Ваш выбор

      За окном стоял серый мрачный день. Холодное небо чётко отражалось во влажной грязи и лужах вокруг неё. Кристи нужно было сегодня в школу, было 7:50 и она уже перешла железную дорогу. Её движения, как и лицо, передавали некое пренебрежение вперемешку с безразличием. Её путь до школы лежал через старые обветшалые дома, безлюдные улочки, разворошённые мусорные баки, взгляды бездомных кошек, собак, людей, завистливое внимание других школьниц разных возрастов и интерес со стороны юношей. Кристи знала, что весь мир смотрит на неё. На её большие уставшие глаза, на ровный красивый носик, аккуратные пухлые губки, чёткие скулы, укороченную юбку и длинные стройные ноги. Весь этот мир был противен Крис, он заставлял её прекрасные голубые глазки закатываться 24\7. Но помимо сногсшибательной внешности, Кристина имела ещё и стальной внутренней стержень, который помогал ей преодолевать новые и новые трудности в этой жестокой жизни. Белые кеды в очередной раз были заляпаны грязью, и Кристи в очередной раз, цокая, вытирала их влажными салфетками, перед тем как войти в школу. В очередной раз какой-то неудачник свистнул ей, мол, она выше всех похвал, и в очередной раз её зрачки, словно заевшие шестеренки, заёрзали под веками. Это однообразие, это скучно. Но Кристи знала, что она предназначена для чего-то большего. Она явно кто-то особенный из всего этого мира, тот, кого мало, тот, кто один на миллион. Однако эти надежды всё не оправдывались и не оправдывались, а ведь ей уже было 16 лет. Кристина уже и не знала, что думать. Неужели она просто хороший человек и… всё? В школе Кристину встречает её старая подруга Мила. Милана была действительно милашкой и от дня недели это не зависело. Стрижка аля боб-каре с чёлкой, тонкий макияж, овальные мягкие черты лица с только лишь слегка заострённым подбородком, женственный и практичный выбор одежды и до зависти выразительные тёмно-серые глаза. Что же касается фигуры? Тут природа явно пошутила над этой несчастной. У неё была, что называется, истинно-женственная фигура. Такая сейчас вроде не в моде. Не повезло. Изящная мягкая талия Милы плавно переходила в большие бёдра. Вообще её ноги было куда плотнее, чем, например, руки. Но именно бёдра казались увесистыми, в то время как попа — нет. Такое строение тела выгодно выделяло Кристи на фоне подруги. Ведь в Кристи всё было идеально модельно, хотя рост её явно не дотягивал до нужных параметров, он был около 166см. Однако и Милана не была очень высокой, её рост был чуть ниже нашей гг на 5-6см. В фойе было ещё достаточно прохладно. Девочки сняли верхнюю одежду, повесили её в гардероб, еле найдя в куче курток свободные крючки с номерками. Мила переобулась, повесила к куртке обувь и девочки поспешили на урок. Ну-у, как поспешили? Не то чтобы очень. Первым у них стояло обществознание. Бесполезный какой-то предмет, не правда ли? Но их учительница была крайне одержима им, и каждый урок старалась придумывать что-то интересное. В этот раз перед разбором новой темы дети должны были подготовить небольшой доклад о себе и своих родителях. Так учительница хотела показать классу, кто есть кто в обществе и от чего это зависит. Кристи и Мила поднялись на второй этаж и проследовали по зелёному коридору к нужной двери. За дверью стоял гам приветствия, там уже начался урок. Изольда Александровна впустила девочек в класс и продолжила свою речь. — Итак, все собрались, значит можно начинать, — она вздохнула, села за стол и открыла журнал, — сегодня… первым у нас пойдёт… Пойдёт… Ну, давайте, для разнообразия пойдёт Рая? Рая была маленькой хрупкой девочкой и казалась меньше всех в классе. И так оно и было. Однако при этом Раиса умела постоять за себя в коллективе, хотя и не дружила ни с кем и не примыкала ни к одной из компаний. Она идеальный пример отщепенца, ну, или же одинокого гордого орла. Внешность её была вызывающей. Её большие чёрные глаза по усталости и выражению пренебрежения могли посоревноваться с глазами Кристи. У Раи был тяжёлый взгляд, маленький рот и тонкие собранные губы, ужасно короткая чёлка и тонкие пряди волос, забранные за уши и кончавшиеся у плеч. По всем признакам она была с Кавказа, но отчего-то имела русскую фамилию Калинкина. Раиса вздохнула и, собрав листы своего доклада со стола, проследовала со своей третьей парты третьего ряда к так называемой первой парте второго ряда, которая была предназначена для выступлений. Девушка постучала стопкой об импровизированную трибуну, покашляла, дабы пробить голос и приступила к выступлению. — Все мы равны. Так говорит конституция. В этом убеждают нас СМИ и политики, но в реальности это не так. Мой пример социальной адаптации подтвердит этот тезис, — сглотнула Раиса и, украдкой взглянув на реакцию учительницы, перевернула лист, — Моя мама главный инженер на обычном заводе. Этот завод производит металлические конструкции… такие как, лестницы, стойки, колонны, площадки, тройники, … а также опоры трубопроводов. Моя мама, по её же рассказам, хорошо училась. Она была медалисткой и всегда очень серьёзно относилась к жизни. Однако чтобы добиться своей сегодняшней должности к своим 44рём годам, ей пришлось пробить не один стеклянный потолок. На её примере я хочу показать то, какой разрыв… то расстояние, которое разделяет людей в нашем мире. По статистике в среднем мужчины зарабатывают на 28% больше чем женщины. Конечно, стоит опустить из этой статистики работы, завязанные на тяжёлом труде, где соответственно больше зарплата и вероятнее берут туда мужчин. Такие как, например грузчик, дальнобойщик и т.д. Поэтому чтобы не быть голословной, я провела свой опрос и выяснила… В какой-то момент Кристи просто перестала слушать этот бред. Первая её мысль поэтому поводу была типа, что? «Зачем так готовиться к какой-то фигне? Она что хочет стать депутатом? Или типа Жанной д’Арк?», а затем «Боже, что она несёт? Какое ещё неравенство? Каждый сам куёт своё счастье. Спич для нытиков какой-то». После чего Кристина втихую достала наушники, воткнула их в телефон и стала одним ухом слушать музыку. В наушниках играли Pink Floyd и она определённо залипла, очевидно, ни о чём не думая. Все мысли просто исчезли из её головы. Тем временем класс не то чтобы дурно принял выступление Раисы. Практически все молчали либо занимались своими делами. Елизавета, например, заснула, несмотря на то, что сидела в третьем ряду за первой партой вместе с Катериной. Но очевидно обществознание не было ей ни интересно, ни значимо и даже учительница порядком бесила её. И поэтому после выступления Раи Изольда Александровна обратила своё внимание на спящую девицу. — Что ж, — сказала она, — спасибо Раиса. Я думаю, что ты заслужила четвёрку. А теперь к доске пойдёт Гройсман. Лизочка, — с улыбкой произнесла она её имя. Соседка по парте толкнула подругу и та зашаталась. Устало подняв своё большое тело со стула, Лиза молча пошла отвечать. Она отвечала без бумаг или какой-либо прочей ерунды. Все говорили, что у Лизы хорошая память. Она была отличницей. У неё было длинные прямые светло-русые волосы, высокий рост, длинный выразительный курносый нос и стройное телосложение. Однако всю её аристократическую утонченность сбивали вечно равнодушные глаза, которые имели раздражающе тупой взгляд, густые не аккуратные брови и приоткрытый рот. Так лицо её вечно приобретало выражение непонимания. Сами губы её были достаточно миленькими, словно бантиком, но нижняя челюсть, несмотря на свою длину, была словно задвинута назад, что, по мнению Кристи сильно, портило человека. Да и в целом, как человек она явно так себе. С такими не стоит общаться, только настроение себе портить. Лизавета приподняла голову к потолку, явно вспоминая что-то. Затянувшаяся пауза выводила учительницу из себя. Очевидно, что Изольду Александровну также бесила эта выскочка. Несмотря на то, что она сама была ещё той занозой-выпендрёжницей. — Лизочка, — обращалась она к своей ученице, — ты будешь отвечать? — Да-да, — вяло отвечала та, — сейчас только… как же там? — Не готовишься? — ехидно улыбалась она. — Да нет, — цокнула Лиза и вдруг, словно зачерпнув информацию из космоса, начала свой доклад. — Для начала, стоит сказать, что наши обстоятельства складываются так, как складываются. Мы занимаем свои места?.. Или мы сами произрастаем из этих мест? Я склоняюсь ко второму. Каждый из нас отражает своё место, более того чаще всего люди стараются подчеркнуть свою принадлежность собственноручно. Как пример рок-музыканты, джаз и поп-певцы, юристы, и т.д. Многих мы можем отличить лишь по внешнему виду. Ровно также и с самым нашим изначальным положением. Мои родители дантисты. Они познакомились ещё в университете. Нашли друг друга благодаря своему предназначению. Но перед этим упорно шли к поставленной цели. Уже один их выбор друг друга определяет моё место в обществе… И так заумные рассуждения её к середине вылились в нечто вовсе непонятное разуму нормального человека. Кристина перестала слушать и этот бред. В наушнике заиграла очередная её любимая песня Nightcall Kavinsky и он представила как улетает отсюда на чёрной Импале в космическую тьму. После отличного выступления Елизаветы, пошёл Александр Минаев. Что сказать о нём? Обычный жилистый, тощий глуповатый школьник с нестриженой чёлкой с сальными волосами. — Мой отец работает в шиномантаже, а мама воспитательница в детском саду. Они занятые люди. Хотя зарабатывают не много. Вроде хорошо учились. А я ученик. В будущем хочу стать программистом, поэтому не считаю, что мои родители определяют моё место в жизни. — И что? Это всё? — скептично нахмурилась учительница. — Всё, — непонимающе и как-то грубовато ответил Саша, — я не думал, что это прям ТАКОЕ, — слово «такое» он эмоционально выделил, — задание. Ну, что надо прям… Я думал, это просто как часть знакомства. — А за что мне тогда тебе ставить оценку? — Ну, я же рассказал, что знаю. И вот он я. Моё социальное положение с Лехой за третей партой, — лукаво усмехнулся он.  — И то верно, — вздохнула Изольда Александрована, — всё же несмотря на твою безалаберность, ты умеешь тонко указывать на детали. Это всё же кое-что о тебе говорит. Ладно. Садись, три. Тогда Лапшин Алексей расскажет нам о том, какое же у вас социальное положение. Леша цокает языком, зло косится на друга и грузно поднимается из-за парты. Алексей самый высокий в классе. Мамкин шутник с интеллектом ниже среднего. Любитель КВН и кучи малы. В целом его хорошо характеризует его прозвище — Алёша Попович, тот который богатырь. — Мой отец сварщик на заводе. Не знаю, что он там конкретно делает, но бывает, что пропадает там до ночи. Хотя возможно и не совсем там. Мамы у нас нет, поэтому помимо того, что я ученик, — шутил он, — я ещё и домохозяин. У меня аж две социальных ответственности. Два статуса. Да. Я думаю, что тоже пойду на завод в будущем. Ну, — посмеивался он, — или стану бизнесменом. Моё социальное положение очень шаткое. Не сегодня, завтра отца уволят и тогда что? Возможно, придётся бросить школу и подрабатывать. А может быть у меня просто станет на один социальный статус больше. После чего он поклонился, несколько человек, его друзей, похлопали ему с мест, и учительница поставила ему три. — Кем подрабатывать пойдёшь? — бестактно спросил Вова в момент, когда друг садился за парту, — в шарулмечную? — Ага, — усмехнулся тот, — самая живая шарверма, только у меня! Обращайся. — Так! — возразила учительница, — ну раз Ромашкин разговорился, — кивнула ему, — Владимир к доске. Вова обычный полноватый, упитанный парень, без чувства стиля и такта. Всегда когда была физра он приходил в спортивных штанах и ходил в них весь день. Дома он, кстати, тоже их не снимал. Очевидно ему было лень. Про обувь и говорить не стоит. Однако при всём этом была во Владимире некая мечтательность. Лицо его было мягким, имело черты добряка. Он любил футбол, но в основном компьютерный. И, как и Саша, и Алексей, и Дмитрий был почитателем фастфуда. Однако не сказать, что Вова был очень привязан к друзьям. Чаще всего товарищам он предпочитал свою комнату. — Привет класс, — улыбнулся он, пробегаясь глазами по записям в своей тетради, — вы все меня знаете, я ваш одноклассник с незапамятных времён. Моё социальное положение — школьник. Я хорошист, вроде, пока ещё. Это и есть то, каким меня видят люди. Школьник хорошист. Таким меня видит мой отец, и таким видит мать. Папа слесарь КИПиА. Ремонтирует всякое контрольное оборудование. Мама парикмахер. Хотя училась вместе с отцом на техническом. Несмотря на то, что её социальный статус, казалось бы, был выше, сейчас она работает парикмахером. Обычно парикмахеров не воспринимают как высокий социальный статус. Но это был её выбор. Работа попроще и для души. Но порой общество давит на нас в этом вопросе, ведь никто не хочет падать на дно социума. Поэтому сейчас я хочу рассмотреть вопрос значимости социального статуса и доказать, что статус на самом деле лишь шаблон, под которым может скрываться что угодно… У Ромашина была не очень длинная речь и маловато статистики, но он получил четыре. — Так-с, — раздумывала учительница, — теперь Лисичкин. Дмитрий был явный заморыш. Тот тип людей, которых обычно чморят, унижают, посылают за сигаретами и всячески издеваются. Выглядел он крайне плохо. Растянутый свитер, один и тот же, каждый день. Взъерошенные волосы, мерзкие редкие усики под носом, потерянный взгляд. Часто он мялся и мямлил. Старался прибиться к компании своих «вроде друзей», старался угождать. И был крайне болтлив, рассказывая всем всё, что приходило в его голову. — Я Дима, — сказал он, мусоля свитер в руках, украдкой поднимая свои большие голубые глаза на учительницу, — я ученик этой школы. Мои родители работают в ЖКХ. Отец заведующий складом, а мама уборщица. Полагаю, что мой социальный статус низкий. Его понижает работа моей мамы. Однако я неплохо учусь и думаю найти себя в танцах. Хотя уже давно их забросил. — Это когда ты в четвёртом классе на гимнастику ходил? — засмеявшись, выкрикнул Вова. — Да, — насуплено ответил тот, — это были танцы. И… вот. Значит… что я хочу сказать? А! Социальное положение очень изменчиво, и не оно определяет тебя, а ты его. Вот. — Хорошо, — выдохнула Изольда Александровна, — садись, три. Так, ну вот значит, что? Урок-то к концу подходит. А нужно ещё разобрать следующий параграф и задать дз. Не волнуйтесь, те, кто не выступил ещё выступят, — поднявшись, проговорила она. После чего стала шкарябать на доске мелом номера вопросов к следующему параграфу. Дети подрасслабились. Кто-то выдохнул, с задних парт послышался шёпот. — Тихо, — безучастно сказала учительница, — тише. Но её просьбу услышали не все. И чей-то басовитый гогат вдруг ни с того ни с сего вывел Изольду Александровну из себя. — Так! — развернувшись, грозно сказала она, — это сейчас кто?!.. Что думаете? Урок ещё не закончен. Глаз её наткнулся на улыбающегося Семёнова который сидел дальше всех от неё, за третей партой третьего ряда вместе с Исаковым. — Семёнов! — рыкнула она, — хватит ржать. Иди к доске. — Да это не я. — Хочешь сказать это не твой хохот был? Давай. — Ну, простите. — У вас там с Исаковым как всегда весело. Короче, Антон у тебя два. А теперь… — но тут на этом моменте прозвенел звонок, — а ты Саша готовься. В четверг первый пойдёшь. После звонка класс накрыло галдежом. Все стали собираться и обсуждать что-то. Кристина только сейчас вытащила наушник и вернулась в этот мир. Весь урок для неё прошёл словно в трансе. И первое что она услышала, как Катя спрашивала у Лизы знала ли она про это задание. — Блин, я даже не думала, что она с этим заданием так серьёзно. Повезло же мне. Вот ты знала? Откуда? — Ну, она говорила что-то такое, писала пункты, алгоритм по которому нужно готовиться. Но это ж общество, так что я особо не вникала. Почитала пару статей только. Её глаза выражали усталость, от сонности она глубоко зевала, а как только встала из-за парты с облегчением выдохнула и потянулась. Вела себя так, словно выступление ей ничего не стоило, то есть раздражающе. Кристина тихо цокнула, скептично поглядев на одноклассницу. Мила же вовсе не замечала таких разговоров, она была где-то глубоко в себе, в своих мыслях и, молча, собирала вещи в портфель. — Тогда, что, — продолжала Катя, — получается, про задание знали только Рая и Вова? — Не знаю я, — неохотно отвечала ей подруга. Что касается Кати Савушкиной, то это типичная задротская зубрилка. Не отличалась большим умом, и тем более проигрывала на фоне подруги, но при этом усердно заучивала любой нужный и ненужный материал, чтобы впоследствии благополучно забыть его через пару дней. Выглядела она, прямо скажем, убого. У неё был невероятно маленький рост, ниже была только Рая, но из-за веса вторая смотрелась гармоничнее и к тому же не имела друзей, с которыми её можно было бы сравнивать. Лицо Савушкиной всегда казалось каким-то грязным. У неё был маленький нос картошкой, квадратное лицо с очень острым подбородком, короткий боб на голове и челка, залезающая на глаза. А также она носила круглые очки, детские свитера и кофты и вечно угрюмый вид лица. Такие люди, по мнению Кристины, по праву должны считаться отбросами. Однако в классе её не то чтобы сильно не любили и она даже имела сносную кличку — Велма, это так которая из Скуби-Ду. Тут как и с Алешкой раздаватель кличек попал в точку. — ТЗЗ опять не вдупляет, — усмехнувшись, обратилась Крис к Миле, в то время как та непонимающе стала озираться по сторонам, так и не успев наткнуться взглядом на Савушкину, ибо та успела выйти из класса. — Ты про Катю? — Да, — тяжело вздохнула та, — бесит капец порой. — Постарайся не обращать внимания, — отвечала Милана. Она быстро застегнула портфель, и они также покинули класс. Люд планомерно наполнял коридоры школы. Первая перемена короткая, но далеко не по насыщенностью событиями. Хотя конечно, некоторым, которые на переменах только готовятся к уроку или списывают домашку, этого не понять. Крис и Мила уселись на широкий деревянный подоконник, скрывающий под собой батарею. Они чаще всего были очень легко одеты и мёрзли, но это была та жертва, которую необходимо было принести, дабы выглядеть стильно. — Ты сделала математику? — спросила Милана. — Не-а, — буркнула та, ковыряясь в ногтях, — меня сегодня по-любому не спросят. А ты? — Да-а, — грустно отвечала она, — мне бы кое-что списать… — Да? Ну, а чё, попроси ТЗЗ. У неё всегда всё есть. — Да что-то я её не вижу. После урока словно пропала. Голос Миланы никогда не выражал ненависти или злобы, максимум на что она была способна это разочарование. И в словах своих она всегда была мягка, и в спорах выскальзывала словно рыбка. — Н-да, интересно, куда они ушли? В туалет, наверное, посрать, — пренебрежительно усмехнувшись, ответила Крис. — Ну да, возможно, — незадачливо хихикнула её подруга, — это важное дело, на самом деле. — Как думаешь, ТЗЗ списывает у Лизка? — Да не знаю, — пожала плечами Мила, — всё может быть. А что? — Да так, — на какой-то момент казалось, что Крис промолчит, но она всё же решила продолжить, — типа, ты же замечаешь, что к нам относятся не справедливо? — Кто? — Учителя, взрослые в целом. — Да не особо, но… сейчас, когда ты сказала, … думаю, это для них в порядке вещей. — Это же несправедливо, — взгляд Кристины наполнился злостью, — ну, то есть, к этим замарашкам они относятся хорошо, только потому, что они выглядят паиньками при них. Ебучие лицемерки. Но их видимо устраивает, что они только делают вид, что им интересно на уроках. Типа они такие невинные. Но все же знают, что нет людей без греха, — с тяжестью она выдыхала холодный воздух, — а к нам относятся так, только потому, что мы не скрываем, кто мы и выглядим не так, как кто-то бы хотел. Что не правда?! — Блин, — грустно вздохнула Милана, — возможно, ты права. Хочешь сказать, что нашим девочкам не интересны предметы? И на самом деле они не такие паиньки, которыми кажутся? — Ну, так бля! Ясен красен! — А в чём нас, как тебе кажется, дискриминируют? — Ну, вот сегодня же! Ты ж тут была? Вызвали эту Раю, поставили ей четвёрку. Гройсман вообще не была готова, чёрт, это же очевидно! А у неё пять. — Но она вроде что-то там рассказывала… — Ага, но поначалу мялась. Сто пудов у неё наушник или что-то вроде того. А вызвали наших пацанов, так у них трояки почти у всех. Хотя очевидно, что готовилась только Рая и Вова, но это блин отдельные случаи. И то, у Раи какой-то бред был. А Вова, ну, он просто хорош… В этот момент из-за угла показались Лиза и Катя, и тогда Милана не дослушав подругу, подлетела к Катерине с просьбой списать. — Кать-Кать-Кать, — заулыбалась она, — ты сделала математику? — Да, — положительно покачав головой и мило поджав губы, ответила та, — дать? — Ды-ды-ды, спасибо, — Мила сложила ручки в лотос. Но когда Катя полезла в сумку доставать тетрадь, мимо них проходила Раиса. — Не давай этим курицам, — на пару секунд задержавшись, сказала она. — Что? — удивилась Катя, — почему? — Курицам?! — усмехнулась сидевшая неподалёку Крис, — а ну-ка постой! С чего это? — А с чего это? — неожиданно резко остановившись, переспросила Рая. — Так давать? Или не давать? — комично развела руками Савушкина. — Блин, — с сожалением просила Мила, — ну, дай, пожалуйста, а? — Да, мне в целом не сложно… И Милана, наконец, получив заветную тетрадь, вернулась на подоконник, дабы списать. Однако совсем рядом в этот же момент нарастало недетское напряжение — Какого лешего ты называешь нас курицами? — продолжала Кристина, — ты шмакадявка! Ещё нос не вырос залупаться! — Не вырос?.. — усмехнувшись, тихо произнесла Мила. — Да потому, что вы лицемерки! — строго и уверенно ответила Рая, — пока девочек не было, вы обсирали их за спиной. И то тебе не так и это не этак! Зато как списать, так на задних лапках бежите. Фу. — Извините, — надменно захлопала глазами Крис, — я не бегу к ним. И не списываю у них. — Да, но ты предлагала это своей подруге, а она так и сделала. То, что ты говоришь, что тебя бесит лицемерие, и при этом дружишь с лицемеркой, и делает тебя саму лицемеркой. Тебя бесит, что к тебе и твоим друзьям относятся предвзято? Но ты, чёрт возьми, сама делаешь в сто раз хуже. Как можно быть настолько мерзкой? Или ты просто тупая? — Да, ты ебанутая просто, — брезгливо выпалила та, стараясь держать равнодушный тон, однако глаза её отражали некоторую ошарашенность, — несёшь хуету какую-то. Испуг Кристины был вызван тем, что в момент высказывания Калинкиной в коридоре собрался почти весь класс. Все пацаны в шоке смотрели на ссору, а также некоторые старшеклассники. — А что я не так сказала? — тяжело выдохнула Рая, а голос её преисполнился торжественным глумлением и из-за волнения слегка исходил в смешки, — это ведь правда. Ты хочешь избавиться от лицемерия? Тогда начни с себя. Ведь я просто посоветовала Кате не давать вам списывать. Потому что понятно, что Мила даст тебе если что. — Ты сказала, что мы курицы, — цокнула Крис и, встав с подоконника, стала приближаться, — ты вообще понимаешь? Ты лезешь в чужую жизнь. Советуешь людям кому им давать списать, кому нет. Ты вообще кто такая? Сидела бы дальше на галерах и втыкала бы в телефон в своё… чё у тебя там? Твоё анИмЕ? Тля. — Не лезу я, — от напора у Раи в горле встал комок и она начала волноваться ещё сильнее, когда поняла, что вокруг неё столпился круг людей, а она резкая, как пуля дерзкая, подошла к ней вплотную и смотрит сверху вниз.  — …ты, — продолжила Раиса, — говоришь о том, что бесит тебя, а я говорю о том, что бесит меня. Это справедливо, нет? — как можно сильнее она старалась сдержать свой голос в строгих рамках, — Меня бесит, когда человеком пользуются, да ещё и не стесняются обсирать в публичном месте. Почему я должна молчать? Пусть Катя знает. Она мне всяко симпатичнее чем ты. Сказав это, Калинкина решила, что закончила, решила, что хватит и к её счастью, с опозданием, но прозвенел звонок. Математика прошла как на ножах. Плюс дров в огонь добавляла ещё и математичка. На своём уроке Елена Дмитриевна решила похвалить тех, кто не попался на какую-то тупую уловку в задаче. И как ни странно, выделилась сегодня Калинкина. В этом предмете у неё мог быть только один конкурент, но сегодня Лиза не сделала домашку и сказала учительнице, что забыла её дома. Математичка сегодня не ставила оценки в журнал, поэтому Лиза даже не думала стараться. Однако то, что Раиса была внимательной, порадовала учительницу, и она поставила ей одной пятёрку. Алексей стал сетовать, что это не справедливо, но тогда Елена Дмитриевна предложила ему выйти к доске, что ещё больше опечалило его и пополнило количество троек в журнале. Класс этот, прямо-таки скажем, был небольшой. Малюсенький. Всего 12 человек. И уже более пяти лет он был на грани расформирования. Однако каким-то чудом держался. И так хотя всего семь человек волком смотрели на Раису, это всё-таки было больше половины класса. Из них можно было бы выделить Евгения Стаценко, который всегда старался держаться на расстоянии от какой-то бы ни было хорошей или плохой идеи. К слову, он и был тот самый, раздаватель кличек. Этот парень, тот тип личности, который откровенно по всей видимости, мнит себя судьёй и на всё смотрит с высока, так словно ситуация никогда его не касается. Такие люди умеют нравиться. Он всегда был хорошо одет, причёсан, не боялся занимать первую парту, несмотря на то, готов или нет, от него приятно пахло, и он зачастую галантно шутил. Этакая заготовка дамского угодника. Женя изредка оборачивался со своей первой парты во втором ряду и поглядывал на шепчущихся одноклассников. Он почувствовал, как вскипело волнение после злосчастной пятёрки. К тому же он видел небольшой отрывок ссоры девочек, и он понимал, что звонок конфликт не утихомирит. Положение Раи было незавидным. Пускай Евгения можно было бы вычесть из толпы ненавистников, но тогда против неё всё равно остаётся шесть человек. Некоторые из них в одиночку кажутся безобидными, но в толпе они совершенно другие. Эти шесть человек считают друг друга друзьями, и никто не отступится от ненависти, ведь тогда это было бы предательством. Остаётся ещё часть класса. Но это четыре абсолютно безучастных человека. Двое из них Исаков и Семёнов, которые друзья и вообще всегда на своей волне в собственном мире. Отщепенцы, но они хотя бы есть друг у друга. И Гройсман и Савушкина патологические пацифистки. Гройсман просто всё равно, а Савушкина кажется, тот тип людей который подставляет вторую щёку. Навряд ли кто-то из них встал бы на защиту Раи. Калинкина сглатывала уже двадцать пятый комок. Она всегда занимала третью парту третьего ряда, но настолько прижатой к стенке она ещё никогда себя не чувствовала. Большую часть своей жизни ей удавалось избегать конфликтов. Но в этот раз тема урока на обществознании разбередила её раны и убеждения. Математика подходила к концу. Первый раз в жизни Рая не ждала перемены. Прозвенел второй звонок, и вскоре учительница вышла из класса. Математика проходила в их, так сказать, родном классе. Здесь в предыдущие года они провели больше всего времени. Раиса мигом начала собираться, но выйти раньше учителя ей всё равно бы не удалось. В то время как, по меньшей мере, пятеро её одноклассников и не думали складывать вещи. Первой к ней подошла сама Кристина. Ну, как подошла? Она ведь сидела прямо перед Раей, так что, развернув стул, она просто стала к Калинкиной лицом. — Ну, что? — ехидно проронила она, — продолжим? — Мы всё уже закончили, — тихо проговорила Рая, не поднимая глаз. Она уже застёгивала рюкзак. — Это ты закончила, а я ещё не начинала. Тут же сюда подтянулись и остальные ребята. Снова этот напирающий круг из людей и душащие взгляды. — В чём вообще была ваша проблема? — влез Владимир, — изначально. — Она обозвала нас с Милой курицами, — с усмешкой ответила Крис. — И за что? — Не хотела, чтобы Катя дала Милане списать, очевидно. — Чё? — непонимающе протянул Лёша, — а с хуя ли? — Да вот… не нравлюсь ей, очевидно. — Н-да, — вздохнул подошедший Дима, — попала ты Калинкина. — Да совсем охренела, — подхватил Минаев, — говорила, что Кристина лицемерная. Там такой поток мыслей был, — посмеялся он, — но что-то сейчас вот молчит. — А что мне вам сказать?! — резко выкрикнула Рая вскочив из-за стола, — вы быдло! Будущие уголовники, — от волнения фразы ей было подбирать всё сложнее. Сзади нее стоял Лёша, и как только она договорила, он надавил ей на плечи, усадив обратно на стул. — Постой-постой, — игриво сказал он, — мы же ещё не закончили. Куда ты собралась? — Подальше, — с трудом Рая продолжала сопротивляться и пыталась подняться, — от…сюда… блин, отстань, — наконец ей удалось вырваться, но к слову Лапшин не сильно старался её задержать. Калинкина оттолкнула стоявшую между стенкой и партой Милану и пулей пустилась в коридор. Мила слегка завалилась на парту, что сопроводила характерным звуком боли. Из-за Раи они слегка поцарапала ногу об косяк стола и порвала колготки. — Эй! — разгневанно прокричала Крис, разворачиваясь к подруге и приобнимая её, — не, ну вы это видели?! — Ага, — фыркнув, ответил Минаев, — сначала она настраивает против Милы Катю, а теперь вообще… считай, напала. — Да уж, — продолжала та, — эти тихони только с чертями могут дружить. Милана с грустью вздохнула над порванными колготками. Все остальные далее ничего по этому поводу не сказали, но переглянулись так, что было понятно, что ничего ещё не кончено. — Ну, что пацаны, — улыбнулся Вова, — может, тогда пойдем, купим Милке Милку? А то, вон она как загрустила. — Блин, — печально обратилась Кристина к подруге, — Милк, ты не расстраивайся. Ладно? А то ты всё молчишь, разве так можно? — Да-а, — с понимающей улыбкой протянула та, — да ты не парься. Всё норм. Я, конечно, немного злюсь, — посмеялась она, — но в целом ничего плохого не случилось. — Да, забей на неё, да, — сказал Минаев, — она просто конченая. — Да её просто жаль, — незадачливо поддержал разговор Дима, — такие не выживают. Неудивительно, что у неё нет друзей. В это время Рая с бешеным стуком сердца в груди убегала в туалет. Туда хотя бы не смогут прийти мальчики. Мысли Калинкиной перемешались в одну однородную кашу. Перед глазами словно стояла пелена, но в то же время и кафель и раковины казались невероятно чёткими и гипер-реалистичными. Она включила воду и пару раз помыла руки, делая вид перед другими людьми, что занята. Следующим уроком был русский язык. Это тот предмет, который вела самая сложно-характерная учительница, а потому на её занятиях все сидели так, как рассадит она. На этом занятии Рая сидела на первой парте с Минаевым. Буквально между ним и Лапшиным, сидевшим на первой парте соседнего ряда с Савушкиной. На первой парте первого ряда в углу поближе к окну сидел Ромашкин, как самый общительный член стаи, он был изолирован больше всех. На вторых партах не сидело никого. Но на третей парте сзади Раи сидела Устинова Кристина. Она сидела с Антоном Семёновым. После во втором ряду сидели Гройсман и Стаценко, а на первом за третей же партой сидели Милана Бебех и Исаев Александр. Лисичкин Дима же сидел один за четвёртой партой второго ряда. И этот расклад, расстановка фигур на доске фоном проносилась в голове Раи. Мысли о том, как невыгодно она сидит, кто окружает её и о том, как тяжело ей будет это переносить. Раиса выглядела как уверенная и самодостаточная девушка, хоть и с легким оттенком инфантилизма. Окружающим казалось, что она сильно отличается от них, что она возможно антисоциальная или помешанная, но при этом умеет преподнести себя и не стыдится того, кто она есть. Такой посыл люди считывали с её холодного и отстранённого лица, с поведения и невозмутимости. Однако на самом деле Рая была живым человеком. У неё внутри иногда тоже сверкали молнии и бушевали сомнения. К сожалению или к счастью, не многие видели её в гневе. В основном она старалась его подавлять. То, что она высказала Кристине, даже близко не было сравнимо с настоящим гневом. Раиса сдерживала себя, ведь боялась последствий. — Ну, вот, — удручённо цокнула она, посмотрев на себя в зеркало, — мне нельзя злиться. Нельзя. Всё идёт наперекосяк… И вскоре и эта перемена кончилась. Калинкина опоздала на урок. Все вновь обратили на неё внимание. Русичка недолюбливала Раю, и пол урока опоздавшая писала все слитные наречия на доске. И какую бы оценку это за собой ни несло, на пол урока облегчило сердце Калинкиной. Для Кристины же это время было как во сне, конкретно сонным или же туманным. Определенно, наконец, сказался недосып, да ещё и к середине урока в наушнике заиграла Free & Lonely X Ambassadors. Крис зевала, а голову её клонило набок, но старая карга то и дело поглядывала на неё. Задание для класса на этот раз было не сложным. Всего лишь нужно было тихо прорешивать вариант ГИА, будущее дз. — Кать, помоги, а? — Алексей на первой парте негодовал над каким-то заданием, — я так больше не могу! — Всё когда-нибудь закончится, — прошептала Савушкина в ответ, заметив взгляд учительницы на них. Последняя заполняла журнал или какие-то бумаги и не особо хотела отвлекаться. «Всё закончится» — подумала Рая заканчивая писать слова, — «и что же тогда у нас останется в конце концов?» С этой мыслью она села на своё место. Минаев не обратил на неё внимания и, разложив свои вещи, она приступила к тесту. Время шло, Кристина всё-таки задремала, а наушник предательски выпал из её уха прямо перед концом урока. Все гадости всегда встречаются прямо на финише, закон подлости. Наушник звонко стукнулся об парту, и старая карга обратила внимание на Кристину. — Устинова, два! — сказала она. — Что?! — резко подскочила та. Откровенно почувствовав, что её словно кипятком обожгли. — Неси тетрадь тогда, посмотрю. — Но… я… у меня тут не совсем, ещё не всё, — пыталась объясниться она, хотя, конечно же, в тетради не было ничего кроме первого задания. — Не всё? — строго фыркнула учительница, — ну так это два. Так, а теперь… Семёнов неси тетрадь. — Что? — в очередной раз послышалось растянутое вопрошание, — ну, Марья Васильевна, может не надо? — Неси-неси. Грустный Антон грустно понёс всё что наработал и ушёл с трояком. Крис же в шоке сидела, просто глядя на парту, не понимая, за что ей это прилетело. Злость планомерно наполнила её сердце, а сон как рукой сняло. И вот, только учительница хотела докопаться до Раисы, как прозвенел звонок. Все стали собираться, а Рая особо бодро слиняла первее всех, так что Марья Васильевна даже не успела сказать, что хочет проверить её задание на доске. Так что свой трояк в журнал она получила заочно. Устинова была медленнее, но видела этот финт и Рая вновь взбесила её. Поэтому, как только учительница закончила обсуждение дз и наречий с доски, Крис рванула за Раисой. Она подозревала, что наиболее вероятно эта ссыкуха решит спрятаться в туалете. Потому как явно боится мальчиков, тех, кто намного её сильнее и на кого точно не посмеет залупаться. Так и было, Кристина обнаружила Калинкину в пустом туалете, никто кроме них ещё не успел туда прийти. Обе они были запыхавшиеся и раздражённые. — Куда ты убегаешь? — оскалилась Крис, — думаешь, я тебя побью? — Не знаю, — сглотнула та, — что от тебя ожидать… — Тебе трояк влепили за доску. — Класс, — безразлично и быстро выпалила та. — Шкура важнее оценок, да? Поэтому сбежала. — Не буду спорить. — А вид делаешь, что важнее этих оценок ничего нет. — Может быть… — Ты хоть с мальчиком целовалась? — Кристина пыталась напирать, и тон её голоса был угрожающе противным, высокомерным и даже тираничным. — Нет, — ответила Рая, смутившись буквально на миг. — Думаешь, что ещё маленькая? — Поцелуи для шлюх, — усмехнулась она, позиционируя этот ответ как шутку. — Ах, вот как, — Крис нервно вскинула бровью от этих слов, — боишься наших пацанов? Думаешь, я тебя не достану? — Кристина приблизилась вплотную к однокласснице и схватила её за шею, — думаешь, что можешь вот так вот ненавидеть и не получать ничего в ответ? Да, с тобой больше никто общаться не будет. Уяснила? — выдав самый грубый и низкий тон, который могла, Крис фыркнула и отпустила Раису. Та потихоньку отошла к стенке рядом с зеркалами и раковинами, потирая поцарапанное горло. — Зачем мне общаться с кем-то, кто будет слушать тебя? — посмеявшись, проговорила она, больше даже себе чем Кристине, — Лучше быть свободной и одинокой, чем общаться со стадом баранов. — Да оно и видно, что ты выбрала. Хотя по тебе ещё и видно, что выбора у тебя не было. Кто-то вроде тебя обречен умереть в одиночестве… — Сама только что сняла с меня ответственность, — презрительно посмотрев на одноклассницу в последний раз, Раиса прошла мимо неё к выходу, — так что, теперь отстаньте от меня. «Дащас» — громом пронеслись мысли в голове Кристины, и со злости она ударила кулаком в кафельную стену. Костяшки моментально заболели и туалет наполнился отборной матерщиной. После чего в ход поли ноги. Крис била так сильно, что кафель трещал, а небольшие кусочки штукатурки летели на пол. Крис не просто была зла, ей казалось, что она проиграла. Но в своей голове она попросту не могла допустить такой расклад. Расклад, что какая-то уродка социофобка может позволять себе дерзкие выпады в её сторону. Что она может быть убедительной и победить её. В расстроенных чувствах обе они досиживали последние уроки. А парни не торопились с так называемой местью зазнавшейся социофобке, и в лучших традициях решили подавать её холодной. Потому последующие как перемены, так и уроки Раису никак не трогали. И это естественно показалось ей странным. Однако Кристина не любила ждать у моря погоды, и на одной из перемен спёрла у Калинкиной обувь, которая та по тупости своей носила с собой на уроки. Обувь социофобки была безжалостно сброшена в кладовку родного класса, где в этот день как раз дежурили Кристина и Мила. После уроков Рае пришлось нехило помотаться по школе в поисках переобувки. Никто ничего не знал и не видел. В конце концов, она вернулась в родной класс, чтобы ещё раз хорошенько обыскать его. В этот раз она была уверена, что её кто-то спёр и стала заглядывала в старые тумбочки, в учительский стол и за батареи. Кристина в это время молчаливо мыла доску и украдкой посматривала на потеряшку. Когда Калинкина отходила подальше от тумб и шкафа, дабы заглянуть на верх, случайно врезалась в Милку, которая тащила ведро с водой. — Ай, — раздражённо выпалила Милана, — аккуратнее. — Чёрт, — беззлобно ответила та, — прости. — Ты что-то ищешь? — Да, мою обувь походу кто-то спёр. — О-о, — понимающе протянула Бебех, — ну, так это… в кладовке посмотри. Они обычно туда сбрасывают всё. — Блин, — с пренебрежением вспомнив про кладовку, сказала Рая, — точняк. Слона-то я и не приметил, — с печальной улыбкой она пошла к кладовке. — Нашла? — Ага, — счастливая она вышла из злачного места с находкой, — спасиб. — Да ладно, — Милана замачивала тряпку в ведре, — в принципе, — она хотела что-то выразить, — дурные они у нас. Мальчики… — Хех, — Рая с печалью выдавила из себя ироничный смешок, — не то слово, — сказала она, но хотела сказать совсем другое. В это время рядом с доской Кристина покрывалась гневными мурашками, и казалось, сейчас лопнет от злости. Калинкина не прощаясь, вышла из класса и поспешила домой. И буквально через секунду после её ухода сорвалась и Кристина. Она бросила губку для доски на пол, быстро схватила свои вещи и ушла из класса. — Эй, ты куда? — только и успела спросить Милана, но этот вопрос был в пустоту. Кристи взбесила эта ситуация, слёзы чуть ли не наворачивались на неё глаза. Но злость помогала это контролировать. Крис хотела догнать негодяйку и… что-нибудь с ней сделать. Что именно она пока не знала, даже не задумывалась. Рая же ходила очень быстро, плюс была расстроена тем, что теперь где-то на полчаса позже уходит из школы, расстроена тем, что потратила драгоценное свободное время на какую-то ерунду. Потому летела в фойе на турборежиме. Столь же быстро она переобулась, оделась в вышла за дверь. Крис спешила за ней, но только спустившись с лестницы она услышала скрип и хлопок двери. Рая вышла. Рая ускорялась и без преследовательницы, а когда поворачивала в сторону к дому, и краем глаза заметила, что Кристина вышла следом за ней втопила со всей силой. Впопыхах вспоминая, что Устинова живёт рядом и идти им в одном направлении, Рая сбавила обороты. Потихоньку она подходила к переезду, к железнодорожным путям. Их девочки преодолевали каждый день по пути в школу и обратно. Это был вполне себе легальный переход. Хотя даже если нет, то шпенделять до самого вокзала чтобы перейти по мосту было бы тупо. Вокзал находился действительно далеко. Калинкина уже подходила к переходу, как за гаражами и домами послышался резкий гудок. Это по первому пути приближалась электричка. — Тц, так и знала, — со вздохом проговорила Раиса, нервно посмеявшись над ситуацией. Кристина, наконец, догнала её. Она положила ей руку на плечо и отвела в сторону от дороги, хотя электричка пронеслась очень быстро. — Пойдём, — Устинова обняла одноклассницу за шею и отволокла к гаражам. — Что тебе надо? — Рая слабо сопротивлялась и нехотя, но шла. — Сейчас расскажу, — Крис довела её до железной обшарпанной стенки гаража в кустах на котором было красочно написано "хуй" и стукнула ладонью прямо рядом с головой прижатой девушки, — Не смей! Не смей общаться с Миланой, — строго сказала она, — она слишком добра, чтобы понять это, но ты оскорбила её. Хотела настроить против неё Савушкину, а потом и толкнула. И она ударилась и порвала колготки. Ты порвала ей колготки. Если бы что-то подобное ты сделала со мной, я бы тебя на корню сгноила. Калинкина стояла немного в шоке, она не знала, что порвала кому-то колготки. Это немного выбило её из равновесия к которому она так долго шла. Видя это, Устинова с самодовольным лицом натянула ей её же шапку на глаза. — Вот так вот, — посмеялась Крис, — не смотри. А то и глаз у тебя шальной. Раиса стала поправлять шапку обратно, но одноклассница всё натягивала и натягивала её снова. В конце концов, под раздражающий смех мучительницы, жертва сдалась и перестала поправлять шапку. После чего ей неожиданно прилетел щелбан в лоб. А со вторым щелбаном в голову к Рае прилетела мысль, что она унизила Милу, такого добрую девочку, которая даже не упомянула свои порванные колготки и помогла найти потерянную обувь. «Что ж я за дерьмо такое» — подумала Калинкина и по щекам её из-под шапки покатились слёзы. — Ты чё? — Кристина не сразу заметила это и остановилась только на четвёртом щелбане. — Как всегда, — тихо всхлипнув, произнесла Рая, — хочешь наказать злодеев, но вечно калечишь невинных… — Чё? — Крис отошла, пренебрежительно сощурив глаза, — что ты несёшь? «Это я что ли тебя калечу?» — про себя подумала Устинова. — Так, — нахмурившись, Крис похлопала одноклассницу по плечу, — ну, блин, ну ты чё? — старалась подобрать она более нейтральный и игривый тон, — да ладно тебе! — Ты ничего не понимаешь! — с горечью громко прокричала Рая, — такие как ты никогда ничего не понимают! До самой смерти! — выпалив это, она отвернулась к стене и села на корточки рыдать. — Да ба-алин, — раздраженно рявкнула Кристина, — ты издеваешься?! — со злости она стала пинать её ногой в спину, — чё ты строишь тут из себя самую бедную?! Нашлась тут! Несчастная, — продолжала пинаться она, — давай вставай! Или падай уже и валяйся от боли. Я же так сильно тебя треснула, — с ехидством иронизировала она, — да? — Что у вас тут… — послышался знакомый голос со стороны железной дороги. Из-за противоположного гаража вышла Гройсман и в ужасе застыла, глядя на то, как одна её одноклассница бьёт ногой другую по спине. — Ты что творишь? — Лизавета резко схватила Кристину за локоть. — Ничего, — безучастно ответила та, — просто, — усмехнулась она, — пытаюсь приободрить Калинкину. — Прекратите, — каким-то учительским, но при этом нежным, тоном сказала Лиза, — хотите проблем? — Мы же не в школе. — Да, но… этот вопрос скорее к тебе. — А что я? — Ты избиваешь человека в переулке… за гаражами… — А ты что тут делаешь? Твой дом в другой стороне. — Ничего, — вдруг застопорилась Лиза, -… просто прогуливаюсь. — Возле путей? Ты? — усмехнулась Крис, — ну, ладно. — Простите, — послышался голос Раи, она вытерла шапкой слёзы и, поправив её, развернулась, — давайте просто пойдём домой… — Ага, — подтвердила Кристина, — пойдёмте. Но ты. Ты поняла, что я тебе сказала? — Да ясно мне всё, — ответила Калинкина и тихо добавила, — с тобой… После чего Рая пошла вперёд, а Устинову остановила Гройсман, вновь схватив за локоть. — Слушай, — сказала она, — нам всем лучше забыть об этом и держаться друг от друга подальше, — отводя взгляд в сторону, вздохнула она, — ничего хорошего не выйдет, если пытаться кому-то что-то доказать. Поэтому отстань от неё, и живите параллельно. — Да, поняла я, — злобно цокнула та, вырывая локоть, — пока. Заткнув уши наушниками из кармана Крис пошла вперёд. Следующая композиция blood water grandson. Моментально стало на всё плевать и захотелось спать. Кристина чувствовала себя, чуть ли не уничтоженной, злой и одновременно истощённой от этой злости. Ненависть кипела, ей хотелось забить эту Раю до смерти, однако в музыке резкие порывы словно растворялись, словно бы ты погрузился под воду. «Я ведь тиран» — думала она, — «так мне надо поступать, как положено тиранам. Нельзя же чтобы её слёзы лились зря» — выпустив нервный смешок самой себе, она прошла мимо тех самых луж, на пару секунд заострив внимание на своём отражении. «Я всё так же выгляжу?» — спрашивала она себя — «так же красива, как когда не делаю таких вещей». Под «такими вещами» она подразумевала избиение одноклассниц. Возле путей завывал ветер и трепал волосы Крис. Свежий прохладный воздух слегка охладил её пыл. Она неспешно шла и смотрела себе под ноги, в лужи, на отражёние пока не дошла до деревянного подъёма. Тогда она подняла голову и посмотрела на удаляющуюся маленькую фигуру Калинкиной. Следовала за ней, словно по пятам. «А что… если она права?» — вдруг подумала Устинова, и тут с правой стороны перебив музыку, раздался гадкий гул. Крис повернула голову и увидела приближающийся поезд, он был уже совсем близко, но вместо того чтобы сорваться и бежать девушка застыла на месте. Сердце её сжалось в комок, а разум казалось, отключился. Чувство было такое, что сейчас она умрёт скорее от испуга, чем от тяжести колёс. — Блять, — выпалила Крис и только и смогла, что выставить руку вперёд оборонительно-невинно раскрыв ладонь на поезд. Яркая вспышка поразила поезд. И он разлетелся на куски, словно был собран из лего. Рая обернулась, испугавшись резкого грохота и жуткого скрипа колёс. В ужасе она застыла глядя на происходящее. В её сторону полетело колесо, но стукнулось об одну из железных оградок и упало, завалив её. Какая-то бабуля схватила Раису под руку и отвела назад, подальше. После чего подошло ещё несколько прохожих и все в шоке пялились на раздробленный нос поезда. Разлетелся весь первый вагон, а остальная часть, пошатавшись, завалилась набок. В это время Кристина лежала без сознания на путях, вырубилась она от испуга как раз в момент столкновения. На другой стороне Лиза, сидевшая возле мужчины, в которого прилетело какой-то деталью поезда, вызывала скорую. Мужчина отлетел прямо в лужи и потихоньку разбавлял их грязную водицу своей кровью. Из-за туч показалось заходящее за горизонт солнце. Его лучи резко играли в лужах жёлто-красным. Тени приобрели какой-то багряный оттенок. Послышались восклицания старушек и слёзное «о, господи». Вскоре приехала милиция, скорая и МЧС. Произошедшее повергло всех в шок.