Ключ

У Мориарти свой ключ, свои тапочки, своя кружка — это начинает беспокоить. Шерлок любит свою неприкосновенность, своё личное пространства, свою комнату, и чтит её отчужденность от социума в строгом порядке — а Мориарти можно; этому мальчишке вообще можно всё; это лишь Мориарти, Джон — отмахивается мужчина от навязчивого соседа, который скептично хмыкнул. Ты сам-то в это веришь, детектив? Мориарти становится слишком много: на работе, на улице, в квартире, в личной комнате. Мориарти как будто бы везде: улыбается, смотрит по-юношески большими глазами и знает каждого его слово наперёд, читая мысли, зная загадку Шерлока Холмса. Мориарти — не тайна, не секрет за семью замками; он просто здесь, просто открыт с тысячью лишних слов о чём угодно, но не о поставленном вопросе, если не включаешь мозг и не ищешь намёки между слов; он думает иначе, масштабнее, грандиознее и любит многоходовки — Шерлок почти уверен, что у мальчика-сколько-тебе-там-пятнадцать есть план куда спрятать труп, как сбыть орудие убийства и три запасных алиби. Мориарти на такое лишь посмеялся, хваля его воображение, вызывающе лукавя и вальяжно устраиваясь на его кровати. Мориарти не знаком с понятием личного. Шерлок не придаёт значения всем брошенным фразам, вроде: знаешь, а ты бы ей понравился. Моей сестре. Шерлок знает, что Александра мертва уже год, но Мориарти упорно говорит о ней в настоящем времени, будто она болеет, будто скоро встанет на ноги, будто не он нашёл её тело и сжигал одежду в его, Шерлока, ванной. Мориарти улыбается ностальгически, ни разу не печально, и вспоминает, что скоро в город приезжает мастер Ракуго, и тема сама как-то меняется, что Шерлок и не замечает. Мориарти умеет вести людей, умеет слушать, умеет привязывать, умеет очаровывать — подобный чёрт всегда найдёт, чем привлечь даже самого неподкупного. У Мориарти до странного бледная кожа и вечно холодные руки и стопы, которые он любит прятать в чужом свитере, в чужом одеяле, со своей кружкой с жёлтым смайликом. Шерлок оглядывается, одумывается поздно, возможно, между стеной, внезапно отключенным отоплении и подростком в своей кровати — Мориарти жмётся, выдыхает тёплый воздух и шутит ни о чём; в темноте не видно глаз, но там есть насмешка, превосходство, немой вопрос — Шерлок не отвечает, нет, никогда; Мориарти дуется, царапает на чужой коже красные линии, где-то над съехавшим старым свитером и греет свои пальцы. Кровь под ногтями тёплая, как и весь Шерлок, который шипит, отворачивается и спит лицом к стене. Мориарти улыбается, всегда и везде улыбается тысячами оттенков, вместо сотни слов, десятки отдавая этого Шерлоку — единицы оставляя настоящими. Мориарти любит смотреть сверху-вниз, вне зависимости от позы или положения. Мориарти любит забирать себе всё, что принадлежит ему, начиная от ключа, заканчивая телом. Мориарти смеётся ему в ухо, кусая до крови шею и чмокая окровавленными губами, скользя узкими бёдрами вверх-вниз под его пальцами; в его смехе есть торжество вора, что совершил самое важное ограбление в своей жизни. Шерлок не может понять одного, почему он всегда позволяет.