Сем'я

      Девочка. Сморщенная маленькая старушка. Фэнмянь робеет. На руки брать боится. Но акушерка со словами «стоять, папаша!» вручает орущий свёрток. И вот это он — его ребёнок? Неловко передаёт обратно. Цзыюань нужно отдохнуть. А ему вернуться в офис.       Через неделю в почтовом ящике поздравительная открытка. Одна на два почерка, родных и далёких. И хорошо, что дома никого нет: Цзыюань с малышкой ещё в клинике. А он и не думал, что так соскучился. Эти глупые слёзы доверить можно только джину. Так он нашёл или потерял?       А потом он впадает в работу. Работа впадает в Фэнмяня. Он становится всё более «подходящей кандидатурой». Тоже начинает соответствовать.       Два года дочери отмечают с размахом. Цзыюань не забывает никого. Она не знает, что ею движет, когда отправляет приглашение этим бродяжкам: порадовать Фэнмяня или ткнуть их своим благополучием: ребёнок, муж, пентхаус, статус.       Завидев Цансэ и Чанцзэ среди гостей, Фэнмянь теряется. Словно отлив унёс эти годы. Светская беседа не клеится. Жена пригласила? Хорошо. Спасибо, что пришли. Извините, мне нужно подойти к гостям. Ещё раз спасибо, что пришли.       В гуле музыки и разговоров сворачивает в одну из комнат по коридору. В темноте идёт слепцом, придерживаясь за стену. Мнёт рукой ткань рубашки на груди. Будто это поможет унять растущую боль.       Цзыюань не сводит взгляда с этих гостей. Яньли, привлечённая яркими одеждами Цансэ, вьётся за ней хвостиком. И та уделяет внимание девочке. А когда ребёнок восхищённо хватается за длинные бусы из ракушек, снимает:       — Лучшего подарка дочь Фэнмяня и не могла выбрать! Эти бусы мы сделали втроём с твоим папой, — вкладывает в подставленные ладошки водопад струящихся ракушек на рыбацкой леске. Чанцзэ хмурится, но позволяет жене сделать этот подарок.       — Неужели это Вэй Чанцзэ со своей ундиной? — яд сплетников щекочет любопытство Цзыюань, капает на благодатную почву:       — Поверить не могу. Бросил университет, а ведь такие надежды подавал. А всё из-за неё. И байка. Гоняли сначала на скорость с Фэнмянем, потом на километры. Ну знаете, что зовут себя волками. Вот и она дочь одного из таких волков. Старых, седых и больных.       — А ведь они оба были влюблены в неё. Забавная история.       — Поговаривают, что и жили вместе. Ну да. Втроём. Ну и нравы!       — Испорченные люди.       — Не удивлюсь, если сюда пришли искать нового патрона на свои путешествия.       — Блог смешной ведут: как обьехать весь мир на честном слове и выжить в лагере беженцев.       Семя брошено. Слова, которые Цзыюань боялась подумать столько лет, произнесены. Семя скребётся на свет… Она решает сегодня же поговорить с мужем. Не место грязным сплетням между ними и в их семье. Что бы раньше ни было, эти люди сейчас им не ровня. А зная прошлое, легко можно выстроить будущее.       К её облегчению, одними из первых гостей уходят Вэи. Фэнмянь вызывается их проводить. Давно не виделись. Столько хочется обсудить! Не жди. Целомудренно касается виска жены губами и спешно сбегает вниз по лестнице.       А она ждёт. Заходит в комнату Яньли. Та сладко спит, сжимая в руках эти нелепые бусы из ракушек. Цзыюань осторожно забирает подарок, чтобы дочь не поранилась. Хочет положить в шкатулку. Но… прячет в кармане платья.       Она всё ждёт. Бродит по пустой квартире. В кабинете мужа на письменном столе находит приглашение для Вэев на день рождения дочери с названием отеля на обороте. Звонит мужу, но тот не берёт трубку. Хочет написать смс, но что писать?       Она может спросить у него, но хочет ли знать? Жизнь была куда проще, когда она думала, что может спросить его. Сейчас сама мысль об этом разговоре причиняет боль. Цзыюань кутается в плед на неразобранной супружеской кровати. Меньше всего хочется ложиться под одеяло.       А с другой стороны, если подумать, она счастливая женщина. Жена и мать. Не она первая, не она последняя. Её отец тоже не отличался верностью.       Почему бы не взять от жизни всё? Она могла бы завести любовника, не будь столь брезглива. Она могла бы купаться в роскоши, ни на кого и ни на что не оборачиваясь. Она могла бы быть счастлива, если бы… Цзыюань кусает подушку, глуша звериный вой обиды.       Сокращая путь переулками, перебегая на красный, перекидываясь рваными фразами — прокладывают шаткий мостик в мир на троих. И вывеска неприметной гостиницы — как маяк таинственного острова в море быта и обязательств Фэнмяня. Сыворотка свободы, на которой он готов протянуть ещё несколько лет, складывая в шкатулку их открытки странствий, рисуя карту их путешествий, стараясь не думать, что мог бы…       — Ты сделаешь это для нас, — Цансэ гладит Фэнмяня по плечам, уговаривает. А он хочет уже бежать. Слишком неожиданна эта просьба о помощи. Просьба подарить семя.       — Любой бы согласился! — огрызается Фэнмянь, но руки Чанцзэ прижимают к себе. Держат крепко.       — Мне не нужен любой, — шепчет Чанцзэ.       — Нам нужен ты, — вторит в другое ухо Цансэ.       — Всегда.       Серебристые квадратики отброшены за ненадобностью. Голова Цансэ лежит на коленях мужа, его руки гладят её рассыпавшиеся кудри. В глазах волнение. За обоих.       Фэнмянь входит медленно, целует глубоко, чувствует пальцы Чанцзэ в волосах. Поднимается на руках, вскидывается навстречу. И задыхается, дрожит, пойманный в ловушку губ Чанцзэ…       На улице мажет светом полдень. Фэнмянь нехотя выпутывается из любимых рук. Цансэ помогает ему собраться, ласково повязывая галстук на свой манер.       Касаясь их губ, в глубине души он надеется, что у них ничего не получилось. Это даст ему шанс увидеть, прикоснуться, стать с ними единым целым снова.       Но получается сразу. Это мальчик! Вэй Ин. Фото сероглазого малыша лежит за снимком дочери в портмоне. Он знает, что у А-Ина лучшие родители. И старается быть лучшим отцом для Яньли, в то время как холодность и требовательность жены становятся привычкой.       Внезапное желание супруги жить раздельными спальнями воспринимает с облегчением. Увеличение числа спален влечёт за собой смену дома на побольше и просторнее. Это ему по силам.       Цзыюань словно испытывает его на прочность. Она и хотела бы придраться, обличить, да не к чему и не в чем. Всё сложнее бывать на приёмах и принимать у себя гостей. С каждым днём невидимые струны терпения натягиваются сильнее. Каждое утро она открывает свой ларец с драгоценностями и перебирает безделушку из морских раковин на рыбацкой леске. Пока однажды струна не лопается. И Цзыюань садится за письмо Цансэ.