Паутина

— Ты идёшь с друзьями? Жаль, я так хотел провести время с тобой вдвоем. Ты видишься с ними каждый день в школе. Может, останешься? И Нора остается. Раз за разом отодвигает встречи с подругами, потому что Микель хочет проводить с ней больше времени, а она его любит. Любит же? Микель хороший, заботливый, правильный, он лучший из всех парней, которых знает Нора. Им нравится одно и то же, разговоры длятся часами. Он окутывает ее теплом и вниманием, оборачивает в кокон заботы. Норе это нравится — после всех попыток она наконец нашла своего человека. — Не думай об этом, — горячие губы касаются лба, а руки сжимают плечи, — она была не права и поймет это. Эва не должна была тебе это говорить. Нора верит, она и сама об этом думала. Остальным не стоит лезть в их отношения, это только их дело. Наверное, Нора действительно виновата немного — не стоило все рассказывать подругам, со стороны всегда все кажется искаженным. Они просто не понимают, а она не может все объяснить. И не обязана? Микель рассказывает в лицах забавные случаи с работы, заставляя Нору смеяться, и все проблемы отступают. Она сворачивается в кольце его рук, утыкается носом в грудь; ей уютно в этой безопасности, которую дарит только он. — Ты очень красивая. Тебе обязательно красить губы этой помадой? Без нее ты ещё лучше. Нора забрасывает помаду в ящик и достает оттуда румяна. В последнее время ей плохо спится, и по щекам разливается бедность, и отчего-то дрожат руки. Выпускной год самый сложный. Микель говорит, что она со всем справится, но чувство тревоги не отпускает. Оно гнетет, бьет в спину, отдаваясь настойчивым звоном в голове. Она катастрофически ничего не успевает. Времени на отношения становится все меньше, и это топит Нору в отчаянии. Микель ничего не отвечает каждый раз, когда она пытается перенести встречу, но она видит по его поджатым губам и грустным глазам, что ему тоже плохо. Нора бьется над расписанием и готовится к урокам ночами, чтобы у них было больше времени. Ей же это нужно? — Это неправильно — дружить с бывшими. Уверен, у него еще остались чувства. Тебе стоит прекратить общение, не стоит его обнадеживать. Нора действительно выцарапывает, выжигает, вытравляет из себя воспоминания об Алехандро. Даже учится не вздрагивать, когда они сталкиваются в коридорах. Она уверена — Микель прав, у них бы все равно ничего не вышло. Нора точно знает, чего хочет от жизни, у нее есть план лет на десять вперёд, и непостоянный Алехандро в этот мир не вписывается. Ей без него будет намного лучше. Вот только сердце не должно так судорожно биться, врезаться в ребра и замирать из-за боли от чего-то, что Нора уже давно забыла. Это неправильно? — Они на тебя плохо влияют. Ты становишься раздражительной. Мир вокруг крутится, рушится, словно она пережидает землетрясение в магазине хрусталя. На узких полках ее хрустальные мечты. С каждым толчком бьется все громче, и чем больше Нора пытается спасти, тем острее под ногами осколки. Она плохо ест, спит, и у нее все падает из рук, удержать не получается абсолютно ничего. Микель обнимает крепко, до резкого выдоха от боли в ребрах. Он шепчет что-то успокаивающее в макушку, сжимая руки вокруг Норы. Ей кажется, что она задыхается. Так же не должно быть? — Ты мне очень нужна, без тебя я не справлюсь. Ты же не уйдешь? Нора прячет вымученную улыбку в воротнике его свитера. Микель хороший, он столько для нее делает, так доверяет, а она не может ничего, только разрушает их отношения. Нора не дотягивает до уровня идеальной девушки, и это стоит в горле, перекрывая вдохи. Она постоянно все портит. Прощая ее раз за разом, Микель пытается ей помочь, а Нора его подводит — это висит между ними обрывками фраз, случайно оброненными им, отведенным взглядом и покачиванием головой. Она все исправит. Сможет же исправить? — Ты меня разочаровываешь. Нора опускает плечи и обхватывает себя руками. Она сделает все, что он скажет. Это же будет правильно? *** У него куча проблем по учебе и страх за дедушку — единственного человека в семье, которому было до него дело. И пусть даже отец оплачивает лучшую клинику в Мадриде, болезнь берет свое. Каждый вечер Алехандро проводит в больнице, боясь что-то пропустить, не успеть. Он сжимает иссушенные ладони в старческих пятнах и, бодрясь, рассказывает о прошедшем дне. А ещё он боится за Нору, которая забыла про него меньше, чем через неделю после расставания. Она сломана. Алехандро видит это по прозрачным щекам, без намека на румянец, по искусанным ногтям, по бледным губам и вымученному смеху. Она больше не яркая: кто-то прошёл ластиком, стирая с нее все краски, характер и бойкие фразы, которыми Нора могла поставить на место любого. Он не понимает, как другие могут это не замечать и ничего не делать, чтобы спасти. — Если бы у меня было больше времени, я бы столько сделал. И столько не сделал, — хриплое дыхание со свистом вырывается из легких, и слова звучат неразборчиво. Алехандро все равно его понимает. Он точно знает, о чем сожалеет дедушка и о чем сожалеет он сам. Нора щебечет о счастливых отношениях каждой из подруг, кто готов слушать, а в глазах такая тоска, что Алехандро сбивается с шага каждый раз, когда видит ее. На все его расспросы она врет — а Нора совсем не умеет врать — и уходит, не попрощавшись. В какой-то момент он начинает понимать, что Нора его избегает. Не из-за их неудавшейся попытки построить отношения и не из-за случая на дне рождения, это они давно решили. Она блокирует его, отстраняется и исчезает в кабинетах, стоит ему показаться в коридоре. Эва разводит руками и так произносит: «Микель», словно одно его имя уже ответ на все вопросы. Нора всегда исчезает в моменты, когда ему как никогда нужна ее поддержка. Врачи не дают никаких прогнозов, но и без их слов все ясно: Алехандро теперь проводит вечера не за разговорами, он смотрит на закрытые глаза дедушки за тонкими веками, на капельницы, сменяющие одна другую, и молчит. Он не может спасти никого. Алехандро застает ее в пустом кабинете искусств. Сидя на парте, спиной к двери, Нора кутается в пальто, она теребит пальцами небрежный полурассыпавшийся пучок и, он уверен, кусает губы. Алехандро успевает заглянуть ей через плечо прежде, чем она замечает его присутствие. Напротив переписки с Микелем стоит яркая цифра — двадцать непрочитанных. — Ты в порядке? Нора вздрагивает и прячет телефон в карман, так и не прочитав сообщения. Алехандро опускается на корточки перед ней, с трудом поймав потухший взгляд. При одном взгляде на бледное лицо в груди поднимается волна жалости — к ней и немного к себе. — Эй, что бы ни случилось, все будет хорошо. Ты же сильная, Нора, умная, ты любую проблему одолеешь на раз-два. А я тебе помогу, хочешь? Легкое движение головы не было похоже на кивок, но и этого было достаточно, чтобы сердце пропустило удар. Нора цепляется за протянутую руку, до боли сжимая ладонь, и неловко сползает с парты, вставая напротив. Телефон в ее кармане надрывается, принимая сообщения, но Нора только сильнее стискивает пальцы. Алехандро действительно уверен, что все будет хорошо. Потому что они справятся, вырвутся. Вместе.