Тепло твоих рук

      Джорджия почти скалилась от своего имени, произнесённого хором студентов — уголки губ измученно поднимались, открывая белоснежную вынужденную улыбку.       Она устала, как и пришедшие на лекцию студенты. В аудитории было тихо; шорох страниц и скрежет ручек.       Привычно без постороннего шума; по военному строго, спокойно. Нарушители покидают комнату раньше, чем успевают принести извинения в третий раз.       Любой выбивающийся из порядка шум болезненным эхом отозвался в голове миссис Вашингтон — от него хотелось спрятаться, заставить его исчезнуть, оставить её.        — «Ты просто преувеличиваешь», — преследующий Джорджию низкий укоряющий голос мужа, возможно — это и привело к трещине в браке — но сейчас это не важно.       Близкий мир с грохотом хриплой приоткрывающейся двери взорвался ярким облаком рыжих волос — студентка по обмену из Франции переступила порог. Её щеки горели от быстрого бега и смущения — она загнанно осмотрелась, остановив взгляд обведенных пушистыми ресницами глаз на профессоре.       Тонкие губы сложились в умилительное «о».       — Désolée* — колющие слух звонкое, отдающие акцентом щебетание, — Извините, можно мне войти? — студентка неуверенно переступила.       Длинные пальцы миссис Вашингтон до белых пятен стиснули край стола.

***

      Джорджия жалела о том, что вызвала французское чудо себе в кабинет.       Тошнота подкатывала к горлу — окружающий мир растягивался, медленно возвышаясь над головой профессора. Каждый шаг давался с трудом — зрение дрожало, превращая мир в подтекающую слезами красками картину.       Она знала, как ослабить приступ — скрываясь под столом, обхватив колени руками, спрятать лицо, начав тяжело дышать.       Стыдливо; по-детски, сохранившиеся привычки.       Под столом безопасно — её личная крепость.       Выдохнув миссис Вашингтон опустилась на колени, она ослаблено наклонилась, опираясь руками на пол.       Сердце раздувалось, набухало, заполняя собой грудь, пробираясь к горлу — с плотно сжатых губ сорвался хрип.       — Просто приступ, — несколько капель слюны упало на пол, — Пройдет, нужно просто подождать, — Мартину удалось внушить ей чувство вины.       Где-то в глубине души она понимала, что это неправильно и должно закончиться.       Она считала про себя; прислонившись к холодному паркету лбом тихо всхлипывала. Джорджия потеряла время — оно остановилось, стало ощутимым, плотным, словно сомкнулась тающая ледяная клетка.       Сквозь искажающую завесу она не услышала голос; не увидела, как в кабинет впорхнула студентка; как изменилось её лицо, стоило её аккуратным ушкам уловить сбивчивое дыхание.       — Миссис Вашингтон, — срываясь на шепот, — Tu vas bien? * — она опустилась на колено, — Вы в порядке? — бледная ладонь легла на спину Джорджии, — Всё хорошо, — не дожидаясь ответа студентка забралась под стол, стараясь расположиться перед профессором. Миссис Вашингтон не сопротивлялась, подчинилась, покорно смещаясь, положив голову на плечо, позволила обхватить себя руками — она искала спасения, пусть её уволят, выставит за дверь муж, откажется мать — сейчас ничего не имело смыла, важно только странное манящие тепло чужих рук.       Студентка — профессор не видела её лица, но запах — запах сладкого, нежных духов и цветов — трепетно погладила Джорджию по спине, проводя ладонью до старомодно присыпанных пудрой волос.       Аромат кружил голову, но отстраняться не хотелось.       Короткая вибрация телефона заставила профессора заскулить — она нелепо заскользила ладонью по карману, пытаясь избавиться от причинившего боль источника звука. Студентка легко, торопливо выхватила его из кармана.       «Мартин: Не драматизируй» — сообщение высветилось, закрывая собой заставку с охотничьей собакой.       — Всё будет хорошо, — отбросив телефон, дрожа студентка потянула за ткань плотного пиджака, когда профессор отклонилась она спешно подтянула её к себе и коснулась лба губами: «Вы в безопасности».       — Имя, — сдавленный, задыхающийся, щекочущий чужое лицо выдох.       — Мари де ЛаФайет, — студентка улыбнулась.       Этого было достаточно, чтобы миссис Вашингтон облегченно вздохнула, вернувшись на плечо — достаточно, чтобы раствориться в этом тепле.       Остаться до тех пор, пока приступ не отступит.       — Je ne partirai pas, je resterai* — почувствовав, как напряглась спина Джорджии пролепетала Мари, — Останусь, обязательно, — горько-сладкое утешение.       «Останусь»       Никто из них не повернулся, когда тишину разорвал звон телефона.