Сон или реальность?

      Вскакиваю на кровати, со свистом втягивая в себя воздух, кажется, до этого я и не дышал вовсе. Взгляд мечется по комнате, я ищу его и как только разбираю очертания предметов в темноте, сразу же понимаю, что рядом, в кровати, спит Тэхён. Он, словно в кокон, завернулся в одеяло и даже не шевелится. Сразу становится легче. Я чуть улыбаюсь, это просто до жути реалистичный сон! Наверно, мне стоит ещё походить к врачу, это ненормально, что мне такое снится. Стараясь успокоить дыхание, я выскальзываю из кровати, пытаясь не разбудить Тэхёна, и спускаюсь вниз. Мне нужно попить, в горле пересохло слишком сильно, а потом я поднимусь обратно, обниму крепко любимого и постараюсь уснуть в этот раз без кошмаров. Продолжая зевать и потирать затылок, размышляя о странном сне, что мне приснился, я прошёл на кухню, и не взглянув вокруг. Налив себе стакан молока, я решил, что Джин не сильно будет ругаться, если утащу его к себе. Но как только я делаю шаг в гостиную, понимаю, что что-то не так. Вся гостиная задрапирована чёрной тканью, на столе стоит фотография и много-много цветов вокруг. Стакан выпадает из рук, молоко разливается, но на это, на самом деле, плевать. Если это неудачная шутка, то разлитое молоко, это самое маленькое, что получит шутник.       Этого же не может быть…       Зажимаю себе рот рукой, чтобы не закричать, и медленно, очень медленно обхожу стол. На столе фото Тэхёна в чёрной рамке. Не может быть! Не может, Тэхён спит в нашей кровати! Я точно видел! Стремясь доказать самому себе, что Тэ всё ещё рядом со мной, я бросаюсь вверх. Испачканные молоком ноги скользят по ступенькам, пару раз я сильно ударился, но, не обращая внимания на мелкие травмы, я вваливаюсь в комнату и резко сдёргиваю одеяло с кровати, молясь, чтобы Тэ раскричался, что я разбудил его. И пусть на крики сбегутся все остальные, пусть потом дразнят, говорят, что я параноик, пусть только Тэхён будет здесь. Только вот… Кровать пуста. Там никого нет. Оседаю на пол, растерянный и злой, как он посмел не ночевать в нашей общей кровати?! Выровнять дыхание никак не получается, сердце стучит слишком быстро, разгоняя адреналин по организму. Взгляд упал на мой телефон на тумбочке у кровати. Точно! Если что-то такое случилось, об этом точно должны были написать. Открывая первые попавшиеся новости в интернете, я зажимаю себе рот рукой. Кадры, на которых моё бесчувственное тело вытаскивают из павильона, а потом врачи выносят носилки, они накрыты простынёй, но она насквозь пропиталась кровью. Значит, это правда? Тэхён погиб там в павильоне? Но как это вообще возможно? Как такое могло произойти? Трясущимися руками открываю следующее видео, пытаясь найти подсказку, что произошло. Но там уже похороны. Снимали сверху, и там тысячи и тысячи людей, настоящий чёрный океан, который провожал моего Тэ, а ещё чётко произнесённый адрес. Кладбище…       Хватая первые попавшиеся штаны, я сбегаю снова вниз и, как был босиком и в пижамной рубашке, нашариваю в прихожей ключи от машины, даже не смотрю из чьей куртки их беру, просто бегу в гараж и снимаю машину с сигнализации. Я не смогу поверить, пока не увижу сам. Слёзы снова и снова застилают глаза, но я упорно утираю их и на предельной скорости несусь по нужному адресу. Пусть это всё будет просто затянувшейся неудачной шуткой. Моля про себя всех богов, я сжимаю руль так, что костяшки пальцев побелели. Я даже ничего не сделаю этому шутнику, который всё затеял, только пусть это всё окажется таким вот жестоким розыгрышем! Остановившись прямо перед входом, я понимаю, что вход давно закрыт, на улице глубокая ночь, но разве такая мелочь может меня остановить? Практически одним слитным движением я перемахиваю через забор и бреду к нужной секции. Под ноги то и дело попадаются цветы, которыми просто устлана дорога, а потом я вижу могилу. Она кажется гигантской из-за огромного количества цветов и игрушек, которые оставили здесь люди. Падаю на колени прямо перед этой могилой, а потом из последних сил ползу ближе, разбрасывая цветы, что попадаются на пути, руки с остервенением разбрасывают игрушки, пока я не хватаю небольшую игрушку и просто замираю на месте… Тата Тэхёна, на игрушке красуется его автограф. Прижимая игрушку к себе, я как можно ближе притискиваюсь к могиле и хриплю:       — Тэхён, забери меня скорее… Я не смогу здесь без тебя! Мне так плохо, прошу тебя, умоляю! POV Джин.       Заваривая крепкий кофе для всех, я чувствовал, как руки дрожат. Каждый новый день для нас теперь, как проверка на прочность, и сколько ещё мы выдержим, я не знаю. Утирая влагу со щёк, я пытаюсь вздохнуть, нужно собраться, совсем скоро все спустятся. Вздрагиваю, когда мне на плечи ложатся руки, но это всего лишь Намджун.       — Ты в порядке? — спрашивает тихо и как-то совсем безнадёжно.       — Нет, — я понимаю, что проявляю непозволительную слабость, что вешаю сейчас на него ещё одного человека, о котором надо заботиться, но я так устал быть сильным. — Нет, Намджун, я не в порядке.       — Знаю, — он обнимает меня достаточно крепко, чтобы я почувствовал себя спокойнее, — Я тоже не в порядке. Я не знаю, как мы справимся с этим и как мне самому справиться, чтобы вывести остальных.       Какое-то время мы стояли, обнявшись, давая друг другу такую необходимую передышку. Нам тоже иногда нужно отпускать себя, иначе это действительно может кончиться плохо. Закипевший в турке кофе дал нам понять, что пора возвращаться в реальность.       — Хорошо, — я утёр слёзы с лица и вздохнул, — Мы должны собраться, ты лидер, а я старший хён, мы должны провести через всё это младших и справиться со всем, когда Гук очнётся.       — Боже, — Джун сжимает в руках обжигающе горячую кружку, но, кажется, даже не замечает этого. — Я не представляю, что с ним будет. Как вообще можно сказать, что Тэхён погиб?       — Не знаю, — я качаю головой, с силой прикусываю губу, чтобы сдержать слёзы. В этот раз не поможет ничего. Даже если я предложу себя как парня для него, даже если каждую ночь буду отогревать его, как тогда. Тогда они расстались, но Тэхён был рядом и был в порядке, а теперь… — Джун, я боюсь, что он не сможет смириться с тем, что Тэхёна больше нет. То есть, когда они тогда расстались, он говорил, что оправится со временем, но было видно, что его словно напополам разорвали. Но он его хотя бы видел, а сейчас… Я правда не знаю, как он сможет жить с мыслью, что Тэ нет. Вообще нет, нигде. Намджун, нам нужно будет очень тщательно следить за ним, боюсь, он может совершить какую-нибудь глупость.       — Ребята! — со второго этажа закричал Чимин, мы сразу бросились туда. Последние дни в этом доме кричат, только если у кого-то истерика. Первое, что мы увидели, взлетев по лестнице, это толпу перед комнатой Чонгука. Машинально я сжал ладонь лидера, неужели мы опоздали?       — Что произошло? — Намджун протиснулся вперёд, но потом взлохматил свои волосы. Я же стоял позади всех, не решаясь взглянуть в комнату, испытывая какой-то жуткий страх перед тем, что могу там увидеть. — Он сбежал, Джин.       — Что? — я наконец решился бросить взгляд в пустую, как оказалось, комнату. Вещи слегка разбросаны, возможно, он поспешно вытащил что-то из шкафа. — Где его теперь искать?       — Вы думаете, он знает? — Чимин сжался рядом со мной, и я тепло обнял его.       — Думаю, да, только куда он мог рвануть? Может, в тот павильон? — Джун прикусил губу.       — Включите головы! — хрипло приказал Юнги, он тоже выглядел подавленным, но взгляд резал острее бритвы. — После того, как он узнал, что Тэ мёртв, куда мог податься парень, больше всего на свете желающий быть с ним?       — Он на кладбище? — в ужасе обернулся к нему Чимин.       — Я практически уверен, что это так, — кивнул он, — Нам нужно забрать его как можно скорее!       В прихожей Джун обнаружил, что ключей от его машины нет, и вопрос, как он туда добрался, отпал сам собой. Рассевшись по двум машинам, мы стремительно рванули в сторону кладбища, оно всё ещё вызывало ужас, на секунду я вспомнил, как мы отрывали от гроба Чимина, боль полоснула с новой силой. Не представляю, что было бы, если бы там был Гук. Наверно, пришлось бы закапывать их вместе. Встряхнув головой, я обхватываю собственные плечи, как делал когда-то Чонгук, он сказал тогда, что так чувствует себя целым. Будто не позволяет себе рассыпаться. Мне сейчас тоже нельзя рассыпаться.       — Хён? — Хосок прижимается ко мне сбоку и заглядывает в глаза, он временно переехал к нам, ведь оставить в такой ситуации просто не мог. — Ты как?       — Я в норме, Хосоки, — киваю через силу, заставляя всё внутри сжаться. Надо держаться, если сорвёмся мы с Намджуном, то точно пропадём все.       — Хён, ты не должен прятать от нас свою боль, мы все его потеряли, — хрипло говорил Хосок, а я чувствую, что, несмотря на прикушенную губу, слёзы капают на колени. — И нам всем больно. Мы не справимся с этим, пока прячемся друг от друга.       — Верно, Джин хён, — Юнги смотрит на меня в зеркало заднего вида, — Тебе и Намджуну больно так же сильно, как и всем остальным.       — Давайте не сейчас, — всхлипываю, но усилием воли заставляю себя собраться, — Нам надо Гука вытащить, для этого понадобятся все силы и даже больше, — утирая слёзы, я всё ещё прикусываю губы, чтобы не сорваться в истерику. — Но я вас услышал, — киваю так, чтобы было понятно, я принял их мысль.       — Приехали, — Юнги резко тормозит, и мы практически одновременно с Намджуном и Чимином спешим к воротам, у которых уже толпятся арми.       Огромная толпа людей ничего не может понять, но расходится перед нами почти мгновенно, чтобы мы могли добраться до кованых ворот и понять, что они заперты. Сильно дёрнув их, Джун уткнулся лбом в холодное железо, пытаясь придумать, как попасть внутрь. Но на звук выскочил мужчина-охранник и зло закричал.       — Да разойдитесь вы уже! До открытия ещё два часа! Никого раньше не пушу! — он уже развернулся, что бы скрыться, но быстрее всех из нас среагировал Чимин.       — Простите, не могли бы вы пустить одного из нас внутрь, понимаете ли, мы думаем, туда мог пробраться наш друг. Мы совсем недавно потеряли одного из команды и теперь очень беспокоимся за другого. Мы могли бы вместе проверить, — умоляюще складывая руки, упрашивает парень.       — Никого не пущу, ещё я мальчишек по кладбищу не искал! — огрызнулся охранник.       — Но понимаете, наш друг оказался одет очень легко, он может серьёзно пострадать, если мы не вытащим его, — Чимин всё не унимался, и я понимал, он пойдёт на всё, чтобы уговорить работника пустить нас, но я также видел, как опасно близко к взрывной черте подошёл Намджун, у которого уже руки тряслись от бешенства.       — Сказал, никого не пущу! А будете здесь стоять, я вообще ворота сегодня не открою! — отрезал мужчина.       Это, видимо, стало последней каплей. Намджун, коротко рыкнув от злости, перемахнул через забор и бросился в сторону могилы Тэ. Охранник что-то закричал и бросился за ним, но куда ему за обеспокоенным Джуном. Я хотел было последовать за ним, но рука Чимина остановила меня.       — Подожди, он справится, — Чимин напряжённо всматривался в сторону, в которой скрылся Намджун, и уже буквально через пару минут он показался снова с бесчувственным Чонгуком на руках. — О боже! Он и правда ночевал на кладбище!       Толпа вокруг пришла в движение, люди начали вскрикивать, плакать, а Джун что-то высказывал виноватому охраннику, который поспешно открывал для него ворота. Но на это было так откровенно плевать, я всматривался только в лицо Гуки. Он был белым, как мел, дышал прерывисто, и, о боги, он был босым. Только бы обошлось без обморожения, осень очень холодная сейчас. Помогая Джуну устроить его в машине, я уже вызывал врача. Когда мы вернулись, он нас уже ждал. К счастью, с Гуком всё обошлось. Переохлаждение, простуда, но обморожения не было, хотя после столь длительного воздействия холода, вполне возможно, он будет хуже переносить низкие температуры.       Мы договорились по очереди дежурить возле него, чтобы подобного больше не повторилось. Конечно, я вызвался первым. Чонгук метался по кровати, часто вскрикивал, у него был сильный жар. А потом он затихал и лежал будто мёртвый, я даже проверял его дыхание, чтобы убедиться в обратном. Смотря на него, я понимал, нам всем больно, мы все страдаем и скучаем, но того ада, что проходит сейчас он, мы не знаем. И сколько ему ещё выпадет боли и страданий нам неизвестно, но как бы мне хотелось принять их на себя. От размышлений меня отвлёк стон, а потом крик Гука, ему снова что-то снилось. Такие перепады пугали, но я упорно всю ночь обтирал его холодной водой и поил лекарствами. Только под утро, когда температура чуть спала, я уснул рядом с ним.       Время шло, мы все старательно оберегали Чонгука, его тело выздоравливало, чего нельзя было сказать о его душе. Уже через неделю он спокойно передвигался по комнате, но всё ещё был слабым. А через две недели он практически вернулся в физически здоровое состояние, мы хорошо о нём заботились, только вот… Это уже был не Чонгук, только его телесная оболочка. Его глаза не светились, он ничего не хотел, как манекен послушно выполнял все действия, о которых его просили. Ни эмоций, ни чувств, ни желаний… Психолог не мог до него достучаться и списывал всё на время. Только сколько бы не проходило, а лучше ему не становилось. Мы боялись, что, возможно, ему и не станет лучше. Даже когда мы рассказали ему о том, что нам надо будет провести последний концерт, прощальный для арми, он только кивнул и даже не поднял на нас взгляда.       Послушной куклой Чонгук позволял одевать себя и красить, я обнимал его до самого выхода на сцену, потому что заметил, что его взгляд бегает, чего не было раньше. Он словно пытается задержаться, остаться в состоянии бесчувствия. С одной стороны, хорошо, что он что-то чувствует, а с другой — если сорвётся на концерте, то… Боюсь даже представить, что произойдёт сегодня вечером.       — Чонгук, ты выдержишь? — Чимин сжимает его ладошку, ему тоже трудно, но, к счастью, у этого концерта будет настоящая атмосфера. Нас никто не заставит давить улыбку, веселиться. Мы просто хотим попрощаться с арми и своим другом.       — Да, — тихо, безэмоционально ответил парень.       — До выхода две минуты, — Намджун протянул руку, мы по очереди положили ладони поверх его, и только рука Чонгука, которая легла последней, дрожала. Мы с Джуном переглянулись, неужели он действительно сорвётся именно сейчас.       На сцене стояли семь микрофонов, мы в полной тишине встали по своим местам, и Намджун начал говорить. Он объявил, что этот концерт будет последним, что группа не сможет существовать без Тэхёна. Попросил всех, кто прибыл на этот концерт, открыть свои сердца для нас. Начался концерт с новой песни, все партии Тэхёна включались автоматически с записи, если закрыть глаза, можно представить, что он с нами. Первую песню мы спели, стоя у микрофонов, а потом снова привычно разбрелись по сцене, только такого концерта у нас не было и уже не будет. Огромный фиолетовый океан перед нами качался на волнах наших голосов, но плакали абсолютно все. Где-то мы танцевали, исполняя хореографию только частично. Но всё равно это выбивало дрожание голоса, потому что везде, практически в каждом танце, можно было найти момент, который был бы связан у нас с Тэхёном. Звучали также и его сольные песни, записи сохранились в компании, и теперь мы только слушали их, заливаясь слезами.       — Арми! — Джун поднял руку, привлекая к себе внимание, — До конца концерта осталась одна песня. Мы постараемся сделать так, чтобы она запомнилась вам навсегда.       Я сильно напрягся, когда мы начали исполнять «Fake love». Чонгук очень технично исполнял свои движения, но когда мы оказались рядом друг с другом, я увидел, что он плачет, а глаза полны едва сдерживаемого крика. Пытаясь, не прерывая песни, привлечь внимание Намджуна, встретился с обеспокоенным взглядом лидера и мы кивнули друг другу, если что-то случится, мы среагируем мгновенно. Чонгук не плакал все эти месяцы, никак не выражал эмоции, и теперь выплеск мог быть чудовищным. Но песня закончилась, а ничего не случилось, Чонгук просто продолжал молча плакать, даже слёз не вытирал, они капали на одежду.       — Дорогие, мы видимся сегодня последний раз, — голос лидера прерывался, его душили слёзы, — Но мы благодарны вам за все годы, что вы были с нами, за все рекорды, которые мы поставили вместе! За все тёплые слова, что вы нам говорили, но больше всего за поддержку, которую оказали после случившейся трагедии. Поверьте, мы хотели быть с вами много-много лет, но без нашего Тэхёна это уже невозможно. Без него BTS — не BTS. Мы всегда будем помнить и любить его.       — А помните, как он яростно доказывал, что арми принадлежат нам? — улыбаясь сквозь слёзы, спросил Хосок, я тоже улыбнулся, вспоминая его пыл. — А потом смущался, когда ему признавались в чувствах, — Хосок уткнулся в свой локоть, неспособный больше сдерживать чувства. Намджун прикусил губу почти до крови, кивая Хоупу.       — Он так стремился научиться читать реп, но способностей к этому не было совсем, — сжимая микрофон, добавил Юнги. — Он так хотел, а я не успел его научить… — он отвернулся, пряча лицо.       — Зато были способности к кулинарии, — я улыбнулся, хотя губы дрожали, и накрывало подступающей истерикой. — У него неплохо получалось, если не отвлекался на связь с космосом.       — А меня он обещал познакомить с лунным кроликом, как только встретит его здесь, — выдавил Чимин. Ему было совсем плохо, поэтому я поспешил его обнять. Нам нужно оставаться в здравом уме.       — Тэхён… — я напрягся и практически синхронно со всеми повернулся к Чонгуку. Его сильно трясло, парень почти висел на микрофоне, у него явно вот-вот начнётся истерика. — Почему ты оставил меня? Я так сильно тебя люблю! — Чонгук поднимает глаза к звёздному небу, откуда как в сказке начинает капать дождь, как будто сама природа плачет. — Тэхён!.. — стон срывается с губ Гука, и он сползает на пол, роняя стойку.       Мы сразу же бросаемся к нему, Намджун помогает мне поднять почти бесчувственного от слёз Чонгука и унести его в гримёрку. Как оказалось, мы сделали это как раз вовремя, пока остальные разбирались с окончанием концерта, мы стали свидетелями того, как боль Чонгука переродилась в агрессию. Он начал швырять вещи в гримёрке, кричать, почти биться на полу, но подойти к нему не было возможности. В самый разгар его буйства в комнату ввалились остальные, все мы были в шоке. Нет, мы всегда знали, что Чонгук решителен и смел, что он силён духом и телом, возможно, намного сильнее всех нас. Самый юный член нашей команды. Но то, что человеческий рассудок способен выдерживать то, что творилось сейчас с ним, это сомнительно. Его обуревали настолько сильные эмоции, что лично я боялся за него. Мне казалось, в какой-то момент его сердце может просто не выдержать такой муки, но он, наконец, успокаивался. Чонгук оседал на пол, продолжая скулить, и тогда я медленно сел рядом и обнял его. Он пытался вырываться, но так слабо, что я не обращал внимания, единственное, что он шептал, всего одна фраза, которая просто разбивала мне сердце:       — За что? — рыдал мальчишка на моих руках, — Ну за что? Конец POV Джин.