, только на этот раз все было по-другому, — всхлипнула Гермиона. — Как это по-другому? — Там были все, даже Оливер. Я смотрела, как вы все умираете, и не могла остановить это, — всхлипнула она, и Оливер почувствовал, как его желудок и грудь сжались. — Мы в полном порядке и здоровы, ну, мы никогда не были психически здоровы, но все же… — он услышал хихиканье Гермионы и почувствовал, как улыбка тронула его губы. — Никто не причинит нам вреда, и ты не потеряешь нас. — Ты должна сказать ему, — заговорил другой близнец. — Я не могу, я не хочу, чтобы он жалел меня или обращался со мной по-другому. Я не хочу, чтобы он знал, насколько сильно я пострадала, — ответила она. Улыбка Оливера упала. — Он не будет относиться к тебе иначе и смотреть на тебя по-другому. Он увидит, насколько ты сильна, чтобы пройти через все это в одиночку и выйти выжившей, и он определенно не будет жалеть тебя. — Почему ты не рассказала ему обо всех своих аллергиях? — спросил другой близнец. — Мне придется объяснить, откуда у меня эти аллергии, я не готова снова пережить эти воспоминания, — ответила она. — Ты должна сказать ему, Миа, будет опасно, если ты этого не сделаешь. — Пожалуйста, не давите на меня. Я рассказала вам что случилось, но вы не пережили это. — Ты права, мы не переживали этого, но чем больше людей будет знать, тем легче тебе будет разобраться со своим прошлым. Тебе нужно принять его, что обеспечить себе лучшее будущее. Начни с рассказа Оливеру о нем. Даже те вещи, которые ты не рассказала нам. Мы знаем, что он заботится о тебе, — Оливер почувствовал, как слегка краснеет. — Мы видим, как он смотрит на тебя и мы знаем, что ты тоже заботишься о нем. — Да, — призналась она. Оливер широко улыбнулся. — Так расскажи ему. — Я хочу, но когда я буду готова и когда я пойму, что он тоже готов. Я не хочу говорить ему пока он не готов, но я не думаю, что пройдет много времени; я уже чувствую, как ослабевает моя защита, когда я рядом с ним, — призналась она. Оливер улыбнулся еще шире. — Это хорошо; это значит, что ты начинаешь ему доверять. — Я уже доверяю ему, я просто боюсь того, что он подумает обо мне, когда услышит. Вы знаете, что обычно меня не волнует мнение окружающих, но мне не все равно, что именно он думает обо мне. Он совсем другой. — Это потому, что ты заботишься о нем. Он имеет значение для тебя, и поэтому его мнение о тебе имеет значение для тебя. Они немного помолчали прежде чем Гермиона заговорила: — Я учу его правилам, — сказала она, и они рассмеялись. — Как далеко ты продвинулась? — спросил близнец. — В данный момент правило третье. — Никогда не ешь твои пищеварительные бисквиты без разрешения, — продекламировали они, и Гермиона рассмеялась. — У меня до сих пор остался синяк, — Оливер знал, что это говорит Джордж, Гермиона рассказывала ему эту историю. — Это было четыре недели назад, — весело сказала Гермиона. — Нет, смотри, у меня синяк. Оливер услышал какое-то шарканье. — Там ничего нет, ты большой ребенок. — Да, есть, вот здесь, смотри! — Это твой палец, — невозмутимо ответила Гермиона. Оливер усмехнулся: — Вы останетесь на ночь? — спросила Гермиона. — Конечно, — ответили они, и не успели они опомниться, как Гермиона снова заснула. Когда близнецы вышли из комнаты и закрыли за собой дверь, Оливер поднялся с земли. — Ты ведь подслушивал, не так ли? — весело сказал Фред. — Нет, — возразил он, но они ухмыльнулись ему, зная, что он лжет. — Свободные комнаты находятся в другом коридоре, — пробормотал он, прежде чем повернуться и направиться обратно в свою комнату.Квартира Вуда, среда, 8 июля 1998 года
Оливер проснулся от запаха готовящегося завтрака, который проник в его комнату. Он вылез из кровати, прошел в свою ванную комнату и облегчил мочевой пузырь, затем почистил зубы и направился на кухню, где услышал лай Квоффла и ругань Гермионы. — Что я вам говорила насчет того, чтобы кормить его беконом? Оливер усмехнулся, когда вошел в кухню, близнецы посмотрели на него и ухмыльнулись, увидев, что он без одежды. — Миа, тебе лучше взять другую тарелку, — весело сказал Джордж. Гермиона обернулась с улыбкой на лице, прежде чем она быстро исчезла, все ее лицо вспыхнуло красным, и она быстро повернулась обратно к близнецам, громко смеющимися над ее реакцией. — Можешь одеть какую-нибудь одежду, пожалуйста? — говорила смущенно. Оливер посмотрел на себя сверху вниз; на нем были только черные боксеры, и он нашел ее реакцию забавной и милой. Он пожал плечами, прежде чем быстро вернулся в свою комнату, накинул футболку и пару пижамных штанов с завязками, а затем вернулся на кухню. Он сел за стол, и Гермиона поставила перед ним тарелку. — Так лучше? — удивленно спросил он, и Гермиона кивнула, будучи все ещё сильно покрасневшей, а он усмехнулся. Он взял вилку и начал есть то, что лежало на его тарелке, а Гермиона поставила на стол еще одну тарелку бекона, а потом села и начала есть сама. — Откуда у тебя столько еды? — спросил Оливер, зная, что это определенно не из его собственных шкафов. — Мы пошли домой переодеться и принесли с собой, — ответил Фред, и только тогда он понял, что они оба переоделись и приготовились к предстоящему дню. Чайник предупредил их о том, что он был вскипячен, и Гермиона встала со стула, направляясь к стойке, и он окинул ее взглядом. Ее волосы были собраны в беспорядочный пучок с несколькими завитками, которые уже вырвались из-под контроля и обрамляли ее лицо. На ней был серый свитер с V-образным вырезом, плотно облегавший ее фигуру, черная юбка, спадавшая чуть выше колен, и белые конверсы на ногах. Он слегка наклонил голову, его глаза блуждали по ее телу, прежде чем упасть на ее задницу и ноги. Близнецы обменялись взглядами, и поскольку Фред был ближе всех, он наклонился и ударил Оливера по затылку. — Ой! За что? — спросил Оливер, свирепо глядя на него и потирая больное место. — Мы все еще в комнате, а ты смотришь на нашу младшую сестренку, — ответил Джордж, пожимая плечами. Гермиона прервала их стычку, поставив перед всеми стаканы с апельсиновым соком, а также кофе для Фреда и чай для себя, Джорджа и Оливера. Оливер взял кружку и сделал глоток, чувствуя, как его бровь вопросительно приподнялась. Откуда она знает, как он пьет чай? — Джордж, перестань кормить Квоффла, он уже позавтракал, а я не хочу иметь толстую собаку, — упрекнула она его, накладывая на тарелки еще вафель. Оливер посмотрел на свою собственную гору еды: — Ты что, пытаешься откормить меня? — удивленно спросил он. — Я не позволю тебе падать в обморок и с метлы только потому, что ты недостаточно поел, — ответила она, откидываясь на спинку стула и скрещивая руки на груди. — А если у меня заболит живот? — Это вполне приемлемо; это означает, что ты съел много еды и не рискуешь упасть в обморок из-за неудачного завтрака. — Она жила с Уизли и привыкла кормить людей едой размером с Уизли, — усмехнулся Фред. — Мы пойдем в магазин и будем готовиться к открытию. Возьми с собой Квоффла, — сказал Джордж. — А ты уверен? — спросила Гермиона. — Да, он уже пообещал вести себя прилично, не так ли? — спросил Фред, глядя на Квоффла сверху вниз, и тот залаял в ответ, виляя хвостом. — Кроме того, клиенты будут в восторге от него. — Похоже, ты новый талисман Волшебных Вредилок Уизли, — сказала Гермиона, хихикая, когда Квоффл залаял и закружился по кругу, пытаясь поймать его за хвост. — Встретимся в магазине, — кивнула Гермиона, и вскоре они ушли. Когда завтрак закончился, Гермиона отнесла тарелки в раковину и начала мыть их вручную. — Прости, мы тебя разбудили, — сказала Гермиона. — Все в порядке, ты уже позавтракала, дожидаясь меня, к тому же обычно в это время я все равно встаю, — пожал он плечами. — Прости, что разбудила тебя прошлой ночью, — сказала Гермиона, продолжая мыть тарелки. — Это не твоя вина, что тебе снятся кошмары, ты прошла через войну, этого следовало ожидать, — мягко сказал он. — Они уже не так плохи, как раньше. — А можно спросить, что в них происходит? — тихо спросил он. Она покачала головой. — А ты можешь сказать мне, что значит какой из? — У меня есть два разных кошмара, иногда это они вместе. — А ты можешь сказать мне, это страхи или воспоминания? — Немного и того и другого, я полагаю. Но прошлая ночь была совсем другой. Оливер был рад, что она начала немного откровенничать с ним, разговор с близнецами явно пошел ей на пользу. Он просто надеялся, что она скоро расскажет ему свои секреты, пока они не разъели ее за то, что она так долго держала их в себе. — Ты хочешь, чтобы мы пошли за покупками сегодня вечером? В котором часу ты заканчиваешь работу? — спросил он, желая сменить тему разговора, и по тому, как ее тело расслабилось, прислонившись к стойке, он понял, что она ему благодарна. — С понедельника по пятницу мы работаем с девяти до семи, а по субботам — с девяти до пяти. Мы обычно приходим в магазин на полчаса раньше, чтобы убедиться, что все готово и убрано перед открытием. — Может быть, встретимся у близнецов в седьмом часу? — спросил он. — Хорошо, — кивнула она, прежде чем поставить последнюю тарелку на сушилку и вытереть насухо руки. — Ну что ж, пожалуй, мне пора приниматься за работу. Увидимся позже, пойдем Квоффл, — сказала она, и собака залаяла и последовала за Гермионой, а когда она прошла мимо Оливера, поцеловала его в щеку.Волшебные Вредилки Уизли
Гермиона была в магазине все утро, и Квоффл был в центре внимания покупателей, особенно детей, и ему это очень нравилось. Он сидел на самом верху прилавка, и когда клиенты приходили платить за свои покупки, они гладили его и ворковали, а он радостно лаял. Он вел себя прилично, не пытался сбежать и никого не кусал, более того, все утро он не отходил от прилавка; он был совершенно доволен тем, что просто лежал и смотрел, как посетители порхают по полу остановки. Вскоре после обеда неожиданно появился Лео, которого Гермиона не ожидала увидеть, так как он обычно приходил в магазин только по вторникам. — Привет, Гермиона, — сказал он, крепко обнимая ее, когда она подошла поприветствовать его у стойки. — Привет, Лео, что ты здесь делаешь сегодня? — спросила она его. — У мамы были кое-какие дела, которые она забыла сделать вчера, и она сказала, что я могу прийти сюда, пока она их делает. — Ну, а ты не хочешь мне сегодня помочь? — спросила она его, и он радостно кивнул. Гермиона вернулась за прилавок и подняла Лео так, чтобы он сидел на прилавке рядом с кассовым аппаратом и болтал ногами взад-вперед. — Лео, это мой щенок, Квоффл, он не причинит тебе вреда, — сказала она. Лео нерешительно поднял руку, Квоффл понюхал ее, а потом лизнул, и Лео рассмеялся. — Ты ему нравишься. Он не лизал никого из других клиентов, — сказала она, и Лео положительно просиял. Один из покупателей подошел к прилавку, и Гермиона разложила продукты по пакетам, а когда ей дали деньги, передала сдачу Лео, который с улыбкой протянул ее покупателю и сказал: — Всего хорошего. Гермиона улыбнулась, Лео прошел долгий путь за то время, что она его знала. Когда она впервые встретила его, он едва мог говорить, а теперь разговаривал с клиентами. — Гермиона? — Да, Лео. — Ты что, правда… — он наклонился вперед и прошептал ей на ухо. — Выходишь замуж за Оливера Вуда? — Да. — Можно мне взять его автограф? — Я могу представить тебя ему, если хочешь. — Неужели? — спросил он, широко раскрыв глаза от волнения. Гермиона кивнула: — Конечно, а какая твоя любимая команда? — Паддлмир, — мгновенно ответил он, глядя на нее так, словно она была глупа, думая, что это будет какая-то другая команда, а не Паддлмир, и она усмехнулась ему, качая головой. — Я определенно могу познакомить тебя с ним. Ты ведь никому не говорил, что я выхожу за него замуж? — Нет, я держал это в секрете, как и обещал. — Спасибо, — сказала она, взъерошив ему волосы. — Мы не хотим чтобы кто-нибудь еще знал.***
Оливер аппарировал в квартиру близнецов сразу после семи и увидел Гермиону, которая встала с дивана и с улыбкой подошла к нему. — Привет, — поздоровалась она. — Эй, ты готова пойти за покупками? — спросил он с улыбкой. Квоффл выскочил из спальни Джорджа и подбежал к Оливеру и радостно залаял, когда тот, присев на корточки, почесал его за ухом. — Нам придется оставить Квоффла здесь с близнецами, а потом забрать его, — сказала она, и он понимающе кивнул. — Я заеду за Квоффлом позже! — прикрикнула Гермиона. — О’Кей! — раздался хором ответ близнецов. — Что они там делают? — спросил он ее. — Переодеваясь, они пролили на себя зелье для поцелуев, — объяснила она, прежде чем посмотреть вниз на своего щенка. — Квоффл, а где Джордж? Иди найди Джорджа, — сказала она, а Квоффл рявкнул и побежал прямо в комнату Джорджа. — О’Кей, нам придется зайти в Дырявый котел, и оттуда мы аппарируем.Маггловский Лондон, супермаркет
Они медленно обходили супермаркет, Оливер выглядел удивленным тем, насколько большим было здание, а также множеством продуктов, которые были выставлены на продажу. — У, близнецов тоже было такое выражение лица, когда я впервые привела их сюда, — сообщила она ему, толкая большую тележку по проходу, направляясь прямо к холодильникам. Сначала она взяла четыре трехлитровых бутылки молока и поставила их в тележку, Оливер удивленно поднял бровь. — Я пью много молока, — пожала она плечами и тоже выбрала сыр и йогурт. Они продолжали свой путь по магазину, Гермиона покупала самое необходимое, а Оливер выбирал то, что ему было интересно, и что он хотел попробовать, так как понятия не имел, что у магглов было так много доступных вариантов еды. — Ну что, хорошо провел день на тренировке? — спросила она его. — Это было не так уж плохо, у нас была только одна травма, и та была потому что Мэллой задумался и упал с трибун. Гермиона рассмеялась и покачала головой. — А когда у тебя будет первый матч? — В следующую среду мы играем против Сорок. Ты ведь идешь, правда? — Если хочешь, я спрошу близнецов, можно ли мне уйти пораньше, — ответила она, и он широко улыбнулся. Он не хотел признаваться в этом вслух, но ему отчаянно хотелось, чтобы Гермиона пришла на одну из его игр. Он хотел показать ей, как сильно любит свою профессию, хотел, чтобы она увидела, как усердно он работает, чтобы стать капитаном, и как много сил он вкладывает в обучение. Он хотел, чтобы она гордилась им. — Как прошел твой день? — Утомительно, но сегодня у меня почти не было свободного времени. Квоффлу это нравилось; он буквально весь день просиживал на прилавке, и посетители его ласкали, — он усмехнулся, глядя на нее. — И все же я хотела бы узнать, не мог бы ты оказать мне одну услугу. — Ладно, а какую? — Ну, сегодня у меня был неожиданный гость, Лео. Оливер слегка нахмурился. — Я думал, что он приходит только по вторникам. Гермиона лучезарно улыбнулась ему; он вспомнил. — Да, — кивнула она. — Но у его матери были кое-какие дела, которые она забыла сделать накануне. В любом случае, он любит тебя и все время просит автограф. Как ты думаешь, я могу вас познакомить? Оливер улыбнулся: — Конечно, я бы с удовольствием познакомился с маленьким парнем, который украл твое сердце, — пошутил он, и она усмехнулась. — Спасибо, я договорюсь с его матерью. Они заплатили за свои покупки, а когда добрались до парковки, то толкнули тележку вниз по переулку и отправили все обратно в квартиру, прежде чем аппарировать обратно в Дырявый котел, вернуться в квартиру близнецов, забрать Квоффла и вернуться в их собственную квартиру.Квартира Вуда, суббота, 11 июля 1998 года
Гермиона и Оливер жили вместе всего четыре дня, и у них уже был свой распорядок дня. Гермиона просыпалась, принимала душ и одевалась, потом готовила завтрак, и запах будил Оливера. Они вместе завтракали перед тем, как Гермиона уйдет на работу, поцеловав Оливера в щеку и заставив его улыбнуться. Оливер всегда приходил домой первым и сидел в гостиной, читая книжку, пока ждал ее возвращения. Когда она возвращалась, то улыбалась ему, а он играл с Квоффлом, пока она готовила ужин, и они вместе сидели за кухонным столом и ели, задавая друг другу вопросы о прошедшем дне, разговаривали и смеялись, узнавая друг друга получше. После ужина Оливер убирал посуду, а потом они сидели в гостиной, на балконе или в библиотеке, а потом отправлялись спать. Время от времени они все еще чувствовали некоторую неловкость, но большую часть времени им было уютно рядом друг с другом, и Оливер с Гермионой больше не целовались с того дня, как она переехала, к его большому разочарованию. Было раннее утро, когда раздались крики Гермионы, и Оливер ожидал этого, поэтому он быстро подошел к камину, чтобы позвать близнецов, но они не ждали с другой стороны, как обычно. Нахмурившись, он попытался пройти внутрь, но ему было отказано. Оливер, чувствуя беспокойство, направился в комнату Гермионы, слыша, как ее крики эхом разносятся по квартире. — НЕТ, ПОЖАЛУЙСТА, Я НЕ ЗНАЮ! Сделав несколько успокаивающих вдохов, Оливер подошел к кровати Гермионы и нерешительно приподнял одеяло, забираясь к ней и пытаясь подражать обычным действиям близнецов, притянув Гермиону к своей груди, к его большому удивлению, она почти мгновенно успокоилась. Она перестала кричать, и тихие слезы потекли по ее лицу, единственным звуком, который он мог слышать, было хныканье Квоффла со своего места на собачьей подстилке. — Это всего лишь сон. Они не могут причинить тебе вреда. Я никому не позволю причинить тебе боль, — прошептал он ей и обнаружил, что ему совершенно естественно утешать ее, когда он прижимал ее к себе, словно защищая. Глаза Гермионы распахнулись, и она быстро поняла, что грудь, к которой она прижималась, была не одного из близнецов. Она медленно повернулась в крепко обнимавших ее руках и оказалась лицом к лицу с Оливером. Он мягко улыбнулся ей и вытер ее слезы, когда она почувствовала, что ее щеки пылают. — Прости, что разбудила тебя, — пробормотала она. — А где близнецы? — Они заблокировали камин, и я думаю, что они сделали это нарочно, — ответил он. — Да, наверное, — пробормотала она в подтверждение и попыталась отстраниться от него, но Оливер лишь крепче прижал ее к себе, не желая отпускать. — Расскажи мне, — тихо прошептал он. — Я не смогу помочь тебе, если ты не откроешься мне, и наш брак не будет хорошим, если ты будешь прятаться от меня. Пожалуйста, Воробей, скажи мне, — взмолился он. — Я не думаю, что ты уже готов это узнать. Это не просто история, это моя жизнь; это то, что я пережила, это то, что мне пришлось пережить. Близнецы, конечно, не очень хорошо это восприняли, и я не хочу, чтобы ты обращался со мной иначе. — Я и не буду, я справлюсь, — заверил он. — Олли… — вздохнула она. — Я справлюсь с этим, пожалуйста, расскажи мне. Гермиона вздохнула, прежде чем отодвинуться от него и сесть, скрестив под собой ноги и повернувшись к нему лицом. Увидев это, Оливер повторил ее действия, так что они оказались лицом друг к другу. Гермиона потянулась за своей волшебной палочкой, лежавшей на прикроватном столике, и подняла одеяло, обернув его вокруг себя, как щит. — Луминария, — прошептала она. Сотни маленьких белых огоньков вылетели из кончика палочки Гермионы и поплыли в воздухе, заливая комнату мягким сиянием. Увидев смущенный взгляд Оливера, она сказала: — Я создала его недавно, они могут быть погашены только встречным заклятием, и ты можешь выбрать цвет, который ты хочешь, — объяснила она. Оливер удивленно моргнул, чувствуя, что на него это произвело впечатление. — С чего же начать? — сказала она себе, протягивая руку, чтобы откинуть локоны с лица. — Пожалуй, мы начнем с самого начала. Это был Хэллоуин 1991 года, мой первый год в Хогвартсе. Рональд оскорбил меня, когда я пыталась помочь ему с заклинанием левитации, он не скрывал своего раздражения. Я провела большую часть вечера в женском туалете, плача, и поэтому не знала о ситуации с горным троллем, пока не услышала шум и не вышла из кабинки, увидев его стоящим передо мной. Он пытался убить меня, при этом разбил раковину и она приземлилась мне на ногу, загнав меня в угол. Все немного расплывчато, но я знаю, что Гарри и Рон спасли меня, и будучи так благодарна за их действия, я простила Рональду его плохое обращение со мной. В ту же ночь родилось «Золотое трио». Оливер отрицательно покачал головой. — Я этого не знал, помню только, как Квиррелл ворвался в большой зал, а потом прошел мимо, когда нас отправили обратно в гостиную. Я не могу поверить, что все это произошло, пока я спал, — сказал он. Она пожала плечами. — Бывает. На первом Квиддичном матче сезона метла Гарри была проклята и попыталась убить его, поэтому я подожгла мантию профессора Снейпа, чтобы отвлечь внимание, — его глаза расширились. — В конце года, после окончания экзаменов, мы выяснили, что, по нашему мнению, Снейп планировал украсть философский камень. — А что это такое? — Философский камень был создан Николасом Фламелем, и он обладал способностью превращать любой металл в золото, и давал бессмертие. Мы смогли пройти мимо трехголового пса, нас чуть не убили дьявольские силки, летающие ключи, нас чуть не забили до смерти волшебные шахматы в натуральную величину, и я разгадала загадку профессора Снейпа о зельях. Гарри пошел дальше, а я с помощью Дамблдора, который, к счастью, прибыл вскоре после этого, отвезла потерявшего сознание Рона в больничное крыло. Позже мы обнаружили, что камень пытался украсть не Снейп, а Квиррелл. Он помогал Волдеморту, используя свое тело, как сосуд. Когда Гарри был спасен, камень был уничтожен. Она знала, что он был удивлен, его глаза были шире, чем обычно, а рот слегка приоткрыт. Прочистив горло, он покачал головой, отгоняя свои мысли. — Второй курс? — Тайная комната была открыта наследником Слизерина, и я приготовила оборотное зелье, чтобы помочь Гарри. — Но ты же была всего лишь на втором курсе, — удивленно моргнул он, зная, как трудно варить это особое зелье, ведь он и сам с трудом справлялся с ним, когда дело доходило до сдачи его СОВ. Она пожала плечами. — План состоял в том, чтобы проникнуть в общую комнату Слизерина, надеясь, обнаружить информацию о личности наследника Слизерина. Это было удачно для Гарри и Рона, которые превратились в Крэбба и Гойла. Я случайно вытащила кошачью шерсть из одежды Миллисенты Булстроуд, то есть отрастила мех и бакенбарды, — усмехнулась она, слегка качая головой и улыбаясь, когда ей вспомнился тот день. — Позже в том же году я окаменела, направляясь к квиддичному полю. Я выяснила личность «зверя», который терроризировал школу, и планировала рассказать об этом Гарри, но не успела. — И кто это был? — с любопытством спросил он. — Василиск, — ответила она, и у него отвисла челюсть; он слышал рассказы об этих существах. — Он мог передвигаться по Хогвартсу с помощью водопроводных труб, так как вход в комнату находился в женском туалете второго этажа. К счастью, когда Василиск нашел меня, у меня было с собой зеркало, и я видела только его отражение, поэтому просто окаменела, а не умерла. Миссис Норрис видела отражение в воде, Колин Криви — через объектив своей камеры, а Джастин Финч-Флетчли — через сэра Николаса. Я была в окаменелом состоянии в течение нескольких месяцев. — А каково это — окаменеть? — тихо спросил он. — Это ужасно; ты находишься в замороженном состоянии, но все еще осознаешь свое окружение, все, что происходит вокруг тебя, только ты не можешь двигаться, моргать, общаться или даже спать. Ты постоянно бодрствуешь и остаешься только со своими мыслями. Я могла слышать все и видеть всех, кто приходил ко мне, но ничего не могла с этим поделать. Это все равно, что застрять во времени, в то время как весь остальной мир движется вокруг тебя. Они идут дальше, а ты остаешься позади, — тихо сказала она, и в ее глазах появилось затравленное выражение, когда она уставилась на пятно на стене над его плечом. Оливер потянулся и взял ее руку в свою, мягко сжимая ее в знак утешения. — Как бы то ни было, я уже записала ответ на клочке пергамента, и он был у меня в руке. Им потребовались месяцы, чтобы найти его, и прежде чем я осознала это, я была оживлена. — Третий курс? — Третий год был, когда Сириус Блэк сбежал. Он был невиновен, понимаешь? Его несправедливо посадили за преступление, которого он не совершал; его даже не судили, а просто бросили в Азкабан. Ну, в этом году я купила своего кота Крукшэнкса, и он, похоже, ненавидел Коросту, крысу Рона. В конце года, мы думали, что Короста мертва, но Хагрид нашел её живой.Она убежала, и мы погнались за ней, пока на Рона не напала большая черная собака и его не затащили под Гремучую Иву, там есть потайной ход, который ведет к Визжащей Хижине под ней. Мы нашли дорогу туда, мы обнаружили, что Сириус — анимаг, он — черный пес, и что он невиновен. Питер Петтигрю, друг детства, был на самом деле виновным и причиной смерти Поттеров. Он был хранителем тайны, а не Сириус; они передумали в последний момент, потому что он был менее важной мишенью и не так хорошо известен, как Сириус. Петтигрю убил всех этих магглов и инсценировал свою смерть. Как и отец Гарри и Сириус, Петтигрю был незарегистрированным анимагом, крысой, — он медленно моргнул, кусочки мозаики встали на свои места, прежде чем на его лице появилось удивленное выражение, и она кивнула ему. — Ты прав, Короста была Петтигрю. — Мы возвращались в замок, когда полная луна поднялась высоко в небе, а Люпин забыл принять свое зелье из Волчьего аконита, и из-за этого Петтигрю сбежал. Позже ночью мы с Гарри отправились назад во времени, используя мой маховик времени, чтобы спасти жизнь Сириуса, а также Клювокрыла, гиппогрифа Хагрида. — А где ты взяла маховик? — удивленно спросил он, зная, как редко они встречаются, а также об опасностях, которые, как говорят, возникают при их использовании. — Он был подарен мне профессором МакГонагалл для академического использования с одобрения Дамблдора и Министерства. В тот год я брала слишком много уроков, у меня было три отдельных урока одновременно в моем расписании, — она слегка покачала головой. — Когда мы доставили Сириуса и Клювокрыла в безопасное место, мы вернулись в больничное крыло, и я потеряла сознание. Было обнаружено, что у меня было некое внутреннее кровотечение, которое было вызвано во время инцидента с Гремучей Ивой. Если бы меня так быстро не отправили в больницу Святого Мунго, я могла бы умереть. Черт побери, он никогда не встречал человека, который столько раз был на волоске от смерти, а она только наполовину закончила свой рассказ о прошлых событиях. Он был уверен, что их будет еще больше, и не был уверен, что действительно хочет услышать все остальное. — Четвертый год? — мягко подсказал он. — Это был настоящий кошмар, — вздохнула она. — Из-за того, что имя Гарри было выбрано, он и Рон отказались разговаривать друг с другом, и я, конечно же, застряла посередине. И ты уже знаешь, каким злым он был во время Святочного бала, — он потянулся, чтобы взять ее за другую руку, и начал делать успокаивающие круги на тыльной стороне ее ладоней своими большими пальцами. — Вторая задача турнира состояла в том, чтобы у чемпионов отобрали что-то, чего им больше всего не хватало, и положили это на дно Черного озера, чтобы они спасли его, а я была предназначена Виктору. — А ты не пострадала? — спросил он, надеясь, что она этого не знает. — Ходили слухи о том, что живет в Черном озере, и эти твари не были известны своим гостеприимством. — Нет, я была в полной безопасности; Дамблдор погрузил нас в глубокий сон, который был нарушен только тогда, когда мы пробились через поверхность воды. Затем была третья задача, когда все действительно пошло к черту. Кровь Гарри была использована в ритуале, чтобы привести Волдеморта к полной власти, он был почти убит, а Седрик Диггори был убит только потому, что он был там. Он помнил, что видел статьи в газетах, которые вскоре последовали, и, несмотря на то, что они говорили, он знал, что Гарри и Дамблдор были правы. Оливер провел три года с младшим волшебником и знал, что тот не лжет, особенно о таких больших вещах, как возвращение Волдеморта. — Пятый курс? — В тот год все официально пошло к черту, — вздохнула она. — Долорес Амбридж была послана в Хогвартс, чтобы следить за Дамблдором, а также изменить учебную программу для ЗОТИ, поэтому нам не разрешили практиковать защитную магию. Все было основано на теории, и один из наших уроков на самом деле назывался «Как убежать и спрятаться», — сказала она, и Оливер уставился на нее с недоверием, он не слышал ничего более нелепого. — Фадж думал, что Дамблдор охотится за его должностью, и хотел, чтобы он выглядел так, будто не может выполнять свою работу, рассказывая ложь о возвращении Волдеморта. Он считал, что Дамблдор готовит армию студентов для борьбы с Министерством, поэтому они запретили практическую защитную магию. Поскольку Волдеморт вернулся, мы были в опасности, и поэтому мы организовали группу, которую назвали армией Дамблдора. Это было тайное общество студентов, изучающих оборонительную и наступательную магию под радаром и без ведома профессоров, — Оливер удивленно моргнул, а потом на его губах появилась гордая улыбка. — Гарри был тем, кто действительно учил студентов, но я делала все остальное; планирование урока, организация запланированных встреч, чтобы они совпадали с учебой каждого человека и квиддичными практиками, и все такое прочее. Я даже писала для него его речи, и мы проводили собрания в выручай-комнате. — Вы нашли выручай-комнату? — впечатленно он сказал, потому что слышал о ней, но сам никогда не видел. — Да, но где-то в апреле Мариэтта Эджкомб сдала нас Амбридж, и клуб распался. Я прокляла регистрационный лист, чтобы узнать, если кто-то предаст нас. У Эджкомб был прекрасный лоб, наполненный прыщами, которые образовывали слово «ябеда», и она не могла скрыть его магией. У нее это навсегда, — призналась она. Оливер не был уверен, стоит ли ему гордиться или бояться, он был немного и тем и другим. — После окончания экзаменов у Гарри было видение, как Сириуса пытают, мы были пойманы Амбридж, когда пытались использовать сеть каминов. После того как она пригрозила ему Круциатусом и нанесла физический вред, я поняла, что должна что-то сделать, поэтому сказала ей, что у Дамблдора есть секретное оружие, и повела ее в Запретный лес, где ее унесло стадо кентавров и Грохх. — Кто такой Грохх? — спросил он в замешательстве. — Брат Хагрида, настоящий великан, — Оливер моргнул. — Ну, после этого мы сбежали и переместились в Министерство Магии, а потом нашли дорогу в Департамент тайн. Я почти ничего не помню из той ночи, все как в тумане, но я знаю, что там было сражение и Орден пришел помочь нам. Между нами и несколькими Пожирателями Смерти был бой, и Орден наконец появился. Я отвлеклась, сражаясь с другим, и Долохов подошел сзади, я смогла заставить его замолчать, но это не помешало ему проклясть меня. Я просто помню боль, жжение, бушевавшее во мне, пока все не почернело. Неделю спустя я проснулась в больнице Святого Мунго, где целители сказали, что никогда не видели ничего похожего на проклятие, которому я подверглась, и они не были уверены, как я выжила. У меня был режим приема десяти различных зелий четыре раза в день в течение трех месяцев, а также постельный режим в течение месяца. Мне потребовалось столько времени, чтобы ходить без посторонней помощи. Сразу после пробуждения я узнала о смерти Сириуса, и у меня больше никогда не будет шанса оправдать его, как я обещала ему, — тихо сказала она, и слеза упала из уголка ее глаза. Оливер протянул руку, чтобы стереть ее, прежде чем снова взять ее за руки и поцеловать тыльную сторону каждой ладони. — Ты можешь рассказать мне о своем шестом годе? — мягко спросил он. — Мы уже почти закончили. Она шмыгнула носом и кивнула головой, собираясь с силами. — В тот год Гарри был убежден, что Малфой — Пожиратель Смерти и что Волдеморт дал ему задание, которое он должен был выполнить. Это породило у него навязчивую идею, и он почти повсюду следовал за ним. Кэти Белл дотронулась до проклятого ожерелья и чуть не умерла, хотя отчасти это была ее вина; ей не следовало открывать пакет, тем более, что он был адресован не ей. Рон тоже был отравлен, но его спас безоар. Гарри вышел из себя и набросился на Малфоя с темным проклятием, которое он прочитал в книге зелий, и он чуть не умер. К счастью, Снейп прибыл вовремя и смог вылечить Малфоя. В конце года Пожиратели Смерти смогли проникнуть на территорию Хогвартса, и разразилась битва, в которой Дамблдор был убит, а Билл подвергся нападению Грейбека. Меня отбросило назад к стене, я ударилась животом об угол каменной стены и упала на Землю, приземлившись на осколки разбитого стекла, которые пронзили мой живот. Пару дней я была без сознания, а когда проснулась, мне сообщили о смерти Дамблдора. — А что случилось после твоего шестого курса? — Мы разработали план, как безопасно забрать Гарри у Дурслей, так как не могли допустить, чтобы он пострадал теперь, когда о возвращении Волдеморта стало известно общественности. В общей сложности нас было четырнадцать, и мы использовали оборотное зелье, чтобы превратить шестерых из нас в Гарри. Остальные семеро должны были выступать в качестве защиты, мы все разделились и выбрали разные способы передвижения, а также маршруты к месту назначения. Идея состояла в том, чтобы сбить с толку всех возможных нападавших, поскольку никто не будет знать, кто из нас настоящий Гарри. Как только мы вышли из дома, на нас напали Волдеморт и Пожиратели Смерти. Я была с Кингсли в ту ночь, меня ударили заклинанием, когда я пыталась защититься от других, и это заставило меня упасть с фестрала на землю, и, к счастью, Кингсли поймал меня. Когда мы прибыли к месту назначения, то увидели Джорджа, лежащего на диване и покрытого кровью, Снейп был причиной того, что он потерял левое ухо. — Я хотел спросить, откуда у Джорджа оба уха? — Это не так, — ответила она, и он смущенно посмотрел на неё. — Его беспокоили взгляды, которые окружающие бросали на него, и поэтому они оба отрастили волосы. Я создала для него зелье, оно действует как иллюзия; он просто выглядит так, как будто его ухо есть, когда на самом деле его там нет. Он принимает это зелье каждое утро. — Это блестяще, — сказал он впечатленно. — Это было самое малое, что я могла сделать для него после всего, что он сделал для меня, — ответила она. — Так или иначе, я упала в обморок и потеряла сознание, увидев его в таком состоянии. Когда я очнулась, мне сказали, что Муди и Хедвиг мертвы. Вскоре была свадьба Билла и Флер. Во время приема прибыл Патронус Кингсли и рассказал нам о том, что Министерство перешло к Волдеморту, а вскоре прибыли Пожиратели Смерти. Гарри, Рон и я ушли так быстро, как только смогли, и хаос накрыл наш побег, когда мы официально начали охоту. — Охоту? — он нахмурился. — Я думал, что ты пустилась в бега. — Мы нашли способ уничтожить Волдеморта раз и навсегда, но мы должны были кое-что найти. Ты знаешь, что такое крестраж? — спросила она. Конечно, он этого не знал; в мире было меньше десяти человек, которые это знали, и она, Гарри и Рон были тремя из них. — Неа, что это? — он не был слеп к тому, как ее лицо наполнилось отвращением, и поэтому решил, что это нехорошо. — Крестраж — это форма магии, которая настолько темна и ужасна, что о ее существовании знают не более десяти человек. Из-за природы магии она была стерта с лица земли и хранилась в тайне. — И ты одна из них, — сказал он со знанием дела. Она кивнула: — Да, это так, как и Гарри с Роном. Когда я впервые узнала о крестражах, меня вырвало, — предупредила она его. — Первый крестраж был создан Герпием Злостным, и, как я уже упоминала, природа его настолько ужасна, что они были скрыты от волшебного мира, и только горстка людей знает о них. Очень немногие книги действительно упоминают о них, и те, имеют как можно меньше подробностей, насколько это возможно. Они создаются, совершая самый высший акт зла — убийство. Когда совершается убийство, особенно с помощью темной формы магии, оно разрывает твою душу на части, и ты теряешь её фрагмент, — объяснила она, и на его лице отразился ужас. —Заклинание и ритуал выполняются, и эта фрагментированная часть души позже берется и заключается в объект или живое существо с намерением достичь бессмертия. Отделенный фрагмент души останется таким же, каким он был, когда его поместили в объект. Если крестраж был создан в возрасте двадцати пяти лет и открыт в возрасте семидесяти пяти, то фрагмент души снова соединится и вернет тебя обратно в двадцатипятилетний возраст. Нам потребовалось некоторое время, чтобы узнать, что Волдеморт создал семь крестражей, и для того, чтобы мы выиграли войну, все они должны были быть уничтожены, прежде чем мы убьем Волдеморта. — Наследницей Слизерина на моем втором курсе была Джинни, — он смущенно нахмурился. — У Джинни был дневник, который когда-то принадлежал Тому Риддлу, молодому Волдеморту. В шестнадцать лет он создал свой первый крестраж — дневник. Когда Джинни писала в дневнике, его раздробленная душа овладевала ее телом и контролировала ее действия. Она выпустила Василиска и писала угрожающие послания на стенах. Это все была она. Когда Гарри уничтожил дневник в камере, мы не знали, что это было в тот момент. — А как вы уничтожили крестражи? — С большим трудом, — ответила она, протягивая руку, чтобы откинуть волосы с лица. — Дьявольский огонь или яд василиска — единственные способы уничтожения, если только у него нет человеческого носителя, тогда они должны быть убиты. Гарри уничтожил дневник клыком убитого им василиска. Дамблдор нашел еще один крестраж летом перед моим шестым годом, и уничтожил его, используя меч Годрика Гриффиндора. Поскольку он сделан гоблином, он обладает способностью поглощать попадающие на него вещества, поэтому, когда Гарри использовал меч, чтобы убить василиска, он впитал яд и поэтому мог быть использован для уничтожения других крестражей. — Итак, мы были в бегах, не имея ни малейшего представления о том, что ищем, только зная, что крестражи будут представлять огромную ценность для Волдеморта. Мы узнали, что он использовал медальон Слизерина, и после некоторых исследований, расспросив домового эльфа и Наземникуса, который украл медальон с площади Гриммо, мы выяснили, что он был у Амбридж. С помощью оборотного зелья мы смогли прорваться в Министерство магии, однако все пошло не совсем так, как планировалось, но мы смогли получить медальон и сбежать. Мы не могли открыть медальон, а также не могли уничтожить его, так как еще не знали, как это сделать. — Вы проникли в Министерство? — недоверчиво переспросил он. — Да, — кивнула она. — Я не уверен, что верю тебе, — сказал он. Она фыркнула, прежде чем посмотреть вниз на их соединенные руки, и улыбка тронула ее губы. — Мы переезжали с места на место каждые несколько дней, и у нас было мало еды, а Рон всегда жаловался, что он голоден, и все, что нам нужно было для выживания, — это ягоды, грибы и все остальное, что я могла найти. Не будучи в состоянии принять его жалобы или зная, что Гарри нужно выжить, я начала отдавать им свою порцию еды. Они никогда не замечали, что я не ем, так как всегда были слишком заняты спорами, жалобами или прятками друг от друга. Из-за темной магии на медальоне, воздействующей на тех, кто его носил, мы брали его по очереди, убеждаясь, что никто из нас не носил его дольше нескольких часов. Медальон действовал на Рона сильнее, чем на нас с Гарри, и прежде чем я успела понять, что произошло, Рон выскочил из палатки и ушел. Но он не вернулся. Он бросил нас. Слезы текли по ее лицу, и Оливеру было невыносимо видеть ее такой грустной, он ненавидел, когда она вспоминала о боли, которую ей пришлось вынести. — Когда наступило Рождество, мы с Гарри отправились в Годрикову лощину, чтобы навестить могилу его родителей. Он никогда раньше ее не видел, я не могла ему ни в чем отказать. Там Гарри столкнулся с Батильдой Бэгшот, и она завела нас в ловушку, в которой на нас с Гарри напали Пожиратели Смерти и любимая змея Волдеморта — Нагайна. Я вытолкнула Гарри из окна второго этажа, и у меня не было времени наложить смягчающие чары, я не знаю, как мы оба смогли потом ходить, — она покачала головой. — Несколько недель спустя я спала в палатке, когда меня разбудил какой-то шум, и я пошла посмотреть, и увидела что это смеются Гарри и Рон. Он бросил нас на несколько месяцев и вдруг неожиданно появился, ожидая, что все будет хорошо. Я вышла из себя и дала ему пощечину, отказавшись разговаривать с ним, даже когда он сумел добраться до меча Гриффиндора и уничтожить медальон. До сих пор я понятия не имею, где он его взял. Вскоре после этого, нас схватили Пожиратели и отвезли в Малфой-Мэнор. Я бросила жалящее заклинание в лицо Гарри, чтобы скрыть его истинную личность. Когда Беллатрикс узнала о том, что у нас есть меч Гриффиндора, она вышла из себя. Она верила, что у нее есть настоящий меч, и спрятала его в своем сейфе, но на самом деле это была подделка, а у нас был настоящий. Гарри и Рона посадили в подземелье, а меня держали наверху, чтобы Беллатрикс могла задать вопросы. Она начала безудержно рыдать, и внезапно Оливер притянул Гермиону к себе, повернув ее так, чтобы она прислонилась к его груди, и он обнял ее, слегка покачивая обеими руками и шепча ей на ухо слова утешения. — Я не могу, Оливер, я не могу тебе сказать, — всхлипнула она. — Ты можешь, ты рассказала мне почти все. Не позволяй этому уничтожить тебя, ты сильнее, чем думаешь. Скажи мне и не поддавайся своим страхам. Не дай им победить, — тихо сказал он. Крики Гермионы не прекращались, но она немного успокоилась и сделала глубокий вдох, чтобы собраться с мыслями. — Меня держали наверху, а Беллатрикс кричала мне в лицо, требуя, чтобы я отвечала на ее вопросы. Она бросала в меня Круциатусом, и я держалась так долго, как только могла, не желая доставлять ей удовольствие видеть мою боль, не желая, чтобы она победила, но есть причина, по которой она была правой рукой Волдеморта, и она сломала меня. Я не знаю, как долго я кричала, пока все смеялись надо мной. Они расспрашивали меня о приказе, о том, что мы планируем, где прячемся, кто наши шпионы, и когда я отказалась отвечать, это только разозлило ее, и она решила сменить тактику. Рабастан Лестрейндж, Антонин Долохов, Фенрир Грейбек и Амикус Кэрроу были вызваны вперед с намерением изнасиловать меня, — прошептала она. Его хватка стала еще крепче, и он почувствовал, как заскрежетали его зубы, когда он начал рисовать успокаивающие круги на ее спине. — Я отбивалась от них изо всех сил, но была слишком слаба и измучена пережитой пыткой, но мне удалось ударить одного из них коленом по морде, — сказала она с гордостью в голосе, и он усмехнулся, чувствуя, как гордость захлестывает и его. — К счастью, Люциус Малфой вмешался и остановил их, чтобы они не смогли причинить мне вред, отказываясь допустить такое поведение в своем доме, даже если я менее благородной крови. Ты хоть представляешь, каково это — быть обязанным жизнью Пожирателю смерти? Меня тошнило от осознания того, что он может попросить вернуть этот долг, когда захочет, но, к счастью, я успела вернуть ему долг прежде, чем он успел меня сделать это. — Как? — Я спасла его сына во время последней битвы, но это уже потом, на войне. Поэтому, после того как им было отказано в причинении мне такого вреда, Беллатрикс решила, что лучше взять дело в свои руки. Она ударила меня ножом в живот, оставив лезвие внутри, так, что если я буду двигаться, это причинит еще больше вреда, и проклятым клинком она разрезала мне руку. Я потеряла сознание от боли. Когда я пришла в себя, меня нес Дин Томас, и я помню, как Билл Уизли бежал ко мне. Он забрал меня у Дина и отнес в коттедж. Я почти ничего не помню, потому что постоянно теряла сознание, но больше никому нельзя было доверять, поэтому я знаю, что Чарли вызвали из Румынии, поскольку он укротитель драконов, у него есть медицинская подготовка, и он сделал все возможное, чтобы ухаживать за мной и залечивать мои раны. Через несколько дней я пришла в себя и обнаружила, что Добби умер. Он был домашним эльфом, другом и отдал свою жизнь за нас. Он спас нас всех из Малфой-Мэнора, включая пленников из подземелий. — Как только я очнулась, мне не потребовалось много времени, чтобы понять, что если Беллатрикс так защищала свое хранилище, то там было что-то такое, о чем она не хотела, чтобы мы знали, и именно поэтому у нее была такая реакция на то, что мы, возможно, вломились туда. — Крестраж, — понимающе пробормотал Оливер. — Крестраж, — подтвердила она. — Мы разработали план и уехали на следующий день. Используя оборотное зелье и волосы, которые я забрала у нее, я превратилась в Беллатрикс, у нас также была ее палочка, Гарри обезоружил ее. С помощью гоблина, которого держали в плену в Малфой-мэноре, мы смогли проникнуть в ее хранилище. Мы чуть не погибли из-за того, что все хранилище было уставлено ловушками, но нам удалось найти чашу Хельги Хаффлпафф. Гоблин обманул нас и оставил умирать, но мы спаслись от Гринготтс на спине дракона. Оливер посмотрел вниз на маленькую ведьму, которую держал на руках и прижимал к груди, и удивление отразилось на его лице. — Дракона? — пролепетал он. Она тихонько хихикнула, и он почувствовал, как его сердце чуть не растаяло от этого звука. — Да, дракона. Гарри был связан с Волдемортом, и после того, как мы украли чашу, Гарри узнал, что финальная битва была близка. Мы пробрались в Хогсмид, и брат Дамблдора помог нам попасть в Хогвартс через потайной ход. С помощью Луны Лавгуд мы выяснили, что диадема Ровены Равенкло была тем, что мы считали последним крестражем, поэтому Гарри отправился в выручай-комнату, а мы с Роном отправились в тайную комнату, чтобы забрать клыки василиска. Я уничтожила чашу, и мы чуть не утонули от этого. Последняя битва уже началась. — Мы встретились с Гарри в выручай-комнате и помогли ему найти диадему, когда нашли ее, нам помешали уничтожить Малфой, Крэбб и Гойл. Крэбб бросил заклинание адского пламени и не смог им управлять, все шестеро из нас чуть не погибли. Гарри спас Крэбба, Рон спас Гойла, а я спасла Малфоя. — Расплатилась за свой долг перед Люциусом Малфоем, — прокомментировал он. Она кивнула: — Диадема была уничтожена, и мы сбежали как раз перед тем, как была уничтожена комната. Теперь нам оставалось только Нагайна, любимая змея Волдеморта. Гарри ушел, а мы с Роном разделились и пошли искать его, а я тем временем металась по полю битвы и дралась на дуэлях. Оливер почувствовал, что улыбается; это она спасла ему жизнь, а сама даже не знала об этом. — Я потеряла счет тому, от скольких смертельных проклятий мне удалось увернуться, — вздохнула она. — Когда Гарри ожил, Невилл вытащил Гриффиндорский меч из распределяющей шляпы и убил Нагайну. И вот они, Гарри и Волдеморт, сражающиеся за судьбу мира. Волдеморт упал, и Гарри торжествующе встал. Он задумчиво нахмурился. — Но ты же сказала, что там было семь крестражей, а я насчитал только шесть. Дневник, кольцо, медальон, чаша, диадема и змея. Это шесть, — перечислил он. — Гарри, — тихо сказала она. — Гарри был седьмым и последним крестражем, — глаза Оливера расширились. — Когда Волдеморт убил Гарри, он уничтожил свой собственный крестраж. Вот почему у них была такая связь, потому что в Гарри была часть души Волдеморта. — А как Гарри воскрес? Ты же сама сказала, что он умер. Гермиона чувствовала, что начинает уставать, ей было очень удобно находиться в объятиях Оливера, ощущая комфорт и защиту, которые он предлагал ей, и она не могла не купаться в этом. Она не могла припомнить, когда еще чувствовала себя так спокойно и безопасно. Оливер был прав, сказав ему, она действительно почувствовала себя лучше. Она чувствовала себя так, словно с ее плеч свалился тяжелый груз. Она была не совсем в порядке, но чувствовала себя лучше и знала, что со временем все будет еще лучше. — Так и есть. Знаешь ли ты сказку о трех братьях? — Ты имеешь в виду легенду о Дарах Смерти? Мантия, камень и волшебная палочка? — Да, Дамблдор оставил мне книгу в своем завещании, сказки Барда Бидля, и он нацарапал на ней символ. Треугольник с кругом внутри него и линией внутри этого. Это заняло большую часть года, но после некоторой помощи Мистера Лавгуда я поняла, что это такое. Видишь ли, это была не легенда. Дары Смерти реальны, они существуют. — Что? — сказал он тупо и слегка оттолкнул Гермиону, чтобы видеть ее лицо. — Дары Смерти существуют, они реальны, — повторила она. — В завещании Дамблдора он оставил Гарри, его первый пойманный им золотой снитч. У Дамблдора был воскрешающий камень, и он спрятал его в снитч, а когда Гарри умер, камень вернул его обратно. Гарри оставил семейную реликвию его отец, и она была передана на хранение Дамблдору перед его смертью. Дамблдор подарил её Гарри на Рождество в наш первый год. — И что же это было? — Мантия-невидимка, — его глаза расширились. — Если бы ты только знал, сколько неприятностей мы избежали благодаря ей, — слегка улыбнулась она. — Остается только бузинная палочка. Она принадлежала Дамблдору, и когда он умер, Волдеморт нашел его могилу и украл палочку, желая получить контроль над самой мощной палочкой в мире, но он был в ярости, когда не смог овладеть ею, и именно поэтому он убил Снейпа. Он сделал это, потому что был уверен, что именно он является истинным владельцем волшебной палочки, поскольку именно он убил Дамблдора. — У меня такое чувство, что это не так. — Ты становишься хозяином палочки, обезоруживая, а не убивая. Это была миссия Малфоя — убить Дамблдора, и поскольку он потерпел неудачу, Снейп сделал это. Но Малфой перед смертью обезоружил Дамблдора. — Ты хочешь сказать, что Малфой, маленький засранец… — она хихикнула, и улыбка тронула его рот при этом звуке. — Владелец самой могущественной волшебной палочки на свете? — Уже нет, — покачала она головой. — Когда нас схватили и доставили в Малфой-Мэнор, Гарри обезоружил нескольких из присутствующих, и Малфой был одним из них. — Гарри — владелец бузинной палочки? — переспросил он. — Он использовал палочку Малфоя, которая принадлежала ему, чтобы убить Волдеморта. — Так он владелец бузинной палочки? — повторил он. — Да, у Гарри есть бузинная палочка, — сказала она, но тон ее голоса заставил его странно посмотреть на нее. — Ты врешь, — нахмурился он. — Нет, это не так, — ответила она слишком поспешно, чтобы можно было в это поверить. — Ты лжешь. Что ты скрываешь от меня? Ты уже все рассказала мне, так что же ты не говоришь мне сейчас? Она подняла на него глаза и сокрушенно вздохнула. — Прекрасно, но ты не заставишь меня повторить это снова. Фред и Джордж даже не знают, что я собираюсь тебе сказать. Он почувствовал, что приободрился от этой новости; она собиралась сказать ему что-то настолько важное, что даже не сказала близнецам? Может быть, он узнает что-то такое, чего не знают они? — Я никому не расскажу, — пообещал он. — Гарри больше не хозяин старшей палочки. После битвы у Гарри все еще оставалась некоторая остаточная злость, и я поймала его, когда он преследовал Пожирателя Смерти, и была вынуждена разоружить его, прежде чем он причинил какой-то серьезный ущерб. Оливер удивленно уставился на нее, широко раскрыв глаза и приоткрыв рот. — Ты хочешь сказать, что… — начал он, но не смог закончить свои мысли. — Что я — владелица бузиной палочки? Да, это так. Голова Оливера шла кругом со скоростью миллиона миль в час. — Оливер? Оливер? — Гермиона заговорила, помахав рукой перед его лицом, чтобы привлечь его внимание. Он медленно моргнул, прежде чем посмотреть на нее. — Все в порядке, ты отключился от меня? — Да, я в порядке, — тихо сказал он, пристально глядя на нее. «А ты можешь это видеть? Старшая Палочка?» Гермиона пожала плечами, прежде чем взять свою палочку и передать ему. Он осторожно взял её и задумчиво уставился на неё, чувствуя, как жужжание её силы покалывает кожу. — Это не похоже на палочку Дамблдора, — заметил он. — Откуда ты знаешь, как выглядела его палочка? — спросила она, приподняв бровь. — Он преподавал один из предметов в мой первый курс, он преподавал в тот день, когда у одного из моих профессоров была чрезвычайная ситуация в семье. — Это не похоже на его палочку, потому что это моя палочка, которую я купила у Олливандера, когда мне было одиннадцать. Бузинная палочка работает так, что человек, который обезоруживает вас, становится владельцем, но вместо того, чтобы взять палочку людей и использовать ее для себя, сила передается палочке нового владельца. — Значит, если бы я обезоружил тебя, то сила бузинной палочки была бы передана моей палочке? — Да, именно поэтому Волдеморт, укравший палочку Дамблдора, не смог ей воспользоваться. Он не только не обезоружил его, но и вообще взял не ту палочку. Ты ведь не собираешься меня обезоруживать? — Нет, — покачал он головой. — Эта добрая сила принадлежит тому, кто знает, как ее использовать, — сказал он, и Гермиона улыбнулась ему. Оливер быстро заметил, что ее улыбка изменилась. Обычно можно было заметить, что ее преследует прошлое, как оно цепляется за черты лица, заставляя ее казаться печальной и старше, чем она была на самом деле. Но в этой улыбке он увидел блеск в ее глазах, которого не видел раньше. — Погоди, я только что вспомнил кое-что, разве ты не говорила мне, что близнецы обезоружили тебя? Разве это не значит, что у одного из них сила бузинной палочки? — Нет, когда они выпустили меня и вернули мою волшебную палочку, я обезоружила их обоих в качестве меры предосторожности. Я все еще владелица бузиной палочки. Он вернул ей палочку, и она протянула руку, чтобы положить ее на поверхность прикроватного столика, прежде чем лечь на матрас и устроиться поудобнее. Оливер повторил ее действия и она повернулась на бок, так, что они оказались лицом друг к другу. Они молча смотрели друг на друга, позволяя своим мыслям и эмоциям успокоиться. — Расскажи мне один секрет, — тихо попросила Гермиона. Он поднял бровь. — Я только что рассказала тебе одну из самых больших тайн своей жизни, которую знает только Гарри, поскольку он был вовлечен в это дело. — Верно подмечено, но у меня не так уж много секретов; я почти все время остаюсь открытой книгой, — ответил он. — А как насчет тех случаев, когда нет? Он пожал плечами, и на его лице появилось задумчивое выражение. — Когда, мне было шесть лет, я сломал мою учебную метлу, отец кричал на меня. Моя мама неистовствовала по всему поместью, — Гермиона хихикнула, и он улыбнулся, услышав этот звук. — Он все еще время от времени бросает на нее свирепые взгляды, она так и не оправилась от этого. Твоя очередь. — Повторяю, я только что поведала тебе одну из самых больших тайн своей жизни. — Тогда расскажи мне еще что-нибудь. Что случилось с твоими родителями? Она слегка отшатнулась, и боль заполнила ее лицо. Он подумал, не слишком ли сильно надавил на нее за эту ночь, но, к его удивлению, она ответила ему. — Они умерли, вот почему я не живу с ними. На Рождество моего шестого курса, я стерла их воспоминания о себе, дала им новые документы и отправила их в Австралию, где они всегда хотели побывать, но у них никогда не было такой возможности. Я отослала их в безопасное место, чтобы защитить. Я самая знаменитая магглорожденная ведьма в мире, — он понимающе кивнул и протянул руку, чтобы вытереть слезу, которая скатилась по ее щеке. — Перед свадьбой Билла и Флер я получила известие из австралийского Министерства, что маячок, поставленный на моих родителей, предупредил их о чем-то странном. Когда авроры добрались до их дома, то обнаружили там кровавое месиво. Их пытали и убили, но из-за того, что я лишила их памяти, они не знали, кто я такая. Я отослала их отсюда, чтобы защитить, и потерпела неудачу. — Это не твоя вина, — тихо сказал он. — Ты сделала все, что могла, чтобы защитить их. Это было просто несчастье, что их нашли, — она медленно кивнула, и он вытер ее слезы большими пальцами. — Ты уже выбрал себе место для мальчишника? — спросила она, меняя тему разговора, и он кивнул в ответ. — А Фред и Джордж тоже в этом участвуют? — Зачем? — Я собиралась попросить их проводить меня к алтарю, но не могла себе представить, чтобы это сделал кто-то другой. Они — самое близкое, что у меня есть к семье. — А как насчет подружек невесты? — Только Флер, она на шестой неделе беременности и еще какое-то время не появится, так что у неё не будет припадка, когда она будет в платье. — Ты уже выбрала себе платье? — Нет; мы собираемся в маггловский Лондон где-то на следующей неделе. Близнецы заставляют меня взять выходной, — нахмурилась она, и Оливер усмехнулся. — Полагаю, теперь твоя очередь открыть мне секрет. Он задумчиво нахмурился. — Когда мне было тринадцать, кто-то случайно поджег шляпу профессор Макгонагалл, — Гермиона расхохоталась, и его губы растянулись в улыбке. — Мерлин, представь себе выражение ее лица, — рассмеялась она. Он ухмыльнулся. — Не зачем, я был там. Твоя очередь. — Ладно, я никогда никому об этом не рассказывала. На первом курсе я подшутила над Маркусом Флинтом. — Зачем? Почему? — спросил он, но тут же увидел, что ее щеки порозовели. — Теперь мне интересно, расскажи мне, — весело сказал он. — Я была зла и просто случайно сделала его своей мишенью. — Почему? — Это был первый матч сезона по квиддичу, первая игра Гарри, и его метла была проклята, так что я уже чувствовала себя довольно презрительно, а потом Флинт жульничал, и он украл биту загонщиков и ударил бладжером, который затем врезался в тебя, и ты упал со своей метлы. Я уже была немного не в настроении для начала, поэтому, когда он это сделал, я просто увидела красный цвет и поклялась отомстить, — она отчаянно покраснела, а он ухмыльнулся ей. — Ты разыграла его, потому что он сделал мне больно? — спросил он, забавляясь ее реакцией. — Не совсем, — ответила она, пряча голову под одеяло, и он рассмеялся над ней. — А по-моему, это мило, что ты влюбилась в меня, — сказал он. Гермиона быстро села и сбросила с себя одеяло. — Я этого не делала! — она задохнулась от возмущения и удивления. Оливер не удержался и расхохотался, увидев ее ярко-красное лицо от гнева и смущения. Она схватила подушку и ударила его ею по лицу. Его смех тут же оборвался, он сел и посмотрел на нее с серьезным выражением лица. — О, я отомщу! — сказал он, потянувшись за подушкой и ударив ею Гермиону. Она вскрикнула от неожиданности и упала обратно, растянувшись на матрасе и громко смеясь. Оливер начал бить ее подушкой, и она отбивалась изо всех сил. Она не была уверена, как именно, но ей удалось одержать верх, когда Оливер был на спине, а Гермиона стояла на коленях рядом с ним и непрерывно колотила его подушкой. Гермиона не ожидала, что Оливер протянет руку и схватит ее, он дернул ее, она удивленно вскрикнула, падая вперед и приземляясь ему на грудь. Она смотрела на него широко раскрытыми глазами, пока они молча смотрели друг другу в глаза. — Сейчас ещё совсем рано, нам, наверное, надо немного поспать, прежде чем идти на работу, — сказала Гермиона, нарушая молчание. — Да, наверное, стоит, — согласился Оливер, но ни один из них не двинулся с места. Оливер наблюдал за ее реакцией, когда он медленно поднял голову, а Гермиона опустила свою, чтобы встретиться с ним в поцелуе. Их губы встретились, и они двигались вместе медленно и мягко. Поцелуй закончился слишком быстро, по мнению Оливера, когда Гермиона отстранилась от него и повернулась на бок, чтобы отвернуться от него, а он нахмурился. — Тебе надо немного поспать, у тебя через несколько часов тренировка, — тихо сказала она. Оливер подвинулся позади нее, чтобы устроиться поудобнее. — Что ты там делаешь? — Устраиваюсь поудобнее, — ответил он. — Ты не собираешься вернуться в свою комнату? — Нет, а почему это тебя беспокоит? — спросил он с ухмылкой, растянувшей его рот. Она ничего не ответила. — Я тут подумал… — Это опасно, — съязвила она. — Ой, ты меня ранила. — Сомневаюсь, у тебя слишком большое самолюбие. Оливер едва сдержался, чтобы не возразить: — Это не единственная огромная вещь, — зная, что она не оценит этого и, скорее всего, заколдует его. — Я тут подумал, А ты так и не показала мне ни одного из своих шрамов. — Это потому, что они отвратительны и находятся на местах, которое я не показываю публике. — Я все равно увижу их в нашу первую брачную ночь. Оливер заметил перемену в ее дыхании, поэтому притянул ее к себе и двигал, пока она не легла на спину. Ее лицо было немного бледным, и она выглядела немного встревоженной и смущенной. Внезапно ему в голову пришла мысль, о которой он, вероятно, должен был подумать раньше. — Воробей? — сказал он осторожно, наблюдая за ее реакцией. — Ты что, девственница? Ее лицо вспыхнуло ярко-красным, и он уже получил свой ответ, он не нуждался в ее подтверждении. — Да, — смущенно пискнула она. — И не суди меня, когда у меня было время завести отношения? Осознание того, что она не отдала эту часть себя кому-то другому, действительно доставило ему удовольствие. Это означало, что она будет принадлежать ему полностью, и никто, кроме него, не испытает этого с ней. Он подумал, что, может быть, слишком сильно переживает, но понял, что он, Оливер Вуд, влюбился в Гермиону Грейнджер. И это произошло тяжело и быстро. Это осознание немного испугало его. — Я тебя не осуждаю, — честно сказал он. — Хорошо, а теперь перестань задавать мне неудобные вопросы и дай мне поспать, — сердито сказала она. Гермиона снова повернулась на бок, и Оливер притянул ее обратно к своей груди, обняв за плечи, прежде чем она ударила его по руке, а затем сняла ее с себя. Оливер усмехнулся и снова обнял ее за талию, она раздраженно вздохнула, и его губы тронула ухмылка. Она снова сняла с себя его руку и подвинулась вперед, чтобы он не мог дотянуться до нее, а он усмехнулся. Увидев, что Квоффл сидит на полу у кровати и наблюдает за ней, Гермиона потянулась, чтобы поднять его на матрас, и он лег перед ней, а она прижалась к нему. — Пока я не забыла, — устало сказала Гермиона. — У меня аллергия на все без исключения болеутоляющие и восстанавливающие зелья. Это побочный эффект всех этих пыток. Мы узнали это на собственном горьком опыте. — Я запомню, — пообещал он.