***
Лэнс поднимается на носочки и выпячивает губы для поцелуя. — Я ненадолго, — сразу предупреждает Широ. — Нужно поработать. Зацепив за ворот футболки, Лэнс целует его сам. — Трудоголик, — ворчит он и отходит, толкнув бедром, обратно к станку. — Мог бы ради меня и задержаться. — Лэнс, — хочет укорить Широ — но собственный голос предаёт его и звучит как мольба. — В следующий раз… «Ебал я твой следующий раз», — отвечает ему быстрый взгляд через плечо. Повернувшись спиной, Лэнс поднимает ногу выше головы и лениво растягивается. Мешковатые тренировочные штаны открывают матово блестящую в полутьме зала лодыжку, резинки спортивных туфель натягиваются на крутом мыске. Широ ест его глазами, от встрёпанной макушки до пальцев ног, и Лэнс прекрасно об этом знает. — Ладно, задержусь. — Нет, мне не нужны жертвы. Особенно твоим сном. — Лэнс. Он прощён — Лэнс поворачивается. Играючи забрасывает ногу на станок, тянется, выгибая спину. Сладкий и гибкий, как застывающая карамель. Широ сам не замечает, как шагает вперёд.***
— В моей рубашке?! — Эй, мне было одиноко! Тебе что, жалко? — Нет. — Широ ловит Мэтта за закатанный рукав, тянет к себе, утыкается носом в макушку. — Я тоже скучал. Господи, как же сильно. Мэтт сопит, молча подаваясь к рукам, нетерпеливо льнёт ближе в темноте прихожей. — Вечно ворчишь после долгих командировок, — недовольно шепчет он и, перехватив руку Широ, тянет его за собой в гостиную. Везде выключен свет, даже проектор звёздного неба выдернут из розетки. Широ спотыкается о скейт, потом о гитару, глухо ругается сквозь зубы и получает довольное хихиканье в ответ. — Я не по своей воле надолго улетал. — Знаю, капитан. Скорее «капитан очевидность», чем «капитан пассажирского судна», но Широ заслужил. — Извини, — говорит он, остановившись на пороге спальни. Мэтт замирает, оборачивается; мутный свет из окна обрисовывает скупыми линиями острый подбородок и встрёпанные вихры на затылке. Улыбаясь, Широ приглаживает их ладонью. — Люблю, когда ты так делаешь. — Мэтт проводит пальцами по его губам, касается зубов. — Сильнее всего скучаю по твоему смеху. — С тобой я всё время смеюсь. — Так и надо. Это правильно. Тебе идёт улыбка. Широ улыбается в поцелуй.***
Секс в гараже быстрый и жёсткий. Широ не удаётся даже штаны толком расстегнуть — Кит зажимает у стены, жадно трогает через форму, сминает куртку под мышками, толкает колено между ног. От него пахнет бензином, и этот запах выбивает Широ из всего, к чему он привык за прошедшую неделю. Из ранних подъёмов, смены часовых поясов, светских разговоров с экипажем и вежливых улыбок, адресованных пассажирам, — в совсем другую жизнь, где он не просыпается раньше двенадцати и не тратит время на глажку одежды. Фуражка болтается на руле байка. Там она и останется до следующей командировки. Пока Широ не в небе, Кит ездит только на его мотоцикле, потому что слишком любит его обнимать. — Не трахнул тебя прямо у аэропорта только потому что там камеры, — рычит Кит, раздёргивая в стороны полы его рубашки. — Я с ума сходил, Широ. Широ… Он закидывает голову, прося поцелуя — и Широ целует, сдирая с него косуху. Он тоже сходил с ума.***
То, что ты прощён, не значит, что ты не будешь наказан. Тяжело дыша, Широ лежит на полу, а Лэнс с дьявольской улыбкой водит носком туфли по его груди, под задранной футболкой. — Поедешь со мной. Это не обсуждается. — Лэнс, я… — У тебя выходные. В выходные ты принадлежишь мне. Широ соврёт, если скажет, что ему не нравится такая бескомпромиссная тирания. — Хорошо. — Он перехватывает тонкую щиколотку, и Лэнс гладит его ступнёй по животу. — Слушаюсь и повинуюсь. — Можешь поработать, пока я собираюсь. Конечно, Широ не может. Опираясь на колени, он смотрит, как Лэнс переодевается — и это шоу только для него. Они вызывают такси, потому что, если Лэнс сядет сзади на мотоцикл, Широ даже мотор не сумеет завести. В блеске диско-шаров они могут дурачиться как угодно. Мало кто знает, что Широ умеет танцевать по-настоящему грязно; мало кто может вообще представить его танцующим. Когда-то он и сам не мог, но ему повезло с учителем. — Хорошо получается, — шепчет Лэнс. Их распутная пародия на сальсу притягивает взгляды всего танцпола, и это раззадоривает Лэнса только сильнее. Он может закинуть ногу Широ на плечо, и он это делает. Широ ведёт ладонью от шнуровки подсвеченного ультрафиолетом жёлтого кеда до тугих джинсовых складок на бедре и приподнимает Лэнса под зад. Вокруг свистят и хлопают; похоже, сегодня им достанется очередной титул самой горячей парочки вечера и ничего не значащий приз. Но эти маленькие радости так греют самолюбие Лэнса, а Широ так греет его лукавая улыбка и зовущий взгляд из-под растрёпанной чёлки. — Люблю, — шепчет Широ, прижимая его к себе. Вертикальный шпагат — самая чудовищно неестественная для человека поза, но Лэнс может и не такое.***
Широ садится на кровать, чтобы снять штаны без риска споткнуться об очередную неожиданную вещь, брошенную посреди комнаты. Толкнув назад, Мэтт седлает его грудь и мягко давит большими пальцами на челюсть. — Вот так, значит? — усмехается Широ и послушно открывает рот. — Да. — Мэтт пожимает плечами. — Завтра поедим бургеров? Отказаться, когда у тебя член в глотке, довольно сложно. Широ выдыхает через нос и кивает. — Отлично. — Заботливо подпихнув ему под затылок скомканное одеяло, Мэтт приподнимается на коленях. — Давай трахаться до самого утра. Широ вскидывает бровь, указывая взглядом на часы у кровати. Пять тридцать. — Господи, да нормального утра, я же не виноват, что ты возвращаешься хрен знает когда! — Мэтт хлопает его по щеке, и у Широ сводит в паху. — И нет, я не обязан спать в такую рань! Я собирался лечь в восемь, как обычно. Тиская за задницу, Широ толкает его глубже себе в горло. — Широ… — слабо вскрикивает Мэтт, опираясь на ладони у него над головой, и с шальной улыбкой прикрывает глаза. — Как ты это делаешь? Широ задирает на нём свою рубашку, ведёт ладонями от лопаток до поясницы, трёт ребром ладони между ягодиц и получает в награду нетерпеливый стон. Больше всего он любит летать, но так приятно вернуться к земным удовольствиям.***
Под потолком крутятся подвешенные на нитках бумажные журавлики с пожеланиями на крыльях. Кит задевает их головой, пока идёт по кровати, чтобы улечься в середине. — Дурачок, акула не может спать с нами, — в сотый раз повторяет Мэтт и в сотый же раз получает плюшевой акулой по голове. — Зигфрид боится спать один. — Может, это Лэнс боится один? Ай! И вообще, Зигфрида давно пора постирать! — Я лучше тебя постираю! — Хватит собачиться, — буркает Кит и пихает обоих ногой. — Широ, иди к нам. — Сначала штаны сними, потом зови Широ. — Сначала разберитесь, где будет спать Зигфрид. Или кто из вас будет спать на диване, если Зигфрид остаётся здесь. — Ты такой нудный! — закатывает глаза Лэнс и хлопает Кита по груди. — Сразу видно, что тебе всего восемнадцать! — Как и тебе! — Я старше! — На три месяца! Мэтт взглядом безмолвно просит Широ о помощи. Идя по кровати, Широ приводит журавлиную стаю в полное смятение. Зато успокаивает Кита, когда садится верхом ему на бёдра и начинает стягивать с него джинсы, не упуская возможности просунуть пальцы в каждую прорезь. — Он так горячо это делает. — Продолжая тискать акулу, Лэнс наклоняется поцеловать Кита, а Кит ревниво пытается завладеть его руками. — Нет! Зигфрид никуда не уходит! — Ему просто нужен пятый, — шепчет Мэтт, делая большие глаза. Удар Зигфридом неизбежен. — Никого, кроме Зигфрида! — Широ, обкончай акулу! — Широ, только попробуй! — Что ты сделаешь? Обкончаешь в отместку его?! — Тебя! — А можно прямо сейчас?! — Ненавижу вас, — стонет Кит и, улучив момент, выхватывает Зигфрида и отшвыривает в угол. — Да как ты… — вопит Лэнс, но Широ молниеносно поворачивает его к себе и целует. Страстно постанывая ему в рот, Лэнс колотит Кита ладонью по плечу. Мэтт рядом с ним корчится от смеха. — Мой герой, — воет он, уткнувшись Киту в бок, и Кит дёргается от щекотки, но Широ слишком тяжёлый, чтобы получилось отодвинуться. — Ты смог сразить Зигфрида! Лэнс щедро награждает оплеухой и его. Валяющийся на полу Зигфрид укоряет их каждой складкой на плюшевой морде. — Ну не говнись. — Перед Зигфридом извиняйся. Кит ложится у Лэнса за спиной, и Лэнс благосклонно позволяет себя обнять, но губы дует всё так же. — Отказываюсь быть свидетелем унижений Кита, — смеётся Мэтт и, встав, подхватывает с пола акулу. — Мы с Зигфридом пойдём курить, Широ, ты с нами? — Не смей курить рядом с Зигфридом, он опять провоняет! — дёргается Лэнс, но Кит держит крепко, шепчет что-то, целуя его между лопаток. — Ну ладно. Только сегодня. На маленьком балконе Широ занимает любимое плетёное кресло, а Мэтт — любимое место у него на коленях. Зигфрид свешивает плавники с перил, уставясь пластмассовыми глазами в нарождающееся утро. Рассеянно поглаживая Мэтта по спине, Широ смотрит на тонкие струйки дыма, текущие из его ноздрей, и ласкает глазами его улыбку. Не хочется говорить и хочется сказать так много. Что он постоянно забывает, насколько его квартира тесна для четверых. Что им нужна кровать, на которой поместится Зигфрид. Что он не хочет их отпускать — всех троих, хочет всегда просыпаться в их объятиях, с их поцелуями на губах, со скомканным «доброе утро» в затылок и ласковым похлопыванием по спине. Хочет целовать не спящего в пять утра Мэтта, когда собирается в командировку. Хочет, чтобы Кит подвозил его на своём байке и жал руку на прощание. Так многого хочет, но у него есть шесть часов на сон перед новым вылетом, и он морально не готов встретить следующее утро без них. — Я буду скучать, — тихо говорит Мэтт, опуская голову ему на плечо, и его дыхание бьётся у самой кожи. — Возвращайся на землю, стальная птица. Широ обнимает его, и Мэтт в последнюю секунду успевает поймать падающего Зигфрида за хвост.***
— Вам не обязательно встава… — Запрети мне! — шепчет Лэнс, сверкая глазами, пока Кит зажимает Широ рот. — Я сам хочу сделать тебе завтрак, ясно? Как будто не знаю, что ты две недели будешь питаться одними хлопьями! — И даже без молока, — фыркает Мэтт и с хрустом потягивается, поднимаясь из-за ноута. — Сейчас сделаю кофе. Кит целует Широ в щёку, прямо у Лэнса над пальцами, и вслед за Мэттом идёт на кухню делать бутерброды. — Поспи ещё, — нежно шепчет Лэнс, пока никто не слышит, и целует его тоже — в уголок губ, в подбородок, под челюстью. — Хоть немного. Он дёргает цепочку торшера и уходит толкаться с остальными на крохотном пятачке перед плитой, а Широ переводит будильник на двадцать минут и тонет лицом в подушке. Пока Мэтт таскает у Кита из-под ножа ровные кружочки огурцов, а Лэнс, потягивая кофе, взбивает в миске яйца и молоко, Широ собирает вещи, принимает душ и одевается. — Ваш завтрак, капитан! — Лэнс суёт ему тарелку и контейнер с бутербродами. — И ланч заодно. — Ты такой сексуальный в форме. — Мазнув губами по его щеке, Мэтт протискивается в коридор. — Удачи, а я пойду спать. Лэнс тоже уходит, чтобы вернуться в обнимку с Зигфридом. Снова становится слишком тесно. — Чёрт, опаздываю на развозку. — Широ запихивает в рот остатки завтрака и вскакивает со скрипучего табурета. — Спасибо, что бы я без вас делал. — Спал бы, — фыркает Кит и вперёд него идёт в прихожую. — Не паникуй, я подброшу. — А назад вернёшься? — натянуто зевая, интересуется Лэнс. Вместо ответа Кит хлопает Зигфрида по носу и сам получает в нос.***
— Да не смог он сегодня, не делай такое лицо, — фыркает Лэнс, — у них там тренировка где-то за городом… велел тебя забрать. Широ бросает сумку на заднее сиденье, а сам садится на переднее. — Я разве сказал, что не рад? — Конечно, ты рад. — Лэнс сжимает его колено, и поцеловаться мешает только камера на выезде из аэропорта. Нет, Широ не скрывает свои чувства; он слишком ревнив, чтобы демонстрировать их кому-то ещё, вот и всё. — Только отъедем подальше. «Подальше» — два километра в сторону города, чахлый лесок, в который ведёт разбитая колея, и стелющийся над сухой травой рваный туман. Лэнс упирается руками в стекло, пока Широ трахает его на заднем сиденье; если бы не его фантастическая гибкость, они ни за что не поместились бы там вдвоём. Если бы не белые пятна на форме, Широ зашёл бы вместе с Лэнсом выпить кофе и поболтать о прошедшей неделе, но ему приходится взять бургеров с собой. — Я тебя к Мэтту подброшу, — зевает Лэнс, глядя на светофор, — ко мне сестра приехала. Кит, вроде, завтра собирался вернуться. Не скучайте там без меня. — Будем скучать. — Широ целует его в щёку. — Спасибо, что подбросил. Лэнс подставляет шею, а потом губы. Они всё-таки успевают проехать на зелёный.***
Бывают дни, когда Широ приезжает домой на развозке, запихивает униформу в стиральную машину и, приняв душ, ложится в постель. Никто не переругивается у него на балконе и не толкается на кухне; запасы кофе на месте, еда не тронута, и только сквозняк из открытого окна вращает на нитях бумажных журавликов. В такие дни Широ крепко прижимает к себе Зигфрида и обещает, что обязательно его искупает. Может быть, завтра или через день. Но если уткнуться носом в белое брюхо замусоленной плюшевой акулы, всё ещё можно учуять лёгкий запах табака, бензина и фруктового крема для рук и представить, что засыпаешь не один. И ни завтра, ни через день Зигфрида никто не стирает.29.02.2020