***
Он считает, что выпил уже семь бутылок. Или восемь? Может быть восемь, Джайро не очень уверен. Но в чем он точно уверен, так это в том, что всё ощущается лучше, чем прежде. Иначе говоря, он чувствовал себя намного дерьмовее тридцать минут назад, что только подталкивает его продолжать пить дальше, несмотря на то, что его живот кажется натянутым. К этому моменту он стал уверен, что бармен настороженно относится к нему. Но подонки здесь могут продать выпивку умирающему человеку, если это будет значить быстрый заработок. Это единственный плюс славных Соединенных штатов. В Италии у них есть настоящие стандарты. Он делает последний глоток из бутылки и с шумом швыряет её на бар. Пусто. Сейчас есть только одна вещь, которая удерживает Джайро в сидячем положении. И это непрекращающееся желание отлить. — Джонни, я вернусь. — Джайро говорит перед тем, как бросить на бар пачку наличных и лениво оттолкнуть себя от стула. Сумерки уже опустились, когда он выходит за дверь, и снаружи была кромешная темнота. Хотя в городе до сих пор шумели люди. Копыта лошадей щелкали по бордюру, когда они тянули повозки через улицы. Единственная причина, по которой Джайро мог их разглядеть — это зажжённые лампы, разбросанные во всех направлениях. Все эти полные жизнью звуки пролетали через Джайро, пока он рассуждал. Боже, он даже не может вспомнить, в каком городе или месте они сейчас — все места выглядят так же, как это. Кажется, что они были как минимум в тысячах городов, словно Центральная Америка — одна огромная плоскость за другой. Джайро ковыляет вокруг, пытаясь понять смысл происходящего. Его голова непроизвольно качается с каждым его шагом и стуком шпор. Неловкое перемещение ничуть не помогает его мочевому пузырю. Придется найти место, чтобы облегчиться, или же он будет выглядеть очень глупо. Он всё ещё в здравом уме и осознает этот факт. Это долгая прогулка обратно к зданию отеля. Это так или просто кажется. Может быть полтора метра или миллион, Джайро не уверен. Несколько бочек приветствуют его, когда он спотыкается на месте, где ему нужно быть. Что важнее — это женщина, курящая позади него. Длинные черные волосы небрежно собраны, и корсет слишком сильно затянут на её талии. По всей видимости, она «ночная бабочка». Джайро привлекает её внимание и ухмыляется. — Привет. — он говорит, подмигивая и щелкая языком. Она смотрит на него коротко перед тем, как бросить свою сигарету на землю и затоптать её ботинком. С насмешкой она спешит исчезнуть, перед тем как проверить, горит ли ещё уголёк. Ей же хуже. Она явно не знает, что упускает. Джайро смеётся во весь голос. Просто без причины. Всё так глупо и здорово для него прямо сейчас. Это было бы потрясающе, если бы у него было достаточно энергии, чтобы убедить эту девчонку позволить ему трахнуть её. Реально грязное свидание с каким-нибудь незнакомцем — это то, в чем он сейчас нуждается, чтобы забыть все его проблемы. Всё что угодно не разрушит его ночь, поскольку она уже собирается быть довольно плохой в любом случае. Было бы Джонни не всё равно, если бы он выебал какую-то девушку? Или он бы глазом не моргнул и вел бы себя так, как будто это самая обычная вещь в мире? Одно наверняка: если бы Джонни ушел и потрахался с кем-то, то Джайро бы это не волновало. Джонни, чувствующий себя хорошо у кого-то другого, позволяющий ему держать его крепко, отдающий ему своё доверие. Это бы не беспокоило Джайро ни сколько. Нет! Вовсе нет!!! Что-то самопроизвольно дергается в глазу Джайро, когда он выдыхает горячий воздух. Он начинает задумываться о сигарете, раздавленной неподалеку на полу. Свечение сохраняется на кончике. Люди не знают, что эти вещи для них абсолютно дерьмовые? Вдыхание дыма ещё ничего хорошего не сделало никому. Ну, может быть, алкоголь не лучше. Но он заслуживает это после разборок с людьми, с которыми он сражался за последний месяц. Сумасшедшие ублюдки — все они. Цыкая, Джайро расстегивает свой ремень и тянет вниз молнию. Он старается изо всех сил, чтобы направить свою мочу на сигарету. Конечно, не с большой пользой: он же не Робин Гуд. В конце концов, это как бы повсюду. Однако, здесь никого нет, чтобы отругать его. Перед тем, как он укладывает свой член обратно, он лениво трясет им своей рукой. В конце концов, у него есть некоторое представление о гигиене. Всё ощущается гораздо лучше после этого. Достаточно лучше для того, чтобы он мог вернуться к питью немедленно. Да, это звучит замечательно. Он еще не пробовал подраться с кем-то, а это значит, что у него есть две бутылки до его предела. Осталась одна единственная вещь, чтобы сделать. И это — вернуться обратно в бар и взять ещё больше бутылок, что бы он мог дальше погрязнуть в жалости к себе. Там ещё кучка людей около лестницы в этот идиотский отель, когда он входит внутрь. Но они так же могут быть фоновым шумом в данный момент. Джайро даже не попробовал послушать их разговоры. Так громко и бесполезно для него. Он поковылял обратно к бару, в процессе случайно ударяя некоторые столы своими боковыми кобурами. Нет смысла произносить извинения всему народу сидящему за ними. Не тогда, когда ему плевать. После нескольких раздраженных криков в его сторону он наконец возвращается к бару. Но, перед тем, как у него появляется шанс занять свое место, он замечает кое-что. Замечает, что его стул уже занят каким-то незнакомцем. И что Джонни нигде не видно. Джайро начинает немного потеть. Почему? Не похоже, что какие-то стандюзеры знают, что они остаются здесь на ночь. Если только их не преследовали. Чёрт. Джайро думал, что они были в безопасности в этом городе; правда думал, что у них был шанс расслабиться однажды. Он не отходил так надолго! Или… Или отходил? Ох, Джонни не мог далеко уйти. Это то, что он получает ослабив свою бдительность. Ему следовало быть осторожней, чем уходить с дороги и вести себя как идиот только потому, что они взяли перерыв. Это явно не спасает то, что все чувства Джайро тоже не в порядке. Он изо всех сил старается быть настороже — в связи с пропажей Джонни — но это серьёзно требует всё его внимание, которого у него сейчас не так много. Не то, чтобы Джонни не мог справиться с собой, но к этому времени он, должно быть, не в состоянии. Точно как и Джайро прямо сейчас. Стараясь изо всех сил оставаться сосредоточенным на этой ситуации, он смотрит в разные стороны. Здесь смешалось слишком много людей: как мужчин, так и женщин. Боже, он был не прочь выстрелить из пистолета, чтобы распугать их, если бы это значило, что он мог бы найти Джонни. Ни признаков, ни следов его друга. Хлопком ладони по столу Джайро зовет бармена. — Эй! — он кричит, слишком громко из-за всех других посетителей. — Куда делся парень, который сидел здесь? Некоторые люди из бара дергаются чисто от громкости его голоса. Бармен быстро поворачивает голову в его сторону. Его рука, которая полировала стакан вдруг останавливается, как только он поднимает бровь. — Успокойся. Здесь было много парней, которые сидели здесь сегодня; будь конкретней и это приведет тебя куда-нибудь. Джайро сжимает зубы и улыбается. — Ладно, умник, — он говорит надменно. — Я имею ввиду человека с которым я был. Насколько конкретно тебе его описать? Низкий, не улыбается, не может ходить очень хорошо. Я останусь в этой части бара, если ты мне расскажешь. Для тебя это звучит нормально? Угроза заставляет бармена немного уйти в себя. Конечно, Джайро не начнет драться действительно. Его выгонят из этого места слишком быстро. Это означало бы спать в грязи ещё одну ночь. Притом, что этот парень выглядит весьма безобидным. Однако, по опыту Джайро, угрожая людям в этих краях он получает то, что хочет гораздо быстрее, чем с помощью вежливости. — Он взял комнату наверху. — доносится слабый отклик с другого конца бара. Вот оно. Видите? Он знал, что это сработает. Перед тем, как уйти Джайро приподнимает шляпу, скорее с насмешкой. Бармен, вроде как, кивает ему в ответ, не определившись со значением жеста. Лестница — сама по себе почти зверь. Мозг Джайро даже не может следить за ступеньками. Случайно перешагивая две за раз или ударяясь носком своего ботинка о каждую. Хорошо, что в этом месте есть перила, иначе, он бы остался сидеть внизу, размышляя о жизни. Для начала, это заставляет его задуматься, как Джонни вообще поднялся. Просто заполз как обычно? Но было ли это сложно, учитывая, что… Ну, этот вопрос, возможно, для другого раза. После того, что кажется вечностью, Джайро добирается до верхнего этажа. Это длинный коридор с дверями, практически касающимися друг друга. Джайро проводит языком по своим гриллзам, пробуя ранее оставшееся там пиво. Определенно не достаточно трезвый для этого дерьма. С большим нежеланием ещё больше двигаться, Джайро старается изо всех сил лениво стучать во все двери вдоль коридора. Он слегка волочит ноги. Однако, на каждую гневную реакцию после его стука, он начинает стонать как сумасшедший. Конечно, потому что это смешно, когда люди психуют. После, примерно, пяти дверей подряд, ему всё ещё не повезло найти нужную. Наконец, он стоит перед последней дверью в конце коридора. Делая несколько громких движений, он ударяет костяшками пальцев о дерево. — Джонни? — он кричит, прислонившись к косяку двери, чтобы сохранить всё-то равновесие, которое у него осталось. — Да. — раздается знакомый голос из комнаты. Ага! Это его парень! …Его парень? Джайро мысленно пинает себя по ноге. Джонни — сам себе человек. Что за херню он несет в свой голове? Джайро толкает дверь, её скрип проникает в его уши сам по себе. Он не знает почему, но всё совершенно надоедливо для него в последнее время. Единственная вещь, которая заставляет его улыбку вернуться — это зрелище, которое он видит, когда заходит внутрь. Джонни здесь, сидит с полуприкрытыми веками на краю кровати, которая стоит в середине комнаты. Не в «манящем» смысле. Больше похоже на «я могу вырвать в любую секунду». — Ты как, в порядке? — Джайро спрашивает, закрывая дверь у себя за спиной. Он подходит, чтобы сесть рядом, и Джонни только безучастно на это смотрит. Однако, чтобы быть уверенным, он кивает, когда Джайро располагает себя рядом с ним. Несомненно понятно, что уже неплохо. Джайро напоминает себе, что он не может просто оставлять Джонни с кучей бутылок. Очевидно, он так же плох, как и Джайро. Даже не в половину ответственный взрослый, за которого он себя выдает. Так Джайро снимает свою широкополую шляпу со своей головы и кладет её поверх головы Джонни. Кажется, немного большая на него, неподходящая. Он выглядит больше как ребенок, который пытается играть в переодевания. Ему не помогает то, что у него всё ещё есть собственная шапка на голове. Хотя, Джайро только ухмыляется на это. — Выглядит как дерьмо. — он говорит вполголоса. Правда со стороны Джонни это не быстрый ответ. Вместо этого он просто облизывает свои обветренные губы, не предпринимая никаких действий, чтобы снять шляпу. Как будто он с начала не понял, что Джайро надел её на него. — Я? Или ты? — Джонни спрашивает после небольшого перерыва. — Ты, однозначно. — Джайро хихикает. Он легко толкает Джонни в плечо и парень рядом с ним практически падает. Перед тем как он снова попытается сесть, Джайро выпал редкий шанс посмотреть на него, действительно посмотреть на него. Черт, даже нетрезвый Джонни милый. Может, это алкоголь говорил за Джайро, но Джонни, должно быть, светился прямо сейчас. Его лицо покраснело от ликера, и он выглядит невероятно удовлетворенным. Если бы только Джайро мог задержать его так той ночью, но он не был бы доволен одиночеством, которое приходит после. Неожиданно, Джайро чувствует вес на своем боку. Он глядит вниз, только чтобы увидеть, что Джонни облокотился на него. Скорее небрежно и не обеспокоенно. Этот вид почти отрезвляет Джайро. Почти. Он хватает свою шапку с головы Джонни и бросает её в сторону. Потом он обнимает плечо Джонни, притягивая его ближе и проводя рукой вверх и вниз. — Сонный? — Джайро спрашивает его, полностью любяще и не огрызаясь. — Я... боже. Да? Погоди, нет. Джайро не может сдержать свой смех над этим глупым, неопределенным ответом. Прийти в тот бар было хорошей идеей. Ему никогда не удается увидеть Джонни, когда он ведет себя как дурак. — Если ты начнешь смеяться, то я тоже начну. Перестань. Джайро, ну же. — Джонни фыркает возле него. После хихиканья, Джонни внезапно отталкивается от Джайро. Он раскачивается немного, когда стабилизирует себя, чтобы сесть прямо. Они пристально смотрят друг на друга, время словно остановилось, и они остаются неподвижными. До тех пор, пока они оба не начинают смеяться одновременно. Это, кажется, вызвано только ими и никем больше. Из-за этого слезы образовались в уголках глаз Джайро. Они вдвоем в диком беспорядке только после пары бутылок, но это не относится к делу. Их странный приступ смеха прерывается, когда Джонни начинает отодвигаться от Джайро ещё дальше на кровать. Он поднимает свои ноги с помощью рук в плохой попытке сесть, скрестив ноги. — Хочешь сыграть в карты? — Джонни спрашивает, бросая двигание своих ног. Он держит запачканную колоду, которую они обычно носили с собой. Которую он, вероятно, держал при себе всё это время. Джайро искоса смотрит на Джонни. Он никогда не был первым, кто предлагает подобные игры. На самом деле, последний раз они по-настоящему играли в карты тогда, когда они сражались с тем стандюзером. Это, кажется, было словно вечность назад в сознании Джайро, когда в действительности это произошло несколько дней назад. Размышляя о том, что он слегка пьяный, Джайро всё равно знает, что нужно быть подозрительным к таким предложениям. Джонни должен иметь скрытые мотивы за всем этим, видя, что он обычно засыпает очень быстро в чистых и опрятных местах как это. — Мы должны были остаться там внизу, если мы хотели поиграть. Это тяжело: играть только с двумя людьми. — таким образом, Джайро ждет, чтобы клюнуть на приманку. —Джайро, я... — Джонни останавливается и смотрит в сторону. — Я, как бы, просто хочу поиграть с тобой этой ночью. Тон его голоса делает Джайро немного осторожным. Что это могло значить? Это звучит как намек. Опять же, он мог просто преувеличивать это. В конце концов, Джонни немного не в себе прямо сейчас. Он признает это только один раз. — Да. Да, конечно, мы можем. Я перетасую... — он садится прямо напротив Джонни и кивает. Но как только он тянется за колодой карт, Джонни убирает их дальше от него. Джайро хмурится. — Что? — он спрашивает. Джонни начинает возиться с несколькими картами в своей руке. Однако, он не поднимает взгляд, когда продолжает говорить. — Знаешь, я хочу сделать это интересней, поскольку у нас нет камней, чтобы делать ставки. Хотя, это правда: у них нет никаких камней с собой, чтобы положить их в кучу, Джайро не уверен, что сильно важно для Джонни. Они могут играть без ставок на что-либо. Он трёт глаза. Боже, его кожа такая чувствительная сейчас. Кажется, что она в огне и не совсем одновременно. — К чему ты клонишь? — Джайро спрашивает, зевая. — Это игра, в которую я играл с некоторыми девушками в прошлом. Похожа на покер, только лучше. Итак, каждый раз, когда ты проигрываешь раунд, ты снимаешь что-то, что на тебе надето. Давай играть так. Он наконец протягивает карты между ними, предлагая их и игру одновременно. Прямолинейность, с которой он говорит это, заставляет всё тело Джайро быть неподвижным. Слишком много нужно раскрывать в этот момент. Одно, когда Джонни подразумевает, что у него был секс втроем. Кроме того, он хочет поиграть в эту кощунственную игру только с ними двумя. Вдвоем, в комнате отеля, вдали от любопытных глаз. Вау. Пьяный Джонни определенно гораздо веселее, чем обычный Джонни. — Это безусловно сделает вещи интересней. — Джайро говорит, и он это серьезно. Всё предложение похоже на что-то, что Джайро сделал бы в начальной школе за спиной своего отца. Но по какой-то причине, даже в этом возрасте, бабочки порхают у него в животе от этой мысли. Но почему? Это не похоже на то, что у него не было достаточно любовных встреч в это время. Его прошлые встречи, однако, никогда не делали таким взбалмошным и возбуждённым. Может, это просто алкоголь, что заставляет его чувствовать себя неловко. Так, или это полностью вина Джонни. — Итак, с чего начнем? С верху вниз? Рубашки будут первыми? — Джайро напрягается немного и сглатывает. — Да. — Джонни кивает на это. Хорошо. Достаточно просто. Он точно не проиграет в этот раз. В конце концов, его достоинство на кону. Это и наличие предлога, чтобы увидеть член Джонни снова. Он решительно хватает карты у Джонни. Сейчас, с колодой в своих руках, Джайро начинает перетасовывать. Плохо. Все обычные, впечатляющие трюки, которые он делает, замещены странной возней, и в конце концов он оставляет карты слегка смешанными вместе. Джонни просто смотрит в тишине. Если он как-то позабавился, то не показывал этого. Джайро совсем не может понять, как можно воображать невозмутимость, выпив столько. Он раздает Джонни пять карт, и делает то же самое для себя. Затем он аккуратно располагает оставшиеся карты по середине между ними. Ну, как аккуратно: он просто швыряет оставшиеся карты на кровать и какие-то из них разлетаются, но какая разница. Всё равно. Джайро переворачивает свою руку так, чтобы только он мог видеть и тяжело вздыхает. Числа зачитываются в его голове: два, четыре, девять, семь и три. Все разных мастей, кроме двойки и семерки. Джайро старается изо всех сил, чтобы сохранить спокойное лицо, но это очень тяжело, когда он хочет улыбаться. Боже, его удача иногда дерьмовая, когда доходит до такого рода вещей. Посматривая на Джонни, Джайро едва может сказать, что происходит в его голове. Может быть ему следовало бы быть профессиональным азартным игроком из-за того, что его лицо спокойное, как камень. Джонни наклоняется и тыкает Джайро в колено. Ощущение буквально онемевшее и Джайро едва ли улавливает движение. — Плохие? — Джонни спрашивает его, вероятно увидев это через присутствие какого-то эмоционального контроля у Джайро. — Хотелось бы знать?! — Джайро говорит немного громче, чем того требует ситуация. Не смотря на это, Джонни начинает смеяться. — Вообще, я продолжу. Проигравший должен снимать что-то. — он говорит, перед тем как перевернуть несколько карт из общей кучи. Эх. Джайро смотрит на свою руку, затем снова на карты, перевернутые перед ними. Может быть, он стал немного самоуверенным. В любом случае, ничего действительно не поможет двойке и семерке в первом раунде. Почему он сделал ставку снова?! Это стоит того, чтобы блефовать… Возможно. Лучше чем просто прямо сдаваться. Получение Джонни голым может быть местью за всё страдание, через которое он проводил Джайро. Никто никогда не делал Джайро таким расстроенным только своим существованием. Он пристально смотрит на него с другого конца кровати, стараясь держать рот на замке о своих чувствах. Но это очень тяжело, когда алкоголь издевается над его уже говорящими губами. — Джонни, я расскажу тебе сейчас. Я не думаю, что ты можешь победить меня. Ты должен просто сдаться и принять проигрыш. Давай, сделай это. Как обычно, Джонни выглядит совсем не впечатленным. Так и есть, пока он немного не улыбается. Джайро становится ошеломленным от этот зрелища. Его грудь невольно ощущается легче (если это было как-то возможно), его губы приоткрываются, и он пялится на Джонни, который — по каким-то причинам — наблюдает за глазами Джайро, как будто они содержат все крошечные ответы в мире. Неожиданно Джонни кладет свои карты лицом вверх на кровать. Джайро почему-то задерживает своё дыхание. Он не ожидал, чтобы другой мужчина сдавался так охотно. Сделать так — это правда не похоже на него в любых ситуациях. Король и валет одной масти — всё что лежит перед ним. Черви. Такие же сердца есть у Джонни на рукавах. Джайро может только моргнуть на них. Совершенно очевидно, что что-то сейчас не так. — Полагаю, что ты выиграл: поскольку я сдался и всё. — Джонни говорит весьма равнодушно. Как будто ему было вообще наплевать на проигрыш. Вот тогда Джайро вспоминает о пари между ними. Как он мог забыть за такой короткий промежуток времени? Его глаза расширились в предвкушении, о котором он даже не знал. Наблюдение за тем, как Джонни раздевался перед ним наедине в первый раз почти не сбило его с ног. И сейчас у него опять есть привилегия? В случае Джайро — это звезды удачно сошлись. Он глубоко вдыхает, когда Джонни тянется, чтобы снять свою- Свою шапку? — П-постой! Подожди! Шапки считаются? — Джайро заикается. Джонни бросает шапку по дальше и чешет затылок своей — теперь открытой — головы. — Это одежда, не так ли? — он замечает так, будто это было ясно, как день. Джайро бросает взгляд на свою шляпу, которую он бросил ранее. Она лежит на полу: насмехается над его плохими навыками игры в покер. Его просто обыграли как дурака? — Да, так, Джонни.— Джайро говорит, надувая губы. — Что? Расстроен? Немного. Но Джайро скорее ударит себя по голове, чем признает это. Разочарованный и смущенный: лучшее определение для того, что он чувствует. Он не может сказать выделывается ли Джонни, вселяя в него надежду, или он действительно сдался потому, что хотел этого. Нет, Джонни слишком умный для такого. Джайро знает это сейчас. Мальчишка хорош в карточных играх. Или Джайро ужасен в этом. Матрас скрипит, когда Джайро снова тянется за всеми разбросанными картами. — Следующий раунд… — это все, что он проворчал перед тем, как безуспешно начать складывать их в своих руках. Он хочет выиграть справедливо и честно, если он хочет лавры победителя. Так, он сыграет столько раундов, сколько потребуется. Пока Джайро перетасовывает, он замечает абсолютную тишину напротив него. Его руки останавливаются, когда он медленно выглядывает, чтобы посмотреть, что Джонни, возможно, мог делать. И то, чем Джонни занимается, заставляет Джайро наклонить голову, как собака. Джонни всё ещё сидит здесь, но на лице у него маленькая, странная улыбка. Джайро ещё даже не рассказывал никаких шуток. Он рассеяно дотрагивается до одной стороны своего рта. Но там ничего нет, ни капли алкоголя не осталось. Он приходит к выводу, что Джонни смотрит на него. Только на него. Почему это ещё больше заставляет Джайро нервничать? — Что? — он спрашивает, стараясь сфокусироваться на Джонни, однако его зрение не справляется. — Ничего. Просто думаю о всякой ерунде. — Джонни хмыкает. — Аккуратней, а то навредишь себе. О какой ерунде думаешь? — Ты. Думаю о тебе. Это подогревает интерес Джайро в миллионы раз. Он поднимает бровь, когда раздает карты. — А что насчет меня? — он спрашивает настолько осторожно, насколько может. Возникает короткая пауза в напряженной атмосфере. Джонни проводит рукой по своим волосам, выглядя ужасно довольным, когда Джайро ждёт, чтобы он продолжил. — Ну, — он начинает. — Вообще-то не важно. Нет, постойте. Джонни не может скрывать информацию как эта от него. Это немного злит Джайро. Его глаза сощуриваются и он прекращает все, что он делает, чтобы ответить. — Скажи это. — он требует низким голосом. Джонни не слишком удивлен его тоном. Полная противоположность тому, чтобы быть как-то взволнованным. Вместо этого он лениво пожимает плечами и, наверно непроизвольно, закатывает глаза. — Ладно. Я расскажу тебе, но только если ты выиграешь этот раунд. Это странно слышать от такого человека как Джонни. Обычно он очень искренний. На самом деле Джайро никогда не спорил с ним о чём-либо. Джонни способен на многое, но не на ложь. Так что, между ними правда не было много секретов. Ну, до сих не было. Кажется, что для него это действительно игра. Джайро снова заканчивает раздачу карт. Пять и пять, как обычно. В его голове это было трудно сосчитать, и предмет, в котором Джайро преуспевает, — это математика. Но сейчас пятерки и нули значат для него одно и то же. — У тебя красивые волосы. Неожиданное высказывание заставляет Джайро оторваться от карт в его руке. Он открывает рот, закрывает его, и открывает его снова, пытаясь вспомнить как говорить на английском. Из-за этого нежелания отвечать Джонни продолжает свою странную, пьяную болтовню. — Мои волосы путаются, когда отрастают, но, Джайро, твои — твои волосы действительно замечательные. Они красивые — вот что я имею ввиду. Я не часто их вижу. Ты мне нравишься без шляпы, которая закрывает твоё лицо. По задней части шеи Джайро пробегает покалывающее ощущение. Он даже больше не может смотреть Джонни прямо в лицо, не во время того, как беззастенчиво он говорит. Вместо этого Джайро пристально смотрит на свои карты, как будто они самые интересные вещи в мире. — С-спасибо, Джонни. — он говорит голосом чуть выше шепота. Это так не похоже на них. Обычно Джайро — это тот человек, который слишком много болтает не по делу. Чаще всего это Джонни не ведет себя так; он хоть как-то может контролировать свой рот. Как фильтр, который Джайро не понимает, как поддерживать. И эта властная небрежность в разговоре ни о чем заставляет горло Джайро стать довольно сухим. Дело в том, что Джонни делает его таким противоречивым, таким растерянным. Он никогда в своей жизни не был таким неуверенным. Причина, по которой он отправился в Америку, почему он вступил в гонку, — это было не из-за Джонни, но сейчас это так. Победа в гонке сейчас больше похожа на утешительный приз. Подобные вещи бесят его настолько, что он не может остановиться. Джайро неосознанно проводит свободной рукой по своим волосам. Боже, ему нужно будет ещё выпить, если он хочет пережить эту ночь. Он должен прекратить думать о таких ужасных вещах, как эти. Он отмечает, что Джонни обращает особое внимание на то, как он убирает свою челку с лица. Джайро не планировал обрезать свои волосы, но сейчас он даже не будет думать о такой возможности. — В этот раз у тебя нет твоей шапки. Значит мы равны. Рубашки следующие, теперь по-настоящему. — Джайро говорит, продолжая игру и наполовину игнорируя всю ерунду, которую Джонни просто лепетал без умолку. Джайро пришло в голову, что он даже не посмотрел на то, с чем имеет дело. То есть, на карты, которые он вытащил. Он бросает быстрый взгляд, отклоняется назад и для верности прищуривается. Тройка, двойка, восьмерка, тройка и семерка. Все разных мастей, за исключением одной тройки и восьмерки. Хорошо, теперь Джайро хочется биться лицом о стену. Леди Удача должно быть рассердилась, потому что он до этого пытался подкатить к той проститутке. С низко опущенной головой, он молча раскаивается перед тем как бросить свои карты лицом вверх. — Я сдаюсь. — Джайро говорит серьезно, принимая свою судьбу. —Чт-, уже? — Джонни удивленно вздыхает, с небольшим изумлением в голосе. — Никогда не видел, чтобы ты сдавался так быстро. Это заставляет бровь Джайро дернуться. Если бы он не любил Джонни, он бы врезал ему за это замечание. Достаточно того, что он проигрывает; он не нуждается в ком-то, кто будет напоминать ему об этом. Кстати о напоминаниях. Без лишних слов Джайро расстегивает несколько пуговиц и стягивает свою рубашку вместе с майкой через голову. Лучше покончить с этим, чем жаловаться как девка. Он бросает всё это на пол, рядом с ранее брошенной шапкой. Воздух холодит ему грудь. Все же он выше, чем просто на улице. Он старается подавить желание скрестить руки на груди. Не хочет доставлять Джонни никакого удовольствия. Так или иначе, они раньше уже видели друг друга голыми. Ну, фактически, они к тому же занимались сексом, но- — Ты выглядишь рассерженным. Джайро поворачивает голову в сторону и бормочет: — Я злюсь. Я злюсь на тебя. — Почему? — Потому что- Джайро останавливается. Погодите, а почему он опять злится? Это уж точно не из-за того, что он проигрывает. Из-за того, что он всю эту ночь томился в лицемерном гневе. И из-за чего? Потому что он слишком трусливый, чтобы поднимать вопрос о том, что случилось? Он фыркает. Его настроение настолько плохое, что он очень хочет начать кричать в небо. — Я злюсь из-за многих вещей. — это то, как он решает это оставить. Сейчас действительно не время говорить об этом. Потому что разговор об этом может испортить их отношения ещё больше. Джайро более чем готов держать рот на замке, если это будет означать сохранение всего того, что у них с Джонни осталось. Но затем — в следующее мгновение — Джонни ползет к нему. Карты на своем пути он отодвигает в сторону. «К черту игру» — предполагает Джайро. Дело было не в этом, правда? Именно так: Джонни осторожно опускает Джайро на кровать, так, чтобы он мог положить свое лицо на его обнаженную грудь. Как будто ничего особенного не происходит, когда он прижимается всем своим телом к нему. — Оооо, — Джонни насмешливо говорит ему. — Ты злишься, потому что мы ещё не говорили о том, что ты пытался выебать меня в тот раз, да? Господи. Джайро немного резко хватает Джонни за затылок и приподнимается, чтобы лучше его рассмотреть. У него выражение лица, как у человека которому на все наплевать. Полусонный… это был бы лучший способ описать его. На самом деле все, что он делает — это посмеивается, когда руки Джайро зарываются ему в волосы. — Заткнись к чертовой матери. — Джайро практически рычит. — Ха-ха, это точно. Смотри, у тебя лицо красное и всё такое. Джонни одним пальцем слегка касается кончика носа Джайро. Он морщит лицо от этого ощущения. Отбрасывая этот раздражающий палец в сторону, Джайро отпускает голову Джонни. Он явно не ожидал этого, потому что гравитация делает всё за него и его лицо падает прямо ему на грудь. Джайро воспринял это как намек, чтобы бросить хмурый взгляд на него. — Что хорошего произойдёт, если мы поговорим об этом? — он говорит раздраженно и неловко. — Просто оставь это в покое. Есть дела и поважнее, о которых стоит беспокоиться. Джонни крепче прижимается к нему, если это было вообще возможно. Это заставляет Джайро задержать дыхание, как будто он никогда не дышал. — Но я беспокоюсь о тебе, — Джонни отводит взгляд в сторону. — Это значит, что об этом стоит поговорить. Боже. Как Джайро может отказать ему в этом? Он не может. Только не тогда, когда он ведет себя так, как Джайро всегда хотел, чтобы он вел себя. — Посмотри на меня. И Джонни безрассудно подчиняется. Его глаза остекленели и кажется, словно на самом деле он смотрит прямо сквозь Джайро. Ну, лучшее время, чтобы спросить. Сейчас будет легче, потому что в его венах течет жидкая храбрость. — Как ты относишься к этому? К нам? — Джайро в конце концов спрашивает дрожащим голосом, который он предпочел бы скрыть. — К нам? — Джонни улыбается. — Нам хорошо вместе, Джайро. Ты и я. По крайней мере, я так думаю. Джайро ищет в пустых глазах Джонни любые признаки урегулирования их вопроса. Невысказанная вещь между ними, которую они одинаково долго пытались игнорировать. — Что насчет той ночи? Как ты к ней относишься? Джонни наклоняется ближе. Их носы почти соприкасаются, и Джайро вот так может почувствовать алкоголь в его дыхании. Это жестокое напоминание об их положении. — Та ночь, — Джонни говорит напротив губ Джайро. — Она мне понравилась. Я был удивлен, что мне она понравилась. Ему понравилось. Блядь. Короткий ответ заставляет кожу Джайро пылать. Это последнее подтверждение, которого он так долго ждал, вынужденное прозвучать под действием алкоголя. Но всё равно считается. — Мне тоже, — Джайро выдыхает, собираясь провести руками вверх и вниз по спине Джонни. — Мне тоже она понравилась. — Мгм. Хотя они всего лишь в нескольких сантиметрах друг от друга, Джайро всё ещё боится сократить расстояние между ними. Потому что если он сделает это, это только укрепит его противоречивые чувства. Чувства, которые он пытался отпустить всё это время. Мысль о том, чтобы сделать первый шаг гораздо мучительней, чем все вещи, через которые проходил Джайро. И, черт, всё что он пережил — это сплошные кошмары. Таким образом, в этот раз, возможно, будет легче произнести вслух, чем выражать это какими-либо действиями. — Ты мне нравишься, Джонни. О, Боже. Джайро морщится в душе, когда слова слетают с его губ. Он отдаленно вспоминает, почему никогда не проявляет эмоций в слух. Почему он только что снова сказал это? Какого черта он творит?! Возьми слова обратно, возьми слова обратно, возьми слова обратно… Но потом все звезды в ночном небе решили выстроиться в ряд ради блага Джайро. Перед тем как у него появилась возможность отказаться от этих нежных чувств, Джонни мягко улыбается прямо ему в губы. В первый раз за прошедший час он не смотрит на Джайро так, как будто он прозрачный. Джонни заметно перестает дышать на одно крошечное мгновение. И, если бы Джайро не уделял этому особого внимания, он бы не заметил. — Ты мне тоже нравишься. — Джонни говорит самую искренне звучащую вещь, которую Джайро слышал за последнее время. Это он, тот, кто целует Джайро после. Первым, в отличии от прошлого раза. Все что он делает — это целомудренно прижимается губами к уголку рта Джайро и сразу отстраняется. Как будто он тоже не уверен в чувствах другого мужчины. Однако, этого достаточно, чтобы послать чистые искры электричества по всему телу Джайро. Просто от такого глупого маленького жеста. Это заставляет его снова начать смеяться. Нервозность не очень хорошо смотрится на нём. — Ты называешь это поцелуем? — Джайро говорит прерывисто дыша. Конечно, Джонни не ожидал такой насмешки, судя по тому, как он мгновенно возмущается. Джайро улыбается ему сквозь неловкость. Перед тем, как у Джонни появится возможность съязвить, Джайро отталкивает его от себя и переворачивает его на спину. Вот так Джайро удерживает Джонни между своими руками, уперевшись ими в матрас. У него всё под контролем, и это позволяет ему почувствовать себя лучше. Разговор между ними почти закончился. Им больше нечего сказать. Не тогда, когда Джайро наклоняется и заставляет Джонни прижаться к своим губам. На самом деле, это совсем не принуждение. Потому что Джонни — это тот, кто довольно жадно размыкает губы со стоном, от которого у шлюхи покраснело бы лицо. Все слишком небрежно, когда они так прижаты друг к другу. Отсутствие координации только продвигает Джайро дальше. Обычный мужественный характер Джонни был заменен пускавшим слюни, беспорядочным мужчиной, довольно привлекательным в некотором смысле. И всё же, сейчас даже лучше, чем раньше. Это возвращает Джайро на неделю назад, когда Джонни сел к нему на колени и пылко поцеловал. Этот знакомый пыл: Джайро мечтал увидеть его снова. Они отстраняются и Джайро отодвигается, его плечи уверенно приподнялись. Зрелище перед ним — единственное, на что нужно смотреть. Джонни спокойно лежит там, за исключением того, что его лицо так покраснело, что Джайро едва ли не волнуется. Затем, где-то в глубине сознания, он вспоминает сколько времени они оба провели в баре внизу. Подождите. Нет, он действительно не должен был делать этого. Джонни пьян. Он тоже. Но, на самом деле, то как Джонни удобно лежит под ним вызывает трудности в проявлении осторожности. Не помогает и то, что Джонни провоцирует его каждой своей фразой. Но когда такая возможность появится снова? Откажется ли Джонни от своих чувств после этой ночи? Они оба вернутся к началу и не будут больше говорить об этом никогда... Эта мысль, словно нож, пронзила сердце Джайро. Пути назад нет. Не тогда, когда он чертовски близок к тому, чего хочет. Ему просто нужно будет убедиться, что Джонни запомнит эту ночь, даже если это будет последнее, что он сделает. — Я поступлю с тобой по-своему. — Джайро решает. Он специально формулирует это как утверждение. И, несмотря на это, Джонни спокойно улыбается ему. Черт, может даже радостно. Он облизывает свои губы и смеётся, как будто говорит Джайро, чтобы он сделал ещё хуже. Джайро мог быть не очень хорош в покере, но, будь он проклят, если кто-то скажет ему, что он плох в постели. Чтобы доказать свою точку зрения, он расстегивает пряжку ремня и стягивает всё с себя, бросив это куда-нибудь, чтобы забыть до следующего утра. Ему бы следовало, наверное, обращаться с вещами осторожней, но, если честно, его терпение иссякло. Оказывается, им была не нужна эта дурацкая игра. Когда это неудобство исчезло, он трет их одетые промежности друг о друга. Это слишком резко, слишком грубо. На том основании, что Джайро больше не заботиться о том, чтобы быть джентльменом. В любом случае, маленькое трение, которое есть между ними сейчас, всё же заставляет Джонни прикрыть свое лицо рукой. Смущенно или удовлетворенно: Джайро не видит разницы. Может быть это одно и тоже. Наклонившись, он на мгновение прижимается губами к уху Джонни. Он знает, что его дыхание согревает кожу, учитывая то, как мурашки бегут по рукам Джонни, когда он шепчет. — Тебе это нравится? Когда я сверху тебя? Джонни хныкает, слегка приглушенно из-за руки, которая его скрывает. Джайро хватает его руку и прижимает её к кровати, давая понять, он хочет слышать каждый звук, не важно, насколько смущающим он может быть. Вот так Джонни остается только смотреть на него, только на него,— как это и всегда должно быть. Джайро удовлетворенно прикусывает губу и наклоняется обратно, для того чтобы лизнуть шею Джонни, как проклятое животное, которым он и являлся. Это только заставляет его желать, чтобы он мог провести вечность, пробуя кожу Джонни. Грязь, пот — всё это не имеет никакого значения для него. Пока у него под языком находится Джонни, ему все равно. Он продолжает давить своей промежностью, толкаясь, чтобы освободиться, до того момента, когда это начинает становится болезненным. Возможно, это так же плохо для Джонни, как Джайро замечает. Так что, он расстегивает свои штаны, позволяя своему члену вывалиться из них, только чтобы сделать то же самое с Джонни, стягивая его штаны так, чтобы они могли встретиться кожей к коже. Со стороны Джонни нет никакого нежелания. Не так, как в прошлый раз. Нет, это совсем не похоже на сомнение, с которым Джайро когда-то был знаком. Он берет оба их члена в одну руку. На удивление, Джонни тоже твердый под его хваткой. Как у него встал после того, как он напился до бесчувствия? Ну, Джайро не уверен. Да ему и всё равно. Просто ощущение Джонни под ним так близко: этого достаточно, чтобы заставить его втягивать в себя воздух. Он не осмеливается посмотреть вниз, когда начинает раскачивать их вместе. Нет, в этот раз единственное, что его волнует — это наблюдение за всеми едва уловимыми реакциями со стороны Джонни. Без цензуры, во всей своей красе. И всё, что он видит только укрепляют тот факт, к которому он бы пришел рано или поздно. Это лучше, чем он помнит. То как Джонни зажмуривает глаза, и как приоткрывает свои розовые губы, как будто им есть, что сказать. Джайро до сих пор не знает, как ему позволили лечь рядом с таким ангелом: распластанным под ним, позволяющим брать столько, сколько ему захочется. Если бы Джайро уже был не в себе, он бы шептал глупые благодарности. Для начала, что-то вроде: «спасибо, что позволил мне возбудиться рядом с тобой, прекрасное маленькое создание ». Но всё это слишком для него. Больше, что он может сделать в данный момент, — это содрогнуться от ощущения изливающегося предсемени Джонни между ними. Жаль только, что рука, удерживающая его сверху, устает. В конце концов, он просто человек. Что ещё он может сделать, кроме как нежно прижаться всем своим телом к Джонни, как следуя удерживая их члены между ними. Кроме того, это правда довольно приятно. Особенно после того, как Джайро начал чувствовать себя ленивым и неуклюжим. Таким образом Джайро прячет голову в сгибе шеи Джонни, в то же время толкается своими бедрами в его. Это почти похоже на секс с ним, учитывая то, что его член всё ещё получает приятное трение. Вместе с Джонни, испытывая такое же удовольствие. Он не говорит ничего, когда Джайро почти ложится сверху на него. Просто перемещает свои руки так, чтобы держаться за спину Джайро. Как будто он боится, что Джайро бросит его на произвол судьбы. Хотя, Джайро не такой подлый. На самом деле он добрый. Он показывает это поцелуями на подбородке Джонни, и, в конце концов, проделывает путь к его губам. Джонни охотно принимает его, и с каждым толчком бедр Джайро, стонет в его рот. Никогда еще не существовало такого прекрасного звука, как этот. И этот простой звук проходит по горлу Джайро прямо в его сердце, для того чтобы пронзить его снова и снова. Они отстраняются, но Джайро поддерживает ритм используя только свои бедра. Не останавливаясь, даже когда их лица находятся в нескольких сантиметрах друг от друга. Он чувствует себя за много миль отсюда. Как будто его душа отправилась наблюдать за ними с другого конца комнаты. Но это приятно, очень приятно. Иметь Джонни таким образом — полностью освобождает. Джайро прожил неделю кажущеюся вечностью: единожды узнав Джонни на вкус и больше не позволяя этому случиться. В конце дня именно здесь им самое место. Джайро старается сдерживаться, но понимает, что он почти близок. Получение того, чего тебе хочется так, как тебе хочется, — доведет человека до края. Не помогает и то, что его запреты были пересмотрены. Он оставляет открытым ртом еще один поцелуй и спрашивает прямо в губы Джонни. — Ты близко? Джонни пристально смотрит прямо в его глаза и немного с шумом выдыхает, когда Джайро особенно сильно толкается. — Да. — ему удается выдавить. Боже. Это мило. То, как Джонни был слишком болтлив ранее, но сейчас едва может выразить свои мысли полностью захваченный моментом. Это небольшой стимул для эго Джайро: то что он буквально может лишить Джонни дара речи. — Я хочу рассказать тебе, — Джайро говорит, стараясь изо всех сил, чтобы звучать понятно. — Блять. Джонни, ты - всё, чего я когда-либо хотел. Так, я- — П-прекрати. — Джонни говорит с полуулыбкой. Но Джайро не хочет останавливаться. Не в тот момент, когда он скопил достаточно смелости. Кроме того, он всё равно придавил под собой Джонни. У него нет другого выбора, кроме как слушать. Он продолжает, всё время приближая себя больше и больше. — Нет, — он говорит, усыпая неаккуратными поцелуями губы Джонни. — Ты — единственное, что заставляет меня чувствовать себя так, я просто... Ничего не поделаешь с тем, что он замолкает. Он даже не может вспомнить, что собирался сказать. Это все становится таким незначительным в сравнении с тем удовольствием, что проходит через его тело. Джайро стискивает зубы и напрягается, когда чувствует, как тепло сочится из него. Несколько секунд проходят, пока он просто крепко обнимает Джонни. Никаких жалоб с стороны другого мужчины, как будто он позволяет Джайро обнять его в качестве подарка. Джайро очень ценит это. Вот тогда Джайро замечает, как тяжело он дышит, как сильно он себя напрягал. Как будто он только что пробежал целую милю настолько быстро, насколько мог. Хотя, награда, которую он получил за это, делает его физические нагрузки стоящими. Весь потный и уставший. Волосы взъерошены, но не в лучшем смысле. И после того, всё это не очень пристойно. Может быть, эта ситуация должна быть смущающей, но очень сложно сделать её такой, когда он невероятно удовлетворен. Тяжело быть скромными, когда они уже зашли так далеко. Он отстраняется от Джонни, предоставляя ему немного столь необходимого пространства. Ах. Его пьяный, пристальный взгляд приходится по всему телу Джонни. Как и раньше: тонкая полоса белого покрывает его живот. Джайро старается не испытывать чувство неуместной гордости от осознания, что он был частью этого. — Когда ты успел...? — он спрашивает, уставившись на то, как смягчается член Джонни. Джонни хмурится. — Когда ты говорил со мной. Говорил эти вещи. — он признает, глядя в сторону. Джайро смеётся над этим и падает лицом вверх прямо рядом с Джонни, плечом к плечу. Он уже был готов отсосать Джонни. Ему должно быть стыдно за разочарование, которое подкрадывается к нему от мысли, что они оба не продержались долго. Боже, ему нужно поспать. Возможно, их быстрота была скрытым благословением. Джайро слишком пьян, чтобы углубляться во всё это: потратил всю свою энергию на размышления раньше. Весь смысл этого был в их разговоре, но они определенно сделали гораздо больше, чем просто поговорили. «Утром», — Джайро говорит себе. Они поговорят об этом утром. Больше никакой чепухи с этим случайным сексом. Словно гарпун вонзился в его слабое сердце, зарываясь всё глубже и глубже с течением времени. Ему нужно рассказать всё Джонни. Его чувства, его желания, его потребности. Насколько это не может быть банально. Потому что для Джайро это гораздо больше, чем всё, что он когда-либо чувствовал раньше. Он просто надеется, что это будет взаимно. Единственное, что позволяет ему быть спокойным с этими мыслями, — это знание, что Джонни останется прямо там, где он его ставил. Так же, как и всегда: лежа рядом с ним, где он вечно хочет видеть его. И что касается беспорядка, который они устроили, ну, Джайро было намного хуже этого. Поэтому, он крепко зажмуривает свои воспалённые глаза и позволяет ночи поглотить его. Когда он засыпает, то может почувствовать слабое прикосновение тёплых губ к его щеке.***
В зрелом возрасте четырнадцати лет, Джайро был усажен своим репетитором по английскому языку в библиотеке дома его отца. Это было солнечное утро, после ночи, проведенной за уборкой окровавленного оружия на виселице под присмотром отца. Однако, это не то, что он помнит больше всего. Напротив, во время урока он вглядывался в словарь, запоминая слова, которые он не совсем понимал. Случайность: так уж получилось, что это было одно из слов. Он изо всех сил старался (как он помнит) прочитать его первые несколько раз. Ему сказали, что нет хорошего, прямого перевода этого термина. И, на самом деле, он был уверен, что это было банально выдуманное слово, которое не считалось. Не было никакой причины, для того, чтобы он заучивал его. Поскольку было много других слов, которые могли бы лучше передать его мысль, чем это труднопроизносимое. Всё же, когда утро озаряет этот день, это единственное слово, за которое Джайро может ухватиться. Джонни лежит рядом с ним — вернее, на нём — пройдя точку невозврата. И тяжесть этого мальчишки на груди Джайро заставляет его ещё больше верить в то, что, в конце концов, судьба — это вещь. В этот момент он решает, что их встреча была весьма случайной . Всё, вплоть до этого момента, действительно, было счастливыми случайностями, которые привели их в эту постель. Обязательство Джайро, гонка, вся прошедшая неделя целиком. Всё похоже на ловушку, как игральные карты в башне, когда они одни за другими падают сверху друг на друга. Так Джайро решает, что он больше не может злиться, поскольку это значило бы то же что и, рассердиться на саму судьбу. Он ничего не может поделать с тем, что смотрит на то, как Джонни дышит, глубоко погруженный в собственный сон. Джайро думает, что подниматься рано не так уж плохо, если это то, чего он должен ждать с нетерпением. Он проводит рукой по немытым волосам Джонни и улыбается про себя. Он продолжает делать так, пока его не прерывает. Прерывает ужасная пульсация сбоку его головы. — Ах, — Джайро хватается за висок рукой. — Чёрт. Он морщится от боли. Свет, пробивающийся сквозь зашторенное окно, практически атакует его глаза, когда он приходит в себя. То обещание не злиться больше не применимо. Не тогда, когда ему есть о чем поболтать с самим собой о прошлой ночи. Кем он себя возомнил? В какой вселенной напиться во время гонки — это хорошая идея? Определенно не в этой. Фу, и живот в чем-то испачкан. Это не плевок... Кажется, что все его жалобы доходили до ушей Джонни. Потому что он шевелится прямо рядом с ним, на мгновение приоткрывая глаза. Он лениво зевает и собирается сесть. Как будто ничего в мире его не заботит. Джайро поступает так же, более охотно, чем он. Потому что он не может позволить этому быть так же, как и на прошлой неделе. Нет, им срочно нужно серьезно поговорить. Он открывает рот, чтобы заговорить, но тут же лишается этой роскоши. — Доброе утро. — Джонни говорит первым, потирая глаза. Доброе утро? Это первое, что выходит у него изо рта? Блять, кажется, ему вообще всё равно!!! Джайро старается изо всех сил, чтобы стереть всё раздражение со своего лица. Ещё слишком рано, чтобы начинать кричать. — Доброе утро... — ему осталось ответить с очевидно надутыми губами. То как простыни опасно низко свисают с бедра Джонни — это жестокое напоминание о том, что они сделали. Джайро старается изо всех сил, чтобы не пялиться. На сей раз это чувствуется неприкосновенным в том смысле, что он просто не может не отметить этого. Он должен заговорить или замолчать навсегда. — Джонни, мы должны поговорить перед отъездом. Наконец-то, Джонни, в первый раз с тех пор, как они приехали, проявляет некоторое чувство собственного достоинства. Его брови причудливо изгибаются. — Хорошо? Начинай. Сердце Джайро пропускает удар. Что-то настолько простое, как разговор, что-то, что он делает постоянно, кажется вдруг таким тяжелым. Он выдыхает. Он слишком нервничает, чтобы скрыть это. — Например, кто мы? Что это такое? — Джайро спрашивает, оставляя Джонни заполнять пробелы. Он неловко двигает рукой между ними. Возможно, так Джонни полностью поймет, что именно он имеет в виду. Джонни рассматривает этот жест с замешательством. Его голова склоняется в бок. — Партнеры — вот кто мы. Ты что-то пытаешься сказать? Это своего рода гвоздь в гроб Джайро. Его челюсть сжимается, пока он изо всех сил старается сдерживать себя. Боже, ему нужно наброситься на Джонни и трясти его до тех пор пока он не поймет?! Это парень загоняет его на гребаную стену. — Нет! — Джайро почти кричит. Чёрт, он вспоминает, где они находятся и, возможно, крики между двумя мужчинами имеющими такие отношения могут быть немного странными. Он старается говорить тише, иначе он потревожит других людей, просыпающихся в соседних комнатах. — Нет... — он спокойно говорит снова. — До тебя не доходит? Это...ох, мы больше не просто партнеры. Мы нечто другое, понимаешь? Чего Джайро не ожидал, так это маленькой улыбки, которая расползается на лице Джонни. Он искоса смотрит на него со своей новой кошачьей ухмылкой. По какой-то причине это заставляет Джайро думать, что он должен чувствовать себя обиженным. — Ты пытаешься быть моей девушкой или что-то в этом роде? Джонни говорит это с нежной улыбкой. С той, что не находится под влиянием алкоголя. Наоборот, он искренний, и шутливый комментарий произносится с какой-то глубинной нежностью. Джайро набрасывается на него и оставляет мокрый поцелуй на щеке. Джонни открывает рот так, словно весь воздух выбили у него из легких. Он мало что может сделать, чтобы сопротивляться, когда Джайро начинает крепко прижимать его к груди. — Замолчи, — он говорит беззлобно. — Прошлой ночью это больше было похоже на то, что ты пытался быть моим. До того, как Джонни цыкает рядом с ним, они замирают так на мгновение, просачиваясь в успокоение друг друга, как будто это было самой естественной вещью. — Это то, что тебя беспокоило? Я знал, что ты был слишком эмоциональным, но не думал, что настолько. Это заставляет Джайро полностью отстраниться. Джонни всё это время знал, что было у него на уме? В каком-то смысле это даже агрессивно. Теперь, когда Джайро знает как легко его читать, это — оскорбление. Это заставляет его снова захотеть дать отпор своевременной колкостью. Поставить Джонни на место с некоторой злобной остротой. Потому что если он знал всё это время, тогда он должен был сказать что-то об этом вместо того, чтобы позволять Джайро стискивать зубы и терпеть боль. — Джонни... — Джайро начинает печальным голосом. Он поднимает руку, чтобы взять Джонни за подбородок и наклоняется, чтобы прижаться губами к его губам впервые так нежно. — Ты сведешь меня в могилу. О, Господи. Как долго он прожил, чтобы отдать свою жизнь за кого-то, кто меньше его в два раза. Сколько книг и наставлений он изучил в своей юности, чтобы использовать это знание здесь: в стране, о которой он знает не очень много. С мальчишкой, о котором он знает не очень много. Но это чувство, о котором он знал не очень много, теперь ему хорошо известно. Он думает, что назвал бы это любовью.