17/07/1978
Дорогая Кристин, Мне очень жаль, что сейчас, в такой ответственный и трудный для нашей еще совсем крошечной семьи момент, я так далеко. Поцелуй за меня Джимми в его сладкие ручки и ножки, я обещаю, что скоро вернусь Горячо любящий тебя, Брайан… Горячо любящий? О да, тогда все так и было. Мы сходили с ума друг от друга, не замечали как смешливо на нас смотрят твои друзья каждый раз, когда я проворно протягивала холодные руки под твое пальто, согретое твоим телом. Ты лишь глубоко вздыхал, заворачивал меня в это пальто и целовал в макушку. Мы могли простоять так часами. Верни меня в то время. Верни… Разве ты не помнишь какое волшебство мы творили вместе? Разве не помнишь сотни этих нежных поцелуев? Как с стоном замирал, впитывая то наслаждение, которое давало тебе мое тело? Конечно помнишь. Помнишь как и я — до каждой мелочи. Только теперь тебе от этих воспоминаний ни холодно, ни жарко. А мне смертельно больно. Больно так, что сердце начинает биться под лопатками. Сжимаю клочок бумаги в маленьких ладонях до побелевших костяшек. По огромной комнате эхом проносится истерический смешок. Впервые мой собственный голос кажется мне таким странным и сухим. Вытираю ладонью пролившуюся капельку слез. С трудом встаю с пола, едва ли не перевернувшись из-за тянущего вниз живота. Судорожно сгребаю в кучу все разбросанные листки. Рывком хватаю те, что могу удержать и с злостью бросаю в камин. Бумага медленно тлеет, разнося по комнате неприятный запах. Я повторяю раз за разом. Продолжаю уничтожать бесполезную теперь груду мусора, до последней бумажки. Разворачиваюсь, в нежелании смотреть на это и замечаю тебя. Я не знала, что ты здесь. Ты стоишь, оперевшись на стену, почти в дверях. Закусив губу, что вот-вот начнет кровоточить от твоего болючего укуса. Смотришь на меня стеклянными глазами, не моргая, не сводя взгляда. Ты был здесь все это время. Ты видел все.Часть 1
7 марта 2020 г. в 17:47
Распластавшись в подоле собственной пышной юбки, я сижу на полу. Передо мной рассыпана груда старых конвертов, выцвевших и погнувшихся по углам. Нервно метаюсь среди этого белого островка на глади пола огромного зала. Пальцы невольно вжимаются в ковёр. Наверное, всем своим подсознанием мне сейчас хотелось бы, чтобы в них была твоя тонкая шея.
Я не злюсь. Не стенаю. Не плачу. У меня уже вовсе нет на это сил. Наша малышка внутри меня отнимает их у меня с завидной силой. Что ж, она растёт и это понятно. Даже не знаю почему, но мне кажется, что это будет девочка. Она слишком хорошо чувствует все мои переживания, толкаясь внутри.
Больно бью ладонью по деревянному полу, сохраняя бесчувственность лица. Почему же так с нами получилось? В чем же причина? Почему мы так некрасиво расстаёмся? Ах, ты и не в курсе еще. Это я, дура такая, взяла да посмотрела злосчастную газету, на обложке которой твоя фотография. Ты хмельно улыбаешься, находясь на уровне ее лица, подносишь свои тонкие вечно кровавые от укусов губы к ее устам.
Лучше бы я ничего не знала. Ничего не знала и слепо верила в то, что все может быть как прежде. О нет, даже и не думай, я не виню её. Мы виноваты сами и нам не нужны помощники. Я прекрасно понимала, что творится с нами последние несколько лет и наблюдала за этим. Словно по огромному айсбергу шла глубокая трещина, которая в конце концов разъединит одно целое в две ледяные глыбы, идущие ко дну собственного сознания. Я не могла сопротивляться этому и лишь делала вид, что все прекрасно. Не лги мне — ты делал тоже самое. Врал себе. Придумывал сотни оправданий своим мыслям. Придумывал тысячи причин, почему эти чувства гаснут в тебе с каждым днём.
Ровно до тех пор, пока перед твоими глазами не блеснули волны рыжих волос. До того момента, как пара серых глаз не скользнула по тебе, с интересом маленькой девочки рассматривая высокую стройную фигуру. Я была там. Стояла рядом. И видела весь интерес в ваших взглядах. Но почему-то не приняла во внимание.
Зачем сейчас говорить об этом? Нет толку. Мне приятнее видеть прозрачного тебя в воздухе, листая пожелтевшую бумагу этих бессмысленных отныне писем. Тебя настоящего. Такого юного и стеснительного, робеющего и краснеющего. Смотри! Здесь я пишу тебе как прошёл мой скучный день в вузе! А ты аккуратными петлями выписываешь ответ, в котором развёрнутый рассказ о вашей конференции о истории открытия атома. Было непонятно, но интересно! Я признаюсь сама себе в этом впервые. Было здорово чувствовать себя рядом с тобой глупенькой влюблённой девочкой, коей я и была. Мне было тогда восемнадцать? О, Боже…
Мои глаза увлажняются капельками слез. Перед глазами все плывёт, когда перехожу к следующему письму. Еле сдерживая всхлип, разворачиваю сложенный в три половины лист: