***
Они смотрели на Си Джея с каменными лицами и гневом. Руины магазина лежали у его ног: несмотря на все свои намерения, он поддался обету и взорвал здание. А собравшаяся семья Уизли окружила его, разъяренная. Артур подошел к нему и ударил так сильно, что тот даже развернулся к нему лицом, а Си Джей не мог найти слов, чтобы сказать, как ему жаль, как сильно он старался этого не делать. Альф, стоявший чуть в стороне, притянул к себе свою сестру Лив, отворачивая ее от Си Джея. А потом Си Джей поднял голову и увидел Джорджа. Джордж, стоял на коленях перед развалинами, которые представляли собой его разрушенную жизнь, раскачивался взад и вперед в отчаянии. Джордж повернулся и поймал взгляд Си Джея, скорбь и боль эхом прокатились по его душе. — Я не хотел… — выкрикнул Си Джей. — Я этого не делал, не делал! Задыхаясь, Си Джей проснулся, покрывшись холодным потом и совершенно не осознавая, где он находится, хотя он определенно знал, к чему все идет. Когда капли пота побежали по его спине, и он прочистил пересохшее горло, его глаза моргнули, приспосабливаясь к темноте. Темнота…но ведь ещё не должно стемнеть? Минутку… он что, заснул? И как долго это продлилось? — Люмос! — прошептал Си Джей, все еще используя палочку Седрика, — он посмотрел на свои часы, — О, черт меня побери! Было уже почти десять вечера. Он уже давно должен был быть там! И вдруг он почувствовал, как вся тяжесть обета обрушилась на него, словно тонна кирпичей. Выполнить обет…выполнить обет… выполнить обет… выполнить обет… выполнить обет… выполнить обет… выполнить обет… выполнить обет… выполнить обет… выполнить обет… выполнить обет… Си Джей вскочил, лихорадочно озираясь по сторонам. Он бы этого не сделал. Он сопротивлялся… Он опаздывал, но чего бы это ни стоило, он не выполнит эту клятву. Но ему действительно нужно было попасть в магазин. Казалось, он двигался почти машинально, подхватывая свою сумку и сворачивая на улицу. Ниже двигались темные подозрительные фигуры, к счастью не обращая на него внимания; последнее, что он намеревался сделать — это нарваться на темных волшебников из Лютного. Он заколдовал камни, чтобы те не трогали его, а затем быстро метнулся туда, где сходились две главные аллеи волшебного Лондона. Площадь в том месте, где должен был находиться «Дырявый котел», была тихой и пустынной. В стороне стояла карета, готовая за определенную плату отвезти любого припозднившегося и неспособного аппарировать посетителя бара по Диагон-Аллее. Но сейчас возница дремал, и Си Джей без труда проскользнул мимо него. Было все еще слишком влажно, и это не улучшило настроение Си Джея. Это сильно напоминало ему ощущения из того сна, который он видел… не сегодня вечером, а несколько дней назад, когда он был уверен, что взорвет магазин. Это было похоже на пророческий сон, в отличие от недавнего кошмара, который был просто воплощением его наихудших страхов, показывающими свою уродливую суть. Он видел только одного или двух других волшебников во время своего пути, и никто не обратил на него внимания. В конце концов, сейчас все еще пасхальные каникулы, и для молодого волшебника вполне нормально быть на каникулах. И Си Джей знал, что в большинстве случаев он может сойти за семнадцатилетнего. Не то что он когда-нибудь доживет до того, чтобы это стало реальностью. — Дай мне сил, Седрик… — прошептал он. Магазин оказался перед ним слишком быстро. Было уже 10:15, и он с пересохшим ртом снова воспользовался палочкой Седрика, на этот раз для выполнения хитрой комбинации, которая позволит ему войти. Ничего не подозревающий почти безмятежный магазин, казалось, почти приветствовал его, когда дверь распахнулась, и он вошел внутрь. Внутри царила кромешная тьма, особенно после освещенной фонарями улицы. Он осторожно спустился по четырем ступенькам, ведущим на частично осевший цокольный этаж в зал для покупателей. Слегка шаркая ногами, он двинулся вперед, нащупывая различные коробки и ящики, которые, как он знал, будут находиться вокруг него. Его ноги, даже шаркая, издавали странное эхо. Он чихнул; здесь было пыльно, должно быть, очень оживленный день, если дядя Рон даже не помыл пол. Еще несколько неуверенных шагов, и он почувствовал, что главная касса стоит перед ним, и он остановился. Вот, тут все и случится. Он собирался это сделать. Дрожащей рукой он поднял палочку Седрика. Затем он опустился на колени перед прилавком и, потянувшись вперед, после нескольких попыток произнес одно последнее ненасильственное заклинание. «Lumos Diminué.- Прошептал он. Слабый ореол света исходил от палочки; как раз достаточно света, чтобы он мог видеть свои собственные руки, чтобы возиться с тем, что ему было нужно… исполни обет… исполни обет… исполни обет… исполни обет… исполни обет… исполни обет… — НЕТ! — воспротивился он, а затем продолжил свою истинную миссию. Но только не палочкой Седрика. Это было бы отвратительно. Нет, на этот раз он вполне может воспользоваться своей собственной. Это могло бы вызвать авроров из-за несанкционированного использования магии несовершеннолетним; хотя такие нарушения обычно не отслеживались, когда они были окружены тяжелой магической аурой из других волшебных источников. Но в торговом квартале было уже довольно поздно, и вокруг было не так уж много других волшебников. И потом, что может теперь сделать с ним Министерство? Посадить его в Азкабан посмертно за то, что применил к себе Аваду? Он сунул руку в сумку и вытащил свой смертоносный инструмент; сделав глубокий вдох, он приготовился. Как непривычно тихо было в магазине! — АКЦИО ПАЛОЧКИ! Его рука чуть не вывернулась, когда его собственная палочка была буквально выдернута из запястья; палочка Седрика, так же как и его, взлетели со своего места и исчезли в кромешной тьме. Он обернулся, когда свет палочки Седрика померк — Люмос, — довольно спокойно произнес голос, и Си Джей обнаружил, что смотрит на ослепительный свет; он поднял руку, чтобы прикрыть глаза. — Прости, малыш, — послышался голос Джорджа из темноты впереди него. — Немного слепит, а ты, наверное, уже несколько часов шастаешь в темноте, — он ослабил своё заклинание, и Си Джей услышал приближающиеся шаги. Он запаниковал: — Нет! — он хотел умереть, он должен был умереть, но не так, как описывал отец Джорджа, не так ужасно и мучительно разрывая себя на части, когда его магическая суть обратится против него. И если он не выполнит клятву или не убьет себя, то именно это Джордж и увидит. Он вскочил и начал пятиться от источника света. — Ты не понимаешь, папа… — умолял он, все еще отодвигаясь. — А я не смогу объяснить! — его голос слегка дрогнул, — Ты должен позволить мне умереть! И Си Джей инстинктивно повернулся, чтобы выбежать наружу, чтобы хоть как-то положить конец своим страданиям. — АКЦИО Си Джей! — раздался голос Джорджа. Он был притянут назад, как будто сильным магнитом, не под империусом, но все же против своей воли. Он поскользнулся, когда его ноги волочились в противоположном направлении, и в конце концов упал в объятия Джорджа. — Нет! ОТПУСТИ МЕНЯ! Ты должен… — Си Джей задрожал, чувствуя, как его охватывает удушье. — Я не могу…не могу… — и он разразился рыданиями, смешанными с судорожными вздохами. — Шшш… Си Джей, пожалуйста… — Джордж крепко обнял его и потянул вниз, на пол. — Ш-ш, не пытайся мне рассказать. Я знаю, что ты не можешь. Я знаю все, Си Джей. Дневник, — Си Джей всхлипнул еще раз, а затем слегка вздрогнул, на мгновение положив голову на плечо Джорджа, — Теперь я все знаю. С огромной решимостью Си Джей поднял голову. — Тогда ты знаешь, что я должен сделать, — умолял он, молча глазами прося Джорджа просто позволить ему покончить с этим. — Да. Взорви магазин, — Джордж сказал это так спокойно и даже обыденно, как будто велел убраться в своей комнате! — Нет, я не поступлю так с тобой! — запротестовал Си Джей, — Это… это ты же знаешь! — Непреложный обет. — Я обречен. Ты не можешь спасти меня, что бы ты ни сделал! — закончил Си Джей. исполни обет…исполни обет… — Си Джей… — Джордж сунул свою палочку туда, где несколько минут назад была палочка Седрика, и их окружил небольшой круг света, — посмотри на меня. Си Джей выполнил приказ. Лицо Джорджа было бледным от беспокойства, но он не дрожал, его голос никогда не дрожал. — Я знаю, что ты ничего не можешь мне рассказать, потому что я это прочитал. Но Си Джей, ты можешь моргнуть, один раз, если «да», и два раза, если ответ «нет». Первая клятва, которую ты дал своему отцу… Ты написал, что в дополнение к обету молчания он приказал тебе «уничтожить магазин». Это, насколько ты помнишь, именно то, о чем он просил тебя? — спросил Джордж. Си Джей моргнул один раз. — А потом, когда Луциус узнал, что я перенес дату отгрузки в Хорватию, и когда он соответственно изменил твой крайний срок, он приказал тебе именно уничтожить этот магазин? И снова одно моргание. — Он упоминал что-нибудь о фейерверках конкретно в этой клятве? Си Джей два раза моргнул. Казалось, все тело Джорджа немного расслабилось. — Тогда ладно. Вот, — Джордж подал Си Джею странный кусок бечевки. — Это то же самое вещество, которое я использовал, чтобы спасти Перси в Хорватии, на самом деле. Как только ты его подпалишь… а это должен быть именно ты… у нас будет две минуты, чтобы выбраться отсюда, прежде чем все взорвется… — Я не могу, — прошептал Си Джей. — Я дал себе слово, что не буду этого делать, — слабо добавил он. — Да, но твое слово не было непреложным обетом, — заметил Джордж, — И я хочу, чтобы ты это сделал, Си Джей. Посмотри на меня, — глаза Си Джея снова встретились с глазами Джорджа; теперь они были еще спокойнее, если это вообще возможно, и полны нежности и… и любви.ь— Я прекрасно установил взрывчатку. Здание разрушится очень аккуратно, хрестоматийный снос. В соседних домах, вероятно, даже не будут разбиты стекла. Но я не могу сам зажечь фитиль… и Си Джей, у тебя заканчивается время, — он обнял Си Джея и вернул палочку. — Пожалуйста, Си Джей, я хочу, чтобы ты это сделал. Си Джей взял палочку, совершенно ошеломленный. Клятва давила на него, голоса требовали выполнить клятву, глухим эхом отдаваясь в голове. Но помимо этого, он продолжал повторять что-то новое для себя. Он собирался уничтожить магазин… не потому, что этого хотел Амос Диггори, а потому, что этого хотел его папа. Его папа хотел, чтобы он привел в действие заряд; он даже сделал за него всю самую трудную предварительную работу. Ну, может быть, и не самую трудную; самым трудным было бы, конечно, зажечь фитиль. Но чтобы выложить взрывчатку так, чтобы ни одно другое здание не пострадало… это было сложно. — Самое лучшее заклинание для этого запала… — Джордж легонько подтолкнул его локтем, чувствуя, как он дрожит, когда драгоценные минуты уходят. — Должно быть, «Этиселюмос». Глубоко вздохнув, Си Джей дрожащим движением прикоснулся кончиком палочки к фитилю. — Этиселюмос, — пробормотал он, заикаясь. Раздался яркий щелчок. Из его палочки вырвалось немного огня, и фитиль зашипел. Огонёк медленно двинулся вперед. Джордж вскочил, подхватив с собой Си Джея: — Наш выход! Наткнувшись на дверную ручку, Си Джею пришло в голову нечто новое. — Клобкопухи! — ахнул он. — Папа, мы не можем позволить им умереть, как и другим существам… — Си Джей! — настаивал Джордж. — Нам нужно уходить! — Но эти клетки! — Люмос Гранде! — Джордж поспешно вскинул палочку; их окутал более широкий круг света. — Си Джей, там нет никаких клеток…я их уже давно убрал! Си Джей на секунду заморгал: вольеры и клетки, были пусты, но и полки вокруг них с товарами были непривычно опустевшими. Впрочем, не было времени на раздумья. Джордж ударил его облегчающим вес заклинанием и подхватил на руки, как ребенка, выбежав на улицу. Он зигзагом пересек переулок, а затем оказался в проходе между двумя магазинами на противоположной стороне улицы от здания «Приколов». Слегка споткнувшись, Джордж рухнул на землю, крепко прижимая к себе Си Джея и повернувшись к безмолвной сцене напротив них. — Спокойно, Си Джей… — прошептал Джордж, раскачивая Си Джея взад и вперед. — Спокойно, сейчас… в любую секунду.… Си Джей затаил дыхание. Бум! бум! ка-бум! ка-бум! ка-бум! Заряды взрывались один за другим; Си Джей вздрагивал с каждым из них и ждал неизбежного: возгорания фейерверков стоимостью в миллиарды галеонов, которые, вероятно, осветят половину Лондона.… После последнего взрыва наступила тишина… а потом… как в замедленной маггловской съемке… первый этаж рухнул вниз, как подкошенный, второй этаж за ним в пыль, третий этаж, и четвертый… вниз, вниз, как карточный домик… Си Джей сглотнул и ждал… большое облако пыли поднялось вверх и осело… но никакого другого светового шоу, никакого каскада волшебной музыки, настроенной в соответствии с яркими вспышками цвета. Просто… Взрывы. Когда дым окончательно рассеялся, можно было разглядеть дыру: груду щебня там, где когда-то стоял магазин. Дрожа, Си Джей поднял глаза на Джорджа и был ошеломлен, увидев его улыбку: — Это было великолепно. Самый совершенный подрыв, который я когда-либо ставил! А потом, новое ощущение… странное облегчение… как будто скинул с плеч тяжёлый груз. Он жил под этой клятвой уже столько лет. Неужели именно теперь он так чувствовал освобождение от неё? И он тут же разрыдался, всхлипнул от облегчения и потрясения, а Джордж просто притянул его ближе. — Ш-ш, Си Джей. Ты все еще не можешь говорить об этом. Не тогда, когда твой отец и Малфой еще живы. Но основной обет… выполнен, я вижу по твоему лицу. Ты почувствовал, что одной клятвой стало меньше? Дрожа, вытирая лицо рукавом, Си Джей поднял глаза на Джорджа: — Но… но фейерверки… все эти деньги и время, которые ты вложил в них… и… — И они будут отправлены завтра, — Джордж нежно погладил его по лицу. — Как только Рики принес этот дневник Альфу, и мы все поняли, с чем ты столкнулся… — усмехнулся Джордж. — Я вовсе не так глуп, как думает твой отец. И тогда, в ту же секунду, я понял, что все это было подстроено. Перси всегда интересовался этим контрактом. Но склад Рона чертовски близок к завершению, ты же знаешь. Я мобилизовал всю семью, и мы переправили все туда. Си Джей всхлипнул еще раз, все еще привыкая к чувству облегчения: — Но… но он хотел… хотел уничтожить тебя… — Верно. Должно быть, этот человек уже давно питал ко мне необъяснимую ненависть, — Джордж глубоко вздохнул, и к ужасу Си Джея, рассмеялся, — Непреложные обеты — это порочные, ужасные вещи, но они также очень буквальны. Твой отец, возможно, хотел уничтожить меня, Си Джей. Но всё, что он просил тебя сделать — это уничтожить магазин. А это отнюдь не одно и то же. Медленно успокаиваясь, Си Джей начал понимать логику происходящего: — Вот почему формулировка этого…… — Да. Вот почему это было так важно. Мне бы пришлось отвезти тебя на торфяники, чтобы уничтожить эти фейерверки, и я бы сделал это… И черт с ними с деньгами. Но если я мог спасти тебя, заказ и доставить удовольствие твоему отцу… — он скромно пожал плечами, но в его глазах мелькнул лукавый огонек. Потом он опустил глаза, поймал взгляд Си Джея и нежно погладил его по голове. — Твой отец не понимает, что меня на самом деле держит не магазин. О, я люблю своё дело, мне нравится быть изобретателем, я люблю смотреть на лица детей, когда они приходят сюда в первый раз. Но я не вырос богачом, Си Джей. Но в заботе и огромной любви. Даже если бы я потерял каждый галеон, который у меня когда-либо был, и не имел возможности творить, я бы просто нашел другую работу… Может быть, преподавал бы вместе с мисс Шелл… Что угодно. Но он не может уничтожить меня, пока она со мной, и Альф, и Фредо, и девочки… — он поцеловал Си Джея в лоб. — И ты. — Но… — Си Джей изо всех сил пытался понять; он слишком долго жил со своей клятвой, чтобы действительно поверить, что теперь все будет хорошо, — но ведь именно это здание вы нашли вместе с Фредом. Где вы вместе основали магазин. Разве ты не будешь скучать по этому? Это было последнее, что у тебя от него осталось! Джордж наклонился и обнял его, они вдвоем все еще смотрели на зияющую дыру в линии зданий: — Я отчетливо помню тот день, когда мы с Фредом нашли это место. «Жалкая дыра в стене» — назвал он его тогда, но так оно и было на самом деле. Я помню тот день, когда мы подписали договор аренды, и мы вошли, и он чуть не провалился через дыру в полу, я тогда чуть не упал от смеха. Я помню, как мы работали день и ночь, усерднее, чем моя мама когда-либо могла от нас ожидать, чтобы очистить его, починить, сделать его волшебным местом, в котором, как мы думали, нуждается мир. Помню, в тот день, когда мы только открылись, мне показалось, что я вот-вот упаду в обморок, и как спокоен был тогда Фред. А потом, после такого безумно удачного дня, я вспоминаю, как мы с Фредом сидели вместе с бутылкой огневиски и Фред говорил, что первый этап завершен, что когда-нибудь «Приколы» станут силой, с которой мир будет считаться, а этот жалкий магазинчик на Диагон-Аллее превратится в шутку. Он снова посмотрел на Си Джея: — Ты не уничтожил эти воспоминания, Си Джей. Они никуда не денутся, и я еще долго буду улыбаться и смеяться вспоминая. И, честно говоря, если бы Фред был здесь, он бы наверняка аплодировал. По правде говоря, я уже много лет подумываю о том, чтобы расширить здесь филиал, с того самого дня, как выкупил здание у владельца. Может быть, мне следовало бы снести и два других здания? Тогда я смог бы расшириться с обеих сторон! — Ты… сумасшедший, — прошептал Си Джей, качая головой, а затем выдавил улыбку, что-то такое, чего он не делал уже очень давно, — Мы можем вернуться домой? — добавил он, надеясь, что ответная реакция будет столь же ошеломляющей. Джордж заколебался, и Си Джей понял, что он с чем-то борется: — Пока еще нет, малыш. Я хочу убедиться, что все в порядке. Мы подождем до полуночи. Си Джей снова задрожал; забавно, каким свободным он себя почувствовал, и все же как внезапно устал. Джордж позволил ему положить голову на плечо, и Си Джей впервые безоговорочно поддался любви, не чувствуя себя при этом виноватым. Почти шепотом Джордж продолжал говорить с ним. — Когда я потерял Фреда, здание не заняло его место. Это здание состоит из кирпича и строительного раствора, древесностружечных плит и штукатурки. Я могу восстановить это здание, или нет: выбор за мной. Но я не смог бы восстановить тебя, Си Джей. Ты плоть и кровь, живое уникальное существо. Ты не я, не Альф и не Тедди… ты Си Джей. Возможно, твой отец и пытался заменить тобой Седрика, но он ошибался…ты ничем не заменишь себя, и для меня ты незаменим. Си Джей со вздохом слушал, что говорит Джордж, и в то же время слышал, как бьется сердце Джорджа, и это успокаивало его. И он поднял глаза на доброе, всепрощающее лицо Джорджа. — Мой отец не ошибается, — поправил его Си Джей, хотя его глаза уже слипались, — Амос Диггори мне больше не отец. — Да, это так, — Джордж погладил спину Си Джея, когда мальчик расслабился, — рад, что ты это понял.***
Джордж смотрел, как Си Джей забылся крепким сном, не сходя с места. Ранее в тот же день Джордж мобилизовал всех, чтобы перевезти ящики и коробки с инвентарем туда, что он когда-то посчитал самой колоссальной пустой тратой пространства, которую Рон мог придумать. К сожалению, он подозревал, что как только Рон узнает, что Си Джей теперь в безопасности, то не устанет ему до конца жизни напоминать, что склад в итоге оказался хорошей идеей! Конечно, Си Джей еще не был вне опасности. Не то чтобы он собирался дать знать об этом Си Джею. Мишель связалась с Маттиасом Морганом, чтобы повторить клятву, как было написано, и он согласился с тем, что подозревал Джордж. Но именно тогда возник новый страх: что, если Амос приехал из Хорватии, чтобы стать свидетелем разрушения? Или чтобы обеспечить дополнительную поддержку своему непокорному сыну? Это казалось вполне возможным, и поэтому до наступления полуночи он держал Си Джея в своих объятиях, не двигаясь с места от вида разрушения. Как только он убедится, что нет какой-то скрытой части этой клятвы, которую нужно исполнить, он пойдет дальше. Но было и еще кое-что. Пока они бегали вокруг как сумасшедшие, пока Джордж собирал по кусочкам план Си Джея из его дневника и складывал кусочки вместе, он понял, что Перси пропал. А когда он спросил об этом, Чарли отвел его в сторону и передал загадочное сообщение вместе с тревожными новостями о том, что Перси вернулся в Восточную Европу. И только когда Джордж ждал Си Джея в пустом магазине, имея слишком много времени на раздумья, слова Перси обрели для него смысл. Сегодня Джордж может спасти Си Джея, а завтра может появиться Амос и потребовать, чтобы Си Джей вернулся под его опеку. И в данный момент, зная то, что он теперь знал, он не рассчитывал на Кингсли. Амос уже мучил Си Джея всеми мыслимыми способами; Джордж ни за что не даст ему ни малейшего шанса сделать это снова. Он посмотрел на свои часы. Си Джей теперь был в отключке; видимо то, о чем предупреждала Мишель, скорее всего и произошло. Мальчик жил под эмоциональным прессингом и давлением обетов с тех пор, как ему исполнилось одиннадцать; она полностью ожидала какого-то магического истощения, как только обет будет выполнен. И осторожно, он отсчитывал минуты, наблюдая, как последние секунды остаются до полуночи. Затем наступила тишина. Си Джей продолжал дышать глубоко и ровно, цвет его кожи постепенно становился более близким к норме, и почти намек на улыбку появился на расслабленном лице. Значит, ты в безопасности от обета. Джордж все еще стоял с Си Джеем на руках, мальчик до сих пор весил лишь малую толику своего настоящего веса благодаря тому заклинанию, которое он сотворил ранее. Он знал, что в этот момент Гарри искал Кингсли от его имени. Он знал, что Рон отправился к Драко, чтобы получить совет относительно обращения с Люциусом. Но Си Джей все еще был уязвим, если не к клятве, то к причудам законов в мире магии, и к тому, как министр решил их исполнять. К счастью, было еще одно место, где Си Джей будет в безопасности. Смешно. Пятнадцать лет назад они нуждались в безопасном доме, который держал бы тайный хранитель, тот, чье местоположение было дано только немногим. Ему пришлось расспросить Билла, потому что его собственная память была довольно смутной, но Билл подтвердил: Кингсли Шеклболт не был одним из тех немногих, кто мог самостоятельно добраться до их убежища. Впереди Джордж услышал какой-то шум; он выглянул из-за угла и увидел аварийный сигнал из Министерства, низкоуровневый, явно предназначенный для расследования взрыва. Да, пора было выбираться, и доставить Си Джея в безопасное место. Готовясь аппарировать, он крепко прижал к себе спящего мальчика и задумался только об одном: коттедж «Ракушка».***
19 апреля Амос Диггори почти радостно подпрыгивал на месте. Приятель Малфоя — Гойл, переодетый возницей, видел это, видел все: видел, как мальчишка в конце вечера прокрался в магазин, и видел последовавшее за этим разрушение. «Очень хороший грохот» — так он описал это в своем письме, присланном ему на рассвете. Более того, Диггори слышал, что Си Джей остался на свободе. Кто бы мог подумать, что его жалкое подобие второго сына действительно обладает какими-то талантами? Он не был колоссальным неудачником: он выполнил свою клятву и уклонился от ответственности. Достойный сын, на самом деле; он даже скажет об этом Си Джею, когда они снова встретятся. Снова усмехнувшись, он посмотрел вниз на блестящую медаль, которую Кингсли Шеклболт прислал ему, дурак! «За верную службу». Так говорилось в записке: «Носите её каждый день с гордостью! Каждое утро прикасайтесь к ней и знайте, как я ценю вас». Чушь собачья, и все же его каждый день забавляло постукивать пальцем по маленькому медальону и думать про себя, что Шеклболт и половины всего не знает. Да, это был прекрасный день, и с огромной радостью он направился в маленькое кафе в самом сердце Старого города, сияя улыбкой на своем лице. Взгляд, который он с усилием превратил в печальный, когда заметил министра Флипповского за маленьким столиком с чашкой двойного капучино и круассаном. Напротив него стояла нетронутая чашка чая, и Амос сел на свободный стул. — Диггори, — выражение лица Флипповского было нечитабельным, — вы выглядите довольно мрачно. — Я просто хотел выразить вам свои соболезнования. Я слышал об этом прискорбном несчастье. Я знаю, это должно быть настоящий удар по вашим планам. Наверное, нам все-таки не следовало доверять Джорджу Уизли. Флипповский посмотрел на него, приподняв одну бровь и странно озадаченный: — Я не имею удовольствия понимать вас, мистер Диггори. Неужели мистер Уизли каким-то образом подвел меня? Амос сдержал смешок и печально покачал головой: — Значит, вы ничего ещё не слышали? Ну, это была катастрофа… его магазин был уничтожен. Ужасный взрыв…все эти фейерверки пропали. Я не могу себе представить, каким образом он мог бы теперь выполнить этот контракт. — Приветствую, Амос, — раздался голос позади него, — прошу прощения, но ты сидишь на моем месте. Амос слегка отскочил назад и повернулся, глядя вверх. Там стоял Перси Уизли с тонкой улыбкой на губах. — Ах, Перси! — Амос попытался оправиться от неожиданности. Затем он понял, почему, конечно же, Перси должен быть там. — О Боже, надеюсь, я не слишком поспешно выпустил кота из мешка: я как раз рассказывал министру Флипповскому о печальном несчастье у бедного Джорджа. Тем временем Перси осторожно придвинул к столу еще один стул. Он неторопливо сел, пододвинул к себе свой чай и осторожно понюхал его, глядя на Диггори сверху вниз. Он сделал глоток, поставил чашку обратно и только тогда заговорил, — Полагаю, ты имеешь в виду злосчастное разрушение здания на Диагон-Аллее вчера вечером? Тут заговорил и Флипповский: — Он только что сообщил мне, что из-за этого ваш брат явно не сможет выполнить свой контракт. Перси мягко улыбнулся, хотя Амос заметил, что глаза у него настороженные. — Как мило, что ты беспокоишься, Амос. Я уверен, что ты будешь рад узнать, что мой брат вчера убрал все запасы фейерверков на новый склад, очень секретное место. В конце концов, было бы ужасно опасно держать такое количество взрывчатки в маленьком здании, независимо от того, насколько осторожно с ней обращались. На самом деле, я только что общался со своим братом Рональдом… в настоящее время осуществляется перевозка фейерверков со склада в столь же безопасное место министра Флипповского. Амосу показалось, что из него высосали всю кровь, так внезапно все внутри похолодело. Он начал дышать более быстро. Конечно… но ведь это не может быть правдой? Но Гойл сказал, что это был огромный взрыв! Конечно, Гойл никогда не отличался умом и сообразительностью, но все же… Флипповский продолжал говорить: — В самом деле, отличные новости. Конечно, Амос, я знал, что есть те, кто мог бы покуситься на этот груз, и мистер Джордж Уизли был почти того же мнения. Надо сказать, что мы неплохо сработались вместе. Но мне очень жаль слышать, что он так трагически лишился своего имущества. Амос с трудом понимал, что происходит, и повернулся к Перси, чтобы узнать, как поживает Джордж, этот проклятый лживый ублюдок. — О, ничего страшного, — Перси пожал плечами, — гораздо больше меня беспокоит то, что он чуть не потерял одного из своих мальчиков в этом инциденте… вообще-то, твоего сына, Амос… Я понимаю, что он был там, когда это случилось. Вы оба, конечно, будете рады узнать, что Джордж держал его в полной безопасности. В ПОЛНОЙ… — Перси сделал ударение на последнем слове, — Что же касается здания, то гонорар, который Джордж получит от этой сделки, а также то, как его репутация, несомненно, вырастет после дикого успеха празднования, позволит ему более чем быстро отстроиться. Осмелюсь сказать, он даже сможет расшириться! Амос резко встал и в ужасе попятился от Перси: — Нет-нет… этого не может быть! Перси впился в него взглядом: — Ну, Амос, ты не выглядишь счастливым. Неужели у тебя есть какие-то проблемы с моим братом? Ты же не заставил своего сына дать непреложные обеты, в попытке отомстить за какую-то вымышленную обиду? Чувствуя легкое головокружение, Амос ухватился за каминную полку кофейни: — Ты не можешь знать об этом! Ты не можешь! Перси встал, и прежде чем Амос понял, что происходит, он обнаружил, что смотрит на кончик его палочки. Он с трудом сглотнул и уставился на мужчину, стоявшего перед ним, который внезапно стал очень сильно похож на Артура, когда тот был изгнан, когда семья Артура находилась под угрозой. Человек сильной убежденности, которая, казалось, никогда не колебалась, и цельности, которая никогда не тускнела. Он всегда завидовал в этом Артуру. — Хочешь подраться на дуэли, Амос? — голос Перси был как шелк. — Ты покушался на мою семью и причинил ей вред. Я должен был бы убить тебя прямо сейчас… но я так не поступлю. Итак, Амос… ты встретишься со мной на дуэли? Или ты такой трус, что прикрываешься собственным ребенком, посылая его сражаться в твоих битвах? Амос вздрогнул. Он не был бойцом, но это была угроза самому его мужскому достоинству, в очень людном месте, в стране, где быть трусом было хуже, чем быть вором. И все же ему не хватало слов; глядя на Перси, трудно было поверить, что это тот самый бюрократ, которого, по мнению Корнелиуса Фаджа, он запугал. Перси вдруг заметил медаль, и на его лице появилось выражение отвращения: — Шеклболт! Я не могу поверить, что он тебя ещё и наградил. Если это и будет последнее, что я сделаю пока работаю в министерстве, так это уволю тебя с должности. Опустив глаза, Амос инстинктивно потянулся к блестящей медали. Когда он сделал это, она, казалось, засветилась. Внезапно он почувствовал, как его рука напряглась, похолодела; затем боль, запредельная агония, наполнила его. Его рука почернела, и он не мог пошевелить ею; казалось, лед поднимается все выше и выше по его бицепсу и плечу. Он мог только смотреть, как проклятие накрывает его, давя со всех сторон, на все части его тела, вырастая наружу из этой проклятой медали. Что, черт возьми, Перси с ним сделал? Он поднял глаза и увидел удивленный и испуганный взгляд человека перед ним, его глаза были широко раскрыты от шока. Так…значит, не Перси. Черт возьми, Амос запоздало понял… Это был Кингсли, за всем этим стоял Кингсли с самого начала! А затем наступила темнота.